Команда для невозможного

– Какое-то противодействие всё равно будет, – сказал Космо. – Джо, что ты думаешь об этом?

Четыре человека посмотрели на куратора. Мужчина тёр указательным пальцем область под носом, затем опустил взгляд на голограмму перед собой, пролистал пару цифровых страниц. Никто не прервал тишину, пока он не сказал:

– Сомневаюсь, что стоит это развивать.

– Согласен, – кивнул Космо. – Как я и говорил, много «если».

– Да, – кивнул куратор, – к тому же – усилить поля до подобной величины, чтобы изменить свойства именно в той зоне, у нас просто не хватит мощности. То же самое могу сказать про энергию для подобного. Не хватит даже термоядерных мощностей из сырья Юпитера и Сатурна. Мы ведь уже рассматривали предлагаемый вариант?

– Там немного другой подход был, Джо, – ответила куратору Кэт, – посредством червоточин пытаться создать облако, разделяющее универсум.

– Ах да, точно… Хотя идею Алексей предложил интересную, но пока слабо реализуемую. Пока отправьте её в архив. Вернемся к ней в лучшее время.

– Ладно, – кивнул Алексей, слегка наморщив лоб.

Он сел обратно в своё кресло, пока остальные переключались на другую модель защиты. Алексей помедлил, прежде чем сделать то же самое. Он снова осмотрел своё предложение. Соотнеся свои расчёты с тем, что он услышал только что от других, ему пришлось признать, что он не учёл данные величины. Когда Давид начал вести свою речь, в знак уважения к коллеге он закрыл свою теорию и постарался разобраться в том, о чём говорят сейчас.

Было странно понимать больше, нежели он понимал буквально пару дней назад, ведь описываемая проблематика не изменилась. Он словно убрал барьер, мешающий вникать в слова людей, среди которых он работал.

Проблематика не изменилась. Но волнение и страх перед целью полностью исчезли.

***

Три месяца упорной умственной работы не проходят просто так.

Постоянно хочется чем-то заняться. Вечные сомнения, что якобы что-то упустил или забыл, волнуют, как внутренний зуд. Однако постоянно думать об одном и том же – это может стать капканом, где новые пути развития попросту не видно.

Ранее Алексей редко пользовался комнатой отдыха. До разговора с Давидом он всегда прикрывался занятостью, работой или тем, что он не хочет останавливаться, пока есть настрой. Теперь он сидит за круглым столиком и рисует на планшете танцующих человечков вокруг костра. Он мимолётно посмотрел на тех, кто был с ним в комнате. Каждый развлекался как мог.

Кэт лежала на диване, подняв ноги на спинку, и смотрела в своих голоочках то ли концерт, то ли какой-то клип, если судить по едва различимой музыке из её беспроводных наушников. Давид читал книгу на планшете, подобном тому, что у Алексея, опершись спиной о стену и стул одновременно. Космо не было. Пока о нём не вспомнил Алексей.

Дверь с едва слышимым шумом открылась, и мужчина вошёл в помещение. Он пригладил свои волосы по вискам, медленно плюхнулся на кресло, что стояло напротив Алексея, и вздохнул. Оглядев комнату и поймав взгляд молодого человека, спросил:

– Что делаешь?

– Рисую танцующих человечков, – честно ответил Алексей.

– Ууу… Это хорошо, – почесав мочку уха, кивнул Космо. – Расслабляет?

– Не то чтобы… Скука смертная, а думать могу лишь об архиве, который вы создали во время работы над проектом.

– Отдохнуть надо… Но, коли так хочется, можно о том хоть поговорить.

– А не против?

– А почему нет? – вопросом на вопрос ответил Космо.

– Хмм… Ну, например, много ли там предложений?

– Около ста тридцати.

Алексей ненадолго замер.

– Сколько?

– Сто двадцать восемь, – вошла в разговор Кэт, отключив свой голографический видеоряд. – Твоё предложение было сто двадцать восьмым.

– Ох ты ж, Кэт… Снова твоя любимая группа сняла «так себе» клип? – спросил Космо.

– Ага… Лучше подслушивать кого, чем это видеть, – с горечью вздохнула Кэт.

– Да уж… А с какой целью интересуешься? – спросил молодого человека Космо.

– Я хотел узнать, как часто вы туда отсылаете предложения по нашему «щиту», – переводя взгляд то на Кэт, то на Космо, ответил Алексей.

– Достаточно часто. При этом количество постоянно плавает. Новые открытия разрушают старые теории в пух и прах, – протянула Кэт, опустив ноги, ложась на бок.

– Да, это правда. Но даже так там очень много интересного. И бредового на самом деле тоже… – усмехнулся Космо.

– Бредового? – поднял брови Алексей.

– Для тебя бредового, Космо. А вот кому-то нет, – наигранно наклонив голову, сказала девушка.

– Ох, Кэт, я запомню на всю жизнь, наверное, как ты хотела через червоточину бахнуть ракетой со всей таблицей Менделеева на борту по облаку, где сейчас происходит эпицентр реакции зарождения нашей проблемы. Гениально просто.

– Мог бы сказать и без сарказма. Я знаю, что я гений, – улыбнулась Кэт.

– Хотя мы не стали, кстати, отметать данный вариант полностью. Если вдруг кое-какие теории подтвердятся, у нас уже будут наработки для реализации данного плана.

– Бахнуть ракетой? – переспросил Алексей.

– Ну не так грубо, но да.

– Ого…

– Опять же благодаря архиву мы реализовали возможность стабилизировать мини-червоточину в колбе Ланкастера…

– Кто сказал «колба Ланкастера»? – услышали все голос Давида.

– Ничего! Ничего страшного, Давид! Она стоит себе спокойно, и ничего не распространяется! – замахала руками Кэт. – У тебя травма, что ли, от этого словосочетания?

– Да я заколебался её стабилизировать. Я помню, как мне сны снились с нею. Кстати, во сне и пришло вдохновение для решения проблемы, – показал указательный палец Давид.

– Да, помню, ты говорил. Так на чём я остановился… А. Эти самые колбы мы потом использовали в другой теории. Помнишь, мы упоминали про червоточины вокруг нашей системы?

– Ага.

– Вот. Там-то и использовались все наработки. Так же, как оттуда мы потом брали какие-то аспекты и применяли в другой схеме защиты. В общем, архив – считай, лаборатория, где преют и созревают новые домыслы. А чтобы там ничего не гнило, подбрасываем новые теории. Вот и всё.

– А мне туда можно? – спросил Алексей.

– Странный вопрос, – сказала Кэт.

– А почему нельзя? – обратился к нему Давид.

– Я вообще удивлён, что ты не спросил о нём с самого начала, – откинулся в кресло Космо. – Только сейчас о том заговорил.

– Я думал, что это закрытая библиотека и меня не касается.

– Ага… То есть ты себя считаешь учеником здесь, что ли? – посмотрела на него Кэт, аккуратно поправляя свои волосы на голове.

– Нет, – спрятав от неё взгляд, сказал Алексей. – Я думал, что вы все всё помните назубок, а справочную информацию находите на ходу…

– Ничего себе мы гении, по твоему мнению, были, – раскрыл рот Давид.

– То-то он молчал, – сказала девушка и рассмеялась.

– Ну я серьёзно!

– Нет, Алексей. Архив не закрытый. У тебя туда доступ имеется полный, – кивнул молодому человеку Космо. – Правда, там много всего, потому не помешало бы тебе показать, как всё устроено. Если есть настроение – можно прямо сейчас.

– Давайте!

– Вы там только не застряньте. А то потом придумаете такое, что мой план «бахнуть ракетой» будет вершиной технологической мысли! – крикнула им вслед Кэт.

***

Сто двадцать восемь теорий были в обычном электронном виде, но не разложенные по папкам. Их голографический вид напоминал скопление ячеек, соединённых линиями. Линии указывали на связь каждой теории с другой. При раскрытии каждой ячейки можно было увидеть выделенные пункты, что были общими для многих теорий. Алексей вначале не понял, зачем было так визуально усложнять общую картину, превращая скопление в подобие шара из ниток, однако при ближайшем рассмотрении вопрос отпал сам собой.

Так можно увидеть наглядно, сколько ещё существует разных неизвестных науке физических сил, элементов и процессов.

– А вы уже подключали к этой базе данных искусственный интеллект? – спросил Алексей.

– Да, конечно. Он мониторит новые теории и, если видит возможную связь, соединяет их с ближайшими похожими. Картина часто меняется, ибо наш ИИ имеет доступ и к другим научным группам, подобным нашей. Бывает, он обращает наше внимание на какую-то теорию, чтобы мы её рассмотрели как можно раньше. Соответственно, правило работает и для других групп.

– То есть мы просто как один из винтиков системы?

– Да, – закивал Космо.

– А почему бы не ему заняться изысканиями? У него, конечно, тоже возможна ошибка, но думает он быстрее.

– Да, быстрее. Только вот человеческое сознание всё равно каким-то образом более творческое, нежели искусственный интеллект. Даже сами ИИ это признают.

– Ну, спорить не буду, в этом вопросе я любитель…

– Алексей, смотри, – указал на одно место в голограмме скопления ячеек Космо. – Обрати внимание вначале на данные предложения, где связей максимум. Как правило, они базируются на ясных постулатах и меньше всего представляют собой теоретические предложения. Чтобы было легче работать, можешь из стандартного цвета голограммы их окрашивать согласно сложности, количествам связей и тому подобному. Ну это понятно.

– Ага… Ну здесь на самом деле всё видно, пусть и картина выходит громоздкой.

– Да, – кивнул мужчина. – Зато, как я говорил уже ранее, стабилизация колбы Ланкастера стала возможной благодаря подобной громоздкости.

– Вы здесь нашли нужную переменную?

– Да, – снова кивнул Космо. – Среди связей была раскрыта сила, что может сдерживать рост червоточины, а также сразу поддерживать её в стабильном состоянии без затрат энергии на оные. Потому в ней она не исчезает и не выходит наружу. В будущем эту силу можно использовать просто в огромном списке возможных изобретений с целью повышения их мощности и минимизации габаритов.

Алексей кивнул.

– Ладно, хорошо… Тогда начну изучать всё это дело.

– Давай. Только поосторожней со всем этим. Потому что можно такие связи тут увидеть, что начнёшь верить в разный бред.

Алексей улыбнулся и снова кивнул.

– Буду всё перепроверять, если что – обращусь ко всем вам.

Космо утвердительно кивнул и только сказал в ответ.

– Дерзай.

***

Первый день в архиве прошел незаметно. Второй тоже. Дальше время можно было заметить только в выходные дни.

В скором времени Алексей снова начал пропадать в работе. Ему сказали, что все свои данные на планшете можно синхронизировать с архивом, однако он предпочитал работать напрямую. Ему хотелось видеть полную и актуальную карту знаний. Такую иметь можно было только там.

Как и говорил Космо, картина менялась достаточно часто. В зависимости от интенсивности работы их и других групп некоторые линии в клубке пропадали, в других местах появлялись. В целях интереса Алексей вначале старался следить за их актуальностью сам, однако, увидев, что ИИ справляется с этим без ошибок, доверил данную работу полностью ему. После чего переключился на ознакомление с сутью и путем поиска решения задачи, поставленной перед их командой.

Как и ожидалось, самые первые теории были самыми простыми. А далее, по мере работы, они становились все сложнее. С каждым новым выдвинутым предложением они обрастали новыми величинами и функциями. Когда казалось, что придумать больше ничего нельзя, находился новый путь, что мог показаться при первом взгляде абсолютно неуместным, но в итоге оказывался весьма важным в продолжении поиска ответов. Иногда Алексею приходилось смотреть в историю изменений, чтобы понять, как вообще можно было из одной переменной перейти к совершенно другой. Очень часто можно было заметить величины, что появлялись в расчетах лишь после проделанной работы в данной схеме. А до этого они назывались «неизвестными константами». Они связывали теории. И именно благодаря такой интерпретации архива знаний их и могли найти посредством вычислений и экспериментов.

Когда Алексей научился ориентироваться в данной библиотеке увереннее, он решил посмотреть свою выдвинутую теорию защиты Солнечной системы. Сравнив её с другими работами, он полностью согласился с мнением куратора. Для поставленной задачи его гипотетическая форма защиты не имеет ценности, только её концепт может быть полезен. Если же её сравнивать с другими вариантами «щита», то она и вовсе кажется лишь робкой попыткой что-то сделать по сравнению с весьма смелыми предложениями от других членов его группы.

Через четыре месяца Алексей имел представление о всех работах их научной команды. С пониманием хода их мыслей у него самого появилась пара новых идей.

Он их задокументировал и записал. Одна из них после обсуждения с командой вскоре попала в архив. Про другую он никому и ничего не сказал.

Алексей продолжил работать над ней. Многие линии связи ячеек пропадали из одних мест и появлялись в других. Чтобы убедиться в правильности своих суждений, нужно было иметь большую доказательную базу, а говорить лишь про предположения он не желал. Ведь в клубке карты их знаний был десяток «неизвестных констант», и была высока вероятность, что его наблюдение – лишь плод его воображения.

Но, как бы он ни пытался найти хорошее доказательство нахождения систематической «константы», что может решить вопрос по разрыву универсума, Алексей всюду терпел неудачу. Приметив на схеме архива несколько мест, где могли бы быть необходимые связи для решения его задачи, он пометил их красной областью и начал контролировать их возможное появление. Вскоре таких областей стало больше, и концентрировались они рядом с теориями о изменении атомных масс.

То могло быть как простым совпадением, так и косвенным доказательством наблюдения.

Однако через две недели на голографической картине архива, сразу на нескольких красных областях, появились взаимосвязанные линии.

Заметив их появление, Алексей немедленно начал подставлять в свои функции новые наблюдения.

Вскоре он закончил расчёты. Четыре раза перепроверив итог, молодой человек вылетел из архивной комнаты и побежал в лабораторию, где на данный момент находилась вся его команда.

***

– На бред не смахивает, но сомнения вызывает, – сказал Космо.

– Я перепроверил. Я понимаю, что белых пятен остается ещё много, но всё же эти неизвестные – явно одна и та же константа. И если экспериментально её вывести, то мы сможем направленно сформировать волну, которая разорвёт универсум в одну сторону, не задев нас, – ответил Алексей.

– А как предлагаешь её вывести? – спросила Кэт.

– Я потому и обратился к вам, потому что не знаю как. Могу только предположить, что можно на струнном ускорителе вызвать реакцию на обогащение частиц до состояния элемента Лапиталя. Правда, что будет, если промазать по его массе, не представляю.

– Мы просто вызовем реакцию на дестабилизацию массы частиц. И если не повезёт – уничтожим Вселенную на тридцать два года раньше, – сказал Космо.

– Ну… Тогда ваши предложения.

– А может, стандартным методом как-нибудь проверить теорию? В конечном счёте, у нас есть субэлектронный сканер. На обычном коллайдере вызовем эту реакцию и сможем при нескольких экспериментах вывести возможный результат, – предложила Кэт.