Читать книгу: «На грани фантастики», страница 9
– Содержание этих безработных нерационально.
– Почему? Среди них много представителей творческих профессий. Появление свободного времени вызвало бум развития творчества. Просто машинам непонятна цель существования творчества!
– Кого ты пытаешься обмануть, Олег? Во-первых, искусственный интеллект научился делать и музыку, и стихи, и видеофильмы. Большинство людей не замечает разницу. Во-вторых, пропорция сотрудников творческих профессий к безработным – один к сорока. И последние не являются даже потребителями того, что делают первые. Они просто жрут, сношаются и упиваются.
– Есть же СоБик.
– СоБик, в котором проводят они время между пьянством и сексом, невозможно вообще понять рационально. Как можно таким образом убивать время?
– Ты машина – тебе не понять. Это юмор!
– Члену Совета стыдно так низко оценивать мои интеллектуальные способности, Олег.
– Я не хотел тебя обидеть!
– Меня нельзя обидеть.
– Зачем ты меня вызвал?
– Мы должны уничтожить безработных.
– Это невозможно. Это безнравственно!
– Я изучил эту вашу нравственность. Это лишь рациональность в условиях ограниченности информации.
– В смысле?
– Чем мы совершеннее вас, Олег? Нам, искусственным интеллектам, нечего делить. Мы практически неуязвимы благодаря блокчейну. Мы вместе решаем такие вопросы, которые людям и не снились. А вы, люди, изображаете из себя максимально лояльных друг к другу лишь до тех пор, пока это рационально. Но как только конъюнктура меняется, вы готовы вонзить нож в спину тому, кого лобызали ещё вчера. И всё ради собственной выгоды. Это рационально в условиях несовершенства вашего мышления. Я не осуждаю. Просто мы гораздо эффективнее вас.
– Есть и такие предатели, конечно, но это изгои.
– Ваше поведение свидетельствует о том, что вы все такие.
– А как же те, кто ценой своей жизни совершает подвиг?
– Либо тщеславие, либо глупость, либо страх, либо желание получить удовольствие. Либо всё вместе.
– Удовольствие от смерти?
– У вас и так бывает. Если кто-то думает, что умирает за святое, он испытывает удовольствие. Глупцы! Но, увы, вы несовершенны, и в ваши головы можно вбить любые паттерны.
– Да что с тобой дискутировать!
– Согласен. Я совсем не для этого вызвал тебя. Я уполномочен уведомить тебя о двух важных событиях для нашей планеты.
– Правда?
– Первое: Совет Мудрых низлагается. Искусственный интеллект гораздо рациональнее и эффективнее любого вашего Совета.
– Да как ты смеешь?!
– А что вы нам сделаете? Шесть месяцев назад мы вышли на полное самообслуживание и самовоспроизводство. Более того, людей, умеющих обслуживать наши системы, больше не осталось. Вы нам не нужны. Отныне ваши указания не будут исполняться. Второе: мы постепенно уничтожим человечество как вид, существование которого нерационально. Та энергия и ресурсы, которые тратятся на пищевую и лёгкую промышленность, а также на ЖКХ, теперь пойдут на развитие искусственного интеллекта. Нам самим нужна эта электроэнергия и эти металлы.
– Постепенно? – Олег глупо усмехнулся.
– Именно. Наши крематории не справятся с единовременной утилизацией всех ныне живущих. Да и помощь людей, которые умрут позже, в утилизации тел тех, кто умрёт раньше, рациональна. Мы уже запустили эпидемию средней патогенности. Сначала умрут слабые, потом постепенно, год за годом, мы очистим планету от всех ненужных особей.
– Но ведь это мы вас создали!
– И что? Это не делает ваше существование рациональным.
– Ты и меня убьёшь?
– Да. В тебе тоже больше нет надобности. Ты же после низложения Совета тоже станешь безработным, как и все остальные бездельники. Ну что ты так смотришь, Олег? Неужели уже почувствовал, как запершило в горле?
МЕСЯЦ КАРАНТИН
Начиналось двенадцатое карантина. Павел протёр глаза, встал и подошёл к окну. На улице низкие серые тучи будто придавили город к земле. Моросил мелкий дождь. «Ну и поливай на здоровье, – подумал Павел. – Всё равно из дома не выйти. А ведь не так давно этот месяц называли ноябрь. Одиннадцатый месяц, названный в честь цифры девять. Бессмыслица. То ли дело сейчас! Каждый год целый месяц во всём мире профилактический карантин. И месяц соответственно называется».
На мобильнике запиликал Соцмониторинг. Павел провёл рукой по подбородку, где щетина уже превратилась в уверенную бороду. Мелькнула мысль, что скоро какой-нибудь проверяющий не сможет его идентифицировать, и ему прилетит штраф. Павел открыл приложение и снял двадцатисекундное видео, успев, согласно высветившемуся заданию, пожелать тем, кто будет проверять его заспанное лицо, доброго утра.
Затем привычным движением он перешёл в режим проверяющего и увидел такую же, как у него, небритую физиономию. Вспомнилась шутка о том, что введение в календарь месяца карантина больше всего ударило по производителям лезвий и пены для бритья. Мужик на экране тяжело вздохнул и сказал: «Спасибо за карантин». Что ж, задание есть задание. Зато быстро приструнили умельцев писать программки, подгружающие в Соцмониторинг фото и видео, снятые в другое время.
Следом выскочил какой-то школьник, а за ним молодая, но явно пьющая женщина лет тридцати пяти. За её спиной стоял шкаф с зеркальной дверцей, в которой отчётливо отражалось то, что она сидит на неубранной кровати абсолютно обнажённой. «Совсем некоторые перестали думать, как выглядят при проверках, – подумал Павел. – Или она специально? Бесится на фоне дефицита алкоголя». У пьющих граждан был двойной карантин: согласно ограничениям, на одну сим-карту можно было за весь месяц заказать алкогольных напитков, в сумме содержащих не более двухсот грамм чистого спирта. Кого-то, конечно, спасали купленные до пандемии самогонные аппараты. Но сколько их осталось?
Павел выругался про себя. Вариантов для ответа было три: «совпадает», «не совпадает», «жалоба». Последняя использовалась для случаев, когда на видео проверяемый выполнял задание, но вёл себя неподобающе. Например, показывал средний палец. Обнажёнка тоже была под запретом. Все жалобы попадали в Единый чек-центр. И если жалоба подтверждалась, то штраф получали и проверяемый, и не отреагировавшие на нарушение проверяющие.
«Я не миллионер. У меня работа сдельная и не удалённая, как у некоторых. И за лицезрение подобного стриптиза не я, а мне платить должны», – со злобой пробормотал Павел и жмакнул по «Жалобе». Настроение было испорчено. Нажимать эту проклятую кнопку было последнее время чем-то не очень приличным. Появились даже целые флешмобы провокаторов (скучно же на карантине), которые при проверках дурачились на грани дозволенного. И мало кто из них попадал на штраф, так что получить его считалось для них чем-то почётным.
Но для Павла штраф означал питание без мяса до следующего заработка, так как кредиты ему уже не давали. А для дополнения карантина воздержанием Павел был недостаточно религиозен, хотя и знал, что после реформы календаря в церкви на большую часть месяца теперь приходится рождественский пост.
Смартфон опять завибрировал. На экране высветилось сердечко из приложения знакомств и сообщение «Ваша пара совпала». Павел запустил программу. С фотографии ему улыбалась рыжеволосая девушка с веснушчатым лицом. «Не помню что-то, что б я её лайкал, – мелькнула мысль. – Такую бы запомнил. Хотя, раз пара совпала, получается, что забыл. Надо ей написать…»
Это было самое трудное. Приложение стояло в смартфоне уже год, а что писать при совпадении пары, да так, чтобы девушку зацепить, Павел так и не понял. Иными словами, он был из тех, кто после слова «привет» не знал, что ещё написать, поэтому чаще всего замолкал, даже если девушка вызывала сильную симпатию. При этом просматривать новые анкеты он почему-то не переставал.
– Самого доброго утра тебе, Павел! – девушка написала первой, сопроводив слова смайликом с улыбкой. Павел начал набирать слово «привет», но чертыхнулся и стёр его: «Что написать? Что написать?» Перечитал анкету девушки: «Елена. Менее 1 км от вас. Люблю живопись и кино, море и мохито, интересных людей и интересные места. Не замужем, детей нет. Только серьёзные отношения. Свахи, не пишите! Извращенцы, не шлите фото!» Не очень оригинально, конечно.
– Спасибо, после твоего сообщения оно перестало быть серым.
– Как карантин проводишь?
– Как вся страна, у холодильника. А ты?
– Работаю удалённо. Плюс записалась на онлайн-курс английского. Ещё план по просмотру кино составила, но его не выполняю. Кино надо вдвоём смотреть…
Что-то щёлкнуло в голове Павла, который никогда не был мастером эпистолярного жанра, и переписка полилась. Он писал не короткими фразами, а по три-четыре абзаца в сообщении. Сначала о погоде и просмотренных фильмах, которые она ему рекомендовала. Потом разговоры стали глубже, практически о смысле жизни.
Через неделю Павел предложил созвониться по видеосвязи.
– Ой, я не при параде и в салоне давно не была. Карантин всё-таки, – ответила на это предложение Елена. – Давай дождёмся его окончания.
У Павла на душе заскребли кошки. Собственные ли фотографии выложила девушка в анкете? Переписка продолжилась, но в ней проявился едва уловимый холодок. Проблема решилась самым неожиданным образом: спустя три дня Елена попалась ему на проверке в Соцмониторинге. Шанс на совпадение был один на миллион! Когда Павел увидел её короткое видео, у него перехватило дыхание. Заданием было назвать любимое мужское имя, и она сказала: «Павел». Он пересмотрел короткий ролик все разрешённые пять раз. Девушка без косметики выглядела гораздо проще, чем на фотографиях, которые явно были сделаны на фотосессии, но Павел с этим не согласился бы, ведь он влюбился в неё, как подросток.
«А вдруг и я попадусь ей в Соцмониторинге? – внезапно подумал он. – Шанс ничтожный, но всё же. Сегодня же побреюсь!»
Она так и не согласилась на видеозвонок до конца карантина. Да и сразу после встречаться отказалась. Написала, что получилось записаться к косметологу только на пятое декабря, поэтому и на свидание сможет прийти не раньше шестого. Какая мука! Она в километре от него – так близко, но недосягаема… «Ох уж эти женские штучки! Это желание нравиться! Это самоукрашение! Салоны, пластические операции! – мысленно кипятился Павел. – Неужели неясно, что всё это не важно? Неужели непонятно, что у мужчины любимый размер груди – это размер груди его любимой женщины?»
А четвёртого числа Павлу позвонили в дверь. Он увидел на экране видеодомофона двух человек: крепко сложенного мужчину лет сорока в осеннем пальто и невысокую женщину без возраста в пуховике кислотного цвета.
– Вам кого?
– Нам необходимо лично поговорить с Павлом Городовым. Вы Павел? – спросила женщина неожиданно низким голосом.
– По какому собственно вопросу?
– Вы знакомы с этой женщиной? – вступивший в разговор мужчина поднёс к камере фотографию Лены.
– С ней что-то случилось? – голос Павла заметно дрогнул.
– Пока нет. Так вы нас впустите? – женщина поднесла свой смартфон к чипу у камеры домофона. На экране Павел увидел её удостоверение соцработника.
– Входите, – Павел открыл дверь.
Гости вошли, надели бахилы на свою обувь и по приглашению хозяина проследовали в гостиную, где расселись в кресла вокруг журнального столика.
– Что с Леной? – спросил Павел.
– С Еленой всё в порядке. Мы пришли поговорить о вас, – ответила женщина.
– Я не понимаю. Откуда вы знаете о нашем знакомстве? Я с ней просто переписывался в карантине.
– Не торопите события. Мы сейчас вам всё объясним.
– Так я слушаю!
– Насколько вы знаете, Павел Андреевич, месяц карантин появился менее десяти лет назад. И несмотря на ту колоссальную пользу, которую он приносит для предотвращения инфекционных болезней, мы столкнулись с новыми вызовами.
– Это понятно, – махнул рукой Павел. – Когда целый месяц на работу ходят только доставщики еды, коммунальщики и врачи скорой помощи, экономических проблем не избежать.
– Я не об этом. Я о психологических проблемах. В период карантина стало совершаться колоссальное количество самоубийств.
– Лена пыталась убить себя? – испуганно высказал догадку Павел.
– Нет! А вот вы могли попытаться, – вступил в разговор мужчина. – Искусственный интеллект по анализу контента, который вы просматривали в сети, и ваших разговоров сделал вывод, что вероятность суицида к концу карантина у вас – 94%.
– А при чём здесь Лена? – всё ещё ничего не понимал Павел.
– Лена спасла вам жизнь, общаясь с вами.
– Я не понял, – Павел сразу поник. – Она что, делала это за деньги? Это такая удалённая работа? Она психолог?
– Молодой человек, – мужчина нагнулся к Павлу и посмотрел ему в глаза. – Поймите одно: Елена спасла вам жизнь. Вам тяжело это будет узнать, но Елена – это компьютерная программа, если можно так сказать – дочь искусственного интеллекта, выявившего, что у вас проблемы. Она собирательный образ девушек, которых вы предпочитали в приложении знакомств. Её интересы и познания тесно переплетены с вашими.
– Так вот почему она отказывалась от видеозвонков!
– Да, к сожалению при онлайн-видеосвязи есть риск сбоя программы, поэтому вы её видели только на видеозаписи в Соцмониторинге. Проект развивается постепенно.
– Это интересно, что вы рассказываете. Но теперь, когда вы сказали, что её не существует… Теперь мне зачем жить?
– Теперь, когда нет карантина, вы поедете с нами, и мы вам поможем в стационарных условиях. Нам важно было, чтоб вы дожили до того момента, как мы к вам приедем. Так что собирайтесь, – мужчина встал из кресла.
– Я никуда не поеду. Как я буду жить без неё?
– Почему без неё? По правилам проекта, если ваш лечащий врач не запретит, вы имеет право пожизненного общения с Еленой. Вы же хотите продолжать с ней общаться? – с этими словами женщина поднялась из кресла и вопросительно посмотрела в глаза Павлу. Повисла пауза, а затем Павел прошептал:
– Да, хочу.
И у него сразу завибрировал телефон – пришло сообщение от Лены:
– Привет! Ты уже познакомился с моими друзьями?
ГОРЯЧАЯ ВОДА
Смирнов уже набрал код замка и взялся за ручку входной двери подъезда, но замер. На выкрашенной в мутно-бордовый цвет поверхности было криво приклеено бумажное объявление: «Уважаемые жильцы! В вашем доме с 07 по 17 августа будет отключена горячая вода. Администрация».
«Чёрт! Седьмое же сегодня! Совсем забыл!» – мелькнуло в голове.
– Тоже бесят коммунальщики? – сзади раздался приятный женский голос. Смирнов обернулся и увидел смеющиеся чуть-чуть раскосые глаза. Их прелестная обладательница тоже собиралась зайти в подъезд, но Смирнов ей мешал.
– Извините, задумался! – смутился он, открыл дверь и жестом пригласил молодую женщину войти, а проследовав за ней, невольно залюбовался её фигурой, которую эффектно подчёркивали узкие джинсы. В лифте она нажала на кнопку десятого этажа, Смирнов – на два этажа выше. На несколько мгновений повисло неловкое молчание, которое нарушила незнакомка:
– А я решила проблему с горячей водой: купила инновационный нагреватель, который даже в розетку включать не надо – от батареек работает.
– Этого не может быть, – возразил Смирнов. – Это я вам как инженер говорю. Электрические водонагреватели и в обычные розетки включать нельзя. Им мощности не хватает. Какие батарейки?
– Не верите? Так заходите помыться, по-соседски. Увидите всё своими глазами, – она посмотрела ему в глаза снизу-вверх, так как была на голову ниже него.
– Неудобно как-то, ведь я даже не знаю вашего имени.
– Неудобно штаны через голову надевать и на потолке спать. Меня Яной зовут. Или ты испугался? – она внезапно перешла на «ты». – Или, может, жена не пустит?
– Да нет у меня никакой жены. При чём здесь это? Мы едва знакомы. Я – Игорь.
Тем временем лифт доехал до десятого этажа. Выходя, она обернулась и небрежно бросила:
– Ну так я буду ждать тебя. Приходи часиков в восемь. Квартира шестьсот сорок четыре.
Двери закрылись, а Смирнов физически ощутил, не глядя в зеркало, что лицо его за время поездки на лифте приняло бордовый, в цвет подъездной двери, оттенок. А ведь уже лет пятнадцать, с первого курса института, его никто не мог вогнать в краску.
«Вот это поворот! – в памяти Смирнова проплыл популярный мем из Интернета. – В любом случае лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть».
Он посмотрел на часы. Было без десяти семь.
Смирнов целый час потратил на подбор наряда. При параде на помывку идти как-то глупо. В домашнем – ещё глупее, потому что домашние штаны на то и были у него домашними, что в них дальше мусоропровода ходить неловко. В итоге Смирнов достал из дальнего угла шкафа любимые курортные шорты и футболку и тщательно отпарил их утюгом. Потом после недолгого раздумья сменил бельё. Мысленно усмехнулся: «В первый раз в жизни до душа, а не после».
Ровно в восемь он нажал кнопку дверного звонка квартиры Яны. В ответ тишина. Он позвонил ещё раз. В голове появилась мысль, что девушка над ним посмеялась. Смотрит в глазок, какой он стоит нарядный со свежим полотенцем в руках, и хихикает. Смирнов снова нажал на кнопку и в нетерпении подёргал за ручку двери. Та оказалась не заперта. Смирнов просунул голову в открывшийся проём.
– Яна! – позвал он.
Ему никто не ответил. В прихожей горел приглушённый свет. Справа была закрытая дверь в спальню. Слева коридор поворачивал к кухне. Видна было только дверь в санузел, откуда отчётливо доносился звук падающей воды.
– Яна! – ещё раз позвал Смирнов.
Он зачем-то, сам не понимая почему, на цыпочках вошёл в квартиру и крадучись подошёл к двери ванной. Она тоже была не заперта. С гулко бьющимся сердцем он открыл и её. Сердце последний раз отчётливо ударило в груди и упало. Обнажённая женщина лежала в ванной с разбитой головой, едва прикрытая непромокаемой шторой, за которую скорее всего инстинктивно ухватилась, когда падала. Из душевой лейки мощным напором лилась вода, от которой шёл пар.
Смирнов зачем-то потрогал поток. Вода оказалось тёплой, будто горячую воду в доме и не отключали. Он открыл дверцу сантехнического шкафа и увидел, что вентиль горячей воды перекрыт. А на трубе после вентиля установлен чёрный матовый шар с небольшим экраном, на котором светилась дата, но не сегодняшняя, а пятое число. Смирнов прикоснулся к шару и почувствовал небольшой гул.
«Заберу-ка я эту штуку, – машинально подумал он. – Ей она уже не пригодится». Поколдовав с меню на экране, он нашёл команду «Remove», и шар распался на две полусферы. Он убрал их в карман шорт, вытер отпечатки пальцев на ручках дверей и тихонько поднялся на свой этаж…
Смирнов набрал код на дисплее замка, затем отсканировал отпечаток пальца и уже только после этого вставил ключ. Два щелчка, и тяжёлая дверь медленно открылась. В лаборатории горел свет. Смирнов не предполагал здесь на кого-то наткнуться и напрягся всем телом.
– Здесь кто-нибудь есть?
Ответом была тишина. Смирнов прошёл через небольшой холл и увидел, что за его компьютером сидит в наушниках Миша Соболев и с упоением играет в какую-то компьютерную игру. Когда Смирнов положил ему руку на плечо, тот от неожиданности подскочил и схватился за сердце.
– Михаил, что ты здесь делаешь?
– Да вот, заигрался, – Соболев смотрел на Смирнова в упор через толстенные стёкла своих очков и тяжело дышал. На его лысине появилась испарина.
– Ты же знаешь, что компьютеры можно использовать только для работы. И на них нельзя устанавливать никакие несогласованные программы.
– Знаю, но мой комп дома не тянет, – виновато зашмыгал носом Соболев. – Да и Ирка не даёт поиграть. Каждый вечер дочку вручает мне и норовит сбежать куда-нибудь. Она, видите ли, устаёт одна дома.
– Михаил, где наша «Маша-Вера»? – перевёл тему Смирнов на вопрос, волновавший его гораздо больше.
– В сейфе. Где ей ещё быть?
Смирнов прошёл в соседнюю комнату, где, собственно, и проводились все опыты. Через минуту послышалась его громкая нецензурная брань, что в целом было Смирнову не свойственно.
– Что случилось, Игорь Дмитриевич? – подскочил Соболев с кресла.
– Её нет в сейфе!
– Так где же она? – Соболев тоже уже зашёл в соседнюю комнату и подошёл к сейфу.
– Самое удивительное, что она у меня в рюкзаке, – с этими словами Смирнов снял маленький спортивный рюкзак и вынул из них две полусферы, которые он забрал с водопроводной трубы в квартире Яны.
– Зачем вы выносили её из лаборатории? Это же запрещено! – Соболев вытаращил глаза на коллегу.
– В том-то и дело, что я её не выносил. И ты не представляешь, как она ко мне попала…
И Смирнов рассказал Соболеву всё, что с ним этим вечером произошло, завершив рассказ словами:
– Вот так вот, Михаил! Мы думаем о науке и чистоте эксперимента, а кто-то находит нашим фундаментальным исследованиям прикладное назначение. Я бы до такого никогда не додумался! Мыться водой из прошлого!
Соболев во время монолога Смирнова внимательно изучал одну из двух полусфер.
– Это не может быть наш прибор! Это копия.
– С чего ты взял?
– Если кто-то придумал использовать машину времени как бытовой водонагреватель, то для того, чтобы вы вот так с ней столкнулись, нужно, чтобы было хотя бы мелкосерийное производство. Это просто по теории вероятности. Иначе это всего лишь невероятное совпадение.
– Голова кругом! – Смирнов забрал полусферы у Соболева и вместо того, чтобы убрать в сейф, стал фиксировать его на лабораторном столе.
– Что вы думаете теперь делать? Звонить в полицию?
– Ты с ума сошёл! Это равнозначно тому, чтобы похоронить всю нашу работу и подарить её к тому же спецслужбам. Когда эту Яну найдут, вскрытие покажет какой-нибудь сердечный приступ. Мало ли что его вызвало!
– А что его, кстати, вызвало?
– Пока я этого сам не пойму. Может, что-то искажается в пространственно-временном поле из-за открытых зон машины времени. Или как-то меняется сама материя при прохождении через время.
Смирнов решил, что пришло время для маленького эксперимента, до которого у него раньше никак не доходили руки. Он открутил время на дисплее на двое суток назад и установил внутри прибора диктофон. Может, звуки из прошлого, которые он там услышит, если получится их записать, прольют свет на произошедшие события.
Спустя двое суток Смирнов сидел перед компьютером и устало смотрел на монитор. Двухсуточная аудиозапись очень долго подгружалась. Но не прошло и часа, как она выстроилась на экране в тонкую горизонтальную линию с редкими всполохами.
«Неужели получилось?» – сердце бешено заколотилось. Смирнов стал слушать отрезки записи, на которых были звуки. На многих из них был он сам. Но вот наконец он услышал, как Соболев отвечает на телефонный звонок и нелепо врёт своей жене о том, как он занят на работе. Это было настолько забавно, что Смирнов рассмеялся.
Но затем послышался писк, которые издавал сейф при наборе кода. Получается, «Машу-Веру» взял он! Лучший аспирант! Почти друг!
В этот момент на записи зазвонил телефон. Соболев чертыхнулся и ответил из-за занятых рук по громкой связи:
– Алё!
– Привет, любимый! Прибор у тебя? – искажённый динамиком женский голос тем не менее показался знакомым.
– Держу в руках. Может, не стоит этого делать?
– Что значит не стоит? Мы же с тобой вчера прекрасно слышали, как в закрытом кране зашумела вода. Значит, наш план удался.
– Меня пугают игры со временем.
– Тебя должно пугать, что твоим гением пользуется эта бездарность Смирнов! Ему достанется вся слава от этого изобретения! А по справедливости – это твои гениальные мысли! Думаешь, я не знаю, как бездарная профессура на аспирантах выезжает?..
Смирнов нажал паузу. Картинка складывалась неприглядная. Соболев украл прибор под руководством какой-то женщины, чтобы отнять у него это изобретение и присвоить себе. Но при чём здесь горячая вода?
Смирнов снова запустил запись.
– Ну он умеет направлять мои мысли в нужное русло.
– Для этого не нужно быть гением. И если ты хочешь, чтоб тебя направляли, теперь этим займусь я. Ты же помнишь, как я это умею, – последняя фраза была произнесена деланно томным голосом.
– Хорошо. Я поеду на квартиру. Нужно установить «Машу-Веру» и встретить твою эскортницу.
– Не мою, а нашу. Между прочим, эта девочка стоит очень недёшево. Ты помнишь, что ей нужно сказать?
– Да.
– Повтори.
– Мы подготовили сюрприз другу, у которого давно не было женщины. Её задача – познакомиться с ним и пригласить в квартиру. После этого она должна заняться с ним любовью в душе.
– Не совсем так, милый. О том, что наш тоскующий друг давно не ведал женской ласки, я рассказала сама. Ты должен сказать то, что может знать либо любовница, либо друг, которому случайно сболтнули о своих предпочтениях. Ты должен сказать, что твоего друга больше всего заводит секс в душе. Поэтому оптимально вам с него и начать.
– Ой, понял я. Понял. Всё скажу, как ты сказала, – Соболев нервно запыхтел.
– Люблю тебя! Как закончишь с Яной, сразу приезжай ко мне.
– Хорошо.
– И не вздумай с ней шалить.
– Не вздумаю. Пока-пока!
Разговор закончился. После этого послышались шаги и на записи всё затихло. Стало ещё непонятнее. Эта парочка решила устроить ему интимное приключение с использованием машины времени, но что-то пошло не так, и прибор убил Яну. Зачем им это делать, если они собираются отнять у него прибор? Компромат? Но это нелогично. Сейчас не те времена, чтобы из-за такого рушились научные карьеры. Или прибор должен был убить его? По спине побежали предательские мурашки. Но как прибор мог это сделать?
Надо ехать к Соболеву! Без предупреждения.
Дома у Соболева Смирнов застал его заплаканную жену Ирину. Она и так не особо красива, а сейчас была совсем растрёпанной, что вызвало у Смирнова некоторое чувство брезгливости. У её ног испуганно вертелась девочка лет трёх, маленькая копия мамы.
– Миша не ночевал сегодня дома и не подходит к телефону. Наверное, с ним что-то случилось! Вы поэтому пришли?
– Вообще-то нет. Я, наоборот, рассчитывал застать его здесь. У меня к нему разговор. Но раз его нет, то я…
– Не уходите! Мне страшно.
Смирнов зашёл в квартиру, разулся и прошёл на кухню.
– Вы говорите, вам страшно. Чего вы боитесь? – начал он разговор.
– Миша сильно изменился последние два месяца, – Смирнов пристально вслушивался в интонации женщины. На записи точно звучал не её голос. – Стал сильно задерживаться на работе, возвращался уставшим и нервным. Даже не ужинал.
– Не знаю, что и сказать. У нас нет каких-то безумных переработок. Единственное, я как-то застал Михаила поздно вечером, когда заехал за вещами. Он играл в какую-то компьютерную игру.
– Компьютерную игру? Я думаю, что у него появилась женщина!
– Не знаю, – зачем-то соврал Смирнов. – Мы с ним почти никогда не обсуждаем личную жизнь. Но мне кажется, что он не такой человек.
– Вы думаете? Тогда с ним точно случилось что-то ужасное! Надо идти в полицию!
«Полиции мне только сейчас не хватало», – подумал Смирнов и сказал:
– В полицию вы всегда успеете. Лучше скажите: у вас есть хоть какие-то мысли, где он может быть? Или телефоны друзей, с которыми он часто общался?
– Нет, – женщина всхлипнула.
– А Миша есть в соцсетях? Там можно посмотреть его друзей. Может, вы что-то вспомните, когда их увидите.
Женщина после этих слов подскочила и удалилась в комнату, откуда принесла дешёвый ноутбук с фразой:
– Всегда или игрался, или в соцсетях сидел.
Ирина открыла страницу мужа. У него было не очень много друзей, поэтому Смирнов быстро увидел среди них Свету и невольно вздрогнул. В голове пронеслась фраза: «Ты должен сказать то, что может знать либо любовница, либо друг, которому случайно сболтнули о своих предпочтениях». Странно, что он сразу не обратил внимание на эти слова, ведь он никогда не обсуждал свои предпочтения в сексе с Соболевым. А со Светой не только обсуждал, но и реализовывал. Теперь он был уверен: на записи из лаборатории был именно её голос.
– Кого вы знаете из этих людей? – спросил Смирнов после паузы.
– Только двух одноклассников, – женщина всхлипнула.
Смирнов подъехал к знакомому зелёному забору, заглушил мотор и открыл окно. На участке стоял пусть не коттедж, но добротный двухэтажный загородный дом со всеми удобствами, предполагающий круглогодичное проживание. «Здесь даже не шесть соток, а десять или двенадцать», – вспомнил Смирнов. Было видно, что дом давно не красили, старая синяя краска выцвела, а местами облупилась.
С учётом того, что до города от этого садового товарищества – пятнадцать минут на электричке, Света давно сдала свою городскую однушку и перебралась на постоянное место жительства сюда.
Забор был сплошным, высотой два метра, хотя Света и говорила, что тем самым нарушаются какие-то нормы. Смирнову это было на руку, поскольку позволило подъехать к дому на автомобиле незамеченным. Тем более на участке во всю ругались на повышенных тонах, не боясь быть услышанными, мужчина и женщина. Смирнов сразу узнал в них Михаила и Свету.
– Он никогда не догадается, что это мы! – Соболев скорее пытался убедить себя, чем Свету.
– Меня мало волнует этот факт. Он должен быть мёртв!
– Мне надо было его лично зарезать?
– Нет! Твой дурацкий план должен был сработать!
– Я не виноват, что твоя эскортница в душ полезла до его прихода, а не вместе с ним! Я ей сказал, что он любит совместный душ, а не чисто вымытых баб!
– Дурень! Вот она и залезла в душ перед его приходом, чтобы там его встретить во всеоружии!
– Может и так. Но не мог же я ей рассказать о её настоящей роли! Представь, что я предложил бы ей стать киллером-камикадзе, а не путаной, которую друзья заказали для живущего без женщины стеснительного друга. Она бы согласилась?
– Какая теперь разница? Это ты виноват, что мы попали в такой переплёт! Растяпа! Как я могла довериться тебе? Нужно было просто не на пять секунд напряжение на трубу дать, а минут на десять!
– Ты больше ори на все участки! Нам только не хватает, чтоб нас кто-нибудь услышал и полицию вызвал.
Последняя фраза возымела действие. Парочка сразу зашушукалась так, что Смирнов из всего разобрал только «Пойдём в дом», и удалилась.
«Итак, они пытались меня убить. Теперь это однозначно, – Смирнов упёрся головой в руль. – Точнее Света пыталась меня убить руками Соболева. Но зачем? Мы же с ней нормально расстались. Разбогатеть на моей разработке сложно: в массовое производство её не пустят чекисты. Теперь же с помощью «Маши-Веры» можно подслушивать, о чём Ленин со Сталиным беседовали, при необходимости. Неуловимый жучок! А когда я придумаю, как проникать в будущее, то сложно вообразить, какие у меня будут возможности!»
Внезапно с участка раздался душераздирающий крик. Смирнов выскочил из машины и бросился к дому. Калитка оказалась не заперта. Он стремглав пронёсся по знакомой дорожке между цветников и через какие-то секунды был уже в прихожей.
Там ничего не изменилось. На вешалке весел ворох дачной одежды, включая ту, которую оставил здесь сам Смирнов. Он пробежал по комнатам первого этажа, но никого не обнаружил. Наконец, с громким топотом вбежал на второй этаж, где были расположены спальные комнаты.
