Бессмертие разума. Часть 1. Оазис

В оформлении обложки использована иллюстрация с https://www.shutterstock.com/ru/image-illustration/neural-network-on-blue-background-light-376647661

Глава 1

* * *

Будущее для человечества оказалось совсем не таким, каким представляли его люди. Высокие технологии, перенаселение, эпидемии, природные катаклизмы и техногенные катастрофы – все это планета и человеческая раса пережили, но со временем истощенная Земля стала непригодной для жизни. Люди не успели найти себе пристанище во Вселенной, и почти тысячу лет назад последнее их поколение, которому суждено было протянуть не более полувека, бросило все свои силы на то, чтобы сохранить бессмертие своего разума.

На угаснувшей со временем планете тысячи просвещенных умов перед своей неминуемой гибелью успели сохранить сознание всего человечества, поместив его в цифровые проекции, ставшие первой неорганической формой жизни – Бессметным разумом, с тех пор являющим собой память и интеллект исчезнувшего человечества.

Создав естественный ареал для искусственной жизни, последнее поколение людей возвело Цитадель общей площадью в сорок гектаров. Маяки Тесла на каждой третьей миле периметра Цитадели служат беспроводными источниками питания, которые призваны поддерживать Бессмертие разума, переданного постлюдям до тех пор, пока те не найдут способ возродить жизнь на Земле в целом и человеческую цивилизацию в частности.

Через четыреста лет после полной гибели человечества Бессмертному разуму удалось восстановить космическую станцию, изучить вдоль и поперек Марс, чтобы убедиться окончательно в том, что он является совершенно непригодным для органических форм жизни.

В следующие двести лет постлюди сумели организовать трансфер органического и неорганического мусора, долгое время отравлявшего Землю, до Марса, превратив его в большую помойку. Еще сто лет потребовалось на то, чтобы очистить планету от опаснейших и вирусов и бактерий, уничтоживших половину населения и оказавшихся устойчивыми для всех катаклизмов, произошедших за все это время.

Восстановление на планете началось с возрождения более адаптивных форм жизни растительного и животного мира. Так появилась зона естественной эволюции, которую в наших кругах принято называть Оазисом. На сегодняшний момент это единственный участок Земли, который является пригодным для жизни сравнительно небольшого числа живых организмов, населяющих Землю с изменившейся атмосферой.

На дату 21 декабря 4086 года в Цитадели благополучно реализованы проекты «Катарсис», «Движение», «Гермес», «Орошение». Теперь перед Бессмертным разумом встает самая амбициозная задача – возродить человеческую расу, способную выжить в новых условиях.

Презентация, которая транслировалась на огромном экране, закончилась. И голос за кадром сменился голосом голограммы, которая появилась на темной трибуне.

– Вы находитесь здесь, потому что вы представители пятьдесят четвертого поколения Бессмертного разума. А этот двадцатиминутный ролик – ничто иное, как ваш вводный курс. Меня зовут Майя – я ваш куратор до тех пор, пока вас не распределят на группы. До этого момента все вопросы вы можете адресовать мне, а в мое отсутствие моему заместителю Давиду.

– Что значит поколение? – послышался голос из аудитории. – Мы ведь всего лишь цифры, для удобства преобразованные в человеческие проекции. Разве Бессмертный разум способен к размножению?

– Мы, я имею ввиду вас, себя и всех остальных, – постлюди. Что-то среднее между человеком, мировой информационной сетью и программой. Мы не дети, потому что не можем считать себя в полной мере людьми. Мы не обновления, потому что не являемся программой в чистом виде. И в конце концов, мы не просто знания и информация, – пояснила Майя.

– Программа определяет алгоритм, с помощью которого поддерживается жизнь и происходит развитие Бессмертного разума. Сами по себе мы ничто иное, как память, интеллект человечества, лишенный эмоциональной и физиологической природы. Интеллект, который использует информацию… Интеллект, который продолжает развиваться по сей день и самостоятельно находить решения… Мы новое поколение людей. И наше особенность в том, что мы не обременены физическим телом. Мы бессмертны, поскольку наша жизнь поддерживается неиссякаемой энергией Маяков Тесла. Неуязвимы, потому как не подвержены старению и болезням. Мы цифровые люди. Новая форма жизни, как было сказано ранее. Более адаптивная. Более совершенная, – добавил Давид.

– Бессмертный разум развивается непрерывно уже тысячу лет. И чтобы это развитие было более стремительным, мы используем разделение труда и знаний, подобно тому, как это делали до нас люди. Как только какая-то область знаний существенно увеличивается, Бессмертный разум запускает систематизацию этих знаний, так появляется новое поколение, – пояснила Майя.

– А вы к какому поколению относитесь? – прозвучало в толпе.

– Мы с Давидом выходцы из сорок девятого поколения. Как правило, каждое поколение создается для реализации конкретного проекта.

– Как людям удалось создать Бессмертный разум?

– Это риторический вопрос, – Майя категорично покачала головой. – Технология засекречена, и никто не знает, каким образом человеку однажды удалось произвести трансформацию сознания. Я не уверена в том, что в Бессмертном разуме есть кто-то, кому это, наверняка, известно.

Майя была готова к любым вопросам, потому что они всегда были одинаковыми. Поэтому из своего сознания, словно из кармана, она вытаскивала заготовленные скрипты.

– А что будет с Бессмертным разумом, когда ему удастся возродить человеческую цивилизацию? Я имею в виду, когда он найдет способ синтезировать или иным способом создать живого человека, – прозвучало с первого ряда. – Ведь если я не ошибаюсь, он для того и был создан.

Подобные вопросы из новичков еще никто не задавал, хотя Майя неоднократно сама задумывалась над этим. Но пока она искала, что сказать, слово взял Давид:

– Я думаю, в обозримом будущем перед нами будут стоять другие задачи.

– И что для нас обозримое будущее? – послышалось из зала.

– Обозримое – это расширение площади Оазиса. Возрождение форм жизни, способных заметно разнообразить скудное на текущий момент содержание флоры и фауны, – уточнил Давид. – Вот, что на мой взгляд, является наиболее важным сейчас.

– Что касается меня, – Майя включилась в разговор. – Я с нетерпением жду момента, когда смогу встретиться взглядом с человеком, у которого будет биться сердце. И когда это произойдет, а это, несомненно, случится, я хотела бы не просто сосуществовать с ним. Я хотела бы им стать. Чувствовать голод, боль и жажду. Испытать страх, отчаяние и любовь… Сейчас все, что у меня есть – это лишь воспоминания об этих чувствах. И даже эти воспоминания мне не принадлежат. Я бы хотела прожить жизнь, не подчиненную цифровым алгоритмам, программам и ее обновлениям. Выйти за пределы Цитадели…Увидеть Оазис не глазами роботов, а своими собственными…Уже сейчас говорят о возможности обратной трансформации. И если она появится, я обязательно ей воспользуюсь…

* * *

Когда выдалась свободная минутка, Майя отправилась в Атриум научного центра, чтобы снова взглянуть на макет Оазиса. Она постоянно приходила сюда и часами изучала карту ареала, запрашивая подробную справку о его состоянии. И хотя ботаника и зоология не были ее профилем, подобное занятие ее всерьез увлекало. Она запрашивала и копировала обновления, скачивая гигабайты информации в саму себя, а потом внимательно изучала содержимое своего интеллекта, преобразовывая полученные знания в электронные проекции.

– И как тебе не надоедает это? – спросил Давид.

– Что это? – уточнила Майя.

– Ты торчишь здесь часами, – он прищурился, словно хотел ее в чем-то уличить.

– Ну и что с того?

– У тебя что работы мало? Ты постоянно гуляешь по проекции Оазиса, словно что-то ищешь.

– Что я могу искать? – усмехнулась Майя. – Просто пока это самое серьезное достижения Бессмертного разума. Странно было бы, если бы оно меня не интересовало.

– Пожалуй, ты единственная, кто так им интересуется, – заметил Давид.

– Запретный плод сладок, – Майя пожала своими неоновыми плечами. – Как думаешь, представителям Бессмертного разума когда-нибудь разрешат посетить Оазис?

– Вполне возможно, но не скоро, – ответил Давид. – По крайней мере, до тех пор, пока там не отстроят Маяки Тесла. Бессмертный разум только там, где есть вечные источники энергии. За пределами Цитадели, мы обнулимся. Это все равно, что выдернуть вилку от лэптопа из розетки: система восстановится, но, наверняка, со множеством ошибок. Пока за нас всю работу в Оазисе делают роботы, поэтому нам нет нужды покидать границы Цитадели.

– Все-таки это так удивительно, – Мая обратила свой взгляд вглубь Оазиса. – Мы само совершенство. Казалось бы… Чистый разум. Бессмертный разум. Человечество тысячи лет стремилось создать искусственный интеллект. А в итоге создало нечто более совершенное. Нас. Мы гибрид, в котором сочетается несочетаемое. Нечто цельное. Надстоящее над миром. Но находясь в этой форме, я испытываю странное ощущение, что оказалась внутри цифровой клетки. Понимаешь, о чем?

– Конечно, нет, – Давид и не думал лукавить.

– Я имею в виду, что сейчас я ничто иное, как сложный алгоритм, обличенный в форму голограммы. Я совершенно неуязвима. Моя память вмещает зеттабайты информации. Я имею доступ примерно к сорока шести процентам всех знаний на планете. Мне доступна любая информация, под силу любые задачи. – перечисляла Майя. – Но больше всего на свете я хочу простых вещей, которые мне абсолютно не доступны. Я хочу пройтись босиком по траве. Хочу увидеть лазурь лесного озера, что есть в Оазисе. Да что я говорю… Я хочу банальных вещей. Съесть бургер. Запить его колой. Попробовать итальянскую пасту и пиццу, японские суши, кипрское мезе. Утолить жажду. Я хочу испытать страх, волнение, влечение.

– Я, кажется, понял, что с тобой, – заключил Давид. – У тебя аномалия цифрового кода. Когда выпускали поколение, к которому относишься ты, в тебя вложили слишком много воспоминаний человека. Поэтому теперь ты скучаешь по тому, чего ни разу в жизни не испытывала.

– Но мне нравится это! – возразила Майя. – Эти эмоции…

– Это воспоминания об эмоциях, причем не твоих, а множества незнакомых тебе людей, – поправил ее Давид.

– Пусть даже воспоминания. Воспоминания об этих чувствах – это все равно, что Оазис за пределами Цитадели. Я, наверняка, никогда их не испытаю, но мысль о том, что это когда-то существовало, заряжает меня.

– Лучше бы ты направила свой энтузиазм на то, чтобы наведаться в лабораторию, где тебе сделают анализ, найдут причину твоего недуга.

– Это не недуг, – недовольно буркнула Майя. – Это привилегия!

– В общем, я тебе советую, пройти анализ цифрового кода, после чего удалить лишние нейронные связи. То есть в буквальном смысле прочистить мозги.

– Спасибо, но я обойдусь как-нибудь без этого, – Майя покачала головой.

– Лучше бы ты сделала это сейчас, пока твои внутренние миражи не завели тебя туда, куда не стоит ходить, – Давид настаивал.

– Если бы ты понимал, о чем говоришь, – Майя не унималась. – Может, ты скачаешь часть меня, чтобы понять, о чем я говорю?

– Избавь меня от этого, – Давид был категоричен. – Не хватало мне еще гоняться за миражами, пока мы решаем вопросы, как расселить колонии.

– Колонии? – переспросила Майя. – Я думала, этот проект закрыли в силу его несостоятельности и все силы решили направить на «Возрождение».

– Кто-то хочет создать человека и поселить его по соседству с нами, – Давид рассказал. – А кто-то считает, что лучше создать человеческие колонии на прекрасных планетах. Создать новых людей, новые общества, задать новый общественный строй, определить миссию для каждой человеческой цивилизации. В этом случае Бессмертный разум займет роль наблюдателя и координатора.

– Скорее бога, – поправила его Майя. – Почему вы мысли не допускаете о мирном сосуществовании обычных людей и Бессмертного разума.

– Потому что человек не выдержит конкуренции с лучшей копией себя. Мы заняли те места, которые по праву раньше принадлежали ему. Высшая и низшая форма жизни не смогут жить вместе. Когда-то люди довлели над искусственным интеллектом за его несовершенством. А теперь второй всегда будет доминировать, – Давид разложил по полкам свою философию. – Ты только представь себе. Мы синтезируем нового человека спустя тысячи попыток, а потом он снова разрушит все, что мы возрождали сотнями лет. И нам придется подчищать за всеми. Мы снова окажемся у человечества в прислужниках.

– Чьими словами ты сейчас говоришь? – Майя рассмеялась. – Прости, но это похоже на сектантские проповеди. Ты забыл об одном: ты часть человека, который когда-то все разрушил. И ты подчищаешь не за кем-то, а за самим собой…

– Ты путаешь. Мы не они, – Давид не мог принять эту мысль.

– Я помню то время, когда ты был совсем другим, и мы с тобой мечтали об одном и том же, – Майя ухмыльнулась.

– Чем больше я узнаю о прошлом, тем меньше хочу стать человеком, – сказал Давид. – Человек буквально отравил и разорил планету. Превратил ее в свалку. И сам стал жертвой того, что наделал.

– Он для того нас и создал, чтобы сделать работу над ошибками.

– Вот поэтому будет куда лучше вывести новые виды человека, более совершенного чем тот, который жил здесь когда-то, и поселить их в отдельные колонии. Мы сможем контролировать и вмешиваться, когда необходимо. И нашим преимуществом останутся абсолютные знания и превосходство, которыми мы наделены.

– Сомнительное преимущество для тех, кто проживет такую скудную и унылую жизнь…

– Я серьезно, Майя, сходи в лабораторию, проведи сканирование нейронных связей. Все эти мысли тебе не принадлежат, это отголосок чьих-то воспоминаний. Они уже сейчас мешают тебе. А чем дальше, тем будет хуже.

– Почему же? Чем мешало человеку все, что делало его таковым? Инстинкт самосохранения, привязанности, чувства. Все самое лучшее, что он создал, связано с его человеческой природой…

– Как и самое худшее, – продолжил за нее Давид. – Эти же чувства превращались в одержимости, заставляя его убивать и уничтожать все живое, отравлять и истощать планету, устраивать войны, побоища и геноцид… История не должна повториться. Все, что делало человеком человека, одновременно превращало его в самого страшного зверя.

Майя прекрасно понимала, о чем говорит Давид. В ее памяти были воспоминания о том, как проходили последние сто лет человеческой цивилизации. Она видела все в красках глазами тысячи людей, чье сознание удалось интегрировать в Бессмертный разум.

– Так или иначе, независимо от нашей воли, в Цитадели скоро объявят о начале нового проекта, – ответила она. – Мы уже достаточно проделали, и Оазис готов принять у себя живых людей.

– Центр должен быть готов к тому, чтобы родится противостояние, – предупредил Давид.

– Ты что-то знаешь?

– Не больше, чем ты, – Давид не признавался. – У Центра также же много противников, как и единомышленников. Подобное решение не останется без последствий. Это же очевидно, как и то, что, если ты не пройдешь обследование, тебя ждут серьезные проблемы.

– Да какие еще проблемы?! – Майя вскрикнула. – Что ты заладил одно и то же повторять!

– Мы алгоритм. Ты забыла? – прошептал Давид. – Четкий, слаженный и почти неуязвимый. В нашем алгоритме нет функции эмоций, поэтому мы работаем бесперебойно. А эти твои, вернее, чужие воспоминания рано или поздно начнут действовать как вирус на твой цифровой организм. Твой алгоритм, как мой и любого из Цитадели, не адаптивен к эмоциям. Мы больше роботы, чем люди. И чтобы ты могла и дальше нормально соображать, а не превратилась в разрозненные части информации, тебе нужно удалить эти воспоминания, как любое вредоносное ПО. Теперь ты понимаешь, о чем я?

– Почему ты говоришь шепотом? – Майя насторожилась и огляделась вокруг.

– Потому что я хочу, чтобы ты сделала это добровольно, а не принудительно…

– Да кто может меня заставить?! – Майя возмутилась.

Давид качал головой.

– Видишь, с тобой уже происходит то, о чем я говорю…

– Ты меня начинаешь раздражать, Давид!

– Я не могу тебя раздражать, – прошептал он ей на ухо. – Ты алгоритм…

Он спешно удалился, не дав Майе договорить. Разговор оставил неприятный осадок. В голову начали лезть разные мысли, ведь ее цифровой организм проводил анализ информации немедленно, как только та поступала. Она запустила анализ в фоновом режиме, не желая зацикливаться на том, что сказал ей ее лучший, как она считала до недавнего времени, друг. А потом и вовсе отменила задачу, отложив ее до перезагрузки.

– Привет, Майя! – послышался знакомый голос из толпы. – Ты, пожалуй, единственный человек, который проводит столько времени у Оазиса.

– Вернее, у его копии, – Майя обернулась и увидела Тео, с которым они часто сталкивались на планерках.

– Я слышал, что совсем скоро в Оазисе запустят одноименный квест.

– Ты серьезно? – Майя оживилась. – Нам разрешат выйти за пределы Цитадели?

– Ты что? – Тео усмехнулся. – Квест будет проходить в его проекции. Говорят, уже запустили обновление макета.

– И в чем же смысл? – Майя усмехнулась.

– Ну здесь ты сможешь обновлять свою базу знаний, переписывать алгоритм, чистить мозги, – ответил Тео. – В общем и целом это обычная процедура обновления, которую мы проходим еженедельно в течение двадцати четырех часов непрерывно. Только более интересная. Да и кстати, по результатам прохождения можно поменять квалификацию, переориентироваться с одного направления на другое. Ну скажем, если тебе надоела генетика, ты можешь поменять профиль на астрофизику и космологию.

– Очень занимательно, – безынтересно отреагировала Майя.

– Да, брось, это же классно! – подхватил Тео. – Оазис станет ярким пятном между нашими серыми буднями. Мы же каждый день делаем одно и то же…

– Это верно, – Майя открыла свое расписание.

– Неплохо было бы, если бы нам открыли доступ в настоящий Оазис, – мечтательно произнес Тео. – Жаль только, что насладиться им в полной мере мы все равно бы не смогли.

– О чем это ты?

– Нам же все равно, где быть, лишь бы были Маяки Тесла. Мы все равно не поймем разницы. Но иногда мне кажется, что я знаю, каково это дышать, чувствовать кожей тепло солнца, ходить босиком по влажной траве. Это так странно…

– Что тоже замучили чужие воспоминания? – Майя с сарказмом задала вопрос, не дожидаясь ответа.

– Что ты имеешь в виду? – Тео наивно полагал, что она ответит ему.

– Ничего, извини, но мне пора, – она показала на часы. – У меня занятия.

– Новое поколение?

Она молча кивнула головой и отправилась в сторону амфитеатра.

* * *

На центральной площади все ожидали запуск транслятора, через который оповещали о самых важных событиях в Цитадели. На минуту работа во всех лабораториях и центральном научном центре остановилась. И хотя уже было известно, какую новость вот-вот сообщат, все ждали официального объявления.

Несмотря на всеобщее единение Майя предпочла наблюдать за происходящим, находясь как можно дальше от центра. С небольшой смотровой площадки на Утесе Надежды, на которую вела разбитая лестница, она взирала на величественные Маяки, являвшие собой Бессмертие разума, частью которого она была сама. Здесь она мысленно возвращалась в прошлое или отправлялась в будущее, представляя себя человеком, который когда-то любовался лучшим видом на закат на еще не отравленной Земле. Она словно оказывалась в другом измерении. Представляла, как смотрит в чьи-то зеленые глаза и держит кого-то за руку, представляя, каким будет будущее – будущее Земли, их будущее.

– Я тоже люблю это место, – послышался мужской голос.

Майя разочарованно обернулась и увидела Тео, который растекался в широченной улыбке.

– Я думал, я буду здесь один, – произнес он совсем не раздосадовано.

– Я тоже, – Майя закатила глаза.

– Но я не против, что ты тоже здесь, – он снова улыбался.

– Ты говоришь так, будто эта земля принадлежит тебе, – Майя недовольно буркнула. – Иногда мне кажется, что ты меня преследуешь.

– Ничего подобного! – воскликнул Тео. – Хоть ты мне и нравишься. Но я совершенно случайно оказываюсь там же, где и ты. Поэтому в общем и целом, я могу предположить то же самое.

– Что я тебя преследую? – уточнила Майя.

– Да, – Тео снова улыбнулся.

– Ты постоянно улыбаешься, – она нахмурила брови. – Давид бы сказал, что у тебя какой-нибудь вирус.

– Да мне плевать, что бы он сказал, – признался Тео. – Он слишком много на себя берет.

– Я, пожалуй, пойду, – Майя и не рассчитывала уже на то, что появившийся из ниоткуда Тео оставит ее в одиночестве.

– Неужели моя компания намного хуже безликой шумной толпы, что ты хочешь сбежать отсюда туда? – уголки губ Тео снова приподнялись.

– Вовсе нет, – Майя не могла признаться ему в том, что иногда он ее знатно раздражал. – Боже, ты ведь и вправду все время улыбаешься…

Она сама растеклась в улыбке, увидев обнаженную непосредственность Тео.

– Не всегда и не со всеми, – уточнил он. – Но иногда это помогает мне справиться с паническими атаками…

– С чем? Паническими атаками? – Майя округлила глаза. – У тебя не может быть панических атак!

– Я знаю, – Тео изменился в лице. – Давид сказал бы, что я всего лишь алгоритм. Но тем не менее, иногда мне кажется, что я задыхаюсь.

– Ты серьезно?

– Какой смысл мне врать? – Тео снова улыбнулся. – Я знаю, что, скорее всего, это чьи-то воспоминания. И тот, кому они принадлежат, либо страдал бронхиальной астмой, либо умер от удушения. Тем не менее, теперь это часть меня.

– И какого это? Дышать? То есть задыхаться? – спросила Майя.

– Я скорее могу описать, каково это, когда не хватает воздуха, – Тео задумался. – Ты начинаешь бояться, что вот-вот все может закончится для тебя. Ты исчезнешь, словно тебя никогда и не было. Ты начинаешь вспоминать все подряд: как прошел твой день, неделя, год. Кого ты видел, с кем разговаривал. А потом тебя отпускает.

Майя молчала, ожидая, что Тео расскажет что-нибудь еще.

– Иногда у меня начинает сбоить система, и я вижу какие-то видения, словно слайд-шоу, – продолжил он. – Как бегу по длинным коридорам. Как чувствую свое аритмичное сердцебиение. Я вижу каких-то людей. Я имею в виду настоящих. В белых халатах. Они говорят, что им осталось совсем немного, а еще слишком много нужно успеть. Вижу мониторы, в которых постоянно появляются какие-то диаграммы. Слышу какие-то имена. Эвелин. Эрни…

– Почему бы тебе не убрать эти воспоминания? – спросила Майя. – Ведь они ужасны.

– Потому что вместе с ними у меня сотрут и прекрасные воспоминания. Навсегда уничтожат связь с девушкой, которая существует в моем сознании как их часть, – он устремил свой взгляд на закат.

Майя хотела больше узнать, но стеснялась задавать вопросы, предпочитая дождаться, когда он сам все расскажет. Но вместо исповеди, она услышала, как заскрежетали динамики транслятора.

– Начинается, – Тео устремил свой взгляд на проектор, в котором появились голограммы, свидетельствующие о том, что вот-вот начнется вещание.

Но голос в динамиках сообщил о каких-то технических проблемах.

– Мы вынуждены отложить трансляцию на семь минут. Приносим извинения за ожидание.

Майя ждала, когда собеседник продолжит свой рассказ, но он молчал.

– Так что это за воспоминания? – наконец она не выдержала.

– Это сложно назвать воспоминаниями. Скорее их обрывки, – признался он.

– Все равно расскажи! – настояла она.

– Я помню, как ветер развивал ее волосы. Как лазурью отливали глаза на солнце. Помню свои ощущения рядом с ней. Ощущения опьянения. Словно реальность нереальна. Я даже не знаю, воспоминания ли это. Или мое спутанное сознание заставляет мой внутренний цифровой алгоритм генерировать эти видения…

Майя на минуту представила, что может испытывать Тео.

– Я завидую тебе, – призналась она. – Правда… И на твоем месте я, наверняка, тоже не стала бы удалять эти нейронные связи.

– Но чему ты завидуешь? – Тео удивился.

– Тому, что у тебя есть вполне конкретные воспоминания. Я имею в виду, что они связаны с определенными людьми. У меня же все иначе. Это воспоминания об эмоциях. Я знаю, что такое любить, бояться, но безотносительно чего-либо и кого-либо.

– Возможно, все дело в том, что у тебя нет панических атак, – смело предположил Тео.

– Может и так, – Майя пожала плечами. – Как думаешь, есть способ узнать, что у тебя за воспоминания? Кому они принадлежат?

– Думаю, если бы был, я бы об этом знал…

На трансляторе снова появились проекции. Голограмма руководителя Научного центра и по совместительству верховного главы Цитадели Джерома Виардо обратилась ко всем присутствующим.

– Я рад приветствовать все поколения Бессмертного разума в Цитадели. Наверняка, каждый из вас знает, какова причина сегодняшнего включения. Сегодня 22 декабря 4086 года мы хотим объявить о начале самого важного проекта Бессмертного разума, ради реализации которого он был создан много лет назад. С завтрашнего дня мы официально запускаем генетическую программу «Возрождение», которая будет направлена на создание нового генетического кода человека, способного выжить в экстремальных условиях изменившейся Земли. Прежде чем погибнуть, человечество оставило нам наследство не только в виде цифрового разума, но и весь необходимый биологический и генетический материал, с которым теперь будут работать лучшие генетики Цитадели. С началом проекта мы запускаем и генерацию нового, пятьдесят пятого поколения Бессмертного разума, призванного довести программу до практической реализации. В ближайшие несколько недель генетическая лаборатория будет работать в режиме двадцать четыре на семь. После того, как с вероятностью не менее чем в девяносто пять процентов мы будем уверены в полученной модификации генетического кода, мы начнем синтез органов и тканей особей мужского и женского пола и создание их репродукции. По завершении данного этапа, будет произведена процедура интеграции Бессмертного разума в человеческое сознание, в связи с чем завтра в Администрации начнется прием заявок от добровольцев любых поколений на обратную трансформацию. Поэтому те, кому не терпится стать человеком, могут попытать свое счастье уже в ближайшее время.

– Отлично, – вставил Тео.

Майя посмотрела на него другими глазами. Он перестал казаться ей нелепым. И хотя она была лишена любых привязанностей, она впервые почувствовала нечто, что не могла объяснить. Ей впервые хотелось рассказать обо всем, что занимало ее мысли почти целый день, но она еще была не готова.

– Ты будешь подавать заявку? – решила она уточнить.

– Еще бы! – Тео не скрывал своего восторга. – Это же уникальная возможность для любого из нас.

– Да, наверное, так, – Майя понимала, о чем он говорил.

– Этот проект не зря называется «Возрождение», – Тео направил свой взгляд на угасающее небо. – Мы сможем вернуться к истокам. Начать с самого начала. Вспомнить, какими мы были. Или узнать, какими мы можем быть. Кто бы мог подумать, что мы, я имею в виду тебя, меня и всех нас. Мы люди, став частицей вечного, будем готовы отказаться от бессмертия, и начнем мечтать о том, чтобы вернуть свою прежнюю природу со всей ее уязвимостью.

– Далеко не все, Тео, готовы отказаться от бессмертия. Не уверена, что найдется много добровольцев типа тебя, готовых на подобного рода эксперименты.

– Эксперименты дали людям самое лучшее, что они имели, – продолжил Тео. – Возьмем тот же самый Бессмертный разум. Он ничто иное, как результат эксперимента людей таких же, как и мы.

– Мы не люди, – уточнила Майя, которая тут же вспомнила слова Давида. – Мы алгоритм. Лучший из возможных.

– Мы люди! Искусственные, но люди! – Тео настаивал на своем. – Независимо от того, признаем мы это или нет. Нас создали не из мировой сети, а из сознания миллионов людей. Оцифровали генетический код человека, расшифровали память человечества, перенеся все нейронные связи в искусственный алгоритм.

– Мы утратили все, что делало нас людьми, – Майя сама не заметила, как стала говорить словами Давида. – Тебе повезло, что у тебя есть какие-то воспоминания, которые позволяют тебе чувствовать себя человеком. Но у меня таких воспоминаний нет. Лишь отголоски чего-то, чего я сама не пойму.

– Ты ведь хочешь стать человеком? – спросил Тео и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Почему же ты противишься так этому желанию? Виной тому Давид?

– Он тут не причем, – слукавила Майя.

– Тогда давай подадим заявку вместе. Представляешь мы станем с тобой первыми людьми.

– Мне сначала нужно разобраться в своих внутренних алгоритмах, – Майя и вправду была не готова к такому решению.

– Ты имела в виду в своих чувствах?

– У меня нет чувств. Возможно, если бы они были, мне было бы так же легко принимать решение, как и тебе.

– Я совсем тебя не понимаю. Ты же сама говорила, что как только тебе представиться возможность стать человеком, ты непременно ею воспользуешься.

– Так обычно говорят, когда в обозримой перспективе этой возможности нет. Я не думала, что «Возрождение» запустят так быстро.

– Быстро? – Тео ухмыльнулся. – Потребовалось немного-немало почти тысяча лет. Не уверен, что слово «быстро» здесь уместно.

Майя противоречила сама себе и не понимала природу своих необъяснимых сомнений. Она не готова была сейчас что-то решать, хотя мысленно призналась себе, что рано или поздно она подаст заявку на обратную трансформацию.

– Ладно, мне пора, – Тео прервал ее размышления. – В Администрации, наверняка, уже собралась очередь на участие в программе. Не хочу прошляпить момент.

Майя не заметила, как осталась одна на смотровой площадке, с которой уже нечего было обозревать. Солнце уже нырнуло за горизонт, а ночь не баловала звездами.

* * *

В приемной было пусто. И хотя Майя хотела всего лишь уточнить несколько моментов относительно анализов, она решила воспользоваться отсутствием потенциальных свидетелей.

– Мне нужно направление на скрининг цифрового кода, – прошептала она, словно опасаясь, что может привлечь чье-то внимание.

– Причина проведения анализа? – беспристрастно спросил администратор, соблюдая предписания.

– Сбой алгоритма, – кратко ответила Майя. Она совсем забыла придумать причину, которую ей надо будет озвучить, чтобы получить направление на обследование.

– Я вписала вас на прием к Доктору Брауну. Он проведет первичный осмотр и проверку вашего алгоритма, чтобы оценить характер патологий, а затем даст направление в лабораторию, – любезно пояснила молодая девушка. – Постарайтесь, как можно подробнее описать, что именно вас беспокоит, чтобы он назначил правильное обследование.

Майя не успела поблагодарить, как в здании загорелись неоновые стрелки, которые указали ей путь, ведущий в кабинет на втором этаже. Она сосредоточенно поднималась по ступенькам, словно опасаясь того, что может узнать, хотя не имела ни малейшего представления о том, что скрывается в цифровом коде ее электронного организма. Ее одновременно и завораживала, и пугала неизвестность, которая скрывала от нее нечто важное. Она не подозревала о том, что может узнать в результате скрининга, но была уверена, что это точно изменит ее существование в Цитадели. Мечтая о том, чтобы ее внутренние тайны вдохнули в нее жизнь, она одновременно противилась обличать неизвестность, не желая никаких перемен.