Лизбетт

Да, да, я помнил, каждый миг помнил, что мне нужно сказать Лизе правду, но казалось, что еще есть время. Ключевое слово – «казалось». Однажды она просто не пришла.

Целый месяц, день за днём, я приходил на смотровую площадку. Сначала экономка накрывала стол на двоих, потом на одного. Потом я вообще запретил выносить еду. Быстро обедал на кухне и шел наверх. Курил, смотрел на площадь и надеялся.

Больше всего я боялся, что она попала на Хитровку, и с ней случилось что-то ужасное. Устинья теперь регулярно ходила с гостинцами к Насте-цветочнице и каждый раз возвращалась с ворохом страшных историй, правда, девушек похожих на Лизу в них не фигурировало. Я взял за правило читать криминальную колонку в газете и периодически заглядывал в конурку к городовому. Время от времени мне снились кошмары. В них я воочию видел события уголовной хроники с Елизаветой в главной роли и просыпался с ужасным чувством вины.

Иногда мне казалось, что она просто потеряла ко мне интерес, встретив кого-то лучше и состоятельнее – эти мысли тоже были мучительны. Но я бы предпочел, чтобы именно они были правдой. Сильнее всего я жалел о том, что не сказал Лизе самого главного – что люблю её.

Промозглые темные улицы, холодные ветра и одиночество – так выглядит московская осень. Продрогнув в пролетке до костей, я мечтал о тарелке горячего супа. Отперев дверь в квартиру своим ключом, почувствовал запах свежих щей, горячих котлет и ещё какой-то знакомый аромат. Он напоминал о чем-то неприятном. Запах розового масла! Я вошел в гостиную. За столом, в шляпке и манто из белого соболя сидела моя бывшая невеста. Устя стояла рядом, брезгливо поджав губы и уперев кулаки в крепкие бока.

– Господи, Паша, у тебя квартира в таком ужасном, ужасном углу! – Эмма сморщила хорошенький носик. Всем своим видом она демонстрировала брезгливость, страдание и снисходительность. Предполагалось, что я буду разрываться между виной, стыдом и желанием помочь леди, попавшей в беду. Эмма периодически смотрелась в окно, чтобы убедиться, что все её достоинства мне видны и ракурс для обзора выбран самый удачный.

– Прислуга, кстати, такая же… как угол. Поди отсюда, – она махнула перчаткой на Устинью.

– Ах, ты прошмандовка разнаряженная!!! – экономка в ответ махнула полотенцем. С голубой шляпки слетели незабудки и два ярких перышка. Эмма взвизгнула от неожиданности.

– Устя, так нельзя, я потом объясню, почему. Сейчас гостья расскажет про цель визита и я провожу её до дома.

– Ага, вы её до дома, а она потом подкидыша вам под дверьми оставит. Позору не оберемся!

– Что ты несешь, я приличная замужняя женщина!!!

– Приличные по квартирам холостых мужчин не шастают. И таких декольтов не носют, что панталоны видать. Нарумянилась, как курва дешевая, одна срамота!!!

Я стоял и с интересом смотрел, как настоящий румянец пробивается сквозь искусственный. После встречи с искренней и открытой Лизой, некоторые вещи казались столь очевидными, что хотелось стучать головой о стену и орать: «Где раньше были твои глаза?! Каким местом ты смотрел на эту женщину?!». К нашей встрече Эмма тщательно подготовилась. Платье с откровенным вырезом, уместное только в бальной зале, было моего любимого цвета – синего. Шляпка оттеняла серые глаза и нежный румянец. Хотя, возможно, все было наоборот – оттенок нежного румянца подобрали в тон к головному убору. Я усмехнулся. В этой пьесе она была кукловодом. А мне отводилась роль послушной марионетки. После недолгой паузы Эмма сменила тон.

– Павел, я пришла попросить прощения. За всё. За обман, за… клевету, – это слово Эмме далось с большим трудом. – За кольцо. Я не могу его вернуть, у меня были трудные жизненные обстоятельства… Мне так жаль, – взмах длинных ресниц и по щеке покатилась слеза. Выдержав паузу, она подняла на меня карие глаза. Отблеск лампы добавил золота в её взгляд.

– Понимаю, что заслужила такой приём. И не буду держать обиду. Я могу надеяться, что ты простишь меня?

– Зачем тебе моё прощение? Жила же ты без него столько лет.

Эмма рывком поднялась со стула, её руки обвили мою шею.

– Ты не знаешь, как я жила эти годы, – в голосе девушки сквозила горечь.

– Не надо. Мы оба пожалеем о необдуманном поступке.

– Никогда! Я никогда не пожалею об этом.

– Устинья, прекрати так громко сопеть. Моя бывшая прекрасная актриса, я вижу, что она отлично отрепетировала сцену. Вряд ли партнером был супруг госпожи Лихаревой. Наверное, пришлось ограничиться зеркалом. Про декольте ты, кстати, наврала. Там не панталоны, там туфли видны, – на этих словах мне наконец-то удалось отцепить от себя пальцы Эммы. – Сейчас я позову полицейского, мы скажем, что госпожа Лихарева заблудилась и попросим найти ей экипаж. Я оплачу извозчика.

Эмма продолжала плакать, слезы катились по её щекам, но досада, что все пошло не по плану, пару раз промелькнула на красивом лице.

Как только за незваной гостьей закрылась дверь, я распахнул окно. Запах прелой листвы, дешевого табака и еды из соседнего трактира перебили приторный цветочный аромат и мне сразу же стало легче. После ужина Устинья ушла к себе, а я достал учебник истории.

Признаюсь честно, я не читал ничего более драматического и увлекательного. Непривычный шрифт и странная грамматика мешали первые десять страниц. Потом я перестал замечать разницу. Оторваться от книги получилось только когда закончился последний параграф – в шесть часов утра. Устя, которая пришла в пять, поняла что я не ложился и выглядела встревоженной.

– Послушай, я принял решение. В очередной раз хочу поменять свою жизнь. Но я чувствую ответственность за твою судьбу и готов предложить тебе поехать со мной. Где бы я не поселился, мне будет нужна не только честная экономка, но и верный друг.

– Так и знала, что все пойдет кверху дном. С Демьяном-то попрощаться дадите ? – Устя всхлипнула.

Я оторопел. Под моим носом развивался роман, а я со своими переживаниями был глух и слеп.

– А почему надо прощаться? У него в Москве ни кола, ни двора. Я хотел и ему предложить службу.

– А можно, я сама ему скажу?

– Что именно скажешь?

– Что барин за границу поедет и нас с собой берет. Ну и чтобы лошадь продал. Вы же коня с собой не попрете?

– Может, и попру.

– Ну, про коня быстрее решайте, он его кому попало не отдаст, хороший, чай, конь-то, – Устинья повеселела и ушла топить печь и готовить завтрак.

Ложиться я не стал. Выпил кофе и поехал к матери. Нам всем предстоял серьезный переезд и я уже придумал, как уговорить родителей перебраться в Швейцарию.

На подготовку к отъезду потребовалось три месяца. Я уладил дела, продал квартиру, получил рекомендательные письма от начальства и отправил вещи контейнером по железной дороге. Вместе с багажом уехали родители со своей прислугой, Демьян и его конь. Коня купил отец. Все были немного шокированы, но молчали. Я же с Устиньей отправился немного позже и другим маршрутом.

Наш путь лежал в Париж, на улицу Воржирар, в цветочный магазин «Фиалки дофина»*. Его адрес я случайно увидел на рекламном плакате в Москве 2017 года, где предлагалась скидка по случаю юбилея девиза фирмы. Слогану «Доставим ваш букет через пространство и время в любую точку Земли» исполнилось сто двадцать пять лет. К моему огромному облегчению, цифры оказались правдивыми – под огромной вывеской с названием магазина золотом было написано провокационное предложение.