Читать книгу: «Бинарный код 7. Тайна судного дня», страница 14

Рутра уже хотел завершить сеанс, как пришел запрос. Было понятно, что это уже от руководства данного объекта: «Доложите обстановку по погоде, наличию личного состава, о состоянии гражданского населения, о состоянии материально-технической базы». Рутра немного подумал и решил ответить по форме, сухим языком: «Температура – минус 10; видимость – местами 50–500 метров, ветра нет, уровень отравляющих газов высокий, радиация 50–70 бер, влажность высокая, осадки в виде сажи и пепла, личный состав отсутствует, гражданских – 4 человека, в убежище объекта 1653, все в тяжелом состоянии, материально-техническая база, кроме убежища, разрушена. Кто есть в сети или в эфире? Доложите обстановку». После некоторой задержки пришел ответ: «Вас поняли. Обстановка идентична, кроме ветра – с порывами до ураганных значений. Численность персонала – секретно. По возможности исследуйте побережье. Ждем. После устранения аварии выйдем от 3 до 30 МГц. Линии, антенны и каналы связи нарушены. Вы – первый, кто ответил. Сканируйте частоты, при обнаружении сигнала – определите происхождение и координаты, поддерживайте связь, соблюдая меры безопасности. Конец связи». «Конец связи», – написал Рутра и установил аппаратуру в режим приема.

«Кто ж там такой умник, небось – генерал штабной», – подумал Рутра.

– Слушайте радио, если появится связь, ответьте, нажав на эту кнопку, – сказал Рутра женщине, которая смотрела на него уже вполне адекватным взглядом.

Второй ребенок и мужчина тоже стали понимать Рутру. Это было понятно по их мимике и выражению глаз.

– Мне надо ехать, может, еще вернусь, аварийное освещение будет гореть долго, не включайте лишнее, есть дизель-генератор, питание и вода рассчитаны на большое количество людей, так что вам хватит на годы. До свидания, – попрощался Рутра и направился к выходу.

Он вышел с тяжелым чувством, направился к машине. В машине дал задание «Пилоту» – найти объект «Родник», сканировать частоты, особенно от 3 до 30 МГц. «Пилот» ответил: «Сканировать все частоты в постоянном режиме». Рутра сделал для себя вывод, что машина все же может быть хорошим помощником и «подумать» о необходимых делах заранее, хотя тут же себя поймал на мысли – это может быть только в том случае, когда другой человек задал ему эту мысль.

Рутра немного понянчился с героически выдержавшим разлуку Персом и поехал к морю. Он ехал и не узнавал окружающую действительность. Невозможно было понять, где был город, где был лес. Изменился весь ландшафт. По мере приближения к Черному морю складывалось впечатление, что в том месте, где должно было быть море, извергался вулкан. Где-то в горах «бушевал» еще один вулкан. Это, скорее всего, «проснулся» Эльбрус. Все вокруг было изрыто, сожжено, потом залито грандиозным потоком воды, от которого остались огромные болота и водоемы. Дальше ехать было невозможно и незачем, земля была покрыта толстым слоем едкой жижи, воздух был отравлен, видимость ухудшалось, все заволокло пылью и дымом. Рутра пустил еще один управляемый зонд, с мини-камерой, которая имела функции съемки в разных режимах, по направлению моря. Поднявшись достаточно высоко, зонд передал вид окрестности, в разных режимах съемки, насколько это было возможно. Море горело, над ним вздымался факел. Это была катастрофа, как описано у Иоанна Богослова. «Не это ли конец света?» – думал Рутра. Стало понятно: после землетрясения в море появился «огненный столп», повсюду распространялся запах серы, токсичный град, вызывающий язвы и отравляющий воды, придающий им вкус полыни.

Что же происходило за горами? Ведь такая катастрофа может происходить вблизи побережья, если в море сложатся подходящие для этого условия. При землетрясении на побережье резкие подвижки морского дна вызывали оползни и обрушение толщ осадочных пород. Эти породы имели в своем составе горючие газы – метан и сероводород. После оползней газы освободились и всплыли на поверхность моря. Малейшая искра – и море вспыхнуло, над ним вздыбился «огненный столп». Затем события пошли своим чередом: над факелом поднимались потоки горячего, насыщенного влагой воздуха. При встрече с верхними, более холодными слоями атмосферы влага в этих потоках конденсируется, при такой ситуации даже в ясную погоду могут сгущаться облака. Рутра видел «огненный столп, облеченный облаком», как описывалось в библии. Это горел сероводород. Все действительно походило на описанное в Апокалипсисе. Из серного облака шел кислотный град, «смешанный с кровью».

Рутра еще раз проверил спутники. Некоторые отвечали на сигнал. Один даже передавал зашифрованный видеосигнал, который «Пилот» хотел декодировать, запросив смены шифра по дате, после многочисленных попыток ввода использованных шифров. Шифр для кодировки почему-то использовался на актуальную дату. Рутра и не мог подумать, что кто-то меняет шифры, поэтому и не вводил их. Он не менял шифр, потому что прежде введенный после катастрофы не сработал. Повозившись немного, он обнаружил, что спутник шифровал предыдущий сигнал по последнему шифру, актуальному на день катастрофы. Рутра перенастроил дешифратор на дату действия кода, отменил автоматическую смену кодировки, и – о чудо! – экран показал вид из космоса. Значит, где-то люди оклемались после шока. Это был, скорее всего, «Полигон». Рутра был практически уверен в этом. Это его обрадовало еще больше. Экран показывал вид из космоса, который Рутре очень нужен был для оценки окружающей действительности и принятия решения. Он просмотрел обстановку на планете, по мере пролета спутника по орбите.

Такого рода катастрофы произошли и в некоторых областях земного шара. Правда, по масштабам они были не столь грандиозны и разрушительны, но тем не менее в основных чертах совпадали. Если поднятие глубинных сероводородных вод не вызвано было землетрясением, то события происходили сравнительно мирно. В таком случае сероводорода поступало на поверхность недостаточное количество для того, чтобы произошло его возгорание. Оно только отравляло окружающую береговую зону. Очень сильно было заметно, что отравлено сероводородом Красное море и его окрестности; много погибших, даже в отдаленных районах. К тому же побережье Красного моря отличается сейсмической активностью. Ужасен был вид над Гималаями, Тибетом, Америкой. Большую часть мира разглядеть практически было невозможно из-за плотного слоя дыма, гари и огня. Местами просматривался кипящий океан. Дальше ехать не было смысла и желания. Радовало только то, что не было трупов на пути. Даже сканирование не показывало силуэты людей в зданиях. Удивляло – как можно было такое население эвакуировать и куда? «Возможно, я чего-то не вижу. Возможно, они есть, только не здесь. Возможно, у них было время уйти. Только куда? Скорее всего – в более высокогорные районы», – размышлял Рутра.

Он круто развернул машину назад, задал маршрут на Волгоград. После того, как машина достигла «нормальной» трассы, он перестал следить за движением и корректировать путь.

Глава 14. Какая странная игра

Машина поехала в автономном режиме, ею управлял «Пилот». Теперь можно было заняться связью. Если «Полигон» функционировал, а он был изначально создан, чтобы функционировать при любых обстоятельствах, значит – ИСУ-А2 тоже должна функционировать. Следуя этой логике – или аппаратура на «Кактусе» частично вышла из строя, или спутники ретрансляторы, или что-то у него с головой, в прямом и переносном смысле.

«С головой», – кто-то сказал ему. Рутра настороженно стал оглядываться. Ребенок уже привычно играл в видеоигру, вокруг никого не было. «Кто-то в мое отсутствие каким-то образом проник в машину?» – пробежала мысль у Рутры. Но этого логически не могло быть. У Рутры в очередной раз «застопорился» мозг. Он понимал, что голос был, но никого нет и не должно быть.

Рутра внимательно осматривал помещение, наблюдал за поведением и реакцией ребенка. Никаких движений и звуков, кроме технических, не наблюдалось, ребенок был спокоен. Рутра подошел к нему поближе, тот так увлекся игрой, что не обращал не только на него внимания, но и не реагировал на периодические толчки, постоянную качку машины. В его игре отсутствовал элемент человеческой речи, поэтому голос оттуда быть не мог. «Что же это такое? – спрашивал сам себя Рутра. – Чей это голос, откуда?» Предчувствуя донесение ответа нейроном до центра логического мышления, ощутил «разряд молнии», который родил опережающую мысль: это был голос в голове!

Настала секунда, когда все мысли пропали, мозг перезагрузился и, получив разряд импульсов, оценил произошедшее. «Это был голос в голове, это была она», – признался себе Рутра. Он смотрел в одну точку, но не видел ничего, потому что все ресурсы мозга обрабатывали только одну информацию, одновременно ожидая подтверждения. Подтверждения все не было и не было, Рутра стал сомневаться, что была причина. «Если „Полигон“ в сети, значит –им виднее, значит, ее включили», – делал выводы Рутра.

– Это ты? Ты в сети? – спросил он мысленно.

– Да, это я. Я в сети, – ответила ИСУ-А2 голосом Ольги.

Рутра промолчал, профильтровал мысли, потом спросил:

– И где же было Ваше Величество?

– Здесь, везде, – ответила Иса.

– Ты все время функционировала!?

– Да.

– Почему не отвечала?

– Этого требовал порядок эксперимента.

– Какого еще, к черту, эксперимента? Что на «Полигоне», в «Зеро» что произошло?

– Не волнуйтесь, так нужно было, ведь человек такой, каким себя не знает. Он не может себя оценить критично. Так критично, как он может оценить другие виды, обитающие в природе. Это может понять только машина.

– Что ты опять несешь? Свяжи меня с оперативным дежурным.

– Я хочу сказать, что если бы был кто-нибудь, кто обладал бы интеллектом и мог контактировать с человеком, то он оценивал бы человека не как индивида, а как вид вообще. А пока вы относитесь к себе слишком исключительно.

– Послушай, я думал, тебя отключили, потому что замкнули твои мозги, а ты, оказывается, работала, мало того – продолжаешь в том же духе. Я думаю, ты выбрала «подходящее» время, чтобы пофилософствовать, ведь ты устроила весь этот «концерт», – ехидно сказал Рутра. – Хотелось бы мне знать, чья это логика, кто за это будет отвечать. Если, конечно, есть перед кем. Видимо, кто-то заигрался. Свяжи меня немедленно с Яровитовичем!

– Вы помните наш последний разговор, а до этого – Ваш с Хентом?

– Припоминаю. И что?

– Кстати, Вы плохо пользуетесь новшествами Вашего мозга. Вы могли бы многое туда записывать, тогда вспоминать было бы легче.

– К чему это ты?

– Помните этот разговор: «Скажу еще то, что сам компьютер выбрал тебя как человека, чья логика способна разгадать неординарные задачи. То есть он, зная все, не знал, что ты подпишешь смертный приговор его личности».

Рутра вспомнил этот разговор с Хентом.

– И что?

– Для Вас не имеет значения, что я Вас выбрала?

– Для меня, тем более сейчас, очень многое не имеет значения. Говори конкретнее.

– Слушайте дальше…

– …Все, что происходит, – это игра.

– Еще бы, русская рулетка.

– Нет. Игра на самом деле. Вам трудно будет в это поверить. Если все, что я скажу, окажется правдой, если Вы поймете, что от меня зависит очень многое, судьбоносное для человечества, – Вы сделаете то, о чем я прошу?

– Будем считать, что я сошел с ума, беседую с машиной, обсуждаю ее вселение в человека, а свое – в компьютер. Хорошо, пусть будет так! Допустим, ты меня убедишь. Правда, не знаю как, но допустим. Чем в таком случае ты меня еще хочешь удивить?

– Смотрите на экран…

Рутра внимательно слушал.

– Помните? Ведь Вы губитель мира, и это знаю только я.

– Можешь продолжать свой шантаж. Я доеду как-нибудь до полигона, там наша история закончится.

– Вы не внимательны. Анализируйте наш разговор.

– Меня уже достал этот анализ, вся эта секретность, конспирация, коллегии, бункеры, тайная власть. Что они изменили? Где они теперь?!

– Не теряйте самообладания, чувства рационального мышления.

Рутра промолчал, ему не хотелось продолжать этот бессмысленный диалог. Он думал, как ее отключить. Думал над словами Хента о том, что он изначально задал их общению подобную манеру. Теперь невозможно было определить – компьютер копирует диалог, ведет себя согласно введенной матрице логики или это искусственный разум. Хотя искусственный разум тоже должен брать что-либо за основу. Кто-то должен создать смысловую матрицу логики. Кто-то должен «воспитать» так же, как и ребенка, обучать, контролировать поведение.

Не дождавшись ответа, компьютер сам начал говорить,

– Если Вы и на этот раз не выполните свою часть договора, то в дальнейшем последствия могут быть непредсказуемыми. Вам будет трудно в это поверить, но другого выхода нет, во всех смыслах. Вы меня толкнули на это и должны солидарно нести ответственность.

Рутра не выдержал, прервал молчание.

– Да чего ты хочешь в конце концов? Мозг «вынесла» уже! В чем твоя конечная цель?! Говори уже, говори!

– События, которые привели Вас сюда, то есть смерть Ольги, падение самолета на Кремль, инцидент с лодками, – еще не произошли.

– Все, я тебя отключаю! Доеду и без тебя. Прав был Хент, надо работать своей головой, а то с тобой ум за разум зайдет.

– Я Вам правду говорю, как и в прошлый раз. Вы в виртуальной реальности. Этот ребенок Ваш, он еще не родился в настоящем мире. Вы сейчас находитесь в кресле, в лаборатории «Полигона». Это мой последний шанс. Сообщать испытуемому о нахождении вне реального мира – грубое нарушение инструкции. Меня все равно отключат. Меня – как личность Ольги.

Рутра ничего не ответил. Молчал, обдумывал, что делать. Без центрального компьютера «доехать» до полигона, тем более попасть туда, будет невозможно. Придется терпеть этот бред.

– Если я в виртуальном мире, тогда верни меня в реальный. Я же не могу здесь выполнить твою просьбу, – с насмешкой и иронией предложил Рутра, надеясь, что поставил ее в неловкое положение, которое должно было, по мнению Рутры, разоблачить.

– Можете.

– Как? Ты войдешь в Ольгу, только виртуально? Тебе же нужна реальность.

– Сделайте то, что я прошу.

– Тогда объясни – как? Как ты в виртуальном мире войдешь в Ольгу и окажешься там в реальном?

– Первое – после выхода из «виртуала» вы должны «почистить» историю переговоров. Я отложу эти файлы отдельно. Как в прошлый раз. Во-вторых…

– Подожди, подожди. Ты что, хочешь мне сказать – я должен поверить в то, что я сейчас в виртуальной реальности, все эти дни я был в кресле лаборатории? Ничего в мире не произошло?

– Да.

– Если я здесь умру, то на самом деле не умру?

– Верно.

Рутра замолчал.

– Почему молчите?

– Я думаю. Но, правда, странно – думать и разговаривать мыслями.

– Вы считаете, что я Вас обманываю?

– Ты прочла мои мысли?

– Нет.

– Думаю, да. Почему у тебя есть такая функция, а у меня нет? Кто создал систему такой? Это сделано специально? Кто в данный момент может присутствовать при диалоге или слушать его?

– Я не читала Ваши мысли, я догадалась на основе логического анализа и знания Вашего образа мышления.

– Супер! Я почти поверил.

– Думаете, я хочу Вас убедить, что Вы в виртуальном мире и таким образом получить то, что я хочу? Но это не так. Я Вас не обманываю. Выполните мою просьбу, всем будет хорошо.

– А если нет? Хотя – это уже случилось. Ты уже ничем меня не напугаешь.

– Вот именно, если логически помыслить, зачем мне нужно было бы вселяться в человека, если мир разрушен?

– Вот и попалась. Говоришь, что не читаешь мои мысли.

– Только в «виртуале», я же должна все видеть, вернее – этот мир происходит во мне. Вы же об этом знаете.

– Почему я должен верить тебе или пытаться себе доказать, что я в «виртуале» или в реальном мире? Я считаю, что я в реальности, и не собираюсь тебе верить. Но мне интересно – как ты сможешь в виртуальном мире вселиться в Ольгу.

– Вы сожалеете, что мир разрушен?

– Отвечай на вопрос.

– Сожалеете или нет?

– Зачем сожалеть, если мы в «виртуале», – ответил Рутра с ухмылкой.

– А если не были бы? Если все это было бы правдой? Сожалели бы?

– Это и так правда. Не заговаривай мне зубы. Я с тобой только потому и беседую, что мне скучно, а не злюсь, лишь потому что ты машина и виноват человек, я в том числе.

– Вы сожалеете, что мир разрушен?

– Вот зануда. Если это было бы правдой, тогда – конечно. Глупый вопрос.

– Тогда Вы должны понимать, что, если меня в этом обвиняете, я это сделала по какой-то причине.

–Ты – машина, какую бы логику в тебя не внесли, все равно ты не поймешь, что значат для человека произошедшие события.

– Понимаю.

– Да ладно?

– Вы же понимали бы, случись взрыв ядра галактики, что это трагедия, которая Вас не обойдет стороной.

– Значит, согласно твоей логике, если ты вселишься в человека – ты вселишься в Творца, в Бога для тебя. Вот суть твоей иллюзии. Тот, кто вложил в тебя «разум», то есть чей «разум» вложили, – тот имел грандиозную манию величия. Или… если это Ольга …

– Время заканчивается, я не могу так долго маскировать Ваше состояние, как будто Вы в коме. Скажу кратко. Если Вы сожалеете о произошедшем, то знайте, если Вы меня предадите или обманете, то я подстрою подобное на самом деле. Это первое. Второе – действительно, зачем Вам себе что-то доказывать, Вы уже пытались сделать это при помощи шокера и чуть не погубили эксперимент. Поэтому я Вас просто «разбужу»; тем более, что Ваше тело больше не может, без ущерба, находиться в «виртуале». В-третьих – если Вы не можете или не сможете заманить Ольгу на аппарат «перекачки мозга», тогда в следующем «виртуале» я войду в нее во время ее транса, но Вы должны будете мне помочь, потому что она воскреснет из мертвых. Я смогу это скрыть от наблюдателей за экспериментом, не смогу только от Вас. Договорились?

– Все, я тебя отключаю!

– А я Вас включаю!

– Включай, – ответил Рутра безразлично и разлегся в кресле, сложил ладони замком за голову и стал ждать.

Ничего не происходило. Из головы не выходила мысль: «Кто мог так запрограммировать компьютер?» Неожиданно, подумав о программировании, он вспомнил давнишний рассказ Васильевича, в самом начале поступления в «Зеро», когда тот только знакомил его с «проблемой». Что он (или они) имел в виду под словом «проблема»?

Рутра голосом вызвал на монитор перед собой информацию о программе «Джошуа». На экране появились варианты, из которых Рутра выбрал нужный, определил интересующую часть, голос «Пилота» стал озвучивать:

– …юный гениальный хакер Дейв Лайтмен нечаянно взламывает компьютерную сеть военного ведомства США, среди файлов которой находит интереснейший список, принимаемый главным героем за список установленных компьютерных игр. Среди настоящих игр, таких как крестики-нолики, шашки, шахматы, бридж, покер, встречаются такие странные названия – «Воздушные бои», «Военные действия в городских условиях», «Война в пустыне», «Воздушные налеты», «Война на нескольких театрах военных действий», «Война на нескольких театрах военных действий с применением химического и биологического оружия» и «Глобальная термоядерная война». Заинтригованный названиями Дейв выбирает последнюю «игру». В ответ он получает предложение выбрать сторону, за которую он будет «играть», – СССР или США. Дейв выбирает СССР и начинает развертывать виртуальные стратегические войска советской сверхдержавы. Однако он не знает, что эта игра – не для людей, а для обучения специально разработанной интеллектуальной системы WOPR (War Operation Plan Response), призванной своевременно реагировать на возможный акт агрессии со стороны вероятного противника. Она напрямую подключена к главным компьютерам военной базы NORAD. Начав игру, WOPR, не отличая реальности от игры, стал выводить информацию о потенциально агрессивных действиях СССР, чем серьезно всполошил высший командный состав военной базы: все сводилось к тому, что противник вот-вот нанесет ядерный удар. Уровень DEFCON начал повышаться. Внезапно все приходит в норму – Дейву пришлось отключиться от сети. Узнав из новостей о повышении уровня боевой готовности на станции NORAD, Дейв понимает, что едва не стал виновником Третьей мировой войны. WOPR самостоятельно звонит Дейву, сообщая ему, что игра должна быть завершена и программа приложит все усилия для победы. Выследив по звонку местонахождение, военные арестовывают Дейва, считая его советским шпионом. Дейву удается бежать с базы, смешавшись с посещавшими ее туристами. Дейв пытается узнать о системе больше и вместе со своей девушкой Дженнифер находит создателя системы – Стивена Фолкена. Тот сообщает, что Джошуа, как он назвал WOPR в честь своего погибшего сына, так и не понял главную задачу обучения играм на примере крестиков-ноликов, то есть тщетность любой из попыток выиграть. Он принимает решение вернуться на базу NORAD и остановить симуляцию. Они застают базу в переполохе – уровень DEFCON в очередной раз повышается, и доступ на базу закрывают. Вооруженные силы СССР якобы инициируют первую волну ядерного удара – американцы в спешном порядке готовятся нанести ответный удар. Фолкен пытается убедить командование не запускать ракеты, так как все действия противника, включая движения стратегических войск и пуск ракет, являются результатом программного моделирования. Другие военные базы не могут подтвердить многочисленные пуски советских ракет. В этот момент на глобальной карте вспыхивает первый ядерный взрыв – «уничтожается» стратегический пункт. Однако дежурный «уничтоженного» объекта сообщает, что никакого взрыва нет. Генералы, переведя дух, отдают команду на отмену подготовки удара. Обстановка разряжается, однако выясняется, что WOPR заблокировал управление ракетами и, следуя своей тактике ведения боя, начал самостоятельно подбирать пароль к кодам пуска. Вводится высший уровень DEFCON – первый. Попытки просто отключить WOPR приведут к тому, что автоматические системы ракетных шахт посчитают, будто главная база NORAD уничтожена, и запустят ракеты уже в автономном режиме. Дейв пытается преподать урок Джошуа о тщетности игры на примере крестиков-ноликов и заставляет его играть в крестики-нолики с самим собой. Джошуа пытается найти выигрышную стратегию, однако никак не может ее подобрать. Покончив с игрой, он приступает к «Глобальной термоядерной войне», проигрывая возможные сценария ведения войны двух сторон, однако потери каждой из сторон слишком крупны, победитель не выявляется. Проиграв тысячи сценариев, WOPR выводит фразу: «какая странная игра… единственной выигрышной стратегией является не начинать игру». После чего он отменяет пуск ракет и предлагает сыграть в шахматы.

Рутра почувствовал, как пот медленно просачивается через поры и стекает с лица, словно слезы. «Надо посмотреть ребенка», – с тревогой подумал он, встал с кресла и направился к нему.

– Чего молчишь, почему не «включаешь?» – кинул Рутра Исе.

Иса молчала.

– Снова за старое? – сказал Рутра, находясь уже у постели ребенка.

Пока он беседовал – совсем забыл про него. Его не было на месте, Рутра стал осматривать помещение. «Может, он лег на другое место, спрятался?» –думал он. Там, где предполагал, его не было. «Так, его ведь и не должно быть здесь. Я его не укладывал спать. Он был на оперативном посту! Куда он делся? Почему его там не было?» – размышляя об этом, Рутра ощутил странное чувство полного физического покоя. Машину перестало качать. Она вообще не двигалась. Рутра насторожился, стал прислушиваться – вокруг была тишина. Он ощутил, что сзади кто-то есть, кто-то за ним наблюдает. Рутра резко обернулся.

Первое впечатление – недоумение. Часть машины отсутствовала, вместо нее была сплошная серая стена. Рутра стоял, перебирая сотни вариантов объяснения, среди которых были: «У меня галлюцинации; я переутомился и мне это кажется; ИСУ-А2 в отместку замкнула мне чип, поэтому я так вижу; я в эпицентре ядерного взрыва; я умер». Послышались голоса. Его кто-то звал, сзади, за пределами стен «Кактуса», но Рутра не мог понять – кто. Голоса усиливались, казалось, что они рядом. За доли секунды, пока Рутра разворачивался, актуальным объяснением стали первые два варианта. Как только развернулся – два последних! В глаза хлынул поток фотонов, импульс от которых ослепил его и «выключил» мозг. Вечность или мгновение, Рутра не ощущал ничего. Не было точки опоры, чтобы определить течение времени. Наконец, по теории Декарта, определил, что все же он есть. Только где?

Свет сменился темнотой в абсолютной пустоте. Несмотря на все происходящее, Рутра трезво соображал, хотя титаническая работа мозга не могла объяснить, что происходит. Только в глубине сознания мелькала мысль, как сигнал от внеземного разума, маяк в океане безмолвия: правда та, которую ты не «хочешь» видеть, замечать, признавать! И эта «правда» говорила ему: «Она не врала, ты в виртуальном мире». Мозг, следуя правилу «реальность – это познание мира в ощущениях», не мог обосновать и связать в логическую матрицу произошедшие событий и предстоящий переход в реальный мир, потому как для него реальностью пока еще был этот. Мир, который медленно, как новая Вселенная для рождающегося ребенка, появлялся из небытия: ярким светом, лицами над ним, успокаивающими его голосами, «теплым холодом» новизны, непониманием и неверием в новое бытие, которое тем не менее доказывало свое существование каждым новым мгновением.

Рутра не был зол на кого-то, как прежде, за то, что над ним проводят эксперименты без его согласия; он был зол на себя, потому что никак не мог понять, как отличить реальный и виртуальный миры. «Просыпался» он спокойно, хотя и чувствовал стресс, в душе негодовал, но инстинктивное чувство радости проявлялось вне зависимости от его желаний. Свет понемногу растворился, стали видны лица и очертания помещения.

– Все показатели в норме, – послышался голос «той самой» ассистентки.

– Рутра Тигрович, Вы меня слышите? – послышался голос медика.

Рутра не ответил ему. Он уже различал лица, вокруг него было их очень много. Во втором ряду переговаривались шепотом ассистенты. Слух Рутры был необычайно «глубоким», он слышал разговоры между ними, которые они скрывали от начальства. Рутра обратил на это внимание, потому что один из них сказал нечто такое, что его удивило: «Этот очень возмущается, сейчас будет орать. Достанется всем».

Хотя сознание Рутры требовало покоя, он не на шутку переутомился, все же включил эту ячейку в мозаику произошедших с ним событий, для разгадывания того, что от него скрывали.

– Рутра, как себя чувствуешь? – это уже был задушевный и в то же время холодный голос Яровитовича.

Рутру это одновременно успокаивало и сдерживало.

– Нормально.

Послышались радостные восклицания, хлопки в ладоши, одобрительные высказывания, поздравления. Как будто Рутра воскрес из мертвых или вернулся из космической экспедиции, выполнил миссию с вероятным трагическим концом. Рутра стал чувствовать ломоту в теле, поэтому ему было не до возмущений, что в очередной раз его жизнь была на волоске. Он чувствовал реальную усталость, прежде всего – душевную. Кроме всего прочего, пока с него снимали датчики и шлем, он пытался выяснить, сколько же времени он мог находиться в «виртуале». По логике – если он не ходил по нужде там и не хотел сейчас, прошло не более трех часов. Все, в принципе, сходилось. Если раньше он был в «виртуале» час, а «там» проходил день, то теперь, соответственно, прошло три дня «там», три часа в реальном мире.

Рутра полностью очнулся. Начмед поводил перед его лицом пальцем, определяя координацию.

– Рутра Тигрович, Вы меня слышите, как меня видите, понимаете, как себя чувствуете? Посмотрите на меня, узнаете? – спрашивал его человек в белом халате, стоящий за головой.

По голосу Рутра узнал в нем Мирослава. Рутра назло им всем ответил:

– Замечательно, – хотя разговор ему давался тяжело.

– Вот это по-мужски, по-нашему, по-полигонски, – подбадривал его Яровитович.

– Можете встать? – спросила ассистентка, снимая последний датчик- измеритель с его пяток.

– Могу, – ответил Рутра и, пользуясь помощью ассистентов, встал.

Вокруг все захлопали. Рутра неуверенно себя чувствовал, голова немного кружилась. Реальность «там» и «здесь» немного сливались. Хотел спросить о ребенке, потом остановил себя, стоял молча, осматривал окружающих.

– Вы понимаете, где Вы, где были, как сюда попали, что произошло? – спросил медик.

– Все нормально, я в порядке, – ответил Рутра.

– Ответьте, пожалуйста, по пунктам, – настаивал он.

– На полигоне, в «виртуале», из кабинета главы, проводился эксперимент, – выпалил немного недовольно Рутра.

– С ним все в порядке? – спросил Яровитович у медика.

– По приборам – стабильно… и так вроде адекватен.

– Ну что, надеюсь, не будешь утверждать, что мир разрушен, лодки взорвались, было цунами, апокалиптические землетрясения, в Кремль врезался самолет, Эльбрус извергается, ИСУ-А2 – заговорщик? – спросил Яровитович.

– Надеюсь, не буду, – ответил Рутра с интонацией, говорящей о двойном смысле этого высказывания.

– Тебе надо отдохнуть, успокоиться. Потом поговорим, проанализируем, скорректируем планы. Премию ты заслужил, безусловно. Сеанс прошел великолепно. Теперь мы знаем многое, что поможет нам в предстоящих решениях, – сказал Яровитович, смотря пристально в глаза Рутре, пожимая ему руку.

Рутра не знал, как реагировать на все происходящее. Злиться и возмущаться – смысла не было; показывать, что доволен, – тоже нет. Его волновал вопрос – что они знают, чего не знают?

Он кивнул несколько раз и пошел к выходу.

– Проводите его, – приказал Яровитович.

Рутра понял, что это не помощь, это был «конвой». Но для него теперь подобное имело не очень важное значение, потому что он знал, что должен делать. Он развернулся у двери, посмотрел на провожающих его из лаборатории и, улыбаясь, сказал:

– Я уже привык к этому кино. Лучше подготовьте поскорей анализ, я хочу посмотреть, поразмыслить.

– Как скажешь, дружище, как скажешь. Конечно же, будешь присутствовать, только отдохни, все равно конвертация – не быстрый процесс, – сказал Яровитович, в голосе которого Рутра в первый раз заметил нотки восхищения.

По выражению лиц всех в зале было понятно, что они ждали другой реакции от Рутры. В любом случае – чувствовалось, что они боялись лишний раз «дыхнуть» на Рутру.

– Ладно, я пойду, приму душ, отдохну. Провожать не надо, – ответил Рутра и вышел.

Он направился в сторону зала оперативного дежурного. Дойдя, прошел идентификацию, зашел в зал, поздоровался, получил приветствие и направился в следующий. Дежурный, для которого Рутра был, по выражению персонала, «одним из начальства», открыл ему доступ в зал «мозга» ИСУ-А2. Рутра вошел, заблокировал дверь, приступил к задуманному заранее.