Личная жизнь адвоката

– Не смей меня называть сбродом, ты, дрянь! – сказала она и что было силы отвесила Лисовец звонкую оплеуху. Девушка-консультант охнула, словно в ее присутствии совершилось покушение на чью-то жизнь. Злосчастное платье едва не выпало у нее из рук на пол.

– Следующая пощечина, я понимаю, достанется Артему? – ядовито осведомилась Лисовец, держась за щеку.

Ева свирепо улыбнулась.

– Это не все, что я умею, – призналась она. – В случае необходимости я могу и убить!

Она развернулась и вышла из салона. Колокольчики на двери жалобно звякнули.

– Она это может, – пролепетала потрясенная консультант.

– Пустяки, – проговорила Жанна, доставая из сумочки сто долларов. – Это вам за причиненные неудобства…

Дверь в дом Винницких открыли после третьего звонка. На пороге стояла Милица Андреевна собственной персоной. На лице ее явно читалось неудовольствие.

– О визите в приличный дом следует уведомлять хозяев заранее, – строго заметила она, тем не менее отступая в сторону и предоставляя возможность незваной гостье войти.

Подведенные глаза прищурились, губы изогнулись в презрительной гримасе. Своим кратким замечанием она провела жирную черту между ними, приличными людьми, и незваной гостьей, неизвестно какого роду-племени.

Ева в очередной раз сделала вид, что не замечает колкости.

– Милица Андреевна, Артем дома? – выпалила она и, предвидя очередной обман, поспешно добавила: – Я видела его машину во дворе.

Хозяйка дома ничего не ответила, только повернулась спиной, словно не желая разговаривать с пустым местом. Мимо прошла домработница Саша с ведром в руках. Она с интересом воззрилась на гостью. Она всегда была любопытна, и Ева могла отдать голову на отсечение, что тетка следила за ней в любое ее посещение дома и даже торчала под дверью, когда они с Артемом занимались любовью.

Ева стояла в прихожей, не зная, что ей предпринять: проследовать за хозяйкой дома в гостиную или же остаться ждать возле порога, как жалкая просительница. Не дождавшись приглашения, она все-таки скинула туфли и босиком ступила на прохладный паркет. Ева осторожно сделала несколько шагов, словно боясь потревожить покой фамильного замка. Тем не менее Милица Андреевна оглянулась и покачала головой, в очередной раз демонстрируя неодобрение.

– Простите, я не умею читать мысли, – произнесла Ева без видимого оттенка вины.

В это время на лестнице появился Артем. Он непринужденно спускался вниз. В какую-то долю секунды Ева даже залюбовалась своим женихом. Он был красив и подтянут. Спортивная майка давала возможность увидеть его руки с красивым рельефом мышц. Он был в голубых джинсах и легких белых мокасинах. Он вертел на пальце ключи от спортивного «БМВ» и, по всей видимости, собирался куда-то ехать.

– Артем! – радостно воскликнула Ева.

Он замедлил шаг. Ее появление было для него неожиданностью.

– К тебе пришли, – многозначительно сказала Милица Андреевна, проходя мимо него. Она направилась по лестнице вверх, и ее прямая спина и туго обтянутый шелковыми брюками зад демонстрировали достоинство и показное безразличие. Она даже не потрудилась еще раз взглянуть на подругу сына и предложить ей кофе или, по крайней мере, присесть.

– О, Ева, вот так сюрприз! – проговорил Артем. – Ты что здесь делаешь?

Радость от встречи у Евы быстро сменилась подозрением, что ее здесь не ждали и визит пришелся совсем некстати.

– Я проходила мимо и увидела во дворе твою машину, – проговорила она, и это была очевидная ложь. Квартирка ее матери находилась на рабочей окраине, не так далеко от больницы, в которой она работала, и для того, чтобы просто пройти мимо его дома, ей требовался час езды по пробкам.

– Ты мне не сказал, что приехал, – несколько обвиняющим тоном заметила она.

– Прости, – он развел руками и улыбнулся своей неподражаемой обезоруживающей улыбкой. – Теперь я тебе это говорю. Я приехал.

Он подошел к ней близко и даже попытался притянуть за плечи. Она осторожно отстранилась.

– Погоди, Артем. Я знаю, что ты приехал раньше. Я видела твое фото в журнале, – она сглотнула слюну, ненавидя себя за то, что ей приходится быть подозрительной. – Ты там был с Жанной Лисовец.

– Ну, да, – просто кивнул головой Артем. – Она затащила меня на это мероприятие.

Щеки Евы стали горячими. Ее любимый изображал из себя набитого ватой петрушку, которого запросто можно затащить куда угодно и кому угодно.

– Но ты мне не сказал, что уже в городе, – сказала она, отступая на шаг.

– Эй, малышка, а ты становишься подозрительной. Это тебе не идет! – проговорил он, пытаясь шутливо дернуть ее за рыжий локон. Артем хотел обернуть их разговор в шутку, но Еву это не устраивало.

– «Артем Винницкий со спутницей!» – передразнила она, вспомнив строчку из журнала.

– Ну, да. Со спутницей, – подтвердил он. – Но не с невестой же.

Ева почувствовала себя полной идиоткой. На самом деле, Артем и Жанна дружат с детства, и нет ничего удивительного в том, что они вместе посетили открытие автосалона. Тем более что Милица Андреевна – известная автоледи. Ева набросилась на парня с обвинениями, не удосужившись узнать правду. Будто в журнале она увидела объявление о его помолвке!

– Прости меня, – покачала она головой. – Я встретила эту Лисовец и решила… Скажи, мы все еще с тобой жених и невеста?

Он притянул ее, насмешливо взглянул ей в глаза.

– Когда-нибудь я женюсь на тебе.

Она отстранилась.

– Когда-нибудь? Но ты же говорил, что мы объявим о нашей помолвке сразу после твоего возвращения? Ты обещал, что мы скоро поженимся.

– И я не отказываюсь от своих слов.

– Да, но ты говоришь когда-нибудь… Сколько это когда-нибудь? – брови Евы сошлись на переносице. Грудь теснило дурное предчувствие. Ой, не зря Лисовец разыграла перед ней безобразную сцену. Кроме того, Винницкий действительно вернулся раньше и нашел время встретиться с Жанной, но не потрудился позвонить ей по телефону!

Артем поморщился. Похоже, этот разговор тоже не доставлял ему радости.

– Понимаешь, все несколько осложнилось, – проговорил он, лениво ворочая языком. – В общем, со свадьбой следует подождать.

– Сколько? – в упор спросила Ева. – Сколько следует ждать? Месяц? Год? Всю жизнь? Сколько?

– Не дави на меня! – взорвался Артем. – Думаешь, меня это радует? Я не могу тебе сказать сейчас, сколько потребуется времени.

Он чувствовал, что его загоняют в угол, и этого было достаточно для того, чтобы он начал обороняться. Черт возьми, насколько напористыми бывают женщины, особенно если речь идет о женитьбе!

– Значит, ты передумал! – убитым голосом произнесла Ева.

– Я не говорю, что передумал. Я говорю, что мне нужно время. Для чего? Мне надо встать на ноги.

– А я думала, ты на них и стоишь, – со злой иронией заметила Ева.

– Я стою на маминых ногах, – огрызнулся Артем. – Я существую за ее счет. И если я намерен создать семью, то мне придется взять на себя обязанности по ее содержанию. Это разумно, в конце концов.

Да, это было разумно, и, по всей видимости, Ева должна только радоваться тому, что у жениха такой взвешенный и основательный подход к семейной жизни. Но ей почему-то было грустно, тем более в его речи звучало «если я намерен создать семью», вместо «мы намерены», а еще это дурацкое «если».

– Но Артем, – мягко сказала она. – Если твое желание жениться на мне остается в силе, мы можем придумать что-нибудь. Зачем же все отменять?

– Что придумать? Что, скажи, мы можем придумать? – зло спросил ее он.

– Ну, не знаю. Я работаю. Ты тоже трудишься. Ты сдашь экзамен на адвоката и будешь зарабатывать деньги.

Он посмотрел на нее как на полоумную.

– Ты хотя бы представляешь, о чем говоришь? Сдашь экзамен и будешь зарабатывать деньги! – передразнил ее он. – Все только и ждут, пока я сдам экзамен, чтобы начать платить мне деньги! Да я лет пять буду бегать по бесплатным делам, нарабатывая опыт и обзаводясь клиентурой. Пять лет! И это в лучшем случае.

– Но мы выкрутимся из положения. Мы будем работать, – настаивала Ева.

– Не смеши меня! Я не привык жить так, как ты говоришь. Меня устраивает определенный уровень жизни, который ты мне обеспечить не можешь! Моя мать, как ты уже поняла, помогать нам не собирается. Вернее, она готова поддержать меня. Но меня одного! Без тебя. И мне ее трудно в этом упрекнуть.

– Поэтому ты упрекаешь меня? За то, что у меня нет такого отца, как у Жанночки Лисовец? За то, что мне не довелось родиться в приличной семье?

– Я не упрекаю тебя. Я всего лишь прошу тебя подождать!

– Пять лет? – переспросила она. – Тогда ты женишься на мне?

– Возможно.

– Возможно?! – подняла брови она. – А через пять лет, обзаведясь своей клиентурой, ты сообщишь мне, что желаешь открыть собственную фирму или защитить диссертацию доктора юридических наук? Стало быть, свадьбу придется отложить еще на пять лет. Потом ты захочешь загородный дом, виллу на побережье и маленький частный самолет?

– Ева, не утрируй! Я всего лишь веду речь о некоторой финансовой самостоятельности, – возразил он.

– Да, но только в твоих планах я не вижу места для себя. Что я буду делать эти пять лет?

– Мы станем встречаться, – сказал он, но в его голосе не прозвучало решительности. – Мы будем ходить в кино, в гости…

Она покачала головой.

– Что изменилось, Артем, за эти три недели, пока я тебя не видела? Ты заболел? Стал инвалидом? – она осмотрела его, высокого и ладного, с головы до пят. – Я догадываюсь. Ты поговорил с мамой. У вас состоялся серьезный разговор, не так ли?

– Конечно, я говорил с мамой, – словно защищаясь, согласился он. – Но это не главное…

– И она сказала тебе, что не даст ни гроша, если ты будешь по-прежнему встречаться со мной? – Ева разглядывала его безжалостно, с какой-то злой радостью замечая, как краснеют у него мочки ушей. – А потом твоя мама попросила тебя сходить с Жанной на открытие автосалона? – продолжала она, ясно представляя теперь, как разворачивались события. – И ты, конечно, пошел… Там вы встретили немало общих знакомых, и все говорили вам о том, какая вы идеальная пара? Ты не стал звонить мне. И вправду, что ты мог мне сказать? И если бы я сегодня случайно не зашла к тебе, ты не позвонил бы мне еще неделю, а может, месяц.

– Ева, я рад тебя видеть, – упрямо повторил он.

– Я в этом не уверена, – сказала она, поворачиваясь к нему спиной и устремляясь вон из нарядной гостиной. Там ей не хватало воздуха.

На пути ей встретилась домработница Саша, которая стала спешно протирать косяк двери. Разумеется, она все слышала и через пять минут обо всем доложит хозяйке.

– Кыш с дороги! – шикнула на нее Ева.

Женщина испуганно посторонилась, но маленькие любопытные глазки продолжали следить за гостьей. Она бросила тряпку в ведро.

– Ева, постой! – догнал Еву у порога голос Артема. – Ты сейчас порешь горячку. Вернись, и мы все обсудим.

Надевая туфли, девушка видела, что горе-жених даже не сдвинулся со своего места, не сделал и слабой попытки удержать ее. Она выскочила за порог, громко стукнув дверью…

– Ой, ты и дура, девка! Позволить себя развести на такую туфту, – ее приятель Жорик только качал головой, до краев наполняя жидкостью бумажные стаканчики.

Они сидели в беседке во дворе дома и пили дешевый портвейн. Ева быстро захмелела, поскольку весь день у нее не было и маковой росинки во рту. По ее лицу лились слезы, она размазывала тушь и жаловалась на свою судьбу. Жорик был благодарным слушателем. Он кивал головой и выражал ей свое сочувствие.

– Знаю я, Евка, чем это все заканчивается. «А я сяду в кабриолет…» – затянул он дурным голосом. – Ну что, села? Поматросил, да и бросил.

– Нет, он не бросил меня. Он хочет со мной встречаться и дальше.

– А жениться не хочет!

– Не хочет, – пригорюнилась Ева. – А ведь обещал!

– Все они обещают, вот только женятся потом почему-то на своих. Но и ты вроде не дура. Тебе что, наших пацанов не хватило? Богачкой решила стать?

– Да не богатство мне его нужно. Полюбила я его!

После кампари и виски, к которым Ева уже успела привыкнуть, портвейн шел совсем неплохо. Ледяной комок в ее груди растаял, стало тепло и очень жалко саму себя. Она на самом деле полюбила Артема и готова была принять его любого, без денег и без автомобиля. Пусть бы пришел и жил у нее с мамкой. Неужели бы им еды не хватило? И черт с ними, с этими платьями с незабудками на корсаже! Не носила она их никогда, и, видно, больше не придется. Она работала бы не покладая рук, нашла бы подработку. Ведь ей предлагали ухаживать за больными стариками. Пусть ей было бы тяжело, но зато они были бы вместе!

Однако в глубине души Ева понимала, что Артем создан для другого мира: мира, где носят сорочки с золотыми запонками, где пьют виски, а не дешевый портвейн, где ездят в машине с откидным верхом, а не добираются домой на маршрутке. С горечью она осознавала, что и она сама не создана для того мира, где девушкам положено быть утонченными и томными, надменными и пресыщенными салонами, презентациями, фуршетами и дефиле. Ева слишком проста и бесхитростна, и пусть она, не робея, может расквасить нос любой красотке, но и любая из них легко обведет ее вокруг пальца, ведь вероломства и лицемерия им не занимать.

– Пользовался он тобой, как хотел, а как пришла пора для серьезного разговора – так он сразу в кусты! Ладно хоть ребенка тебе не сделал. Была бы сейчас матерью-одиночкой, – гудел Жорик, подливая масла в огонь. – Ты вот слезы льешь, а он сейчас другую обхаживает: упакованную, интеллигентную.

– Дурак ты, Жорик! – вспылила Ева. – Двадцать пять лет, а все дурак. Судишь о людях по собственной мерке. Нет у Артема никого. Это я точно знаю. Просто ему нужно время для того, чтобы стать независимым.

– А-а, знаешь ты! Как пить дать, крутится рядом с ним какая-нибудь, фифистая блондинка. Очнуться не успеешь, окольцует она его. Забудет он про свою независимость. Опять же папаша ейный его по службе пропихнет вперед. От тебя в этом какая польза?

Ева представила вдруг голубые, навыкате, глаза Жанны Лисовец, и ей стало еще хуже. Не зря эта стерва что-то говорила сегодня о своей свадьбе с Артемом. Похоже, они с Милицей Андреевной решили действовать единым фронтом. Если к ним в союзники примкнет родитель Жанны, Артем выбросит белый флаг.

– … велика важность на машине прокатиться! А ты сделай так, чтобы он женился на тебе. Вот тогда тебе почет и мое уважение, – молол пьяным языком Жорик.

– Хорош трепаться, демагог! – оборвала его Ева. – Что делать-то прикажешь?

– Пойти и серьезно с ним поговорить!

– А то я с ним не говорила!

– Нужно поставить вопрос ребром, – Жорик ударил ребром ладони по деревянному столу. – Обещал – значит, женись! Тебя за язык кто-то тянул? Не тянул – значит, женись!

– Нет у меня ни брата, ни отца, чтобы с ним серьезно поговорить, – вздохнула Ева.

– Если хочешь, я это запросто сделаю.

– Прямо сейчас?!

– А что откладывать? – решительно икнул Жорик. – Далеко идти?

– Если поймать машину, то минут за двадцать доберемся. Уже вечер, дороги свободны, – рассуждала она. Мысли ее путались, но идея казалась заманчивой. Если Винницкий уже сожалеет о своем предательстве, то беседа с ее союзником будет как нельзя кстати.

– Все будет путем! – увещевал ее Жорик. – Он просто возьмет свои слова обратно и сделает тебе предложение еще раз. Вот увидишь, все образуется…

Глава 3

К моменту появления в доме Артема сообщники уже немного пришли в себя, но решимости не растеряли. Початую бутылку портвейна они оставили во дворе, так как Жорик сказал, что серьезные разговоры ведутся на трезвую голову.

Дверь им открыла домработница Саша и, увидев на пороге две физиономии с мутным взглядом, невольно попятилась.

– Хозяина зови! – рявкнул Жорик. – Разговаривать с ним хочу.

– Вам нужен профессор? – испуганно проблеяла женщина.

– Нам нужен профессор? – с недоумением спросил Жорик, поворачиваясь к Еве. Та покачала головой. – На черта нам твой профессор? Сына евоного давай!

– Артемия Антоновича, стало быть? Так он в гостиной, чай пьет.

Не дожидаясь приглашения, гости направились в гостиную, причем они не потрудились оставить в прихожей обувь. Артем действительно был там. Он сидел за журнальным столиком, и перед ним стояла початая бутылка коньяка и кружка с чаем. Увидев на пороге странных визитеров, он приподнялся с места, не то для того, чтобы их приветствовать, не то для того, чтобы их прогнать. Более вероятным был второй вариант, поскольку парочка производила отталкивающее впечатление. Лицо Евы было все в потеках от размазавшейся туши. Короткая джинсовая юбка, которую он так не любил, и розовая замызганная майка делали ее похожей на уличную девку. Ее спутник был не лучше. В синих тренировочных штанах, с пузырящимися коленями, и такого же качества мастерке с замком на груди, он вполне бы мог сойти за ее сутенера. Оказавшись в стенах дома Винницких, Жорик вдруг оробел и начал озираться вокруг с видом крестьянина, впервые очутившегося в покоях знатного вельможи.

– Ева, что происходит? – потребовал ответа Артем. – Кто этот человек и что вы здесь делаете?

Ева криво ухмыльнулась. Сейчас она опять напоминала ему ту девчонку, с которой он встретился когда-то. Весь тот внешний лоск, который она успела приобрести, находясь рядом с ним, вдруг куда-то мигом исчез. Он облез, как слой лака, которым он некогда щедро прикрыл ее несовершенства: несколько вульгарные манеры, простоватую речь, привычку одеваться в вызывающее шмотье. Сейчас ей было наплевать, как она выглядит в его глазах, и это явилось своего рода вызовом.

– Нам сказали, что Артемий Антонович пьет чай, – сказала она манерно, нарочно растягивая слова. – Мы решили составить тебе компанию. Знакомься, это мой друг Жорик.

Жорик протянул руку для приветствия, но Артем сделал вид, что не замечает ее.

– Не знаю, зачем ты пришла, но сделала ты это напрасно, – заметил он.

– Вот как? – напыжилась Ева. – Вроде во время нашего последнего разговора ты мне предлагал остаться? Даже уверял меня, что мы все можем решить. Так вот я и вернулась.

– У меня нет желания говорить о серьезных вещах с нетрезвым человеком, – произнес он с каменным лицом. – Будет лучше, если ты со своим приятелем немедленно уйдешь. Если моя мать увидит тебя здесь в таком виде, мне будет непросто изменить ее мнение о тебе в лучшую сторону.

Ева покачнулась и махнула рукой так, словно пыталась отогнать муху.

– Не парься, милый. Хуже, чем она думает обо мне, просто быть не может. Видит бог, я пыталась ей понравиться. Но она всегда так брезгливо морщила нос, будто от меня пахло навозом. Что ж, теперь, по крайней мере, у нее будет повод говорить тебе, что она тебя предупреждала не напрасно.

– Ева, ступай домой и забери с собой этого типа.

«Этот тип» в тот момент рассматривал побрякушки на каминной полке. Жорик, похоже, забыл, зачем пришел. Он вертел миниатюрные фигурки в неуклюжих пальцах, словно прикидывая, сколько они могут стоить.

– Эй! Уберите руки, – строго предупредил Артем, у которого стало кончаться терпение. – Я вас не приглашал к себе, тем более не позволял трогать мои вещи.

Жорик презрительно хмыкнул, но вернул фигурку на полку.

– Слышь, Евка, – сказал он наконец, – что-то не похоже, что этот парень собирался на тебе жениться. Он мне хамит, а тебя гонит за порог, как шавку дворовую. Ума не приложу, на что ты надеялась? Да этот парень тебя в упор не видит!

– Я не намерен общаться с подобными типами, – сказал Артем, обращаясь к Еве. – Если вы не уйдете, то мне придется применить силу. Во всяком случае, по отношению к нему.

– Если мы не уйдем, ты вызовешь охрану? – спросила Ева, и ее зеленые глаза нехорошо блеснули. – Или не побрезгуешь сам испачкать о нас руки? Какой прогресс! Вчера я примеряла свадебное платье, а сегодня меня выбрасывают из дома под зад коленом.

Ей было стыдно за того, кого она совсем недавно называла своим женихом. Артем мог бы быть с ними куда любезнее. Во всяком случае, они ведь пришли только поговорить. А он повел себя как нервный барчук, в дом которого без спроса зашли цыгане.

– Евка, я тебя предупреждал! Неужели ты не понимала, что этот хмырь тебя просто использует? – внес свою лепту Жорик. Он вспомнил наконец о своей благородной миссии содействовать счастью молодых и приступил к изложению основных тезисов обвинения.

– А ты кто такой, чтобы лезть в наши отношения? По какому праву ты являешься в мой дом, оскорбляешь меня? – губы Артема побелели, он был готов схватить гостя за грудки.

– Я?! Да я, можно сказать, брат Евы…

– Я не знал, что у нее есть братья, – насмешливо произнес Артем.

– Нечего смеяться! Я, между прочим, сам был готов на ней жениться, – он стукнул себя кулаком в грудь. – А что? Я бы мог…

– Ого! Да ты, оказывается, жених. Соперник, значит? Ну-ну… Странно только, что твоя невеста все время была со мной и, кажется, даже собиралась за меня замуж.

Он насмешливо посмотрел на Еву, и в его глазах она не увидела привычной веселости. Несмотря на алкоголь, туманивший рассудок, ее словно обожгло колючим холодом. Неизвестно почему, но разговор, на который она так надеялась, только разъединял их с Артемом, но никак не сближал.

В довершение всех несчастий наверху хлопнула дверь, и на площадку второго этажа вышла Милица Андреевна. Она была уже в бледно-розовом стеганом халате, с бигуди на волосах.

– Артем, что здесь происходит? Кто эти люди? – истерически спросила она, запахивая на груди халат.

Ева задрала голову кверху, и женщина тут же узнала ее.

– Милица Андреевна, здрасти! – сказала девушка, не чувствуя своей обычной робости. – Можете идти спать, у нас к Артему маленький разговор.

Ее объяснение, видимо, ничуть не успокоило хозяйку, а, скорее, имело прямо противоположный эффект. Женщина всполошилась не на шутку.

– Артем, я вызываю охрану! Ты разве не видишь, эти люди нетрезвы и ведут себя агрессивно!

– Подожди, мама…

– Стану я ждать, пока они разгромят дом или, чего доброго, поубивают всех нас!

– Мама, не стоит…

Милица Андреевна полезла в карман халата и вынула небольшой пульт.

– Черт возьми, мама! – заорал Артем. – Не делай этого. Я не собираюсь становиться посмешищем только из-за того, что тебе мерещатся убийцы! Не принимай решений за меня. У меня есть право самому во всем разобраться. Они сейчас уйдут!

Женщина в нерешительности остановилась. Было видно, что она очень хочет воспользоваться пультом, но гневный окрик сына все-таки на нее подействовал.

– Имейте в виду, проходимцы, – заявила она, свесив голову в бигуди вниз. – У меня в руках тревожная кнопка, и, если что пойдет не так, одно нажатие – и через минуту здесь будут охранники. Их пост находится в пятидесяти метрах! – и уже мягче, обращаясь к сыну: – Артем, сынок, гони их в шею. Я тебя всегда предупреждала… впрочем, как хочешь.

Она удалилась, постукивая домашними шлепанцами. В этом ее показном смирении не было ничего искреннего. У нее еще был жив в памяти недавний разговор с сыном и ультиматум, который она ему поставила. Артем кипятился, обвинял ее в том, что она на него давит. Он упрекал ее в черствости, говорил, что она загнала под каблук отца, а теперь желает проделать то же самое с ним. Она безропотно выслушивала его обвинения, но в конце ясно и четко дала понять, что не намерена потакать его материальным прихотям. Если он настолько самостоятелен, чтобы не слушать мать, пусть изволит сам содержать себя и свою вздорную подружку. Без обид, но нужно же, в конце концов, иметь совесть! Ступайте и живите хоть в вороньей слободке. Добывайте потом хлеб ваш. Катайтесь в общественном транспорте. Да и любите друг друга, Бог вам судья!

Артем сдался, но все-таки продолжал ворчать, говоря, что она плохо разбирается в людях. Что его подружка уже давно не уличная девка, а вполне приличное создание, ничуть не хуже Лисовец.

Зато сейчас у него появилась возможность лицезреть свою фею во всей ее красе, да еще с приятелем, которого она вытащила из ближайшей пивной. Пожалуй, она может дать им время для разговора. Часа будет достаточно для того, чтобы Артем осознал глубину своего падения. О чем он думал? Наивно полагал, что достаточно девчонку отмыть, нарядить в дорогие тряпки, и она станет другой? Какое заблуждение. Ей на роду написано быть дешевой подстилкой. Это как клеймо, которое никакими французскими духами не ототрешь!

А трагикомедия внизу перешла к своему второму акту. В то время как Ева и Андрей сошлись в словесной перепалке друг с другом, Жорик незаметно сунул в карман пару колец, которые хозяйка оставила на каминной полке. Вещицы, по всему видно, были не дешевые. Вряд ли такая богачка, как эта Милица, стала бы носить бижутерию.

– Ты меня использовал! – кричала Ева.

– То же самое я могу сказать о тебе! – не сдавался Артем. – Ты охотно принимала от меня подарки, а когда я попросил тебя отложить вопрос со свадьбой, ты встала на дыбы, да еще притащила сюда идиота, называющего себя твоим женихом.

– Он не мой жених. Просто он пытается доказать тебе, что жениться на мне – это не наказание!

– Не буду вам мешать. Вы составите счастье друг другу. Во всяком случае, про вас можно сказать, два сапога пара!

– Ты опять попрекаешь меня моим низким происхождением?

– Боже упаси, я просто констатирую факт! Сегодня я многое увидел в другом свете. Разумеется, я польщен, что из нас двоих, – он презрительно ткнул пальцем в сторону Жорика, – ты выбрала меня!

– Чем это я хуже тебя? – возмутился тот. Он решительно не видел никаких оснований для того, чтобы передать пальму первенства сопернику. Пусть он небогат, но зато он – мужчина, а не маменькин сынок, и с Евой он знаком с малолетства.

Но Артем, видно, знал о своем превосходстве, поскольку оставил его вопрос без ответа. Он качал головой, как человек, которого подло обманули.

– Боже мой! – сказал он наконец. – За Жанной Лисовец, по крайней мере, ухаживал дипломат…

– Ах ты, негодяй! – в глазах Евы сверкнули злые слезы. Она чувствовала себя уничтоженной. Даже приятная алкогольная завеса в мгновение ока куда-то исчезла. Реальность казалась ей ужасной.

– Ступай, детка. Больше тебе здесь нечего делать, – угадал ее настроение Жорик, и она направилась к выходу, понимая, что не может оставаться здесь ни минуты. Стены качались, потолок давил на нее. Выйдя на улицу, она подставила лицо прохладному ночному ветру, который вмиг осушил ее слезы. Скоро ее догнал Жорик. Он выглядел запыхавшимся, но довольным собой.

– Ну, что? Ты в порядке? – спросил он. Она, не отвечая, кивнула головой. Тот потирал ушибленный кулак.

– Что это у тебя? – спросила она без особого интереса.

– А? Ерунда! – махнул рукой он. – Зато сейчас он там кровью умывается.

– Он, что? Что ты сделал? – спросила она обескураженно.

– Да успокойся ты! – сказал он, приобняв ее за плечи. – Ничего с ним не случилось. Подумаешь, дал разок в рыло, делов-то!

Ева потерла ладонью лоб. Она чувствовала чудовищную усталость, словно разговор с Артемом лишил ее энергии. У нее не было ни малейшей охоты возвращаться в тот дом, чтобы проверить, насколько сильно пострадал ее бывший жених: цел ли его нос и в порядке ли губы. Он вполне способен позаботиться о себе сам, а если не справится, то ему на помощь придет Милица Андреевна или личный врач. В среде, где обитала Ева, драки были привычным делом даже для девчонок. У нее самой остался едва заметный след на подбородке после разборки с одной нахальной соседкой, которая со злобой саданула ее рукой, на одном из пальцев которой оказалась печатка. Пацаны же тем более не вели счет синякам и ссадинам. Все были согласны с тем, что шрамы украшают мужчин.

Они с Жориком добрались до дома и разошлись в разные стороны, кивнув друг другу на прощанье. Оказавшись дома, Ева бросилась ничком на кровать и проспала двенадцать часов без перерыва. На работе в тот день она так и не появилась. Мать, если и заподозрила неладное, своими расспросами ее не доставала, решив, что если у дочки возникнет охота, то она обо всем расскажет сама. Против воли Еву было не разговорить. Мама Лида знала, насколько упрямой бывает дочь, и поэтому терпеливо ждала, когда та созреет для откровений. Она не могла себе представить, что на следующий день ее дочь увезут прямо с работы на допрос к следователю…

Следователь казался молодым и несерьезным, правда, он изо всех сил пытался выглядеть старше и опытнее. Он хмурил брови и говорил с Евой медленно, с расстановкой, словно пытался придать своим словам весомость.

– Значит, вот вы какая, Вострецова Ева Викторовна, – произнес он, осматривая ее с головы до пят так, будто перед ним стояла не молоденькая медсестра районной больницы, а международная террористка, объявленная в розыск. – Присаживайтесь. Разговор у нас с вами будет долгим.

У Евы не было ни малейшего понятия о том, что может интересовать следователя. Лично она не ведала за собой никаких грехов. Должно быть, речь коснется кого-нибудь из ее знакомых, попавших в дрянную историю. Такое, на ее памяти, случалось не однажды, но тогда ее приглашали в отделение милиции, но не в следственный комитет при прокуратуре.

– Я призываю вас быть откровенной, поскольку от этого зависит ваша дальнейшая судьба, – предупредил ее собеседник. – Излишне говорить о том, что сотрудничество с правоохранительными органами всегда оказывается полезным и взаимовыгодным.

Об этом предупреждать ее было действительно излишне. Воспитанная улицей, она с младых ногтей впитала в себя недоверие ко всем подобным «органам», равно как презрение к тем, кто с ними сотрудничает. Пусть у мамы Лиды, как, впрочем, и у отца Витьки, не было проблем с законом, но рядом с ней обреталось немало тех парней и девчонок, которых задерживали, обвиняли, сажали на скамью подсудимых, а иногда отправляли в лагеря. Быть судимым в их среде явилось обычным делом, ничуть не зазорным, ведь никто из них не собирался баллотироваться в депутаты или делать карьеру в суде или прокуратуре.

– Что нужно, начальник? – насмешливо спросила она, перекинув ногу на ногу. Сегодня она опять была в своей видавшей виды юбке. И пусть Артем не потребовал назад те вещи, которые он успел ей подарить, надеть их Еве не позволяла гордость. Она пока лишь подумывала о том, чтобы раздарить их девчонкам во дворе или же соорудить из них кучу на крыльце ее бывшего возлюбленного.

– Вы судимы? – спросил молодой следователь. Должно быть, его покоробило обращение «начальник».

– Нет.

– Ну, это мы проверим.

– Проверяйте.

– Ответьте мне на вопрос, знаком ли вам Винницкий Артем Антонович? – сказал он и впился в ее лицо таким взглядом, что у особы более чувствительной, чем Ева, по спине просто обязаны были побежать мурашки.

Артем?! При чем здесь Артем? Легкомысленный настрой Евы как рукой сняло. Мысль бешено заработала. Значит, ее появление в прокуратуре не связано ни с одним из ее дворовых приятелей.