Бомбардировщик

– Леша, спасибо, прилетим – дам команду отметить в журнале сбитый мессер! Теперь радио в полк: «Тянем домой, поврежден стабилизатор. Все живы. Бензина в обрез». И запроси 80-й и 46-й, как они?

– 80-й и 46-й на подлете к дому, – радостно сообщил Леша через минуту.

– Добро. Штурман, позиция?

– Шестьдесят километров к юго-западу от точки, – почти мгновенно ответил Гоша. – Линию фронта пересекли.

Потому Георгий и считался лучшим штурманом эскадрильи, что в любой ситуации мог точно сориентировать командира. Создавалось впечатление, что ему даже на приборы смотреть не надо – они у него в голове работают.

– Тогда чуть поднимемся, – ответил Володя. – Мало ли что.

– Командир, радио из полка! «Готовы принять. Видимость восемьсот, ветер встречный три».

Минут через двадцать Аркадий почувствовал, что командир начал посадочную глиссаду…

Аркадий открыл глаза: перед ним и штурманом стоял стрелок-радист Леша.

– Тебе чего, Леш? – тоже очнулся закимаривший на скамеечке Гоша.

– Командир велел передать, чтобы Аркадий собирался. Через полчаса сюда прилетит почтарь, который как раз возвращается в штаб дивизии.

– Понял тебя…

– Ты чё такой смурной, фотограф? Полет не понравился? – толкнул Аркашу в плечо Гоша.

– А как он может понравиться? Опять чуть не угробились! Вот кажинный раз, как я с вами лечу, что-нибудь случается, – проворчал старший сержант, хотя было видно, что это, скорее, напускное.

Гоша почувствовал это и принял эстафету:

– Что-что? Каждый раз что-то случается?! Да если хочешь знать, когда тебя с нами нет, всё проходит без сучка и задоринки. И бомбометания точные, и мессеры опаздывают, и зенитки промахиваются, и погода хорошая. А как ты со своим фотоателье летишь, да еще заставляешь эти гнусные ФотАБы подвешивать, обязательно случается какая-нибудь хрень!

Так они пикировались почти после каждого совместного вылета.

– Ну, что – пошли на дозаправку? – потер руки Аркадий, предпочтя сменить тему, потому как штурман был прав кругом. Любой экипаж, летающий с контролером-фотографом и ФотАБами, согласился бы с ним.

– Конечно, и по сто полетных! – поддержал Леша. – Мессера-то завалили!

– Я – пас, мне же в штаб к начальству! – вставая, сказал Аркадий. – А так, пошли, мне еще переодеться потом надо…

– Фасонщик, – усмехнулся радист, и вся троица, пригнув головы, нырнула в землянку отобедать.

Столовая, хоть и была формально офицерской, после боевых вылетов принимала экипажи целиком, не делая различий из-за погон.

Полчаса спустя переодевшийся во все свежее и благоухающий Шипром Аркадий вышагивал по летному полю, направляясь к стоящему неподалеку У-2.

Пилот – штабной самоуверенный щеголеватый младший лейтенант – любезничал под крылом с официанткой Зосей. Форма на нем сидела, как с иголочки: в меру приталенный китель, безукоризненно отглаженные галифе, сверкающие воском хромовые сапоги… Любящий пофорсить фотограф слегка приуныл, осознав, что его внешний вид, на фоне залетного штабного, мягко говоря, не комильфо. Но делать нечего – лететь-то надо!

– Товарищ младший лейтенант, старший сержант… – при слове «младший» штабной поморщился и жестом остановил сержанта.

– Так это тебя надо срочно в штаб?

– Так точно, товарищ…

– Всё, кончай иерихонить. Полезай вторым номером. Хоть знаешь, где это? Летал когда-нибудь?

Аркадий не на шутку обиделся, но виду не подал:

– Приходилось.

– Тогда шевелись давай, сейчас взлетать будем.

Фотограф забрался на место позади пилота и сел. На сиденье оказался положен парашют и рядом кожаный шлем с очками. Аркадий ловко пристегнул трапецию и надел шлем. Кассеты с пленкой и фуражку положил рядом на пол кабины. Лейтенант еще пару минут пошептался с Зосей и отпустил ее. Молодая коза, глупо хихикая, убежала.

Лейтенант забрался в кокпит и пошуровал тягами и рычагами:

– Механик?

– Я! – ответил подбежавший техник, вынимая из-под шасси тормозной сапог.

– От винта!

– Есть, от винта!

Мотор «уточки» пару раз чихнул, рывками прокручивая вал винта и завелся. Аркадий заметил, что лейтенант не стал снимать новенькую фуражку. Он хлопнул того по плечу и показал на голову, мол, забыл шлем. Но пилот надел очки, обернулся и закричал, стараясь перекрыть грохот двигателя:

– Еще чего? Я в воздухе хозяин – как хочу, так и лечу!

Аркадий пожал плечами, но пощупал щечки шлема. Так и есть – лингафон отсутствовал, провода не было. Получалось, что шлем не очень-то и нужен.

«Наверное, на этом корыте и радиосвязи нет!» – равнодушно констатировал он и надел летные очки.

К самолету подбежал посыльный из штаба полка и протянул запечатанный сургучом пакет.

– Секретный пакет комдиву! Распишитесь, товарищ младший лейтенант!

Пилот перегнулся через борт, принял пакет и расписался в ведомости. Потом он жестом дал понять посыльному офицеру, что собирается взлетать. Офицер отбежал от самолета и быстрым шагом направился к штабу.

Вскоре самолет летел на высоте двухсот метров. К этому времени совсем рассвело, и Аркадий с интересом смотрел на пейзаж внизу. На его счету значилось уже двадцать семь боевых вылетов, но почти все они проходили ночью и на большой высоте. Поэтому вид проплывающей внизу земли был для него внове. Опытным глазом аэроразведчика он отмечал передвижение колонн техники и живой силы, замаскированные позиции полковой артиллерии, зенитные расчеты. Но вскоре ночной полет, сытный обед и просто накопившаяся за несколько дней усталость, дали о себе знать, и старший сержант под равномерный, убаюкивающий звук мотора заклевал носом и заснул.