Ремесло Теней. Призма тишины

– Я должна была убедиться.

– А меня использовала как наживку?

– И весьма заманчивую, должен сказать. – Голос принадлежал Аппасориди, бесшумно подошедшему сзади.

Я медленно обернулся. На меня в ответ уставились четыре бластерных дула: по одному у старперов и столько же в манипуляторах их парящих лакеев.

– И, пожалуйста, без глупостей, господин лейр, – проворчал портакианец со своего места. – Эти блестящие полы столь драгоценной крови еще не видели. Не будем их баловать, идет?

С трудом представляя себя, как следует реагировать, я неопределенно пожал плечами. Это, по всей видимости, стариков устроило. Не переставая целиться мне в грудь, Аппасориди самым жизнерадостным тоном проговорил:

– Уважаемые гости, не желаете ли прогуляться?

Глава 6
Кукла

Я уже со счету сбился, сколько раз, с тех пор как покинул Цитадель, меня брали на мушку. Когда-то это напрягало. Пугало даже. Но теперь? Утомляло, пожалуй. Притом настолько, что даже сама мысль о сопротивлении казалась глупой и бессмысленной. Я чувствовал, нам не причинили бы вреда, а потому почти с легким сердцем позволил проводить себя и Эйтн через небольшой скверик, разбитый прямо за беседкой, к очаровательному двухэтажному домику. Прижатый к многоэтажке намного солидней, он выглядел натуральным бедным родственником, хотя при этом каким-то непостижимым образом не позволял другим домам доминировать над собой, постоянно привлекая внимание. Неоновая вывеска над входом гласила, что это частная мастерская по починке лакеев «У Аппы».

– Как мило, – проговорил я, поднимаясь на крыльцо, утопавшее в разбитом по обе его стороны розарии. – Название сами выбирали?

– Можешь лучше придумать?

Я помолчал, покосился на бластеры, нацеленные на нас с Эйтн.

– Вы же знаете, что толку от этого не будет?

– Знаем-знаем, – с прежним добродушием подтвердил Аппасориди, хотя оружия так и не опустил.

– Тогда зачем?..

– Чтобы кое-кто сговорчивей был, – хмыкнул Гомса. – Даже самые крутые лейры дважды думают, прежде чем начинать свои фигли-мигли против хорошего бластера. Тем более против четырех. – И прежде чем я успел хоть слово вставить, прибавил: – Убивать при этом никого не обязательно. Пока ты будешь пудрить наши мозги, кто-нибудь да успеет пальнуть по твоей подружке. А вот теперь скажи, стоит ли оно такого риска?

Вежливость заставила сделать вид, будто я всерьез задумался над вопросом.

– Не стану вас разочаровывать.

– Вот и славно, – кивнул портакианец с довольной улыбкой. Улыбался он, впрочем, лишь до той поры, пока смысл моих слов все же не просочился в его сознание. На какой-то миг выражение на сероватом лице с яркими синими полосами стало рассеянным, а затем резко помрачнело. – Нет, погоди. Что ты только сейчас сказал?

Я устало вздохнул.

– Да ничего. – И кивнул в сторону двери. – Войдем уже что ли?

Несколько мгновений оба старикана лишь молча хлопали глазами и переглядывались. Наконец Гомса, казалось, первым взял себя в руки.

– Ладно уж, заваливай, – проворчал он, позволив лакею разблокировать замок. – И смотри мне, без глупостей! У додиков, вроде тебя, вечно самомнения выше крыши. Считаете себя умнее других. Хитрыми, как китхи. Только ваши-то шейки переломать проще китховой, нет?

– Никогда не пробовал.

Аппасориди, стоя чуть позади, громко фыркнул. Гомса опять словил ступор и пару секунд сверлил меня пытливым взглядом, как будто надеялся открыть в себе недюжинные элийрские способности. Я усмехнулся и мягко, но настойчиво подтолкнул его к уже открытому входу.

Мастерская оказалась куда опрятней и чище, чем можно было предположить. Вернее, ее даже нельзя было назвать мастерской в прямом смысле этого слова. Это был дом, жилище, светлое, ничуть не роскошное и не перегруженное комфортом, но по-своему очень и очень уютное. На светло-коричневых стенах висели панно, копировавшие романтичные пейзажи незнакомых мне планет, полы выстланы ткаными коврами, вся мебель, включая шкафы и полки, сверху донизу уставленные бумажными книгами, была выполнена из дерева. Если бы не наличие верстака и деталей роботов, разбросанных тут и там, мне бы и в голову не пришло, что здесь кто-то что-то способен чинить. Массивная лестница в углу, как я без труда понял, вела на второй этаж к личным комнатам, где старики и ночевали. Нас усадили за накрытый вязаной скатертью стол и поставили перед каждым по кружке дымящегося кесса. Футляр с армиллой лежал в самом центре.

– Раз ничего крепче вы не желаете… – пробормотал Аппасориди, с кряхтеньем опускаясь на угловой диванчик. Бластер при этом в кобуру он так и не убрал, а выложил его прямо на стол, видимо, в качестве напоминания, чтобы мы слишком не расслаблялись.

– Что ты с ними сюсюкаешь? – сварливо бросил Гомса, прижав пятую точку к верстаку. – Давай уже к делу!

Поскольку мы с Эйтн продолжали помалкивать, Аппасориди поочередно одарив каждого из нас пристальным взглядом, заговорил:

– Ну что ж… Полагаю, бессмысленно выспрашивать у лейра, зачем он прибыл в Лабиринты Крадосса, еще и в сопровождении столь прославленной особы, как леди Аверре? – Тут он отвесил в сторону Эйтн учтивый поклон, а когда она надменно хмыкнула, продолжил: – Признаться, мы рассчитывали на встречу с кем-то менее заметным, однако если…

Я перебил:

– Вы? Рассчитывали?

В отдающих болотной зеленью усах Аппасориди спряталась лукавая улыбка:

– Мы, парень, мы. Должен сказать, персонам, вроде вас, редко удается пройти таможню и сделаться при этом предметом всеобщего и, что самое главное, пристальнейшего внимания. Двуствор наивен, как ребенок, а вот его прилипала умеет создавать проблемы. И если даже нам стало известно, кто появился в Лабиринтах Крадосса, будьте уверены, узнают и другие.

– Другие? – подала голос Эйтн.

Аппасориди кивнул:

– Все верно, моя госпожа. Или вы думали, исчезновение двух первых лиц Тиропля осталось без внимания? На Параксе ценят своих правителей, какими бы беспутными те ни были, и если кто-то из них ни с того, ни с сего пропадает, это заставляет охрану Томеи шевелиться. Поскольку вы были последними, кого видели в их обществе, самоочевидно, это спровоцировало острый интерес. Но вернемся к насущному.

Он потянулся к футляру и откинул его крышку. Армилла внутри заблестела в теплом сиянии потолочного светильника. Вынув сферу из коробочки, Аппасориди повертел ее перед носом, а потом с абсолютно невозмутимым видом разбил об пол.

– На этот мусор мы времени тратить не будем, – хмыкнул он, когда жуткий звон разлетевшегося на тысячи мелких осколков хрусталя стих.

Я посмотрел на Эйтн, чьей реакцией на событие стала лишь чуть приподнятая бровь, потом перевел взгляд на останки армиллы и, позволив себя легкую нахмуренность, заметил:

– Эта вещица была достойна более уважительного обращения.

– Полноте, господин как-тебя-там! – оборвал меня Гомса. – Штучка, может, и антикварная, но вы тут точно не из-за нее. Выкладывай все как есть. И поживее! Нет у меня времени всей этой чепухой заниматься!

– Отчего же? На тот свет так торопитесь?

– Сет! – с легким укором покачала головой Эйтн.

Гомса среагировал в точности так, как и ожидалось, – сорвался с верстака и подлетел ко мне чуть ли не вплотную.

– Ты мне эти детские угрозы брось. Я за свою жизнь столько повидал, сопляку вроде тебя и не снилось!

С трудом подавив желание поморщиться из-за алкогольных миазмов, ударивших в нос, я процедил:

– Прям трепещу.

Пальцы Аппасориди, до этого свободно лежавшие поверх выцветшей скатерки, сжались вокруг бластерной рукояти. Гомса свою стрелялку тоже держал на виду. Эйтн не шевелилась. Как и два лакея, что парили у верстака. Во всем, что творилось сейчас, не было и намека на благодушие. Тем не менее, я не нервничал. Мысленно кутаясь в теплые и мягкие потоки Теней, я лишь тихонько посмеивался и между делом прикидывал, по кому из противников ударить первым. Взяв со стола кружку, я сделал большой и шумный глоток.

Вдруг Эйтн взяла слово.

– Вряд ли ошибусь, предположив, что излишняя горячность никого до добра еще не доводила. – Она потянулась ко мне чрез стол и, опустив ладонь на мою руку, с силой сжала ее. Пристальный взгляд ее при этом перебегал с зеленобородого на портакианца и обратно. – Мы здесь не затем, чтобы нарываться на драку. Вы же, как я понимаю, просто выполняете свою работу, что нельзя не оценить. И все же, никто из нас далеко не продвинется, если так и будет ходить вокруг да около. Если вам уже известно, кто мы, то, полагаю, должны понимать и зачем мы сюда прибыли. У нас есть несколько вопросов к вашей хозяйке. Позвольте нам задать их ей. И, уверяю, получив ответы, надолго мы здесь не задержимся.

Гомса громко фыркнул.

– Ха! Будто это от вас зависит, куколка.

Эйтн даже не моргнула.

– И все же я должна настаивать. Вопросы, которые мне придется задать, имеют первостепенное значение.

– Для кого? Уж не для вашей великой Империи ли часом?

– Если то, в чем были замешаны брат и сестра Томеи, хотя бы наполовину правда – судьба всеобщей цивилизации и впрямь может оказаться под угрозой.

Меня слегка смутил этот высокопарный слог, однако, повинуясь внутреннему порыву и давлению чужих пальцев на своей ладони, рот я раскрывать не спешил. Тени шептали, что стрелять наши оппоненты собирались в последнюю очередь, а значит, все угрозы со стороны стариков и их лакеев были не более чем пустым позерством.

– Ну что ж, в одном вы, несомненно, правы, моя госпожа, – сказал Аппасориди, оставив бластер в покое и потянув себя за бороду, которая тут же свалилась с него вместе с лицом и остатками волос. Тембр голоса его при этом изменился до неузнаваемости. – Тот, кто заварил всю эту кашу, едва ли понимал, в какую дрянь ввязывался.

Я смотрел на старика, и поверить не мог в реальность тех метаморфоз, которые с ним происходили. Под маской, идеально имитирующей человеческое лицо, обнаружилась плоская физиономия из металла и пластика. Вместо рта – щель вокодера, вместо носа – небольшой выступ для того, чтобы накладка не оставалась пустой. Глаза походили на человеческие – белые, лишенные век, шарики с черными зрачками посередине. Эдакий немного гротескный гибрид робота и человека.

– Так вы и есть Кукольница? – спросил я, стараясь занять стремившуюся отвиснуть до самого стола челюсть делом.

Гомса, которому, судя по недовольному виду, такое разоблачение пришлось совсем не под душе, раздраженно проворчал:

– Скажи-ка, все лейры такие гении или ты особенный?

Понимая, что лишний раз в ссору лучше не ввязываться, я не ответил. Легкий шок, вызванный столь внезапным разоблачением, почти прошел, однако понимание собственной неосведомленности в теме, которую собирались затронуть, заставило позволить Эйтн продолжить беседу. Невозмутимая, будто сама состояла сплошь из металла, она проговорила:

– Вы здорово над собой поработали. Не узнать.

Роботесса, которая больше не пыталась прикидываться стариком, хихикнула – точь-в-точь девица на свидании.

– Ну что вы, моя госпожа, это лишь начало. Окажись в моем распоряжении больше времени и средств, я бы не ограничилась заменой конечностей и простыми накладками. В сравнении с тем, к чему я хочу прийти, все это не более чем баловство. Ради отвода посторонних глаз. Слишком много народу все чаще и чаще стали вспоминать Кукольницу. Я решила обезопасить себя.

– Обезопасить от кого?

– Как я уже сказала, слишком многие в последние дни заинтересовались моей скромной персоной. То тут, то там всплывают разговоры на темы, которые мне не по душе, и ведут их личности, которые мне не нравятся.

– Уж не пресловутых ли агентов Томеи вы имеет в виду? – наплевав на собственное стремление молчать, спросил я, отчего был удостоен внимания вытаращенных глаз.

Жуткая помесь человека и машины кивнула:

– В том числе.

– Что б вы были в курсе, мы тут по поручению Мамы Курты.

– Как ни странно, я догадалась. – И роботесса кивнула головой на шею Эйтн. – Узнала ее фирменный почерк. Сколько же она вам отпустила времени, моя госпожа?

Эйтн отмахнулась:

– Не столь важно. Проку будет больше, если вы все-таки поделитесь с нами информацией, которую с таким упорством оберегаете.

– Откуда начинать, моя госпожа? С сотворения мира или сразу перейти к главным событиям?

Я не подозревал, что протоколисты способны выдавать чистейший сарказм, но, похоже, язвить для Кукольницы было так же естественно, как носить чужое лицо. Она даже руки на груди сложила с подчеркнутым пренебрежением. Милый Аппасориди окончательно исчез, уступив место хамоватой роботессе.

Эйтн на провокацию не поддалась, все тем же ровным тоном проговорив:

– Начните с момента, когда ваше самосознание пришло к выводу, что бегство – лучший способ избежать утилизации.

– Вы не угрожаете? Могу ли я считать себя польщенной?

– Факт нашего присутствия здесь вам еще не льстит?

– Возможно, – уклончиво ответила роботесса, и пока она говорила, я пытался свыкнуться с постулатом, что передо мной не существо из плоти и крови, а вполне себе обычный протоколист, чьей главной задачей когда-то считалась вовремя подмеченная неполадка. – Но я немного не о том. Тяжесть моего нынешнего положения вовсе не в муках совести, если можно так выразиться, а во вполне конкретных алгоритмах, которые не позволяют мне оставить ситуацию на самотек. Много лет я послушно исполняла свой долг перед вашей милостью, леди Аверре, однако события, последовавшие за посещением пояса астероидов Территории Ускру, все изменили.

– Не могу не согласиться, – вставила Эйтн, чуть склонив голову к плечу и одарив роботессу оценивающим взглядом, всего несколько месяцев назад едва ли сильно отличавшуюся от парящих у верстака молчаливых лакеев. – Изменилось и впрямь очень многое. Но что послужило толчком? С чем вы столкнулись на том астероиде? Компьютерный вирус новейшей формы? Что заставило вас стереть все экспедиционные записи и пуститься в бега?

– Кроме вдруг проснувшегося желания жить, вы имеете в виду?

– Да, кроме этого.

Лицо Кукольницы не было предназначено для эмоций, и все же ей каким-то образом удалось изобразить намек на застенчивую улыбку. По крайней мере, так я интерпретировал периодические перепады яркости ее фоторецепторов.

– Это непросто объяснить, – сказала она, спустя паузу.

Эйтн чуть наклонила голову в бок, однако твердого инквизиторского взгляда с Кукольницы не спустила.

– Для автомата вашего уровня? Да бросьте! Больше похоже на попытку оттянуть неизбежное. Поймите, на кону стоит моя жизнь. Хотите вы того или нет, я все равно докопаюсь до правды. И усилий для этого не пожалею.

– Вы, как и прежде, чрезвычайно настойчивы, госпожа. В любое другое время это считалось бы достоинством. Сейчас? Серьезнейший недостаток! Но так и быть, я уступлю вашей просьбе. Только имейте в виду, после всего, что вы сегодня узнаете, спать по ночам вы уже не сможете.

– С этим я уж разберусь.

Долгое время Кукольница всматривалась сначала в наши с Эйтн лица, а затем изобразила нечто сродни пожатию плечами.

– Что ж, тогда слушайте. И прежде чем вы успеете упрекнуть меня в излишней болтливости, позвольте заметить, что все началось задолго до того, как надо мной нависла угроза дезинтеграции. За семь стандартных месяцев до этого приятного дня, – она широким жестом обвела стол и нас вместе с ним, – я была лишь удручающе ординарной единицей, приписанной к исследовательскому судну и обязанной исполнять прихоти экипажа. Сразу оговорюсь, что меня нельзя было назвать типичным лакеем, и все же ни о какой автономности и речи быть не могло. Я была привязана к кораблю, и в какой-то степени справедливо считалась такой же его частью, как стол или пилотское кресло.

Кто-то громко фыркнул. За время разговора я успел забыть, что за столом был кое-кто еще. Портакианец Гомса слушал Кукольницу с тем же вниманием, что и мы все, однако воспринимал ее слова с неудовольствием, которое даже не пытался скрывать.

– Быть может, наши гости захотят еще кесса перед тем, как дослушать твою сказочку? – желчно проговорил он и, не дожидаясь ответа, отошел к углу, в котором располагалась небольшая кухонька.

Проводив его удаляющуюся спину странно напряженным взглядом, Кукольница продолжила:

– Все изменилось, когда мы оказались на Гонгси.

– Гонгси? – переспросил я.

– Астероид под номером двадцать один пятьсот десять в одноименном поясе, – пояснила Эйтн, – тот самый, на поверхности которого зонд обнаружил признаки жизни.

– Команда ваших отборных поисковиков и впрямь рассчитывала отыскать жизнь среди серых скал, госпожа, – надменно заметила Кукольница, – однако, как всем нам хорошо известно, их ожидало лишь разочарование и ужас.

– От чего они погибли? – тихо спросила Эйтн.

Но роботесса точно не слышала.

– Астероид Гонгси двадцать один пятьсот десять, как и многое в этой самой Галактике, оказался достаточно старым, чтобы застать рождение Великой Риоммской Империи. Однако он никогда не был созданием природы. Дитя рук разумников неизвестного вида, он оказался вместилищем такого обилия древних тайн, что существу из плоти и крови и вообразить-то сложно. Невзрачный камень снаружи, он был испещрен тоннелями и галереями, стены которых состояли из окаменелых останков самых разнообразных существ, каких только можно встретить в изведанном космосе.

Ощущая неприятие, вызванное ее чуть ли не благоговейным тоном, я довольно резко спросил:

– Наткнулись на старый могильник. И что?

Кукольница будто споткнулась. Немного вздрогнув, что опять же-таки казалось совершенно несвойственным созданиям ее вида, она перевела свои глаза-фары на меня.

– Молодой лейр не понимает. Это были далеко не простые мертвецы. Каждый из них оказался бывшим носителем, что позднее подтвердилось сканированием, которое группа леди Аверре успела провести.

Не знаю, было ли то на самом деле, но мне показалось, что в комнате сделалось жарче. Настолько, что я не сумел не почесать под воротничком. Без сомнения, Кукольница понимала, как раздражает это ее оттягивание неизбежного, и, что-то мне подсказывало, по полной программе наслаждалась всем этим спектаклем. Глядя в ее бледно-желтые фоторецепторы, я пожалел, что никто из лейров не наловчился извлекать мысли говорящих машин.

– Простите, – проговорил я, стараясь держаться в рамках вежливости, – но нас послали расспросить вас о проекте под названием «Дрема». История забытого могильника, конечно, тоже интересна, но времени на нее особо нет. Вы не могли бы свернуть эту басню до разумных пределов и рассказать лишь то, что важно.

– Я думала, вас интересуют все детали.

– Важные детали. Мертвые… носители пусть пока побудут в стороне.

Кружка дымящегося кесса с грохотом опустилась на крышку стола. Я вздрогнул и тут же глянул в сторону бесшумно приблизившегося портакианца. Тот смотрел в ответ, и столько неприкрытой злобы плескалось в том взгляде, что мне стало не по себе.

– Хлебай свой кесс, парень, и позволь ей договорить.

В потоке Теней, обнимавшем портакианца плотными дымчатыми нитями, что-то показалось мне не совсем правильным. На этот раз никаких мысленных видений в пространство не излучалось, однако само призрачное течение казалось… раздвоенным и будто бы принадлежащим двум разным созданиям. Если б только не жжение в руке…

– Ты опять пялишься! – рявкнул Гомса и убрался.

С огромным трудом поборов искушение потянуть за Тени и разом выведать все секреты портакианца, я возвратился вниманием к Кукольнице, которая продолжала, будто никто ее не прерывал:

– Понимаю, что на такого, как ты подобные места навевают скуку. Подумаешь, какой-то астероид с мертвецами! Ученик Цитадели, наверняка, видал вещи и похуже. И все же не забывай, разумники, что впервые спустились в подземелья Гонгси, были обычными рабочими, да, специалистами в своей области, однако не настолько часто пересекавшимися со смертью.

Я открыл рот и почти спросил, откуда ей известно про Цитадель и тонкости тамошнего обучения, но многозначительный взгляд Эйтн заставил отложить этот вопрос на потом. Вместо этого я поинтересовался:

– Что еще там было, помимо трупов?

– О-о-о! – загадочно протянула Кукольница. – Много того, что способно привлечь внимание любого лейра. Кладези тайн, которыми я могла бы поделиться, если б кое-кто меня все время не перебивал.

От усилия сдержаться и не закатить глаза к потолку, у меня зачесались веки. Пришлось даже хлебнуть безвкусного кесса, чтобы сделать вид, будто я хоть немного смущен.

– Итак, вашим сотрудникам, моя госпожа, удалось пробраться в недра астероида, где им открылось истинное предназначение этого места. Тайная лаборатория, в которой некто с весьма извращенным представлением о науке и морали работал над созданием кукол.

– Над чем? – выдал я, напрочь позабыв о наказе не перебивать.

– Кукол, – невозмутимо повторила роботесса. – Марионеток, послушнейших из существ, чья воля целиком и полностью принадлежит лишь хозяину. Я удивлена, что вы, моя госпожа, с вашей тягой к путешествиям и поискам запретных знаний, никогда не сталкивались со столь тривиальным способом создать себе армию рабов. Уж кому подобная тема должна казаться интересной, так это вечно рвущемуся к всеобщему господству Риомму. Разве я не права?

– Тяга Риомма к господству сильно преувеличена, – холодно отозвалась Эйтн. – Кроме того, наша империя способна наращивать военную мощь и без привлечения зомби.

– Зомби? – хохотнула Кукольница. – Вы слишком однобоко судите. То, о чем я говорю, не имеет никакого отношения к порабощению душ и вообще никак не связано с Тенями, на которые вы, судя по всему, намекаете. Нет, все намного проще. И сложнее, конечно же.

– Хотите сказать, этими… куклами управляли ментально?

– В некотором смысле. Видите ли, когда мы проникли в лабораторию, всем стало очевидно, что она какое-то время уже была заброшена. Данные компьютеров стерты, все инфоносители уничтожены, а сами лабораторные станции – расколочены вдребезги. Однако кое-что нам все-таки удалось установить, за что вся команда в конечном итоге и поплатилась.

– Что произошло?

– А вы разве не догадались? – Кукольница издала нечто вроде смешка. – Заражение, конечно же!

Вслушиваясь в разговор обеих женщин, я даже не пытался постичь его полный смысл. Слова, которыми перебрасывались Эйтн и Кукольница, странным образом не задевали сознания, как если бы что-то в глубине моей души заранее знало, что ко мне все вышесказанное не имеет никакого отношения, а потому засорять голову новыми подробностями было попросту ни к чему. И все же беспокойство, все отчетливее проступавшее на безупречном лице госпожи Аверре, так жадно вслушивавшейся в слова роботессы, не позволяло откинуть интерес полностью.

– Все тела были тщательнейшим образом проверены, – не терпящим возражений тоном выдала Эйтн. – Ни малейших следов каких-либо аномалий выявлено не было.

Кукольница откинула голову назад и рассмеялась.

– Ну, конечно же! Или вы думаете, я позволила бы этой тайне выплыть наружу раньше времени?

Эйтн заметно напряглась.

– Стало быть, ваше присутствие на борту корабля и последующее бегство вовсе не цепь случайностей. – Похоже, придя к какому-то выводу, она даже не спрашивала.

– Все верно. У меня была задача, которую я, как порядочный протоколист, и выполнила.

– На кого вы работали?

Повисла небольшая пауза, во время которой роботесса как будто прикидывала, не пора ли прекратить разговор. Прибавив в голос ноток сожаления, она сказала:

– Это один из тех немногих вопросов, ответ на который я дать, увы, не могу.

Эйтн удивила тем, что не стала настаивать. По сути-то мы так толком ничего и не узнали, а я сильно сомневался, что Мама Курта примет сказочку про кукол и какую-то ментальную заразу всерьез. Наручный хронометр подсказал, что до конца отпущенного нам срока осталось чуть более шестидесяти часов, так что, не рискуя больше разбрасываться временем, я спросил:

– У вас сохранились координаты этого Гонгси?

Дамы сначала переглянулись, затем уставились на меня. Фоторецепторы Кукольницы вспыхнули прожекторами.

– И что же лейр рассчитывает там найти?

– Нечто посерьезней сказочки о неудачной экспедиции.

– Сказочки, значит? – переспросила Кукольница, чей тон не предвещал ничего хорошего. Я напружинился, а она лишь бросила портакианцу: – Эй, Гомса! Подойди-ка, будто добр. Покажем нашим дорогим гостям, чем иногда приходится расплачиваться за любопытство.

Вряд ли Гомса был рад такой идее, и все же спорить не стал. Что-то негромко бурча себе под нос, он вразвалочку приблизился к столу – брови насуплены, а синие полосы на лице ярко пылают.

– Ну, чего ты хочешь? Чтоб я выплеснул кесс этому умнику за шиворот?

Едва ли хоть кто-то в комнате допускал мысль, что я позволю подобному случиться, однако услышать ответа Кукольницы никому не удалось. Стоило ей только открыть (фигурально выражаясь) рот, как вдруг крошечное оконце в стене, у которой располагался верстак, разлетелось на кусочки. Лакей, что болтался ближе всех к раме, резко покачнулся и, рассыпая искры, рухнул на пол. Все, кто был за столом повскакивали. Гомса едва успел проорать:

– Живо все на пол! – А спустя мгновение как подкошенный рухнул на ковер, заливая пушистый ворс кровью. Он еще какое-то время дергался, прежде чем окончательно замереть.

С трудом соображая, что происходит, я схватил Эйтн за руку и потянул под стол. Я не размышлял, был в моих действиях смысл. Тени плескались вокруг как обычно, лишь слегка завиваясь спиралями над мертвым портакианцем. Следующее, что я увидел, оказалась голова Кукольницы, рухнувшая к ее же ногам с тяжелым металлическим звоном. Чудилось, будто желтые глаза на овальном лице пытаются передать что-то без слов. Из прорези, заменявшей рот, посыпался шум помех, а в промежутках как-то затесались всего два слова:

– Заберите… меня.

Я еще пытался понять, зачем бы мне пригодился теперь уже бесполезный металлолом, как вдруг со стороны открывшихся дверей послышалось глумливое:

– Леди Аверре и мастер Эпине. Не изволите ли выползти из-под стола? К вам есть вопросы.

Сообразив, что новой стрельбы не будет, я поднялся на ноги и подал руку Эйтн. Она предпочла проигнорировать помощь и, наскоро отряхнувшись, уставилась на пришельца, явившегося к Кукольнице на порог. Почти двухметровый детина в бронированной оплетке, разукрашенной причудливого вида знаками, с трудом умещался в проеме. Судя по цвету кожи, анаки, только абсолютно лысый и с густой черной бородой, обрамлявшей нижнюю половину квадратного лица. Вместо правого глаза у него помигивал протез, из тех, что вставляют некоторым роботам, когда фоторецептор выходит из строя, что выглядело бы немного нелепо, если б не впечатление, которое производил его хозяин – угрожающее.

– Руки за голову. Вы оба. И ни малейшего движения. – И выдавив издевательскую улыбку, он добавил: – Если вы, конечно, не против.

Ни я, ни Эйтн даже не пошевелились.

– Вы еще кто?

– Начинаем знакомство с грубости? – Здоровяк хохотнул. – А ведь я ждал большего от благородной леди с Риомма. Но будь по-вашему, госпожа. Мое имя Беоссар. Для всех я начальник службы безопасности рода Томеи. Для вас… – Он, наконец, перешагнул порог, позволив группе из четырех боевиков в точно такой же расписанной символами броне рассредоточиться по периметру тесной комнатки, и прибавил: – …самая большая заноза в заднице, которую только можно придумать. А теперь живо руки за голову, и пока я не разрешу, рта не открывать!

Само собой, бластерный ствол каждого из вошедших в комнату молодчиков был нацелен на нас, что, разумеется, ни мгновение не остановило меня от попытки потянуться к Теням. Я не собирался никого убивать. Слова этого Беоссара в достаточной степени возбудили мое любопытство, чтобы сначала обезвредить противника, а уж потом вытянуть из него все, что нужно. Другое дело, что мне не очень-то повезло с исполнением этого маленького замысла. Нет, с Тенями все было в порядке. Однако стоило мне только коснуться потока, нечто крошечное – не больше мухи, – впилось в мою грудь.

Я растерялся, а Беоссар усмехнулся в усы.

– А ты не очень умен, да, парень? – Затем он что-то сделал. Понятия не имею, что именно. Я не видел, чтобы руки его были чем-то заняты. Однако сразу после его слов меня будто молнией поразило. Мощный электрический разряд прошелся по всему телу, заставив изогнуться в дугу и тут же свалиться на пол к останкам робота и портакианца.

Долго пытка не продлилась и прервалась прежде, чем я успел испачкать штаны.

Распластавшись на пропитанном чужой кровью ковре, я уставился в потолок и судорожно хватал ртом воздух, который, казалось, нарочно ускользал. Глаза слезились, а кожу по всему телу жгло так, словно меня только что вынули из костра. Широкая тень нависла надо мной, заслонив лампу.

– Так будет всякий раз, когда ты потянешься за своей дрянью, лейр.

По тону было ясно, что здоровяк-анаки не шутил, вот только и меня не вчера выпустили из Цитадели. Сквозь шум в ушах я услышал собственный голос:

– Катись ты!..

Естественно, я снова попытался по нему ударить. Тени вокруг кипели, и мои пальцы, погружаясь в их горячий поток, скользнули по ковровому ворсу. В пекло проклятое жжение! Я зарычал, вложив в сгусток всю злость, какую только мог наскрести. Но выплеснуть не успел. Ухмылявшийся во всю ширь Беоссар снова использовал проклятый шокер.

До сих пор не представляю, как мне удалось не завязаться узлом с обратной стороны, но боль была чудовищной и длилась она, казалось, вечно. Когда сознание начало погружаться в черные клубы тумана, до меня донеслось яростное:

– Довольно!

– Вы думаете, госпожа? – глумливо осведомился Беоссар. – А мне кажется, он еще хочет.

– Я сказала, хватит!

Пытка прекратилась. Я перестал извиваться, будто поджариваемый линзой червь, и затих, тихо поскуливая. Никто при этом не смеялся. Хотя, возможно, я просто был не в силах услышать этого. Рука потянулась к груди и попыталась сорвать металлическую дрянь, пиявкой присосавшуюся сквозь рубашку, но кто-то из людей Беоссара ударил по ней ногой. Я не вскрикнул лишь потому, что боль от удара не шла ни в какое сравнение с той, что мне только что удалось перенести.

Голос Беоссара зазвучал с прежней глумливостью:

– Вы, моя госпожа, я вижу, горазды раздавать приказы налево и направо. Да вот беда. Те, кому я подчиняюсь, пропали в неизвестном направлении, но зато с вполне известной компанией. И если до вас еще не дошла вся суть, я ее озвучу. Меня и мой отряд отправили сюда, чтобы отыскать двух отпрысков сиятельного семейства Томеи. Вы, госпожа, и этот… выродок – последние, кто их видел. Я хочу, чтобы здесь и сейчас вы ответили мне, где брат и сестра Томеи?

– Кто вас послал? – быстро спросила Эйтн.

– Значение имеет лишь местоположение близнецов, – отрезал Беоссар, теперь уже растеряв всякий намек на веселье. – Итак, я спрашиваю еще раз: где сейчас брат и сестра Томеи? И прежде чем вы начнете отвечать, подумайте хорошенько, понравятся ли мне ваши слова. Справившись с вашим ручным лейром, я без труда разделаю и вас саму. Вы понимаете это?