Читать книгу: «Остаться Драконом», страница 2

– Проходите, юноша, – раздалось великодушно из-за стола. – лорд Калланан как раз рассказывает нам ваш план.

Брендан кивнул, изображая поклон и встал за креслом отца. Юноша. Вряд ли Меррон не знал, что ему давно за 30. Еще один знак. Еще один тычок. Знай свое место, мальчишка – за спиной отца, которого мы не считаем равным.

Он вполуха слушал, как старик описывает план (его, Брендана, план!) и думал, почему эти хищники еще не сожрали Каллананов. Давно могли. Уничтожить остатки империи, забрать фабрики и заводы. Не смогли договориться, как делить на троих? Скорее всего. Но рано или поздно договорятся. Они владели всем городом и никто не сможет им в этом помешать. План сына-неудачника – последний шанс лорда Калланана избежать этого, доказав свою полезность и незаменимость. Отец это понимал, поэтому и согласился.

– И зачем нам это, Калланан? – спросил Меррон, когда старик закончил.

Откажутся, в отчаянии подумал Брендан. Или хуже того, догадались, что мышка ведет их в ловушку. У него похолодело в груди. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но сдержался. “Молчи, пока тебя не спросят”, предупреждал отец.

– Сколько забастовок у вас было в этом году, лорд Меррон? – спросил лорд Калланан. – Четыре? Пять?

Толстяк промолчал, поэтому старик повернулся к Холлику.

– А у вас, лорд Холлик, я слышал, трижды в этом году выходили из строя все станки. Как по мне, не очень похоже на случайности. Во сколько вам обошлись эти простои?

Холлик нервно пригладил волосы и задумался.

– Хм, простои, да. Станки, машины. Большие средства.

Калланан кивнул и собирался было продолжить, но Брэгг его опередил:

– Пять раз. Одного поймал. И остальных поймаю. Всех.

На секунду повисла тишина. Брендан представил, что происходит с членами Сопротивления, попадающими в руки лорда Брэгга. Затем Калланан старший продолжил.

– Диверсии и забастовки происходят десятилетиями. Стоит справиться с одной стачкой, как за ней следует другая. Стоит задержать одного бунтовщика – на его место приходят двое других. Как по мне, господа, выглядит довольно унизительно, вам не кажется?

А старик молодец, с облегчением подумал Брендан. Знает, на что давить. Потому что сам такой же. Тщеславный и самовлюбленный. Рыбак рыбака. Он почувствовал что-то вроде восхищения.

– Весь город знает, что мы постоянно воюем с Сопротивлением, – продолжал тем временем старший Калланан. – И весь город знает, что мы не можем победить. Все видят, что мы ничего не можем с ними сделать! Над нами смеются! Горстка оборванцев годами противостоит – и успешно противостоит! – самым могущественным людям города!

– Мы знаем ситуацию, лорд Калланан! – раздраженно бросил Меррон. – Как нам поможет ваш план?

– Мы уничтожим идею! – неожиданно для самого себя выпалил Брендан и краем глаза увидел, как отец недовольно поморщился. Он мне это припомнит, успел подумать он.

– Нельзя победить Сопротивление, пока его поддерживает большая часть города, – торопливо продолжил он. – Надо лишить бунтовщиков этой поддержки. А для этого надо уничтожить то, во что верит и Сопротивление, и горожане.

– И что же это, юноша? – спросил Меррон, не глядя на него.

Брендан неслышно скрипнул зубами, переваривая очередного “юношу”.

– Дракон. Я предлагаю уничтожить Дракона.

Глава 4. Приоритеты семьи Холденов

– А обязательно было доводить котел почти до взрыва? – недовольно спросила Джесс, задрав голову и вглядываясь в путаницу труб над головой.

Найджел оторвался от котла и посмотрел на неё. Рыжая, яркая, дерзкая, с непокрытой головой (что уже было нарушением общественных норм) и в кожаных штанах (а это вообще выходило за любые рамки приличия), Джесс не была похожа ни на одну девушку в городе. Те бы восхищались его “подвигом” по спасению часов (спасибо Дрибблу, который во всех красках описал его героизм), но не Джесс. Ей не нравилось то, что он рисковал. Она злилась. И она не собиралась молчать. Такой была Джесс. Его Джесс, подумал он с гордостью.

– Котел бы не взорвался, – соврал Найджел и вернулся к работе. Он уже успел отремонтировал клапан и теперь приделывал на место улетевший манометр.

– Понятно, – скептически сказала Джесс, переведя взгляд на него. – То есть по раскаленной трубе ты съехал удовольствия ради.

– Исключительно, – подтвердил Найджел, закрутил до упора манометр и подошел к ней. – Очень, знаешь ли, захотелось тепла. Простого нечеловеческого тепла.

Ничего не вышло, Джесс даже не улыбнулась.

– Найджел, я миллион раз просила тебя быть осторожным. Ты каждый раз будешь рисковать жизнью ради своих дурацких машин?

– Она не дурацкая, Джесс, – обиженно вмешался Дриббл, ковыряясь в котле. – Она…, – он задумался, подбирая слово, – офигенская!

– Видишь, – Найджел обнял её и попытался поцеловать.. – Не ради всех. Только ради офигенских.

Она нахмурившись, увернулась от поцелуя.

– Прости, – сказал Найджел уже серьезно. – Я буду осторожнее. Пойдем?

– Ты закончил? – она все еще злилась, но позволила себя поцеловать.

– Да. Дриббл, запустишь без меня?

– Конечно, – подтвердил тот. – Не в первый раз. Спасибо, Найджел. Отец бы гордился тобой.

Сомневаюсь, подумал Найджел, но ничего не ответил, повесил сумку с инструментами на плечо и взял Джесс за руку.

Они обошли ратушу и вышли на площадь перед входом. Толпа здесь давно разошлась, людей почти не было. Начинало темнеть. Город готовился ко сну.

– Почему ты не ответил? – спросила Джесс. – Дрибблу, когда он сказал про отца.

Потому что это чушь, подумал он. Чтобы отец гордился кем-то или чем-то кроме своих машин? Вряд ли бы он вообще вспомнил о моем существовании. Скорее полез бы проверять, не испортил ли я его драгоценные часы.

– Не хотел разрушать легенду о великом изобретателе Джейсоне Холдене, – ответил он. – У которого всё получалось превосходно: и строить машины, и быть отцом.

Джесс погладила его по руке.

– Ну, ты вырос вроде неплохим, – попробовала она пошутить.

– Это не его достижение, – ответил Найджел резче, чем хотел. – Если в этом и есть чья-то заслуга, то бабушки. Его я почти не видел – он постоянно возился со своими изобретениями. И погиб из–за них и ради них.

– Ты точно этого не знаешь, – мягко возразила Джесс.

Да, подумал Найджел, и никто не знает. Просто однажды отец ушел на работу и не вернулся. Пожар во время работы над очередным механизмом. Каким механизмом, из–за чего пожар – неизвестно. Прости, парень, сказал полицейский, этот всё, что мы знаем.

Они почти вышли с площади, когда забили часы, и дракон на фасаде башни ожил.

– Давай посмотрим, – Джесс остановилась.

– Да что мы там не видели, – запротестовал Найджел.

– Нет уж, я хочу посмотреть, ради чего мой парень рисковал жизнью, – она крепко держала его за руку и заставила досмотреть полет дракона до конца.

– Очень красиво, – сказала она, когда часы замолчали и они пошли дальше. – Все-таки потрясающий механизм. Тебе совсем не нравится?

Он пожал плечами.

– Мне нравится внутренняя часть. Отец все-таки был техническим гением, с этим спорить сложно.

Они немного помолчали, а потом Джесс осторожно спросила:

– Ты все еще злишься на него?

– За то, что он уделял больше внимания машинам, чем мне?

Найджел задумался. Его отец построил огромное количество важных и нужных для всего города механизмов – от паровых станков до городских часов. Найджел с детства привык быть сыном великого Джейсона Холдена. Привык, что работа отца важнее, чем он. Привык быть менее значимым. Машины всегда были на первом месте.

– Не знаю, – сказал он наконец. – Возможно, расставь он приоритеты иначе – эти часы никогда бы не…

– Даже не думай его оправдывать! – резко оборвала его Джесс. – Никакие машины не важнее людей. Тем более собственной семьи. Не вздумай повторять его ошибку.

– Не важнее, – подтвердил он и прижал её к себе. – Не повторю. Обещаю. Я буду лучше его. Во всем.

Найджел обнимал её за плечи и пытался вспомнить, о чем думал, когда бежал по трясущимся трубам. О том, что взрыв котла может навредить людям на площади и в соседних домах? Или о том, что взрыв котла уничтожит прекрасный и уникальный механизм? Он не смог вспомнить.

Они вышли на улицу, ведущую к дому Найджела. Мимо них прошел рабочий, толкая перед собой тачку с тремя бочками. На каждой было размашисто написано “Пиво Пита – пиво, достойное Дракона!”. И сам рабочий, и бочки, и улица, и вообще все вокруг было покрыто тонким слоем черной пыли от промышленного квартала неподалеку. Пыль хрустела под ногами, лежала на крышах, покрывала плохо смываемой коркой волосы, скрипела на зубах. Источник пыли – многочисленные столбы дыма, были хорошо видны на фоне розовеющего вечернего неба. Найджел представил, как черные частицы из этих столбов медленно летят, кружась, в воздухе и через несколько часов приземляются на город, на плечи и лица горожан.

По улице шли вереницы людей, возвращавшихся со смен на шахтах и заводах. Шахтеров было легко узнать по черным лицам и таким же грязным робам. Один без сил сидел на крыльце дома и большими глотками пил что-то прямо из огромной деревянной кружки. Через час он напьется до беспамятства и жена потащит его с проклятиями домой, подумал Найджел. Чтобы в пять утра он опять пошел на свои две смены.

Они прошли мимо дома, где на стене был нарисован символ Сопротивления. Граффити было большим, во всю стену, и казалось, Дракон вот-вот прорвет тонкую преграду белой оштукатуренной стены и вырвется на свободу, принеся с собой потоки воды, заливающие грязную улицу. Найджел отметил, что рисунок был сделан старательно и с любовью к деталям. Однако вслух он пробормотал другое:

– Опять эти сказки…

– Что ты сказал? – подозрительно спросила Джесс.

– Что просто белая стена смотрелась бы не хуже.

– Вообще-то Дракон – символ этого города, – язвительно бросила она.

– Чем вы в Сопротивлении не преминули воспользоваться.

– Не начинай, – Джесс игривы пихнула его локтем.

– Сама не начинай.

– Целуй меня давай.

Найджел сделал вид, что раздумывает и снова получил локтем в бок. Тогда он рассмеялся и выполнил то, о чем она просила. Они целовались под огромным граффити Дракона, а на город опускалась ночь.

Глава 5. Отец и сын

Карета зашипела, закряхтела и, обдав водителя и пассажиров клубами пара, застучала колесами по гранитной мостовой, направляясь прочь от имения Меллона. Лорд Калланан угрюмо смотрел перед собой, спрятав лицо за воротник пальто.

– Думаешь, догадались? – спросил Брендан, глядя в окно, где проплывали белоснежные дома с колоннами – имения жителей богатых кварталов города.

Старик, не поворачиваясь, вытащил одну руки из кармана и наотмашь, не глядя, ударил Брендана по лицу тыльной стороной ладони. Попал по губам и носу. Несмотря на возраст, рука у него еще была крепкой. Брендан почувствовал вкус крови во рту.

– Это тебе за то, что заговорил без разрешения, – процедил лорд Калланан.

– Да, отец, – послушно ответил Брендан. Он знал, как нужно отвечать, чтобы не получить еще. Не в первый раз. Он почувствовал, как из носа закапало на рубашку и полез в карман за платком.

– Вряд ли они догадались, – как ни в чем не бывало ответил старик. – Слишком уверены в своем могуществе и в слабости всех остальных.

“Прямо как ты”, – подумал Брендан, вытирая нос.

– Твой план, – небрежно продолжил лорд, – возможно и в самом деле хорош.

А вот и пряник, подумал Брендан. Как всегда. Избить – пожалеть, унизить – похвалить. Традиционные качели. Но он ничего не мог с собой поделать. Как дрессированный пёс. Ему было приятно услышать похвалу отца. Он жаждал её и презирал себя за это.

– Спасибо, отец, – искренне сказал он. Но качели уже пошли в другую сторону.

Отец повернул голову и посмотрел на него.

– Не зазнавайся раньше времени, – ледяным тоном сказал он. – Ты ведь помнишь, чем закончился твой предыдущий план?

Брендан помнил. Отец тогда сильно избил его, сильнее чем обычно. Он лежал на полу и сквозь шум в разбитом ухе слышал, как тот орал.

“Бездарь! Ты позоришь моё имя! Тебе выпал величайший шанс в жизни и ты все испортил! Ты недостоин быть Каллананом!”.

Такое не забудешь.

– Сколько ты еще будешь мне это припоминать? – сдавленно сказал он. – Сейчас все будет иначе.

– Потому что этот сопляк сделает то, что у тебя не получалось пятнадцать лет? – язвительно спросил старик.

– Шестнадцать, отец, – тихо поправил Брендан. – Тогда мне было семнадцать, а сейчас – тридцать три.

Лорд Калланан равнодушно махнул рукой. Такие мелочи, как возраст сына, его никогда не волновали.

– Да, потому что сопляк сделает, – сказал Брендан. – А еще в этот раз у нас будет поддержка лордов и их ресурсы.

Карета повернула и поехала по улице, где находился дом Каллананов, большой и богатый, но, конечно же, уступавший по роскоши имениям трех других лордов. Через небольшой сад от дома было одноэтажное вытянутое кирпичное здание – мастерская.

– Посмотрим, – пробормотал лорд, снова спрятавшись за воротником. – Когда начинаешь?

– Уже начал, – ответил Брендан и постучал в стенку водителю:

– Том, останови возле мастерской, – затем повернулся к отцу:

– Мне надо работать.

– Работай, работай, – старик наклонился к нему, – Но не забудь: если опять все испортишь – тебе конец. Понял?

– Да, отец, – смиренно ответил Брендан и спустился по подножке на улицу.

Дверца захлопнулась, карета снова запыхтела и зачухала дальше, оставив Брендана в облаке пара на обочине. Он долго смотрел ей вслед, приложив к носу окровавленный платок. В этот раз всё будет иначе, думал он. Совсем иначе. Надеюсь, я сумею удивить тебя, отец. Он повернулся и через сад пошёл по дорожке в мастерскую.

Глава 6. “Это отличная возможность, Тим”

Тим Ноулз шел по улице и настроение у него было прекрасное. В руке он сжимал ручку чемодана, и не обычного чемодана из фанеры или сукна, а дорогого – из мягкой кожи, с бронзовыми заклепками и серебряными пряжками. Если бы Тим открыл этот дорогой чемодан, от его прекрасного настроения не осталось бы и следа, потому что в чемодане, который он радостно нес, лежала бомба. А может быть, если бы и открыл – ничего бы не понял, потому что 20 лет из своих 28 Тим был токарем и в глаза не видел взрывчатки. Но он не открыл и не узнал, поэтому чувствовал себя отлично: шутка ли – получить месячное жалование за доставку чемодана! К тому же чемодан был совсем не тяжелым – за свою жизнь Тим носил и более тяжелые вещи, даже тогда, когда восьмилетним пацаном впервые встал к станку на заводе лорда Калланана.

А теперь сам лорд (правда, младший, не старик) обратился к нему с чрезвычайно важной просьбой – донести чемодан с важным прибором от имения Каллананов до их же завода в промышленном квартале. Лично лорда Тим, конечно же, не видел: просьбу, чемодан и половину денег (вторая – после доставки) передала Мэгги – одна из горничных в имении. Она, как и вся прислуга в доме, обожала “молодого лорда”, как все его называли. “Такой вежливый, аккуратный, обходительный, – раскрасневшись, рассказывала она Тиму, – не то, что старик. Тот всегда чем-то недоволен”.

По словам Мэгги, лорд несколько раз сказал о важности прибора и своевременной доставки, и очень обрадовался, когда горничная рекомендовала Тима как исполнительного и старательного работника. И даже много расспрашивал о Тиме – есть ли семья и с кем он живет, а когда узнал, что тот одинок и живет один – сочувственно поцокал языком и даже полушутливо посоветовал совсем смутившейся горничной “приглядеться к такому видному молодому человеку”. Тиму было очень приятно это услышать, тем более от самой Мэгги, которая, что уж скрывать, давно ему нравилась. Но раньше ему не хватало смелости даже заговорить с ней, но теперь, когда есть деньги – что ему мешает как-нибудь позвать девушку в “Водяной дракон” выпить по кружке пива?

“Это отличная возможность, Тим, – сказала Мэгги, – проявить себя перед молодым лордом, ты согласен?”. Тим был полностью согласен. Монеты приятно оттягивали карман, и в мечтах он уже покупал Мэгги нарядное платье, себе – новехонький с иголочки костюм, а их детям (мальчик и девочка, Терри и Эмма) – игрушки и леденцы, когда понял, что дошел до завода. Он толкнул дверь и вошел в цех, в котором работал с самого детства.

Счастливый, он шел мимо станков, обмениваясь приветствиями с другими токарями (“Эй, Тим, а ты чего тут, не твоя же смена? – Соскучился по вам, лоботрясам! – Эй, Тим, где такой чемодан взял? Наследство получил? – Не вашего ума дело! Где взял, там уже нет”). Улыбаясь, он прошел к своему станку в самом центре цеха, сел на стул и поставил чемодан возле ног. Теперь надо было только дождаться, когда в помещение войдет ночная смена (а с ней, как ему было сказано – и получатель чемодана) и забрать свои честно заработанные денежки. Жить Тиму Ноулзу оставалось чуть больше получаса.

Часть 2. Это изменит всё

Глава 7. Стена славы

Когда-то давно, когда он был еще ребенком, у лорда Калланана был короткий период увлечения лошадьми. Когда ему это наскучило, животных продали, а здание какое-то время пустовало, пока Брендан не попросил его под мастерскую. Ему тогда не было и десяти, но он до сих пор помнил, как отец, еще молодой и властный мужчина с волевым подбородком, недоуменно и насмешливо поднял бровь:

– Ты? Изобретать? Ты не способен на такое. Ставь перед собой реальные цели, мальчик.

Но конюшни отдал. Одно время Брендан думал, что лишь для того, чтобы издеваться над ним (и он издевался), но потом понял, что отцу просто было все равно, чем он занимается.

Он открыл дверь и вошел в вытянутое здание. Пошарил по стене и сначала покрутил кран подачи газа, а затем, немного подождав, нажал на кнопку электрического зажигателя. По всей длине помещения под потолком начали загораться газовые лампы. Это было одно из ранних изобретений Брендана, на которое он потратил несколько месяцев и которым очень гордился – раньше каждую лампу приходилось зажигать вручную. Отец тогда посмотрел демонстрацию зажигателя, не глядя в восторженное лицо сына, ожидающего похвалы, брезгливо потянул своим аристократическим носом и сказал:

– Странно, казалось бы, столько времени прошло, а здесь все еще пахнет навозом.

После чего развернулся и, ничего больше не сказав, ушел. Это был первый раз, когда Брендан начал догадываться, что вряд ли когда-то добьется одобрения от своего отца. Но далеко не последний.

Он стоял на пороге и с удовольствием разглядывал прямоугольное помещение с широким коридором во всю длину и с дверьми слева через равные промежутки. Это был его мирок, его крепость, его королевство. Он отстраивал его долгие годы, постепенно доводя до идеала. И теперь каждый угол, каждый прибор здесь были именно такими, как он хотел. И совсем скоро мастерская выполнит свое главное предназначение.

Он пошел вперед, поочередно открывая каждую дверь и быстро осматривая комнаты. Его шаги гулко звучали в пустом здании. Токарный цех. Небольшой, на шесть станков, но пока этого более чем достаточно. Станки были бережно укрыты тканью, нигде ни пылинки – Брендан провел пальцем по одному из столов и с удовлетворением в этом убедился. Фрезерный цех – почти такой же. Шлифовальный, сверлильный, сборочный, помещение для проектировщиков – все было проверено им лично и готово к началу работ.

Брендан добрался до конца здания. Здесь была его квартира, занимавшая сразу несколько помещений и разделенная на кабинет и небольшую спальню. Квартира была гораздо скромнее и меньше его жилища в отцовском доме, но нравилась ему больше. Раньше, подростком, работая над каким-нибудь проектом, он мог жить тут неделями и месяцами, выбираясь лишь для того, чтобы закупить необходимые материалы или приборы. В последние годы такого уже не происходило, но когда ему надо было подумать или просто побыть одному, он неизменно приходил сюда.

В кабинете в центре у окна стоял простой, но добротный деревянный стол. Левую стену полностью занимал книжный шкаф, а противоположную – ”стена славы”, как называл ее Брендан: шкаф-витрина с его личными инженерными достижениями. Он начал собирать их в десять лет, как только получил в свое распоряжение конюшню. Можно сказать, что мастерская строилась вокруг “стены славы” – первые предметы появились здесь еще до того, как рабочие стали перестраивать бывшие стойла в кабинеты и цеха. Сначала это была одна полка, потом две, потом появился стеллаж, а когда регалий стало слишком много, Брендан заказал под них огромный шкаф во всю стену.

Он подошел к витрине, открыл крайнюю дверцу и осторожно взял в руки небольшую музыкальную шкатулку. “С этого все и началось”, – подумал он с нежностью и грустью. У шкатулки были стеклянные стенки и, покрутив маленькую рукоятку, можно было увидеть, как небольшой цилиндрик своими штифтами задевает стальную пластину, извлекая из нее мелодию. Он провел несколько месяцев в мастерской, работая над шкатулкой, сам вытачивал и подгонял каждую шестеренку, пока не добился идеального звучания. “Игрушка”, – небрежно бросил отец, мельком взглянув на шкатулку поверх газеты.

Брендан шел вдоль полок, порой останавливаясь перед некоторыми и подолгу рассматривая содержимое. Следующие механизмы были сложнее и изобретательнее, но неизменным было одно – реакция лорда Калланана. Автоматическая картофелечистка – “Мне проще нанять десять кухарок, чем строить эти штуки”; дверной глазок с несколькими линзами – “О, ты изобрел дырку, Брендан. Очень символично”; акустическая труба для связи между комнатами дома – “А на что мне, по твоему, дворецкий? Брэдли! Мальчик, кажется, пытается оставить тебя без работы, ха-ха!”. Порой Брендану казалось, что он участвует в каком-то многолетнем безумном соревновании – кто быстрее сдастся: он перестанет что-то строить или отец все же снизойдет до похвалы. Победил, разумеется, отец.

Примерно в середине “стены славы” (или стены разочарований?) лежала скромная картонная папка для бумаг. Он остановился перед ней и задумался. Это был рубеж, переломный момент. Холден. Джейсон Холден, гений из бедных кварталов. Самоучка и бессребреник, сам не осознавший, какой шедевр он изобрел.

…Брендану тогда было семнадцать и “стена славы” была заполнена почти наполовину. Он работал над очередным механизмом и в поисках деталей добрался до мастерской Холдена. Они не были знакомы, Джейсон был на тринадцать лет старше, они были из разных миров, но неожиданно разговорились. Естественно, о механике. Брендан рассказал о своих изобретениях – Джейсон похвалил их, Джейсон похвастался своей последней законченной работой, городскими часами с драконами – Брендан искренне восхитился. А потом Джейсон буднично, как будто говорил о ремонте утюга, рассказал, над чем он сейчас работает…

Брендан открыл дверцу и нерешительно застыл с протянутой рукой. Он не прикасался к этой папке много лет. Она была позорным пятном на его “стене славы”, символом его величайшего взлета и величайшего падения. Он не знал, почему оставил ее здесь, почему не спрятал подальше от своих глаз или не уничтожил.

…Он не помнил, как доехал до дома. Голова шла кругом от открывавшихся возможностей и постоянно вертелась мысль: “ЭТО ему точно понравится”. И отцу на самом деле понравилось. Не сразу, Брендану пришлось долго объяснять и уговаривать, но когда лорд понял, какие перспективы это сулит, он сразу разрешил продолжить работы в мастерской и выделил на это средства. И даже, когда Брендан с Джейсоном уже работали над механизмом, несколько раз приходил посмотреть, интересовался и задавал вопросы. Брендан был на седьмом небе. Он работал с тем, кого считал своим наставником, над величайшим изобретением века в своей мастерской и отец поддерживал его. Пожалуй, те несколько месяцев он был счастлив. А потом все рухнуло в один день…

Он закрыл дверцу, так и не прикоснувшись к папке. Переломный момент. Тот день, когда отец избил его. Тот день, когда он узнал, что “недостоин быть Каллананом”. Тот день, после которого он больше ничего не изобрел и ничего не построил. И никогда уже не помыслил бы об этом, если бы не узнал, что судьба дает ему второй шанс. Если бы не узнал про Найджела.

Брендан отошел от витрины, сел за стол и взял в руки плотно исписанный лист бумаги. С фотографии в углу на него смотрел черноволосый и черноглазый молодой человек с худощавым лицом и немного отрешенным взглядом. Найджел, сын Джейсона. Тот случай, когда яблоко от яблони упало совсем недалеко. Брендан уже наверное в десятый раз начал просматривать информацию, которую ему собрал специально нанятый для этого детектив.

Найджел Холден, 23 года. Мать умерла во время родов. Отец, механик и изобретатель Джейсон Холден, воспитывал его один, но внимания мальчику почти не уделял. Найджел с раннего детства увлекался наукой и техникой. Отец погиб в пожаре во время работы над одним из своих механизмов. Мальчик до 17 лет воспитывался бабушкой, матерью отца, а когда и ее не стало, Найджел уже был востребованным городским ремонтником и изобретателем. Живет один, встречается с Джессикой Пирс, которая подозревается в связях с Сопротивлением. Сам политикой не интересуется, не общителен, предпочитает машины людям. Изобрел и внедрил в городе десятки полезных изобретений: от арифмометра до ткацкого станка с программируемым управлением. Брендан отложил лист и задумался.

– Пора сделать что-то более значимое, Найджел, – сказал он вслух. – Что-то по-настоящему выдающееся.

Глава 8. Винтолёт, ногокрут и старый фонограф

Джесс лежала на кровати на животе, подложив руки под голову, и, болтая ногами, разглядывала работающего за столом Найджела. Из одежды на ней был только кожаный шлем “суперглаза”. Джесс развлекалась, меняя фильтры и линзы прибора, и наблюдала, как фигура за столом становилась то красно-желтой, то синей, то серой.

– И ты это сделал только для того, чтобы найти протечку в часах? – спросила она. Серая фигура за столом повернула к ней серую голову и почесала её серой рукой.

– Думаешь, не надо было?

Думаю, что такой прибор мог бы очень пригодиться Сопротивлению, чуть не сказала она вслух. И еще думаю, сколько вообще полезного ты мог бы сделать для Сопротивления. Но говорить такое не стоило. Найджел не хотел помогать подпольщикам, сколько бы она ни просила. При этом он не скрывал своего презрения к лордам.

“– Ограниченные люди, – говорил он обычно. – С их возможностями можно было давно совершить технологическую революцию. А они занимаются тем же, чем их деды сто лет назад – наживаются на продаже природных ресурсов и эксплуатации людей.

– Тогда помоги нам с ними бороться.

– И что вы сделаете, когда победите? Закроете шахты? – спрашивал он. – Отмените двойные смены на заводах? Раздадите всем деньги?

– Может быть и так. Или еще что-нибудь придумаем. Уж точно будем лучше лордов, – упрямо говорила она.

– А почему я должен поверить, что вы не сделаете все так же, а может, и еще хуже?”

Тут они обычно ругались. Её бесило, что он сравнивает Сопротивление с лордами. Для нее все было проще и понятнее. Было добро и зло. Дракон и армия врагов. Она, отец и Сопротивление на стороне добра. Лорды – зла. А Найджел…  Это было странно. Хотя что в нем не было странно?

Джесс стало зябко. Она стянула с головы шлем и закуталась в одеяло, не сводя глаз с керосиновой лампы, в свете которой он работал. Она видела только его лицо и руки, ловко снующие в каком-то металлическом приборе. Что обычно делают мужчины после секса? Засыпают? Курят? Становятся болтливыми? У нее был небогатый опыт, но она догадывалась, что большинство не бросались к столу работать над очередным “суперглазом” или “суперносом” или что он там делал. Странный.

Он не любил людей, мог неделями не выходить из дома, у него не было друзей, родных, кошки или собаки, увлечений или страстей. Все, что он любил, находилось в этой комнате – его непонятные машины и она, Джесс. В каком порядке – она не знала. Они встречались больше пяти лет, но она так и не решилась спросить, что для него важнее. Не была уверена, что он ответит так, как ей хотелось бы.

Джесс слезла с кровати и, закутанная в одеяло, подошла к столу.

– Что это? – спросила она, заглядывая ему через плечо.

Он подкрутил фитиль лампы и показал ей устройство формой и размером с книгу с четырьмя винтами по углам.

– Я назвал это “винтолёт”, – сказал он с гордостью.

– Это должно летать? – изумилась она.

– И полетит, – убежденно ответил он. – Надо только доделать. Я с ним уже несколько лет мучаюсь.

Все-таки он гений, подумала Джесс. Летающая машина! За это она его и любила. Найджел хотел делать то, о чем другие даже не решались думать. Он умел мечтать о невероятном.

Она обняла его сзади, укутав в одеяло, и чмокнула в затылок.

– Ты гений, – искренне сказала она. – Но с названиями надо поработать. “Суперглаз”, “винтолёт”. Если бы ты изобрел велосипед, он был бы суперконем или ногокрутом.

Найджел засмеялся. Потом развернулся и сгреб ее в охапку, покрывая поцелуями лицо и шею.

– Если хочешь – можешь стать партнером в мастерской. Будешь заниматься названиями. И общением с клиентами, которые меня бесят.

– С удовольствием, – серьезно ответила Джесс. – Как только избавимся от лордов и построим прекрасный город будущего.

– Ааа, – протянул он шутливо. – То есть не скоро.

– Быстрее, чем ты достроишь свой “винтолёт”, – язвительно ответила она и, высвободившись из его объятий, села обратно на кровать. Получилось даже слишком язвительно. Но то, что он сказал разозлило её. Потому, что он озвучил то, о чем она сама боялась даже думать?

– Мог бы сделать вид, что уважаешь то, чем я занимаюсь, – с вызовом сказала она Найджелу. – Как я уважаю то, чем занимаешься ты, – она показала пальцем на механизм на столе.

– Ты же знаешь, что я уважаю, Джесс, – сказал он оправдывающимся тоном. – Просто не верю.

– Не веришь? – не поняла она. – Кому? Во что?

– В людей, – ответил с улыбкой. – Во всех людей. Где гарантия, что те, кто придут после лордов, не станут такими же?

Она задохнулась от негодования.

– То есть ты думаешь, что я или мой отец…

– Нет, нет, – прервал он её. – Конечно, не ты и не он. Те, кто будут после вас. Или те, кто после тех, кто после вас. Ты можешь быть в них уверена?

– Я уверена, что хуже точно не будет! – выпалила она. – Ты же сам видишь, что творится с городом. Эти четверо как паразиты высасывают из него всё. У людей нищенские зарплаты и рабочие дни по 16 часов без перерыва. Полиция, суды, мэрия – всё контролируется ими. Нам просто смотреть на это и ничего не делать?

Он сел на кровать и обнял её.

– Я согласен, что надо что-то делать, – сказал он примирительно. – Но, прости Джесс, я не уверен, что у Сопротивления это получится. Ты же сама знаешь, что подполье существует очень давно. А лорды за это время стали только богаче и наглее.