Вектор: Жизнь и смерть

ГЛАВА 13

Недалеко от стыковочных отсеков, куда ступал первый шаг человека, прибывшего на Вектор со стороны административного сектора, находились не просто двери, разделяющие зону прибытия и остальную станцию: они были символом безопасности для выживших. Когда начался весь ужас, а жилые уровни изолировали от остальной станции, оставив их на самообеспечение, попутно отрезав путь за пределы Вектора, как и саму связь, здесь, недалеко от уровней лаборатории, руководитель этого сектора взял командование на себя, изолировав свою территорию с целью не пустить сюда как существ, так и других людей. Правила оказались просты: все, кто работали здесь, теперь являются защитниками своего дома, коим стало их рабочее место. Любой чужак, будь то человек или монстр, становится врагом. Не было связи, не было спасения, люди остались предоставлены сами себе… История, происходящая здесь, была крайне трагична, хотя и не лишена примеров благородства и настоящего геройства – разумеется, с личной жертвой ради блага других. Но главное, самое важное здесь и являющееся в каком-то роде символом для тех людей, заключалось именно в той двери, створки которой так и не были заварены холодной сваркой: они до последнего верили, что рано или поздно кто-то прилетит и спасет их.

Медленно, шаг за шагом, держа под прицелом короткоствольных автоматических оружий каждый сантиметр, двое людей внимательно осматривались, пройдя как раз через эти двери. Только вот давно уже тут нет тех, кто готов был встречать любых прибывших, моля их о помощи и безопасности. Оба были в защитных костюмах, чьи шлемы фильтровали воздух, не позволяя какой-либо заразе попасть в их легкие: встроенная система не требовала замены в течение трех дней, если, конечно же, не будет повреждена. Сами же эти шлемы обладали также системой связи, напрямую подключенной к встроенному цифровому планшету на предплечье, где владелец мог не только просматривать информацию, но и выводить ее на шлем. Лицо было почти полностью открыто, дабы обзор был максимально полным. Внутри костюмов были встроены системы для инъекций, обезболивающих и стимуляторов для поддержания максимальной функциональности носителя в каких-либо критических ситуациях. Полностью облегающие скафандры с внутренним утеплением надевались почти на голое тело, увеличивая человека на пару размеров, да и ботинки с магнитной системой повышали рост на десяток сантиметров. Также массивности придавали толстые бронированные накладки, почти полностью лишая возможности добраться до поверхности самого скафандра. Немного угловатые детали создавали неровную поверхность. Под некоторыми из них были встроены небольшие кармашки, две штуки слева, две справа, в области торса также были пристроены отсеки для обойм, на бедре кобура для пистолета, на груди для одного ножа, на другом бедре для второго. Оба были оснащены парочкой компактных мин и гранатами. Для Альберта и Светы эти костюмы были не в новинку, но привыкать к ограниченному пространству приходилось каждый раз, отчего работать можно было лишь с оружием ближнего боя, готовясь к тесному контакту с любым противником. Несмотря на то что Света – женщина, ее обычный рост под метр восемьдесят, как и крепкое телосложение вместе с физической подготовкой позволяли ей дать фору многим мужчинам. А в этом костюме ее почти было не отличить от Альберта – мужчины примерно ее же роста, но отдавшего возрасту свои когда-то солидные габариты, хотя и сохранявшего приличную крепость тела.

Находясь сейчас в опустевшем и давно не тронутом Т-образном перекрестке (слева и справа от двери тянулись длинные проходы, такие же, как и впереди), оба ощущали слишком неожиданное давление и тесноту. Стены вокруг были исписаны посланиями, то белым, то черным маркером, совершенно разных размеров, начиная от пары предложений с упоминанием простого прощания или признания в любви родным и близким, заканчивая вполне многострочными, где расписывались события и причины, приведшие их к той или иной дате.

– Двигаемся предельно тихо, темп не сбавляем, на тебе маршрут, я ведущий.

Быстро, коротко и ясно вырывались из него слова, словно он их отчеканивает. В этом не было злости или раздражения, надменности или унижения – лишь четкое и точное донесение мысли, за которой прячется стремление к практичности, отстраняя как можно дальше все личное ради исполнения задания.

– Принято, – утвердительно произнесла Светлана, прекрасно понимая, куда она идет и за кем. И тот факт, что рядом с ней более опытный и взрослый специалист, придавал ей то редкое чувство уверенности и безопасности, ведь в подобных спасательных операциях половина успеха лежит на исполнителях.

Они двигались один за другим, сохраняя одну и ту же скорость, контролируя все стороны. Он шел впереди, имея не только более тяжеловесное оружие для боя в тесных помещениях, но и раскладной компактный щит, крепившийся на спине и доступный для моментального использования, благодаря установленной на костюме системе, позволяющей вытащить его из пазов любой рукой с любой стороны и, уже поставив на пол или держа обеими руками, раздвинуть створки вверх и вниз. Она же шла позади, не только прикрывая спину, хотя у него и так был на ней щит, но и для поддержки информации об окружении. Также она следила за возможными звуковыми или радиоволнами.

– Теперь я понимаю, почему он взял с собой всего двух людей, – чуть ли не размышляя вслух, произнесла Светлана так, словно рядом никого и не было.

– Открой мне тайну, – подыграв, произнес Альберт.

– Практичность. Если бы была толпа, то намного тяжелее было бы спрятаться или убежать, не говоря уже о необходимости следить за герметичностью и каждым шагом. А трем людям и прикрыть друг друга легче в этих коридорах, и скооперироваться для защиты и нападения… ну или бегства.

– Интересная мысль.

Согласившись с ее умозаключением, он все продолжал движение, даже не взглянув на нее и не подав вида, словно его мало интересовало хоть что-то, кроме задачи. Вылилось это в неловкое молчание, ведь Света откровенно желала большего, нежели перекинуться фразами.

– С другой стороны, в том, что их было трое, есть свой недостаток. – Света с интересом вникала его словам. – Если двое из трех ранены, то помочь можно лишь одному из них, не говоря уже о том, что двум-трем людям разбрестись тут и потеряться намного легче, чем десяти.

– Интересная мысль. – Кинув ему его же слова, Света смотрела на него так, как обычно смотрят перед более серьезным вопросом. – Это и есть главная причина твоего нежелания идти со мной сюда? Боязнь статистической неудачи?

– Оглянись вокруг. – Остановившись, он развернулся и подошел к ней. – Что ты видишь?

Свет быстро осмотрелась, пока он спокойно взирал на нее.

– Ничего.

– Вот именно. Мы идем по их пути, во всяком случае сейчас, и знаешь, чего я не вижу? Отметок. Они шли напрямую, не думая ни о безопасности, ни о том, чтобы вернуться обратно без использования электронных карт или связи.

– Я тебя поняла, – придя к неудовлетворительному выводу, начала Света. – Ты считаешь, что я бы не справилась одна, хотя у меня десять лет службы военным связистом за плечами и я могу кому угодно фору дать.

– И все же ты здесь. – Она замолчала, явно пытаясь угадать его ход мыслей. – На краю мира, пытаешься узнать судьбу трех пропавших идиотов, которые не удосужились с ответственностью подойти к вопросу безопасности и отходного пути. Единственный наш шанс найти их – это точка на карте, откуда шли сигнал связи и передача данных.

– Я тебя поняла!

– Молодец. Тут нет ничего личного, будь моя воля… – он вдруг замолчал, успев обдумать слова, и сразу же строго отсек тему: – Одному мне было бы лучше, вот и все. Вопрос закрыт.

Альберт спокойно пошел вперед, проверяя окружающую территорию, словно никакого разговора и не было, что совсем не стало для нее удивлением. Уже давно Альберт был одиночкой, несколько отстраненным от всех, что не мешало быть в первых рядах, если требовалась помощь или поддержка. Порой ей казалось, что он просто пытается дожить свои дни, хотя он и не был еще стар. Но человек, у которого так и нет ни семьи, ни детей, ни даже каких-либо живых родственников, – это человек работы, в которой, как ей казалось, он прячется от мира, словно надевает броню…

Альберт остановился у входа в большой зал с крайне слабым освещением в левой части. Неспешно оглядывая его, он велел Свете встать рядом и проверить маршрут. Она указала идти вперед, в двери. Также была еще одна слева, по центру стены, окруженная буфетом со столиками и стульями. А по правую руку вдоль стен были встроены экраны размером под шестьдесят дюймов для просмотра кино, судя по всему, или же других видео.

Надпись располагалась прямо поверх центрального и единственного включенного экрана с белой картинкой, видимо, для лучшего прочтения текста. Черным маркером во всю ширину заглавными буквами составлено сообщение:

«СТЕПА, МЫ БОЛЬШЕ НЕ МОЖЕМ ЖДАТЬ. АНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ, Я ПОВЕЛА ЕЕ К ЧЕЛНОКАМ. НАДЕЮСЬ, ТЫ УСПЕЕШЬ. ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. ОЛЯ».

ГЛАВА 14

Шаг за шагом Альберт и Света верно следовали вперед, отрабатывая на практике все тренировки по передвижению в замкнутом пространстве, учитывая неизвестность исходящей угрозы. Упершись в развилку на Т-образном перекрестке, осматривая планировку на виртуальной карте, прикрепленной на левое предплечье, Света затягивала с принятием решения, отчего Альберт поинтересовался:

– Что?

Света указала на закрытый проход слева:

– Мы немало срежем, если напрямик, через весь сектор.

– «Если», – сказал он, подойдя и не получив реакции от панели управления, оказавшейся сломанной. Сразу же стал пытаться открыть вручную, но она не поддавалась. Света попросила его отойти, все-таки места для них двоих в этих костюмах не очень много. Молча подцепила снизу небольшую крышечку штекером и подключила туда маленькое передающее устройство – на руку сразу же поступил сигнал.

– То, что экран разбит, не означает поломку самой системы, – сказала она ему несколько бахвалясь, и, забрав флешку, вновь взяла оружие в руки, ожидая от него первого шага.

– Молодец.

Они попали в зону без света, но причина темноты была не в сбое систем этого сектора: виной были последствия борьбы жизни и смерти. Оба сменили портативные фонарики с оружия на прибор ночного видения в шлеме, дабы не выдать свою позицию возможному врагу. Куда ни посмотри, легко было ужаснуться той жесточайшей и кровавой бойне. Но если ранее, пусть и не на большом отрезке пути к этому месту они и встречали признаки схваток с монстрами и людьми, то здесь была настоящая резня… Стены и пол пропитаны следами крови, под которыми видны вмятины от ударов, царапины от когтей и ногтей, отверстия от пуль, – поле боя, иначе не назвать. Свете и Альберту подобное было видеть легче, чем неподготовленному гражданскому, но все же, несмотря на профессию и призвание, опыт и стаж службы, даже они замедлили шаг, не имея возможности игнорировать окружение. К тому же никто не давал гарантии, что где-то не прячется оставшийся в живых. Они то и дело наступали на гильзы, осколки выбитых стекол, всякий хлам и даже помятые от ударов ножи и куски железа, используемые по тому же назначению. Казалось, они опоздали к «вечеринке» на каких-то несколько часов, но на самом деле открывшаяся картина скорее напоминала некий монумент или инсталляцию, как закрепление того события, от которого даже у самых крепких и сильных характером пробегут мурашки по спине. Разумеется, никто из них не позволит себе открытых эмоций: у них есть задача – ее надо выполнить, а ставить трезвость ума выше эмоций – одно из первых, чему их учили, и учили хорошо. Света всерьез порадовалась тому умению контролировать себя, но все же окончательно лишиться переживаний и даже страха от увиденного ей было не по силам. Да и кому может быть, разве что ненормальному, подумала она, остановившись посреди перекрестка. Света уже поняла, что вряд ли тут есть хоть кто-то или что-то, и, не желая более смотреть на окружение через зеленоватый оттенок, выключила прибор ночного видения и включила фонарик на оружии, желая детальнее, во всех красках увидеть страшное окружение. Альберт же молча сделал так же, чему она даже несколько удивилась, но не подала виду. Света не помнит, когда видела столько явных и неприкрытых следов не просто борьбы, а настоящей кровавой и жестокой войны за жизнь, безжалостной и разрушительной во всех отношениях. Несколько десятков человек были заперты здесь и, явно чрезмерно надеясь на безопасность этого импровизированного лагеря, то ли забыли об отходе, то ли не организовали часовых. Они стояли на широком перекрестке, наблюдая со всех сторон одну и ту же ужасную и кровавую картину.

– Заметила?

– Да. Враг вылез оттуда. – Света указала на разорванную дверь в конце недлинного коридора за поворотом налево, где также была куча предметов мебели, служившая утолщению двери, – там в конце был самый очаг, видимо, это случилось, пока все спали, ну или просто надеялись там спрятаться. Они сами загнали себя в ловушку.

– Сталкивалась с таким?

– С таким – нет. Но ты же читал мое дело, знаешь, что я не из робкого десятка, так что не бойся, тебя не брошу.

– Не вижу каких-либо причин полагаться на наличие здесь нашей троицы. Идем.

Света кивнула ему и только сделала шаг за ним, как ее взгляду открылось что-то такое, чего она не могла пропустить. Справа от перекрестка, там, вдалеке…

– Стой, – приказала она так, словно предостерегла от опасности, тем самым заставив его готовиться к нападению. Но, оглянувшись, он не заметил ничего и только хотел спросить, в чем дело, как увидел уходящую от него фигуру.

– Здесь что-то странное…

В метрах десяти впереди она увидела светящиеся точки, словно маленькие лампочки, которые даже при такой кромешной тьме было легко не заметить на расстоянии. В дальнем широком зале со стеклянными стенами все четче заметны своего рода светлячки, усеянные сотнями на всех поверхностях внутри. Желтого цвета, они размером с ноготок, в виде продолговатых зернышек, повылезали из тоненьких стеблей, словно паутиной захвативших все поверхности.

Оба остановились на границе, прямо перед рамами с разбитыми стеклами, осколки которых похоронены под частями здешней Жизни в виде корней. Света выключила фонарик, чему сразу же последовал Альберт. «Зернышки» словно имитируют свечение звезд, доступное человеческому глазу. «Даже в смерти есть своя красота», – подумала она.

Он включил фонарик – целенаправленно ради изучения окрестности внутри этого помещения, явно захваченного инопланетной Жизнью. Света последовала примеру, выйдя из моментного увлечения. Под стеблями с «зернышками», хоть и не сразу, но приглядевшись, они оба заметили тела – точнее, остатки тел людей, многие из которых явно были частично употреблены в пищу нападавшими хищниками. Света шагнула вперед и прошла метр к заинтересовавшему месту: трупы были не просто накрыты – они стали частью этой Жизни. Словно стебли – или чем это может быть – проникли в них, и даже то, что осталось после жатвы, стало частью чего-то большего. Оглянувшись повнимательнее, Света увидела еще с десяток подобных моментов, превративших это место не только в геноцид.

– Они все стали частью… этого.

– Не только они! – Его слова впервые прозвучали тревожно, моментально заставив проследить за лучом света его фонарика, кончающегося в паре метров от нее в стороне. Там были остатки монстра, и не одного. Все они были подвержены участи людей, словно захвачены на переработку в питательную основу, как удобрение.

– Все снял? – спросила Света настолько сухо, насколько доказывает ее усилие в сохранении нейтральности.

– Все. Идем.

Вернувшись к центральному перекрестку, они стали обращать несколько иное внимание на окружающий ужас, что в помещениях, где умирали люди, что в коридорах, через которые те пытались убежать. Везде виднелась уже не просто бойня, а словно подготовка к преобразованию в нечто… Она не знала, как продолжить, но, задумываясь над тем, хотела бы она стать частью этой инопланетной Жизни, чтобы ее тело переработали в пищу или удобрение, отвечала себе четко и безотлагательно: «Ни в коем, блядь, случае».

Свернув направо и пройдя еще один подобный перекресток, они подошли к выходу из этой зоны. То был не просто Т-образный перекресток, где, повернув в одну из двух сторон, упрешься в двери: это было место памяти. Только вот поняли они это далеко не сразу, ведь обычно увиденное ассоциируется с желанием запугать, а то и предостеречь любого пришедшего от не самой лучшей идеи следовать дальше по начатому пути. Вдоль стенки, метра на два слева и справа от центра, упираясь в потолок, стояли прозрачные контейнеры, один на другом. Крышки были шире самих стенок и имели утопленную часть, дабы между ними была лучшая сцепка, отчего размером в тридцать сантиметров в квадрате они выглядели единым целым полотном. А вот содержимое… Света подошла почти вплотную, чуть ли не желая открыть хотя бы один из них и убедиться в том, что зрение ее не обманывает: помимо каких-то мелких вещей, типа документов, пары писем, пропусков и фотографий с редкими КПК, в каждом контейнере был череп – человеческий череп. Некоторые лежат боком, некоторые лицевой частью смотрели прямо в коридор, а сейчас словно на саму Свету. Невозможно не заметить, что они будто бы безмолвно наблюдают. На каждом из них были написаны дата рождения и дата смерти, под которой также написаны вручную имя и фамилия владельца этого черепа и этой могилы. Поглядывая то на одного, то на другого, Света не могла поверить всей этой композиции и, не находя какой-либо поддержки у Альберта, молчаливо стоявшего в паре метров позади, добралась до нижних рядов. Внизу, прямо на полу, Света увидела необходимый для нее ответ на вопрос, почему и зачем это все делалось. Там была надпись: «Так они останутся людьми».

– Они делали это специально. – Света выпрямилась, глядя на захоронение уже чуть под другим углом, освещая его фонариком с оружия. – Так боялись исчезнуть, что после смерти человека изымали останки и упаковывали вместе с документами, дабы было что хоронить… и чтобы остаться теми, кем они и были. Сколько же людей!.. И ведь кто-то это делал, скорее всего, зная, что вряд ли кто-то сделает это же и с ним. Ужасная участь – остаться последним.

– Смотри.

Обернувшись, она увидела рядом с Альбертом, прямо на стене перед поворотом направо, оставленное сообщение черным маркером: «Тот, кто придет и увидит это, – знай: это сделано, чтобы помнить: тут были люди, которые хотели ими и остаться. Пусть их похоронят, как людей, пусть родные знают, что они не сдались, а сами выбрали свой итог. Все они – герои, помните их».

Написано было просто и прямо, отчего Света прочла это сообщение раза три, не веря, что все может быть так просто. Альберт в это время подошел к контейнерам и бегло осмотрел их, отчего со стороны могло казаться, будто бы он просто проверяет, не упадет ли конструкция.

– Они понимали, что эта зараза может извратить их тела, вот и нашли выход… Немыслимо!

Света сдерживала себя и, обернувшись к Альберту, хотела что-то спросить или просто сказать. И вдруг застопорилась, явно ощущая давление эмоций, которые ей совсем неприятны, особенно на задании, особенно здесь. Но вдруг Альберт обернулся и спросил несколько подозрительно:

– Тебя информировали о причинах произошедшего здесь?

– Нам же вместе инструктаж провели.

Света ответила коротко, явно не желая развивать вопрос причин увиденных следствий. Но его взгляд все ждал ответа, спровоцировав в ней некую защитную систему.

– Ты спрашиваешь потому, что сам не знаешь, в надежде услышать от меня то, что, возможно, могли целенаправленно от тебя скрыть? – Альберт молчал. – Или же, наоборот, тебе известно все, но ты не знаешь, можно ли со мной это обсуждать, ведь вдруг я не в курсе?

– Ты далеко пойдешь, – решил он подкинуть ей похвалу, видя взбудораженность.

– Мне плевать на произошедшее, если ты это хотел узнать, – звучало так, словно она сама себя убеждает.

– Столько людей погибло, считаешь это правильным?

– Я считаю, это не нашего ума дело. А ты все пытаешься меня на что-то вывести, но вот только, сука, я все не понимаю, на что именно?

– Не мучает паранойя?

– Это моя работа, а я люблю свою работу. Если мы закончили болтать, то, может быть, пойдем уже?!

– А если с ними уже произошло то же самое?

– Если это так, то значит, на обратную дорогу уйдет меньше времени, вот и все!

Света свернула налево, наконец желая выйти из этого… этого… Мнение ее насчет увиденного хоть и было, с одной стороны, крайне однозначным, но все же вопрос о том, на ком большая вина, пробивался все сильнее с каждой секундой визуального представления того, как эти люди оказались в ловушке, как долго пытались выжить, мечтая и надеясь, но от безвыходности нашли лишь одно спасение… Да и то – оставался действительно страшный вопрос, ответ на который ей бы знать не хотелось: смерть этих людей была естественна, в бою или от болезни – или же, лишившись надежды, они специально решили сократить свою жизнь пораньше, дабы избежать ужасов и того, что их тела перестанут им принадлежать?