Остров, на котором жить. Часть первая

Я снова наполнил рюмку и предложил Петру присоединиться. Тот отказался напрочь и поведал мне историю о Валерке Зайцеве с центрального участка, который, как-то раз, будучи заядлым курильщиком, после неудачной облавы местной банды, разнервничался и, несмотря на знакомство с правилами, сломался и стрельнул у прохожего сигаретку. Выкурив её, Валерка расслабился, но сделав шаг в сторону дома слегка покачнулся. Брусчатка в двухметровом радиусе, повинуясь его одурманенному сознанию, вздыбилась, на пол метра поднявшись над землёй.

– Вот видишь Борька, что может сделать неконтролируемая энергия? – закончил повествование Петька. – Наши силы мы всегда должны держать в кулаке. Да и сам знаешь, и без этого кайфово. – Я потупил взгляд и снова с головой окунулся в вялые потоки грусти и печали, вспоминая золотое время в рядах Арментариев. Мой бывший коллега заметил изменение мимики моего лица и уже извиняющимся тоном сказал: – Извини чувак, реально ляпнул. Представляю, как тебе хреново, да ещё соль на рану посыпаю.

– Да ладно, не твоя же это вина. Обидно то, что по выздоровлению я хотел искать Попутчика, проситься обратно к вам, а после твоих новостей, боюсь, не на что надеяться.

– Всё, хватит хандрить! – резко оборвал моё себяжаление Петька. – Говорил, вопросов у тебя много, задавай, не мни кошачью эрогенную зону.

– Хорошо, – я переключился мгновенно, тему надо было срочно переводить в другое русло, в противном случае лёгкими, с регулярной монотонностью, пинками, решительно вгоню себя в состояние депрессии, – поговорим о вампире. Что это, и с чем его едят? – Спросил я и поправился, – пока оно не ест тебя.

– Попутчик рассказал нам совсем немного, ссылаясь на собственное неведение. – Пётр заговорил быстро и лаконично, будто бы читал наизусть заученный текст. – «Вампир» – это лишь условное обозначение, определение же данного существа нам неведомо. Это реликтовое создание, кстати, часто фигурировавшее в легендах и страшилках народов всего земного шара. Видоизменённые многими поколениями слухи, рождали таких мифических существ как: вампиры, оборотни, демоны, черти, чупакабра и так далее. Каждый из вымышленных образов несёт в себе какую-либо черту, реально присущую данной твари. Его кстати действительно хрен мокронёшь…

– Одну секундочку, – перебил я моего собеседника. – Вы с ним не справились?

– Я же говорю, хрен обломаешь об него. – Петька удержал паузу, перевёл дыхание, продолжил, – были задокументированы случаи, ещё в восьмом веке нашей эры, когда сотни Арментариев в течение нескольких суток сражались с горсткой вампиров, загнав их в угол. Потери были только с нашей стороны, а эти твари, в свою очередь, скрывались и исчезали бесследно. Боря, сегодня нас было только шестеро, в нашу задачу входило лишь спугнуть, запарить мерзость эту, так сказать перебить аппетит. Мы не погнались вслед за ним не только потому, что просто не можем догнать, главная причина в том, что если бы он не смотался, мы бы в деревянную коробочку сыграли. Нам повезло. Тело вампира – это броня, те немногие жизненно важные органы, что присутствуют в его теле, спрятаны под непробиваемым панцирем. Его ментальная мощь пипец как превосходит силу любого Арментария. Зверюга быстрее и сильнее нас всех.

– И зачем же ему охотиться на людей? – я отказывался воспринимать существование зверя, обладавшего талантом Арментария.

– Мы не знаем. Оно питается человеческим мозгом. Не спрашивай почему. – Опередил меня Пётр. – Существ невозможно изучить, ввиду их неуловимости. Мы лишь можем выстраивать стратегии боя, основываясь на опыте Пасущих, знакомых с их повадками. Например: известен единственный бессменный метод заманивания жертв в ловушку – вампир действует грубо и банально. Как и мы, он воздействует на активность головного мозга, к примеру, отключает такие области мозга как вентральная, которая отвечает за стремление к цели. Таким образом, человек продолжает путь, но уже не свой, а корректируемый вампиром, и, уже в тёмном углу грязной подворотни или же на опушке ночного леса, в свете луны, встречается со своей смертью. Кстати именно поэтому мы его и называем вампиром. Подобные способности затуманивания рассудка, в народном фольклоре закрепились именно за кровососущими. Так что считай, что побывал в сказке.

– Подожди-подожди, не торопись, – запротестовал я, понимая, что мой случай никак не вяжется с легендой. – Ты уверен, что это единственный способ этих тварей воздействовать на человека? Со мной всё как-то иначе обстояло. Я просто отключился посреди дороги, после чего очнулся в другом месте.

– Я допускаю, что вампир мог сменить привычку, но это маловероятно. В течение десятка веков наши предшественники выслеживали зверя, и он всегда охотился предельно однообразно. Ты, должно быть, что-то путаешь.

– Может быть, – задумался я, и тут же отогнал от себя ненужные размышления, – это и не важно, Петька. Так, выходит, вы не имеете понятия, с чем имеете дело?

– Именно так, Боря. О существе мы узнали месяц назад, когда Попутчик почувствовал его присутствие в городе. Тогда он и проявил великодушие, поведав нам о существовании этих тварей. Рассказал, что они явление далеко не новое, и никто не знает, откуда они взялись. Так что я сам теряюсь в догадках. Давай следующий вопрос.

Пётр заполнил чашку остывшим чаем, а я слегка ошпарил горло уже тёплой обжигающей водкой и смазал горящий пищевод очень странной, но, несомненно, удачной закуской. Молодец официант, порадовал. На тот момент я не испытывал ни малейшего облегчения от беседы с Петром, на которое я так рассчитывал. Всевозможные вопросы, не имевшие ответов, живущие в моей голове по соседству с неподтверждёнными сомнениями, в течение всего разговора, принимали гостей. Теперь, под безумные такты раздражения, они весело стучали ножками по полу, в задорной компании подозрений и растерянности. Я уже опасался продолжать диалог, понимал, что Петька не тот человек, от которого смогу получить все ответы, а в вопросах я итак недостатка не испытывал. В голове уже шумело, непривычный к алкоголю организм стремительно пьянел. Я решил перейти к поглощению закуски, крадущей градус, и, собрав всю решительность, уже с забитым ртом, окунулся в дальнейшие расспросы.

– Скажи мне Петька, что вам известно о случившемся на территории заброшенного дома?

– Боюсь, мой ответ не в силах удивить тебя, но я попытаюсь слегка изменить форму его изложения. – Сказал Пётр, явно паясничая, и завершил свою реплику словами, – а хрен его знает.

– Да не может быть! – взбесился я. – Неужели вообще никакой информации?

– А какая может быть информация, Боря? – Пётр набрал воздух в лёгкие и выпалил. – Враждебно настроенное существо, обладающее талантом, превосходящим своей мощью, как казалось недюжинную, силушку Арментариев, уничтожило группу Пасущих за считанные секунды, предварительно спланировав западню. Более с подобными явлениями мы не сталкивались, имеем лишь распоряжение держаться по двое и соблюдать предельную осторожность. На этом всё. Боря, судя по тому что ты, в отличие от своих коллег погиб не на подходе к зданию а, как гласит официальная версия Попутчика, в госпитале, твоя информированность должна быть на порядок богаче нашей. Теперь тебе отвечать, дружище.

Пётр уставился на меня, нервно тиская в руках чашку. Я понял, что на протяжении всей беседы, мой бывший сослуживец терпеливо дожидался именно этого момента. Он привёл меня сюда не для того чтобы вежливо потчивать новостями. Мы наслаждались уютной атмосферой этого ресторанчика лишь потому, что Петру тоже были необходимы ответы. Наше положение было идентично, мы оба сходили с ума от окружавшей нас неопределённости, я решил ответить на его откровенность своею. Я рассказал всё, что помнил: как внезапно почувствовал ловушку, как и с кем сражался и потерпел поражение. Я поведал о своих видениях, хоть и сам не был уверен в том, стоит ли принимать их в серьёз. Я ответил на его вопрос так, как он не ответил ни на один из моих, но я не думал о соразмерности предоставляемой информации, в эту ночь Петька – мой бывший и несостоявшийся коллега и соратник был единственным во всей вселенной, способным мне хоть чем-нибудь помочь. Он был единственным, пожелавшим оказать помощь. Не из-за бездумного альтруизма, но всвязи с связывающим нас стремлениям достучаться до истины.

Я и он, словно два созревающих ростка молодых деревьев, связанных корнями одной цели, на пустом бескрайнем зелёном лугу, тянущиеся к солнечным лучам правды, всем своим существом тяготея лишь к тёплой почве чистоты знаний. Два слегка окрепших стебля, так неожиданно прогнувшиеся под порывами ветра, безжалостно сломленные и растоптанные коротким сообщением с мобильного телефона Петра, через час после расставания: «Борька, руки в ноги и мотай, скройся, они не могут обнаружить тебя, сканируя энергетические поля, выброси телефон, это их единственная зацепка. Достигни нашей цели. Я не смог. Прощай».

Глава 4.

Любопытное дело. Плотность кошелька напрямую воздействует на критичное отношение к финансовой системе государства. Невольно задумываешься о степени коррумпированности чиновников и несправедливости законов монополии. С каждым днём, находясь у прилавка, теряешь стройность осанки. И причина вовсе не в перемене настроения или степени носоповешания. Закон тяготения черепной коробки к земле-матушке напрямую связан с распределением продукции на полках торговых центров, связанных, в первую очередь, с ценовой категорией товара. С каждым днём внимание к качеству товара замещается всепоглощающей увлечённостью одним лишь критерием – ценой. Взгляд неустанно буравит нижние полки с интересующей продукцией, в тщетной попытке заставить интуицию указать на менее низкокачественный товар. Но культурное природное чутьё элегантно уступает место сухой грубой логике, и решение приходит незамедлительно. Элементарная арифметика вступает в поединок с инстинктом самосохранения и побеждает – цена товара максимально приближается к минимальной.

Не надо быть Арментарием, чтобы прочесть смесь отвращения и жалости, отражённые во взгляде кассира. Уставшая за день женщина уже не старалась скрывать свои эмоции, и следующий взор коснулся моего существа уже обогащённый гневом и осуждением, видимо, связанным с личными проблемами в семье. Отсканировав бутылку водки, продавщица отложила её в сторону и голосом робота назвала цену. «Какая же позорно низкая цена у этой водки». Гордость лениво перевернулась во сне. Рассчитавшись, я неспешно двинулся из продуктового отдела, впихивая пол-литровую ёмкость во внутренний карман летней куртки. Странно то, что после недели глубокого запоя удовольствие от употребления алкоголя оставляет человека наедине с одной лишь бессмысленной потребностью в нём. Миновав дверной проём, уже на улице, я достал пачку сигарет и закурил. Вдохнув горький неприятный дым, я подумал, что моё курево и бутылка пойла, купленная минуту назад, вероятно, ходили в одну школу для неполноценных и оба её не потянули. «Ничего сейчас привыкну, и будет приятнее».

Вчерашний угар легко раскачивал ось моего тела, заставив прислониться к стене. Из-за угла, по направлению к главному входу, вышла симпатичная девушка в обтягивающем тело, лёгком летнем наряде. Я невольно уставился на подчёркнутые гардеробом формы прелестницы и затянулся вторично. Всегда был против осторожности в разглядывании женщин. Прикрываясь тактичностью, мужчины зачастую прячут за ней трусость и неуверенность в себе. Жалкие попытки парней скрыть свою заинтересованность в женской красоте, подглядывание украдкой в сторону объекта вожделения, сменяющиеся стыдливым потуплением взора, всегда пробуждали во мне чувство отвращения. Как и сейчас, я всегда смело оценивающе осматривал грациозные линии очерчивающие прекрасную фигуру, постепенно пробираясь к, уже не так глубоко, но, интересующему меня лицу. Ясные мечтательные глаза украшали, и без того, милое лицо. Я залюбовался. Девушка скрылась в торговом центре, морская болезнь постепенно отступала и я, уже не сдерживаемый ничем зашагал к съёмной квартире.

Сразу после странного предупреждающего сообщения Петра, я нешуточно струхнул и перебрался в другой район, расположенный в противоположном конце города. Подписав договор об аренде жилого помещения, я сразу жестоко запил. Я всё ещё мог украдкой продолжать поиски мужчин погубивших две невинные жизни, но я уже не хотел этого. Моя цель, словно сжатый комок бумаги была отброшена в урну с надписью «До востребования». Возникшая на горизонте линия надежды, потухла, увлекая в гипотетический калоприёмник все мои прежние стремления. «Хочешь сделать человеку плохо – сделай хорошо, а потом как было» – слегка перевёрнутая, но нерушимая истина. Я скрёб подошвой по разбитому тротуару, оставляя за сутулыми плечами яркие огни магазина. Как ни странно, лицо незнакомки зацепилось за моё сознание сильнее её безупречной физиологии. Тонкие, но изящные губы, маленький нос, правильные черты овала лица и этот мечтательный взгляд, способный покорить своей беспечностью и внешней незащищённостью, любого мужчину. Взгляд, определяющий характер милашки, решительно отторгающий возможность работы в ответственных сферах. «Уж врачом ей не стать, это точно».

Внезапно что-то воткнуло иглу в мой расплавленный спиртом рассудок. Неосознанные воспоминания пробивались сквозь мутный слой многодневного нескончаемого опьянения. Я развернулся и быстро зашагал обратно к яркой вывеске с названием точки розничной торговли. Я ещё не до конца понимал причин моих действий, но из подкорки, нарастающей пульсацией, уже начинали выкарабкиваться обрывки слов, складываемые в одну лишь фразу. «Лерка, иди своего уколи, щас загнётся». «Лерка, иди своего уколи, щас загнётся». Я ускорил шаг. Необъяснимая тревога накатывала, словно рвотные позывы. «Что-то не так с этой юной практиканткой – мечтательницей». Но я не знал, что именно. Я не мог видеть причин, заставляющих меня преследовать девушку, но уже надеялся столкнуться с ними, догнав её. Я нёсся сквозь мерно ступающие к своим машинам семейные пары, задевал ногами тугие пакеты с продуктами, с силой отстранял попадавшиеся на пути звенящие металлические тележки. Я спешил, боясь потерять мою новую маленькую псевдоцель.

Ворвавшись в торговый центр, с нетерпением дождавшись пока на меня среагируют медлительные сенсоры автоматических заслонок, я вбежал в продуктовый отдел и увидел её. Девушка не торопясь прохаживалась вдоль книжных стендов, непонятно как оказавшихся среди полок, напичканных едой и кухонной утварью, а я неумолимо, решительными движениями, приближался к ней. Мне оставалось пару шагов, когда практикантка медицинского училища подняла на меня свой взор, отрываясь от прочтения аннотации на обложке какой-то книги. Её глаза округлились, в них читалось недоумение и озадаченность. Два раза девушка пыталась всмотреться в меня снова, но видимо убеждаясь в прежних сомнениях, терялась вновь. Я остолбенел. Я абсолютно не догадывался, что же ей сказать, ведь я не знал, зачем за ней погнался. Изо рта невольно ляпнуло чем-то нелепым и натянутым.

– Привет… мы, по-моему, где-то виделись, – промямлил я.

В мгновение взгляд милой незнакомки стал холодным. Она небрежно отбросила книгу обратно на стенд и …

Удар…

* * *

Безжалостно палящее солнце ярко бьёт в глаза. Увенчав голубой небосвод, жестокое светило почти полностью лишает нас тени отбрасываемой по утрам близлежащим храмом богов. Пот, стекающий со лба, слепит и больно режет глаза. Время служения и испытаний. Стойкость и преданность работе во имя богов – вот что я ещё могу дарить нашим создателям. Несправедливые боги лишили мужей своей благосклонности, тем самым отняв у нас право на смерть во Их имя, оставляя нам лишь жизнь, жалкую пародию на истинное предназначение. Я уже не терзаю себя горестными мыслями о потерянном. У меня остаётся лишь работа, та работа, на которую я ещё способен. Жёсткий хлыст обжигает тело, и я бросаюсь выполнять свой низший долг перед создателями с новым рвением. Я стоял без дела уже пять дыханий и это непростительно. Мы потеряли доверие богов, и только тяжёлый труд может вернуть его обратно.

* * *

Я очнулся от того что на меня наступили, болезненно надавив на грудную клетку протектором ботинка, в следующий момент кто-то споткнулся о моё распластанное тело и с диким криком повалился на пол. Не меняя тональности, странный мужчина вскочил на ноги и ринулся к выходу. И только сейчас я осознал, что крики людей разносятся по всему помещению продуктового отдела. Сфокусировав зрение, приходя в себя после, уже привычной, но неожиданной, смены реальности, я огляделся. Поражённый представшей передо мной картиной, я стал медленно подниматься на ноги. Воздух вибрировал как волны на прибое, запах озона бил в дыхательные пути будто кто-то, не ведающий меры, распылил в воздухе озоновый освежитель.

В десяти метрах в пол-оборота стояла, мною преследуемая, милая девушка. Однако в лице её случились неожиданные метаморфозы. Мечтательность скрылась бесследно, сменённая свирепым, жестоким, сосредоточенным взглядом. Она упиралась ногами в пол, не двигаясь, слегка пригнув спину и крепко сжав кулаки, со стороны это выглядело, будто милашка безуспешно силится сдвинуть невидимый барьер своим лбом. И смотрела она вовсе не на меня. Проследив её взор, на другой стороне продуктового отдела, метрах в тридцати, я увидел женщину, своей позой, как будто парадирующую практикантку. Их взгляды буквально соприкасались, сталкивались, визуально свидетельствуя об этом мелкой вибрацией пространства. И посреди незримых потоков выбрасываемой ментальной силы, бушевала, искажающая реальность, энергия. Люди, подобно визжащим поросятам, улепётывающим от зубов хищника, рассыпались в стороны. Пол, вокруг эпицентра ментальной схватки был усеян раздробленными на щепки товарными стендами, окрашенными алой кровью изуродованных человеческих тел. На стыке выбрасываемых потоков энергии соперниц, безостановочно возникали воздушные уплотнения и, срываясь с места, врезались в пол, стены и потолок помещения, дробя прочную поверхность. Вдруг здание тряхнуло, плитка, покрывающая пол магазина взъерошилась, и бетонный каркас строения стал рушиться, сжимаясь к центру ментальной борьбы.

Всех, кто ещё не успел покинуть здание подбросило в воздух, словно земля- матушка нешуточно икнула. Незнакомка в спортивках вскинула руки и упала, в следующее мгновение перекрытия обрушились, оставаясь лишь над той половиной здания, где стояла, когда-то милая, практикантка- мечтательница и я. Мне уже удалось определиться со своей позицией, относительно принятия единой противоборствующей стороны, что-то во взгляде девочки непосредственно перед моей отключкой заставило меня усомниться в том, что псевдомедсестричка давала клятву Гиппократа. Схватив тяжёлый острый осколок керамической плитки, я со всех сил запустил его в голову девушки. «Попал». Стройное тело тут же опустилось на землю, почти одновременно с куском плитки, но уже через секунду практикантка вскинула измазанную кровью голову и повернулась лицом ко мне. Её взъерошенные волосы опустились на глаза, но даже сквозь них я видел ненавидящий взор. Хриплый, неестественный голос, срывал с губ брызги слюны, пота и крайне неприятную для меня, даже с учётом моей гипертрофированной самокритикой фразу:

– Да когда ты уже сдохнешь, тварь?

И вдруг, невесть от чего, я остолбенел. Вместо того что бы хвататься за камень, разумнее было бы последовать примеру большинства. Сейчас бы я уже бежал в сторону дома, оглашая округу поросячьим воплем, потряхивая в воздухе розовыми ушками и скрученным хвостом. Но я был бы жив. А сейчас я уже пожимал холодные кости ладоней старушки смерти и собирался в далёкий путь. «Да и хрен же с ним! Один раз живём – один раз умираем и, возможно, лишь один раз выпадает случай умереть достойно». В изменившемся взгляде мечтательной особы я видел ненависть, так смотрят на занозу, ушедшую мучительно глубоко под кожу. И, судя по всему, болезненная щепка сейчас будет удалена. «Ну и пусть. Меня ничто не держит на бренной землице, а вот адским чертогам моя персона, полагаю, была бы крайне приятной, я уверен, что даже непочатая бутылка водки отправится в ад вслед за мной, в наказание, став бездонной».

Внезапно кожа на теле девушки лопнула, обрамлённая багровой сеткой кровавых трещин. Её глаза потухли, лицо мгновенно осунулось. Кости затрещали, словно десятки расколотых орехов. Если бы идея концепции кукол Барби принадлежала великому Пикассо, то они бы выглядели именно так. Искорёженное тело медсестры рухнуло на пол, словно брошенное, пресытившимся игрой, кукловодом. Обмякшая плоть на расколотой плитке, продолжала ломаться. Я отвернулся. Мне приходилось видеть разное и разное совершать, но данная картина вызвала во мне рефлекс отторжения части непереваренного Доширака. Ещё слыша хруст костей, я посмотрел в сторону обрушенной части торгового центра и увидел бегущую ко мне женщину. Разодранный спортивный костюм, обличающий спасительницу, напоминал о себе лишь характерными полосками, всклоченные пряди волос местами открывали взору окровавленную кожу головы, исцарапанное лицо было красиво, исключительно красиво. На какое-то мгновение меня сковали шок и оторопь, в ту же секунду покинув рассудок. Я её узнал.

– Сегодня день встреч! – с наигранным восторгом прокричал я.

Моё сознание нырнуло в какую-то, доселе не испытываемую, нирвану абсолютного безразличия. Я устал сражаться. С отморозками на ночных улицах города, с существами, обладающими талантом, с собственным бессилием и больным организмом, с осмыслением бессмысленности моего существования. Я уже не размышлял о смерти. Я лишь наблюдал, с интересом дожидаясь окончания истории. Может быть, именно так правильно умирать.

Неожиданно силуэт женщины разрыхлился, пропуская сквозь себя в сознание картинку загорелой молоденькой девушки, неспешно движущейся ко мне на встречу. Обрушенные перекрытия за её спиной рассеялись, выпуская на волю иллюзорный холст покрытый руинами десятков каменных пирамид. Крупный песок пел у неё под ногами. Было тихо, невероятно, невозможно тихо. Воспроизводящая род подошла ко мне вплотную и, взяв за дрожащую руку, бархатным, успокаивающим голосом произнесла: «Не бойся Ои, теперь всё будет хорошо».

– Как ты меня назвала? – пропищал я тонким чуждым мне голоском.

Видение стало медленно сползать с реальности, и я увидел передо мной мою спасительницу. Она крепко держала меня за руку и смотрела в упор. На долю секунды идеальная форма губ исказилась.

– Никак я тебя не называла припадочный. Приди в себя. Шевелись, давай.

В то же мгновение женщина рванулась к выходу, продолжая сжимать мою ладонь. Словно тряпка, шоркая подошвой я болтался спаянный с будто окоченевшим рукопожатием, пытаясь поспеть за ней, но это было невозможно. Она обладала силой Арментариев, а я уж давно стал человеком. Проскочив дверной проём, я услышал грохот рушащегося здания. Моя спасительница удерживала его до последнего, сейчас в этом уже не было необходимости. «Как-то часто меня спасают последнее время». С минуту мы бежали в неизвестном мне направлении, но скоро меня стали покидать силы и, споткнувшись о бордюр тротуара, я повис в руке таинственной особы, обрывая куски штанин и кожи на ногах. Женщина, не сразу заметив это, легко подкинула меня в воздухе и, бросив на плечи, продолжила движение. Серые здания жилых домов проносились мимо всё стремительнее. Мне было нестерпимо неудобно в такой позе. Толчки при соприкосновении ног моей спасительницы о землю уже больше походили на сильную вибрацию. Мы мчались со скоростью Пасущих. «Вот как выглядит ускорение со стороны простого человеческого сознания, ни капли бывалой эйфории, лишь боль и чёткое ощущение перегрузки организма (но я же в детстве мечтал стать лётчиком космонавтом…)».

Жуткий экспресс спустило на тормозах, словно остановленный нажатием стоп-крана. Краем глаза я увидел вырывающиеся куски асфальта из-под тормозящих ступней, в следующий миг картинка померкла, и я ощутил, как инерция вдавила меня в каменные плечи. Я сильно пожалел, что перед остановкой не успел вдохнуть воздух, грудь сдавило так, будто меня с обеих сторон смертельными тисками сжал стальной пресс. Наконец-то я, отпружинив, полетел на развороченный тротуар и смог вобрать воздух в лёгкие.

– Шеф, приехали? – прохрипел я, слегка придя в себя после падения. Но в ответ услышал лишь шум машин, проносящихся где-то поблизости. Рядом проходило шоссе.

Я открыл глаза и огляделся. Лунный свет обозначал линии жилых корпусов. Я не знал этого района, но я уже его где-то видел. Как и многие другие полагаю, в которых я ни разу не бывал. Планировка двора, расположение древних построек, сами здания, словно покупные салаты с переклеенным сроком годности, были настолько типовыми, насколько это было под силу советской власти. Вокруг серых домов водил хоровод реденький кустарник, многочисленные вытоптанные колеи на траве шрамировали, любую поверхность, когда-то претендовавшую на гордое звание «Газон». Тёмно-серые дома светили печальными глазами окон. Только фонари не горели, фонарные столбы понурили головы, уткнувшись слепыми взглядами себе под ноги.

Вдруг у одного из подъездов полыхнула лампа, осветив силуэт сидящей на низком крыльце девушки. Клочья тонкого материала обнажали плечи и бёдра нашей старой знакомой. «Удивительно что, вылезая из-под обломков, ей удалось сохранить так много процентов своего гардероба». Моя спасительница стояла спиной ко мне, словно львица, отстаивающая добычу. Я продолжал валяться на асфальте, организм всё ещё не мог справиться с остаточным эффектом после стремительного путешествия.

– Позволь мне его убить, Залика, – яркий свет лампы, мгновенно поглощаемый густотой тьмы, освещал лицо медсестры, оставляя незамеченным контур открывающихся тонких губ. – Если ты отойдёшь в сторону, я позволю тебе жить, – девушка помолчала, спустя пару секунд, добавив, – до нашей следующей встречи.

– Он мне нужен! – заявила женщина в спортивном костюме.

– Он никому не нужен, – парировала практикантка, – но он достаточно глубоко залез, что бы стать помехой. Подумай, ты не можешь мне противостоять, я сильнее, я старше, ты как-то раз уже потерпела поражение в дуэли, и не пытайся тратить себя на восстановление организма, помрёшь здоровенькой, да и только.

– Ты бессильна сейчас. – Совершенно спокойно, без тени тревоги в голосе, ответила Залика.

– А ты хитрая, – сказала девушка, тяжело вздохнула и поднялась на ноги, вытянувшись во весь рост, закрывая лампу, горящими жёлтым цветом, взлохмаченными кудрями. – Показывай своих псов.

Внезапно унылые силуэты фонарных столбов осветились собственным оранжевым светом. У всех подъездов вспыхнули ярко-жёлтые лампы. Впервые видел, что бы в одном дворе горели абсолютно все осветительные установки. Разъеденная режущим светом тьма, освободила из своего плена десятки мужских фигур, окруживших хрупкую медсестру.

– Ты хорошо поработала мятежница, – усмехнулась практикантка.

– Ты сейчас умрёшь Лэйла, – продолжала спокойным голосом вещать моя благодетельница, – попрощайся с Попутчиком.

– Я уже попрощалась, а тебе и твоим фанатикам скажу одно лишь… Вы все умрёте, никто из вас не в силах противостоять нам. Я не знаю, существует ли ад, но если он есть, через год, другой, жду вас всех в гости.

Тут медсестричка Лэйла замолкла и резко замерла, выгнулась, будто разряд электричества прошёлся сквозь тело, и забилась чуть заметной дрожью. Минут пять картина не менялась, лишь окружавшие нас фонари перемигивались между собою. Всё это время расширенные глаза бывшей медсестры-мечтательницы пронизывали мою спасительницу, постепенно потухая, словно догорающая керосиновая лампа. Тело дёрнулось, будто кто-то отключил электричество и, отяжелевшее смертью, рухнуло, брызнув пеной с губ на грязное бетонное крыльцо.

– Ты уверенна, что эта тварь сдохла? – спросил один из мужчин, подходя к Залике.

– Да, она исчерпала всю свою силу, перед тем как умереть, ничто уже не воскресит её к жизни. – Женщина повернулась ко мне, и, протянув руку, сказала, – Мы не твои друзья, но и не враги, тебе нужны ответы, у меня они есть.

Я завороженно сжал ладонь победительницы. «Что ж, мне уже не вступить в ряды доблестных Арментариев, мне никогда уже не задать вопросов Попутчику, с которым так трогательно, сквозь пространство, прощалась Лэйла. Но возможно я найду маленькое счастье в ответах той, что когда-то беспощадно разгромила группу из двадцати двух Арментариев, моих друзей, той, что однажды уже убила меня и способна убить вновь».