Лето, дача и мажор в придачу

Глава 1

Любить – это означает смотреть не друг на друга, а вместе, в одном направлении.

Антуан де Сент-Экзюпери¹

– Сколько?!

– Ма-а-а-ам…

– Нет, ты мне скажи, сколько?! Сто килограммов?!

– Девяносто пять, вообще-то.

– Ты себя слышишь?! Ты весишь сто килограммов в двадцать четыре года?!

– Мне через две недели двадцать пять исполняется.

– Неважно! Не семьдесят же! Ты, молодая, красивая, умная, весишь центнер! Да как ты собралась замуж с такими данными?!

– Я и не собиралась…

– Алиса!

– Да, мам.

– На дачу, срочно!

В небольшой кухоньке в хрущевской двушке воцарилось молчание. Недолгое, но многозначительное. Тишина, как перед грозой. Или катастрофой.

– На какую дачу? – наконец-то заговорила Алиса, невысокая синеглазая шатенка, действительно весившая сто килограммов. – Мам, у меня своя жизнь, работа, проекты. Какая…

– Обыкновенная, – решительно отрезала ее собеседница, миниатюрная брюнетка с зелеными глазами, накрашенными полными губами и идеальной укладкой. – Которую твой отец купил пять лет назад. Память подводит?

Последнюю фразу она произнесла с явным сарказмом.

А вот ее дочери было не до смеха.

– Мам, там глушь, – попыталась она достучаться до любимой родительницы.

Тщетно. Та не желала ничего слушать и уверенно стояла на своем.

– Отлично. Позанимаешься спортом – уберешь участок. Заодно и похудеешь.

И Алиса внезапно поняла, что мать не откажется от своих слов. Поняла и ужаснулась.

– А моя работа? А учеба? – спросила она, все еще лелея надежду, пусть и скромную, остаться дома, в уюте и тишине.

– Потом, когда похудеешь, – «добила» ее мать, как и все матери, желавшая любимой дочери только добра.

Алиса смотрела на мать и не верила своим ушам.   Нет, не могло быть все так ужасно!

Нужно, нужно было срочно найти выход из этой ситуации! Да, любимая матушка часто высказывалась на тему лишнего веса Алисы, да, угрожала принять меры. Но, блин, не так же!

– Я папе позвоню, – попыталась обжаловать решение Алиса.

– Звони, – улыбка у матери вышла поистине змеиной. Такой непослушных детей пугать, чтобы на всю жизнь запомнили. – Если дозвонишься. Номер знаешь?

Алисе, скромной домашней девушке, отчаянно захотелось выругаться, грязно, очень грязно выругаться. Отец совсем недавно уехал в очередную долгосрочную командировку непонятно куда, вставил в телефон симку другого региона и, конечно, не сообщил дочери номер. И правда, зачем? Мать-то знает, куда звонить в случае чего. А Алиса – нет. И приедет отец недели через две-три, не раньше.

Да что ж так отвратно все складывается-то?! Как будто кто-то нарочно проклял Алису! Или иголки в ее куклу постоянно втыкал! Ну нельзя, нельзя же, чтобы все неприятности сваливались на голову в один и тот же день! Так и в больничку с желтыми стенами угодить можно!

– У тебя час на сборы, – добила Алису «сердобольная» мать. – Автобус уходит через два часа. Как раз успеешь до остановки доехать.

– Какой автобус? – растерянно моргнула Алиса. – Он же непонятно где. Я думала, что на такси поеду.

– Не вопрос, – равнодушно пожала плечами мать. – Заплатишь из своих денег.

«Своих» денег в таком количестве у Алисы сейчас не было. И появятся они нескоро, через неделю, не раньше. А значит… Значит, и здесь придется подчиниться требованиям матери!

При мысли о необходимости переться куда-то на своих двоих, да еще и с вещами, явно нелегким пакетом или сумкой, Алисе стало дурно. А ведь еще нужно было выдержать долгую поездку стоя в переполненном транспорте! Без воздуха, без мест, без всего на свете! Да Алиса с ума там сойдет!

– То есть автобус ты мне оплатишь? – мрачно уточнила Алиса.

Она уже поняла, в какое гиблое место попала. Поняла и мысленно навсегда прощалась с так любимой ею цивилизацией.

– Конечно, детка, – мать явно праздновала победу. – А когда ты доедешь, переведу деньги на продукты. Овощи и фрукты сейчас относительно дешевые. Самый сезон же.

Алису охватил настоящий ужас, плавно перераставший в панику. Какие еще овощи и фрукты?!

– Мам, – севшим голосом позвала она, – ты хочешь, чтобы я питалась только овощами и фруктами?

– А чем же еще? – совершенно искренне удивилась мать. – Тебе надо худеть, ты не забыла?

«Я умру, – с горечью думала Алиса, собирая рюкзак через несколько минут в своей комнате, – вот как приеду на дачу, так и упаду замертво. И там же меня закопают. Любопытные соседи, ага. Может, кто-то даже матери позвонит, сообщит ей «радостную» весть».

Вещей пришлось брать по минимуму. Сменное белье, сменная одежда, косметичка, в которую поместились расческа, зубная паста и щетка, три самых важных книжки «по работе», толстый блокнот для записей, пару ручек и карандашей, мобильник и небольшую бутылку с водой – чтобы не околеть на жаре.

Отец купил уже готовое строение, с древней мебелью. Родители сразу же отвезли туда нужную домашнюю химию, посуду, несколько комплектов постельного белья, полотенца и прочую «мелочь». Так что Алиса не боялась, что придется спать на голом полу. И, в принципе, идея просто отдохнуть на даче, например, на выхах, была не такой уж и неудачной. Но то выхи, пару дней можно и перетерпеть без интернета и благ цивилизации.

Вот только Алису отправляли не на выхи. Мать четко сказала: «Пока не похудеешь хотя бы до восьмидесяти, домой можешь не появляться». Алиса себя знала: худела она с трудом. А значит, на даче ей жить недели две точно. То есть пока отец из командировки не вернется. А к тому времени на одних овощах можно и ноги протянуть. Отличный выбор, что уж там.

– Чтоб вас всех. Сволочи. Скоты. Ненавижу, – бубнила под нос Алиса, спускаясь на первый этаж по лестнице.

Лифт, как назло, отказался работать. Пришло начать худеть уже сейчас.

Алиса нервно перешагивала ступеньки, с тоской думала о том, как потащится по жаре на остановку, и готова была помереть «вотпрямщас», как любила говорить подруга Любка.

Кстати о Любке…

Алиса остановилась на лестничной клетке между двумя этажами, порылась в кармашке рюкзака, вытащила не особо новый мобильник, набрала знакомый номер.

– Абонент не отвечает или временно недоступен, – любезно просветил ее оператор.

– Сволочи, – угрюмо проворчала Алиса, заложила мобильник обратно и потащилась дальше, вниз по лестнице.

Жара на улице пока не превратилась в летнее пекло, но сердечникам лучше было поспешить домой. А потому бабки у подъезда, словно памятники, прилипшие с раннего утра к скамейкам, начали расходиться по квартирам.

Алиса вспомнила о вежливости, поздоровалась со всеми сразу.

– На отдых, Алисочка? – Алевтина Петровна, старшая среди бабок, улыбалась сахарно, а за спиной постоянно поливала грязью.

– На дачу, Алевтина Петровна, – вежливо ответила Алиса, – с сорняками воевать.

– Правильно, – закивала та, – нужное дело.

«Очень, – мысленно ответила Алиса. – Особенно когда родная мать из дома выгоняет».

Артюхов Виталий Андреевич, Виталик для родителей, Ветал для друзей, неспешно катил по трассе на новенькой «тойоте». По радио пел Тима Белорусских.

Ты не простила меня, я больше не напишу

Я заблокирован, я только пью и пью.

Больше смысла нет, ма… места не нахожу.

Нужно искать её.

Ведь мне сложно быть одному².

Настроение было… средним, скажем так. Виталик в сотый раз ругал себя за то, что повелся на подначку отца и согласился участвовать в дурацком споре.

И вроде бы неделя – не так долго. Но у Виталика были другие планы на эти дни. Но слово дано. Отец ценил людей, способных сначала думать, а потом говорить, ну и выполнять свои обещания. Кроме того, он намекнул Виталику, что после недели в глуши преподнесет ему желанный подарок к скорому дню рождения. Какой – не сказал. Но Виталик самонадеянно решил, что это байк. А ради этого стоит и посидеть несколько дней там, где не ловит интернет. Что там имелось, в том дачном поселке? Лопухи, куры и пьянчуги у местного магазина? Ничего страшного. Подумаешь, неделя. В крайнем случае Виталик закрутит интрижку с какой-нибудь местной красоткой. Ну и сможет приятно провести не один вечер в ее компании. Так что все было поправимо.

Он точно это знал.

Ну почти.

Через две недели Виталику исполнялось тридцать. Солидный возраст, как любил шутить отец. Гулянка в ресторане точно планировалась. Для многочисленных родственников. А потом… Потом можно были оторваться где-нибудь с дружками.

Виталик строил планы, крутил-вертел мысленно все возможности и не спеша катил по трассе.

Вообще, конечно, он сам виноват – довел отца, тот и выдал:

– Да ты, сопляк, и нескольких дней в нормальных условиях не выдержишь. Родил себе на голову мажора.

Отец гордился тем, что сам, почти без помощи сверху, поднялся с девяностые, создал крупный бизнес. «Собственными руками!» – бил он себя в грудь постоянно. Достижение, блин. А до этого жил и рос в деревне. И тыкал Виталику в это все постоянно. Мол, я-то мужик, все умею: и дрова наколоть, и воду наносить. А ты? Ты на что способен?

Ну Виталик и вспыхнул:

– Не дурней тебя. Проживу, не помру.

– Сколько ты там проживешь, – скривился отец. – Сутки? А потом надо будет вызывать скорую и эвакуатор?

– Это с чего бы?! – сильно обиделся Виталик. – И неделю выдержу без проблем. Не один ты голову на плечах имеешь.

В общем, поспорили. Почти поругались при этом. Виталик реально психанул тогда. Надоело постоянно выслушивать, какой он безрукий идиот.

В результате Виталик сейчас ехал на дачу приятельницы отца, хорошей подруги его матери, тети Тани. Там якобы и мебель была, и даже постельное белье чистое лежало. Всего-то и надо, что саму дачу, заросшую сорняками, в порядок привести и прожить там неделю.

Плевое дело. В конце концов, выезжал же Виталик с друзьями на природу. И ничего, скорую вызывать не пришлось. Так что справится. Выживет. А потом, может, и байк в дню рождения получит. Если отец расщедрится.

Глава 2

Слова любви всегда одинаковы. Все зависит от того, из чьих уст они исходят

Ги де Мопассан³

Жизнь была отвратительной, просто отвратительной. А в скором времени она только ухудшится, сразу в несколько раз. И Алиса заранее готовилась к длительному голоду и страданиям. Впрочем, последнего у нее было в избытке прямо сейчас. Ноги жутко, невыносимо болели после «прогулки» до остановки, летний зной выбивал из легких воздух. Голова грозила не просто заболеть, а начать раскалываться от боли. А ведь это было не самое ужасное! Хуже всего то, что Алиса ехала стоя!

Ближайшая к ее дому остановка, на которой можно было сесть на нужный автобус, располагалась примерно на середине его маршрута. И конечно же, несмотря на жуткую жару, нашлась уйма желающих именно сегодня поехать на дачи! Так что автобус подошел к остановке уже заполненным.

Алиса с трудом протиснулась назад, кое-как встала у открытого окна и в кои-то веки начала молиться. Она, скептически настроенный человек, верящий только в то, что можно потрогать руками, сейчас просила у чего угодно, в том числе у мироздания, две вещи. Первая: поездка без пробок. Иначе в такой духоте и помереть несколько раз успеешь. Вторая: езда без остановок, прямиком до дач. Наполненный автобус грозил разорваться, если в него и дальше будут заходить на остановках все желающие.

Увы, высшие силы Алису не услышали. Что, впрочем, было привычным для нее делом. Она уж точно не являлась «Мисс Удачей», иначе не ехала бы сейчас на дачу.

А потому автобус на своем далеко не коротком маршруте собрал всех возможных пассажиров и простоял во всех возможных пробках.

Алиса, зажатая у окна, мрачно смотрела на трассу, не по своей воле глотала раскаленный воздух пополам с пылью и мысленно расчленяла всех тех идиотов, которые вместе с ней ехали в автобусе. Ноги уже не гудели, не болели, нет, они просто отваливались. Не привыкшая к долгим прогулкам и езде в переполненном транспорте, Алиса выла. Совсем не музыкально и исключительно про себя, но выла.

И завидовала самой черной завистью всем тем счастливчикам, которые катили мимо нее в личном транспорте. С закрытыми окнами, между прочим! А это значило, что в салонах автомобилей работал кондиционер! Там было прохладно! Там можно было жить!

Алиса на машину еще не заработала. Брать совсем уж старье она не хотела. А относительно новые авто стоили как крыло самолета.

Пока автобус тащился по пробкам, Алиса придумала тысячу и один вариант перебить всех пассажиров. «Фантазия у тебя, – любила говорить мать, – больная. Тебе ужастики снимать надо».

Алиса обычно огрызалась, что фантазия у нее как раз нормальная. Это реальность нездоровая.

Дача, купленная отцом, находилась на предпоследней остановке этого маршрута. Так что последние пять-семь минут езды Алиса даже посидела в одном из освободившихся кресел. Ногам это не помогло, и на остановку Алиса выползала, как измученный голодом питон.

Когда двери автобуса за ней закрылись, Алиса поняла, что чувствуют грешники, попавшие из чистилища в ад. На улице было невыносимо жарко, душно, знойно – да любое слово подбери! А идти предстояло по городским меркам шесть кварталов. И только часть из них – по довольно редкой лесополосе.

– Ненавижу дачу, – мрачно выдохнула Алиса, закинула рюкзак на плечи и решительно поплелась в сторону перехода.

Как она добиралась до той несчастной лесополосы… Как передвигала ноги, мысленно считая каждый шаг… Как материла про себя и родителей, и автобус, и дачу… Этого Алиса не забудет никогда!

Испытание солнцем и духотой было пройдено минут через десять-пятнадцать, когда Алиса наконец-то очутилась под столь желанной тенью деревьев.

И почти сразу же к ней пристал какой-то местный алкаш, почему-то наивно решивший, что Алиса занимается благотворительностью.

– Мадам, вы так прекрасны. Займите червонец.

Мужик, стоявший напротив, на ногах держался с трудом. Испитое морщинистое лицо давало понять, что со спиртным его владелец давно на «ты». Таких типов Алиса обычно обходила по широкой дуге. Тут никогда не знаешь, что трезвому в голову взбредет. А здесь пьянь непонятная.

Но это обычно. Не сегодня. Сегодня Алиса была зла, как никогда. А потому она, сама от себя не ожидая такого, открыла рот и сообщила мужику:

– Да пошел ты в… и на… и под… И с кувырком! Чтоб тебя!

Ей хватило несколько секунд, чтобы выговориться.

Уходила она под ошеломленное молчание пьянчуги. Хотя что значит «уходила»? Ковыляла. Как бабка лет девяноста, не меньше.

Ноги отказывались нести свою нерадивую хозяйку. Ходить на руках Алиса не умела. А потому шла. Дальше. Исключительно на честном слове.

Лесополоса закончилась, внезапно, и как обычно очень не вовремя. И остаток пути, примерно полквартала, Алиса ползла по жаре. Она тихонько постанывала, наплевав на возможных свидетелей, держалась за заборы и обещала самой себе, что сегодня точно не встанет с кровати. Ни ради чего.

Когда перед носом внезапно показалась знакомая калитка, Алиса глазам не поверила.

Несколько несложных движений, три замка, и Алиса все же завалилась в дом.

Входная дверь хлопнула. Алиса сползла на пол.

– Ненавижу, – слабо сообщила она пространству, не потрудившись даже снять рюкзак.

В целом до места назначения Виталик добрался без проблем. Да, пришлось постоять немного в пробках. Но это привычно для каждого городского жителя, который пользуется транспортом. Да, Виталик немного заплутал среди извилистых улиц дачного товарищества.

Но одноэтажный дом с несколькими комнатами, как и говорил отец, появился перед авто довольно быстро. Синяя черепичная крыша, красные кирпичные стены, амброзия, лопухи, хмель на заборе – видок у дачи был тот еще.

– Сволочи, – раздраженно проворчал Виталик, открывая выданным ему ключом ворота, а затем загоняя свою красавицу во двор.

Он уже осознал все масштабы подставы от любимых родителей – мать ведь ни слова не сказала, когда узнала о затее отца!

Ну ничего, он наймет кого-нибудь, работяг тут должно быть много. Ну раскошелится, подумаешь. Но уж точно не станет сам с амброзией сражаться.

С такими мыслями Виталик закрыл сначала ворота, потом машину, и направился к дому. Взбежал по ступенькам, достал ключ, покрутил в замочной скважине.

Входная дверь оказалась незапертой. Удивившись, Виталик дернул за ручку, перешагнул порог и замер, машинально вертя ключ в руках.

Когда он был маленький, мама любила читать ему русские народные сказки. Не сказать, чтобы Виталику нравилось все, что он слышал, но мама считала, что «свои корни надо знать».

А потому совсем скоро маленький Виталик стал разбираться в сортах нечисти и мог отличить на картинках домового от водяного, Кощея Бессмертного от Сивки Бурки⁴, а кикимору⁵ от бабы Яги. Со временем знания частично исчезли из его головы, образы растворились и забылись. Но здесь и сейчас Виталик был уверен: он повстречал кикимору.

То, что сидело на полу и изумленно смотрело на Виталика, никак не могло быть человеком. Нечто горбатое, бесформенное, со спутанными волосами и крупным красным лицом, оно явно принадлежало к иному, нечеловеческому миру.

– Дожили, – открыла рот кикимора. И Виталик отметил, что голос у нее вполне человеческий. – Воры в дом с ключами приходят. И кто тебе его дал?

Виталик моргнул раз, другой, третий. Потом до него наконец-то дошло. Это «нечто» посчитало его вором! Взломщиком!

– Это мой дом, – огрызнулся задетый за живое Виталик.

– Эм… – изумлено протянуло «нечто». – Вообще-то, это дом моего отца.

Байк. Надо думать о байке. И только о нем. С отцом Виталик разберется позже. Гораздо позже. А пока…

– Карсова Татьяна Викторовна меня пригласила пожить здесь, – отрезал Виталик.

В самом деле, он что, перед кикиморой отчитывается?!

Виталик мысленно дал себе подзатыльник и решительным шагом направился дальше по коридору. Тут где-то должна быть ванная. Надо хоть руки помыть после поездки.

Глава 3

Любовь – это борьба. И главная опасность – желание отдать себя целиком. Кто сделает это первым, тот проиграл. Нужно сжать зубы и быть жестоким – тогда победишь.

Ремарк⁶

Алиса не чувствовала ног, а потому не спешила вставать с пола, даже когда внезапно в замочной скважине заскрежетал ключ. Только с любопытством уставилась на входную дверь. Какой идиот додумался взламывать пустую дачу? Да еще и среди белого дня?

Несколько секунд, и на пороге показался высокий подтянутый парень, ненамного старше Алисы. Идеально причесанные каштановые волосы, тонкие губы, прямой нос, глаза оливкового цвета, одежда, стоившая не одну сотню. Долларов, конечно же. Алиса в шмотках разбиралась, сама часто «шерстила» магазины, смотрела модные вещички. Смотрела, да не покупала. Ей все это надо было исключительно для работы. Сама она не могла позволить себе тратить жуткие суммы всего лишь на шмотки.

– Дожили, – выдала Алиса, когда пришла в себя от шока. – Воры в дом с ключами приходят. И кто тебе его дал?

– Это мой дом, – огрызнулся странный «вор».

– Эм… – изумлено протянула Алиса. – Вообще-то, это дом моего отца.

– Карсова Татьяна Викторовна меня пригласила пожить здесь, – последовал резкий ответ.

И парень попер вперед по коридору, словно танк. Вот чего-чего, а наглости в нем точно было дофига. Попробуй такого останови, когда он что-то в голову себе втемяшил.

Алиса тяжело вздохнула: надо было вставать. Как бы она ни страдала, как бы ни болели ноги, а вставать – надо. Да. Сначала найти в рюкзаке телефон, затем позвонить маме, обязательно включив громкую связь. Алиса ни секунды не верила, что ее мать, Татьяна Викторовна Карсова, могла позвать сюда, на дачу, непонятного типа, да еще когда здесь будет жить Алиса. А значит, парня следовало ткнуть носом в его вранье и с позором выгнать из дома. Да еще и ключ отобрать. Ну и калитку запереть, понятное дело.

Телефон нашелся глубоко внутри рюкзака. И пока Алиса вытащила его, пока доковыляла до кухни, этот наглец успел усесться на диван и с видом хозяина оглядывался вокруг.

Алиса встала в двери, прямо напротив дивана и наглеца на нем, демонстративно набрала на старом мобильнике знакомый номер, включила громкую связь.

– Да, милая, – послышался через несколько секунд довольный голос матери. – Ты уже добралась?

– Угу, – буркнула Алиса, – мам, тут тип какой-то. С ключом от дома. Говорит, ты пригласила его пожить здесь.

– Теть Тань, здрасьте, – гаркнул этот нахал с дивана.

– А, Виталечек, здравствуй, милый, – внезапно радостно ответила мать, удивив Алису по самое не могу. – Ты тоже уже приехал? Ну, чудно. Алисочка, детка, не обижай Виталика. Он хороший мальчик.

И долгие гудки.

Алиса в шоке уставилась на телефон в руке. Это что сейчас, блин, было?! Что значит «не обижай Виталика»?! А ничего, что она, Алиса, осталась в доме одна с незнакомым мужиком?! Она как бы девушка, нет?! Что вообще за хамское отношение к родной дочери?!

С дивана послышался громкий гогот. «Виталик» едва ли не рыдал, откинувшись на спинку дивана. Истерика, да, точно, истерика. Вот же… Скоты! И мать, и «хороший мальчик»!

Виталик сидел на старом диване, помнившем еще царя Гороха, и хохотал, без остановки, немного истерично. Классический развод, блин. И он, идиот, повелся. Точно отцу медаль закажет после того, как выберется из этой глуши. Шоколадную. А как играл, а?! Ведь не кончал театральный. А Виталик поверил и словам и жестам!

То, что развели при этом и кикимору, Виталика не волновало. Ее он вообще видеть рядом с собой не желал. Ни в каком качестве. Толстая, страшная. Наверняка еще и старая. И вот спрашивается, какого фига его отец и ее мать…

– Водичкой полить? – язвительный голос кикиморы прервал безрадостные мысли Виталика. – Холодненькой. Сразу ржать перестанешь.

Виталик покосился на литровую кружку в руках этой дуры, оценил масштаб угрозы и замолчал сам.

– А кипяченой нет? – лениво спросил он. – Я б попил.

Кикимора скрутила самую натуральную дулю и резко поставила кружку на стол. Вода расплескалась. На клеенке появились лужицы.

– Руки-ноги есть. Чайник, – взмах рукой в сторону плиты, – найдешь. Ни чая, ни кофе здесь нет. Так что вперед, наслаждайся.

Повернулась и вышла из комнаты. Уже без горба. Но хромая.

Стерва. Натуральная стерва. Подниматься было лень. Пить хотелось. Виталик сомневался недолго, потом тяжело вздохнул, потянулся за оставленной на столе кружкой с водой и выпил сразу половину. Такими темпами он здесь подхватит кучу всяких болячек. Придется на врачей потом тратиться. Ну спасибо, папа!

Кстати о папе.

Виталик вытащил из кармана телефон, покрутил его в руках. Сигнал слабый, но интернет все же есть. Значит, мессенджер должен работать.

«Я приехал», – набрал он сообщение.

«Поздравляю», – Виталик прямо-таки слышал ехидный голос отца, как будто говоривший: «Приехал ты. И что? Орден на грудь себе хочешь?»

«Тут баба какая-то. Странная».

«И что? Она не в твоем вкусе. Наш спор в силе».

И отец вышел из мессенджера.

Виталик перечитал несколько раз последнее сообщение.

«Она не в твоем вкусе». «Она не в твоем вкусе»! То есть отец заранее знал, с кем встретится тут его сын!

Нет, ну гадство же!