Царапина

А вот уже на третье, получается, утро Харли не выдержал пыток, и умолял небеса о пощаде, но его мольбы не остановили их кару. Он лежал дома с перебитыми ногами в коленных суставах, повёрнутыми вокруг оси на сто восемьдесят градусов.

Самое страшное то, что его калечили во сне, и всегда под утро, как только сон становился самым глубоким. Харли отчётливо помнил тех, кто и как над ним издевался, но об этих подробностях он умолчал. Видимо, из-за нарастающего страха.

Они не только перебили ему ноги, а и вспороли живот, вытащив наружу чуть ли не половину его внутренних органов, которые волочились за ним по полу, оставляя за собой кровавый грязный след, когда Харли выполз на улицу, умоляя людей о помощи. Вот его и привезли в субботу на моё дежурство.

Помочь было уже поздно. Его вывалившиеся органы изодрались, и жутко стёрлись об асфальт. Тут он постоянно терял сознание, и повторял, что боится отключиться, и уснуть. Говорил, что они ждут его там, и теперь никогда не отстанут за то, что он залез на их территорию. Он как никто боялся умирать. Он постоянно спрашивал у меня, где его крест на цепочке со спаянными концами, но распятия на нём при поступлении в госпиталь не было.

Мы, конечно, были обязаны сообщить в полицию о случившимся инциденте, что и сделали. Полицейские не восприняли всерьёз эту историю, но я почему-то поверил этому жалкому Харли.

Зашивая его мёртвое тело, я представлял тех, кто там дождался его.

Что ещё можно с ним сделать за то, что он залез на их территорию?"