Читать книгу: «Профессор и Душа», страница 3
ГЛАВА 4. ПАСХА
Светлый праздник Пасхи.
Апрельский погожий день. Долгожданный, желанный, полный любви и веры, естественного благоволения, воскрешения и обретения вечности Иисусом.
Воистину, природа откликнулась на святой праздник. Истосковавшиеся души прихожан радовались благостному дню, слышали веселое щебетание птиц, любовалась игрой солнечных лучей в ветках деревьев, зеленеющей травкой – все давало им жизненную силу и надежду, вселяло радость бытия. Звон колоколов пробуждал их души, осветляя их христианской верой и любовью. Сердца людей преисполнились трепетным, светлым чувством ожидания будущего.
Женщины со светлыми лицами, нарядно одетые, с покрытой головой, с корзинами, накрытыми вышитыми полотенцами, спешили в церковь. Рядом резвились дети, следом степенно шли мужчины. Возле церкви толпился народ, ждали выхода батюшки. Приехали господа на роскошных машинах, разодетые, пахнущие дорогой парфюмерией, недоступные, далекие от мирской жизни.
За церковной оградой выстроились бомжи и калеки. Им давали денег или завернутые в салфетку куски пирога, пару яиц, а кто и бутылку вина.
– Христос воскресе!
– Воистину воскресе!
– …Воскресе!
– …Воскресе!
– …Воскресе! – эхом отражалось в колокольном звоне, плыло в воздухе, умиротворяющей улыбкой светились лица прихожан.
Во дворе церкви стояли в ряд столы. Они плотно заставлены корзинами, накрытые полотенцами. В них куличи, расписанные яйца, бутылки красного вина и выпечка. Налетел жужжащий рой пчел, на удивление, настроенный миролюбиво.
Женщины с волнением ожидали торжественного момента, когда батюшка осветит пасхальный кулич, крашеные яйца и яства. У девочек косички спрятаны под цветными платками, и это делало их похожими на разукрашенных живых матрешек. Они кротко стояли у столов, подперев щечки ладонями, взирали на происходящее. Мальчики озорничали, бегали окрест. Все шумели, смеялись, искали знакомых и радовались встрече.
Из открытых дверей церкви шел запах ладана и потухших свечей. Прихожане толпились за дверью: вежливые, дружелюбные, ждали очереди. Они крестились, заходили в церковь, ставили свечки. После службы вышел к ним батюшка в праздничной одежде и с ликующим лицом. Ночная служба не утомила его. Все в радостном порыве двинулись к нему, окружили. Батюшка успевал поздороваться, перекрестить, одарить добрыми словами. Он прошел вдоль столов, окропляя святой водой выставленные яства. Брызги падали на счастливых прихожан, они целовали крест в руках батюшки и крестились.
Зазвонили колокола в храме Живоначальной Троицы в усадьбе Свиблово.
Профессор накрывал стол. Обстоятельно, долго. Вспоминал, как это делала мама. Она любила этот праздник, хотя в церковь ходила редко и пост не соблюдала. Профессор, отмечая Пасху, ощущал маму живой.
Он расстелил украшенную узором скатерть, поставил два прибора, хотя никого не ждал, разложил красивые салфетки. В центре стола, на тарелке лежал кулич с сахарной глазурью. Рядом в тарелке лежали крашеные яйца. Профессор красил по инструкции. Пара яиц треснула, ниточки белка выступили на скорлупе. На большом блюде разложил ассорти: сырокопченую колбасу, сыр, фрукты. Критически осмотрел стол. Мама была бы довольна.
Раздался звонок. Профессор, шлепая тапочками, пошел открывать дверь.
На площадке стоял нарядно одетый Хачатур с лучезарной улыбкой. В одной руке держал бутылку, а в другой – блюдо, накрытое салфеткой.
– Христос воскресе! – восторженно объявил Хачатур.
– Воистину воскресе! – ответил Профессор.
Хачатур распахнул объятия, троекратно поцеловался с Профессором, зацепив колоритным носом. Оба смутились, рассмеялись.
– Христос учит: раздели с ближним своим пасхальный стол и возблагодари Бога за радостный день, – торжественно сказал Хачатур.
– Конечно-конечно, заходи! – обрадовался Профессор.
Хачатур вошел. Сразу сделалось хорошо: появилась живая душа.
Хачатур поставил блюдо на стол. Убрал бумажную салфетку: крашеные яйца, нарезка бастурмы, куски сладкого пирога, стопка нарезанного лаваша, пучок зелени – тархуна, кусок брынзы. Хачатур любовался дарами родины, напевая что-то веселое, Профессор сервировал стол еще на одну персону.
– Вот, из дома прислали. Дары Армении! – похвастался Хачатур.
– Прекрасные дары!
– Предлагаю выпить вина. Как вы на это смотрите, уважаемый Профессор?
– Полностью разделяю ваше желание.
– Друг прислал, на Пасху. Сказал: выпей с хорошим человеком.
– Значит, я хороший человек? – рассмеялся Профессор.
– До кончиков пальцев! – улыбнулся Хачатур.
Он накрыл горлышко бутылки салфеткой, сломал сургуч, вытащил пробку. Налил вино в бокалы. Красный напиток заиграл на свету. Поднялся со стула Профессор с бокалом, встал и Хачатур.
– С праздником! – сказал Профессор, и они чокнулись.
Вино было терпкое, вязало язык, но хорошо пилось. Оно пахло виноградом, сухой землей, жарким солнцем. В желудке стало тепло.
– Хачатур, отличный у тебя друг! – сказал Профессор.
Почистили яйца. Подражая Хачатуру, Профессор тоже завернул яйцо и тархун в лаваш. Было вкусно.
– Профессор, после Пасхи люди несут в себе любовь и веру, – говорил Хачатур. – Бог дал человеку душу, чтобы тот любил себе подобных! И если человек живет в согласии с душой, не поддается искушению и порокам, противится злу, корысти и зависти, он обретает земное счастье.
Хачатуру хотелось говорить о Боге и вечном. В принципе, он был прав: если не сегодня, то когда же?
– Профессор, можно? – Хачатур налил вина и поднял бокал. Профессор кивнул. – Давайте выпьем за светлые души наших близких, покинувших нас.
Хачатур поднял глаза к потолку, почтительно кивнул и улыбнулся, точно увидел души, за которые хотел выпить, потянул руку с бокалом к Профессору.
– За мертвых не чокаются, – отстранил бокал Профессор.
– Почему? – изумился Хачатур.
– Их нет. Чокаются за живых. Так принято.
– Я хочу выпить за их светлые души! Кто сказал, что их нет? Души бессмертны! Если души живы, значит, и они живы. Профессор, вы же не будете отрицать, что человек имеет душу?
Профессор в этот день спорить не хотел, да и рассуждения Хачатура пришлись весьма по душе и к месту.
– Ну, не знаю! Есть какая-то духовная субстанция. Подтверждений бытия души нет, ее влияние на сознание человека, возможно, косвенное.
– Профессор, верьте, душа у человека есть, и это большое счастье! Она существует, живет в нас! – с жаром сказал Хачатур. – Может, души наших близких, которых мы потеряли, на небесах, а может с нами, отмечают светлую Пасху: слушают нас, радуются, что мы помним их!
Хачатур весь светился, радостное озарение наполнило черные глаза, и Профессор в них буквально утонул.
Профессор вытер лицо салфеткой, отпил из бокала, прищурился.
– Кто «они»? Кого мы помним? – тихо спросил он.
– Души! Души наших близких, покинувших нас. Вы не верите или не хотите в это верить?
Профессор с любопытством смотрел на Хачатура. Поразительно: простой человек, толковал ему о вещах, которые раньше казались ему непонятыми и чуждыми, а теперь он принял их и обрадовался. Стало легко.
– Я хочу в это верить! – выдохнул профессор и словно в благодарность за сказанное, ощутил жар на лбу, куда его обычно целовала мама.
– Не дело смертных вникать в замысел Божий. Еще неизвестно, как бы жил, создавал и творил человек, если бы знал о бессмертии души. Я думаю, стал бы другим. Лучше! Они нас видят. Помогают в трудную минуту. Профессор, лучше в это верить!
Профессор тряхнул головой. Внутренне хотелось поверить, но сознание убеждало, что ученый не имеет права верить и принять то, чего нельзя увидеть или проверить опытом.
– А вы, уважаемый Профессор, хотите поверить, но сомневаетесь? – Хачатур пристально посмотрел на него.
– Блажен, кто верует. – Профессор отвел взгляд.
– Верить надо. Как же без веры? Без души?… Надо верить в Бога! Он возродит душу! Тогда легче жить, переносить трудности и невзгоды.
Профессор искренне позавидовал Хачатуру, в его словах была твердая убежденность, что захотелось быть сопричастным. Перед Профессором возник бокал: разубедить Хачатура было невозможно. Наперекор примете, они чокнулись. Выпили. Стало легко – то ли от вина, то ли от мысли, что души бессмертны. Может, и правда, души, покинувшие тело, невидимо присутствуют за столом и отмечают светлый праздник.
Что ж, мысль жизнетворная и трогательная в своей сути.
– И что, души возвращаются? – после раздумья спросил Профессор.
– Обязательно! Представляете, сколько их на небесах!
– Не представляю.
– Я тоже! Души, прожившие грешную жизнь, отправляются в ад. А праведные души возвращаются в тело. Человек, Божье создание, часть природы. А что нетленно? Дух! Тело умирает, душа очищается и возвращается в новое тело. Душа человека бессмертна, а если так, то и человек бессмертен!
– Это вы славно придумали, Хачатур! – похвалил Профессор. Он хотел прекратить дискуссию, но внутри что-то воспротивилось, закололо сердце.
– Это заложено в нас с рождения, а со временем снисходит как озарение. Переселение души в новое тело называется реинкарнацей.
Познаниями в этой области Профессор не обладал и потому не спорил. В одном Хачатур прав: ничто не мешает Профессору поверить в бессмертие души, и неспроста он поставил на стол прибор, и может, душа мамы празднует с ними Пасху. Внутри возликовало. То, о чем говорил Хачатур, всегда было в его сознании, подспудно мучило, и достаточно было уверенности соседа, чтобы он поверил в бессмертие души.
– Правильно. Пусть души возвращаются. Мы их любим! Мы скучаем по ним! Ох, как скучаем! – Вино все сильнее действовало на Профессора.
– Мы помним и любим их. Парк кез аствац! Слава тебе, Господи!
Душа Хачатура страдала, искала понимающую, чувственную душу и она отозвалась в Профессоре. Хачатур посмотрел на мертвый цветок.
– Засохла… – посочувствовал Хачатур – Роза чувствовала любовь.
– Я часто думаю о жизни… – Профессор уставился на глазурь кулича, искал ответ в ее белизне. – Как славно ты говорил о бессмертии души. Мне даже завидно стало. Такая в тебе вера… В суете забываем Бога, обманываем наши души, а ради чего? В чем искать силы, как обрести душевный покой? Вот ты, Хачатур, веришь, в бессмертие души, что она переселяется в новое тело?
– Верю! Всей душой верю! – с горячностью подтвердил Хачатур.
Хачатур вытер платком вспотевшее лицо. Он побледнел, закашлял в кулак, опустил страдальческое лицо, глухим голосом поведал Профессору:
– Мой мальчик остался под руинами школы, ему было восемь… Армения вопила в горе: «За что, Господи?!» В скорби слезились скалы, плакала природа, рыдало небо. Слезы текли днем и ночью. Истерзанные души жаждали покоя. Я искал утешение в смерти. Но она особа капризная. Я запил, сжигал себя. Мечтал умереть, чтобы моя душа свиделась с душой моего мальчика…
Хачатур оглянулся, словно боялся, что кто-то его услышит.
– Мне не дано было умереть. Я узнал великую тайну! – тихо сказал он.
Он горестно вздохнул, слезы струились по щекам и, натыкаясь на плотину белых усов, искрились росой.
– Меня спас мой мальчик… – Черные глаза сверкали безумным блеском. Профессор смотрел с сочувствием. – Верьте мне! Это было в сороковины моего мальчика. Сердце пронзила невыносимая боль. Я обрадовался: скоро встречусь с сыном и канул в темноту. Бригада кардиологов из России спасла меня. Жена спросила, кто их вызвал, как оказались здесь. Врач сказал, их остановил мальчик, в слезах умолял спасти отца. Пока сообщали центру, мальчик исчез.
Тело Хачатура обмякло, лицо утонуло в грубых руках. Профессор не выдержал, положил руку ему на плечо. Хачатур поблагодарил кивком и его прорвало. Клокочущий плач шел из оголенной души и трепетавшего от боли сердца. Он выдохнул душераздирающую боль, поднял голову, улыбнулся.
– В Пасху мы шутливо били яйца. Он всегда побеждал. Смеялся, сверкая глазками, и все счастье мира было в моем сердце… Ради такой минуты, я жизнь готов отдать!… – тихо проговорил. – Его душа спасла меня… Я верю, его душа жива. Профессор, знаете, что мне помогает жить? – шептал он.
– Что? – выдохнул Профессор, сознавая, что обрел друга, желающего поделиться сокровенной тайной.
– Вера, что его душа вернется. Обретет новое тело, начнет жить. Он не познал прелести жизни. Да, жизнь тяжела. Но ради красоты мира, ради любви к женщине, ради своего продолжения в детях, ради всего, что дано Богом, стоит жить. Да, жизнь прекрасна! – Он чудаковато улыбнулся. – Я ищу его душу в мальчиках и девочках. В каждом из них может быть его душа. Я всех их люблю.
Профессор, стиснув зубы, играл желваками, сдерживался, но в конце рассказа сломался, слезы потекли у него по щекам и наружу вырвался застрявший в горле стон.
Он плакал, и к нему пришло долгожданное спокойствие.
ГЛАВА 5. ОНИ ПРИЛЕТЕЛИ
Профессор вот уже неделю, после бесславного и позорного открытия Дворца молодоженов, мучаясь бессонницей, подходил к окну и наблюдал за исходящим от артефакта дивным, трепетным свечением. Стоял подолгу, размышляя, как он появился и для чего предназначен сей объект.
Прошлой ночью он проснулся от голубого сияния в квартире. В странном свете исчезли стены, пол и потолок, и у Профессора возникло видение, что он лежит на кучевом облаке, а ветер несет его в неизвестность. Ему казалось, что он пролетает над бескрайними полями колосящейся пшеницы, после ноги бегут по волнам океана, и косяк дельфинов сопровождает его; затем оказался на вершине горы, где стояли три потрескавшихся деревянных креста со следами запекшейся крови. Сердце бешено заколотилось, дрожь пробежала по телу. Профессор, стряхнув наваждение, встал, решительно задернул занавеску, выпил воды и лег в постель. Видение исчезло.
День вступал в свои права. Послышался непонятный гул, распахнулась форточка, тревожно затрепетала занавеска, словно приглашая Профессора подойти к окну. Профессор подошел, вскрикнул от удивления: артефакт превратился в колонну двенадцатигранник ослепительно белого цвета. Верх колонны венчал вращающийся шар с золотым двуглавым орлом. От шара струился лучезарный свет. Профессор стоял ошарашенный и не верил глазам.
Вдруг Профессор ощутил непонятную связь с колонной. Его охватило ожидание светлого, неизвестного. Возвышенная мелодия прозвучала внутри, а тело стало необычайно легким.
«Что-то сегодня произойдет!» – мысль пульсировала в голове.
Он высунулся из окна. Вероника, квартирантка со второго этажа, сидела на подоконнике, лузгала семечки, лениво оглядывала двор. Она подняла голову:
– Здрасьте, Профессор!
– Добрый день! Вероника, вы это видите? – Профессор показал пальцем на колонну. Он все еще не верил своим глазам.
– Тью! Чего зря зенками хлопать? Фаллос Московский. Тут и мужиков-то нормальных нет. Все на работе двинутые. Стоит без пользы и душу мутит.
– Вместо артефакта высится колонна двенадцатигранник. Верх венчает двуглавый орел! Посмотрите! – просил Профессор.
– Ох, не грузите меня с утра. И так тошно, – Вероника в раздражении спрыгнула с подоконника и отошла от окна.
Шар чудесным образом светился. Из него вырвался золотистый луч. Он становился мощнее, прочертил в небе круг, обозначив свой исток, давал кому-то знак. Круг разлетелся на миллионы капелек, которые устремились к земле звездным дождем. Произошел выброс внутренней энергии колонны. Но как выработалась эта энергия и не представляет ли она опасность для человека?
Профессор встревожился: неужели он присутствует при таинственном и загадочном явлении? Отшатнулся от окна. Его не приглашали быть свидетелем необъяснимых действий колонны, и могло быть небезопасно.
Профессор принял как должное, завершение метаморфозы с артефактом, когда услышал грохот приближающегося летательного аппарата. Этот звук ему был хорошо знаком. Поднялся сильный ветер, облако пыли взмыло вверх, тревожно зашелестела листва. С карканьем разлетелись вороны, голуби сбились в кучу на козырьке. Потемнело, как при солнечном затмении, но все это длилось одно мгновенье.
Звук оборвался, наступила звенящая тишина.
Профессор оглядел двор, надеясь увидеть причину необычного явления и убедиться, это не плод его фантазии. Но ничего не увидел. Он почувствовал дрожь и сильную слабость в ногах, сел на стул. Уткнулся взглядом в колонну. От долгого созерцания переливающихся граней стало жечь глаза. Прошел в ванную, сполоснул лицо холодной водой. От волнения пересохло в горле. Выпил остаток чая. Решил позвонить Хачатуру.
«Не надо звонить. Спустись к колонне», – потребовал внутренний голос.
Профессор послушно оделся, осмотрел квартиру, вздохнул, словно прощался с ней, разве что не присел на дорожку.
Спустился по разбитым ступенькам. Между ног проскочила упитанная крыса. Профессор вышел из подъезда, встал под козырьком. С грохотом захлопнулась металлическая дверь, точно закрылась дверце мышеловки.
Перед домом проходила асфальтированная дорожка, вдоль цвели кусты. Стоял врытый в землю металлический стол со скамейками. Летом мужики забивали там козла, женщины судачили о житейских проблемах, вырвавшись из опостылевших квартир.
На детской площадке гуляла семья Петровых. Они вывели на прогулку сына Виктора. У мальчика был церебральный паралич. Он сидел в специально оборудованной коляске. Сергей устроился на качелях, пил пиво, с трепетом следил за сыном.Нина громко и внятно читала сказку. Мальчик в нужном месте засмеялся, чем несказанно обрадовал родителей. Нина с материнской любовью и терпением выносила болезнь сына. Сергей работал водителем в строительной компании. Не считаясь с затратами, мальчика показывали врачам. Надежда на выздоровление сына помогала родителям преодолевать тяготы болезни.
Хачатур сидел у открытого окна, наслаждаясь теплом и полуденным спокойствием. Увидев Профессора, обрадовался:
– Добрый день, Профессор!
– Добрый… – отозвался тот, но головы не поднял и озадачил Хачатура.
– Что случилось? Куда вы?
Профессором овладело состояние отрешенности. Ноги направились к колонне. С тяжким предчувствием прошел через лазейку в кустах, колючки зацепились за штанину, удерживали его, но резким шагом освободился от них.
– Добрый день, Профессор! – окликнул Сергей, не получив ответа, озадачился. Вид Профессора и его движения были странными.
Профессор подошел к колонне и остановился как вкопанный.
Рядом с колонной стоял некий движущий аппарат необычной формы. Рисунков и фотографий неопознанных летающих объектов Профессор видел немало, также видел в автомобильных журналах разработки машин будущего: они были округлой формы и могли взлететь, вращаясь вокруг своей оси.
Аппарат был похож на две тарелки, перевернутые вовнутрь, диаметром в два метра, серебристого цвета, с овальными окошками. Поверхность гладкая, цельнолитая. На верхней плоскости торчали усики антенн, отчетливо виделись три люка. По корпусу проходила цепь габаритных фонарей. Аппарат твердо стоял на трех стойках. Профессор, преодолевая страх и смущение, заглянул в иллюминаторы, но ничего не увидел. Хотел постучать по корпусу и спросить: «Эй, в аппарате! Есть кто живой?», но посчитал, что это будет фамильярно.
На аппарат шлепнулся жидкий комок. Разлетевшиеся брызги чуть не украсили озадаченное лицо Профессора. Он поднял голову и увидел еще одного пришельца, своеобразно отметившего свое прибытие. Крупный ворон иссиня–черного цвета с хищным, массивным клювом, отточенным, как два клинка, сидел на суку, невозмутимо оглядывал Профессора красными зрачками. Ворон широко расправил крылья. Зловещая тень накрыла Профессора. Вороний взор полыхнул огнем ненависти. Клинки разошлись, душераздирающее карканье эхом разнеслось по двору. Длинный красный язык, высунулся из клюва, угрожающе потянулся вниз. Профессору показалось, что язык вот-вот обовьет его, потащит наверх. Сердце в страхе забилось, душа ушла в пятки.Профессор, словно завороженный, не мог оторвать взгляда от жутких воспаленных зрачков. Неожиданно что-то произошло: то ли ворон смилостивился, то ли Профессор сумел увести взгляд, но пугающая связь оборвалась.
Профессор достал платок и вытер с аппарата вороньи нечистоты.
– Профессор, что случилось?
Хачатур в замешательстве наблюдал, как Профессор, водит платком по воздуху. Непонятные действия Профессора его пугали.
– Хачатур, чья машина стоит во дворе? –Профессор стряхнул оцепенение.
– Машина? – Хачатур был в недоумении. Никакой машины он не видел и пошутил. – Машина новых русских! «Мерседес – 1000». Невидимка.
– Машина – невидимка? Разве такое бывает? – воспрянул Профессор.
– У новых русских бывает. Летит по дороге, а у инспектора только свист в ушах! – объяснил Алексей Иванович. Он жил на первом этаже дома, сидя у окна, следил за Профессором.
– Это что, шутка такая? – захохотал Хачатур.
«Не такая это и шутка!» – подумал Профессор.
Новые русские запросто закажут машину невидимку в виде летающей тарелки. Ведь заставляли Профессора поставить двигатель истребителя на джип, чтобы при ментовской погоне мог взлететь. Объяснения Профессора: «это технически невозможно», не принимались. Трясли долларами, угрожали оружием, пока личный автомеханик бандита не ознакомился с размерами двигателя, отговорил. Но вор в законе предупредил, что если у кого-то такое зачтется, то Профессора из-под земли достанет и обратно закопает.
– А почему на машине нет колес? – засомневался Профессор.
– Чтобы не украли, – объяснила всезнающая Вероника. Она вновь появилась в окне, лузгала семечки.
– Женщина, что ты говоришь? – возмутился Хачатур. – Сначала подумай, потом языком мети! Как же машина без колес поедет?
– Она на воздушной подушке! За деньги все купишь. Покруче, чем у америкосов! – Алексей Иванович, опорожнив бутылку пива, авторитетно икнул.
Да, новым русским и авторитетам палец в рот не клади. Такое придумают, что и американцы горько пожалеют и заплачут.
– Может, вчера во дворе рекламу снимали? – не унимался Профессор. Всю технику вывезли, а бутафорскую технику забыли.
– Да! Роль мачо сыграл я! – расшутился Хачатур.
– Тоже мне мачо! Трубы не прочистит! – злобилась Вероника.
– Хачатур, пожалуйста, спуститесь вниз, – попросил Профессор.
«Нет, это не машина, это летающая тарелка! Это НЛО!» – уверился Профессор. Радостно забилось сердце, неописуемый восторг охватил его. Ему до конца не верилось, что воочию видит и может ее потрогать. Летающие тарелки не только существуют, а даже приземляются у дома № 19, во дворе ничем не примечательном, каких в Москве тысячи.
Никто из тарелки не выходил. Вероятно, пришельцам требовалось время, чтобы убедиться в миролюбии землян, прежде чем вступить в контакт с ними. Профессор поднял обе руки в знак приветствия и чистых намерений. Но экипаж тарелки не откликнулся. Сигнала не подал: возможно, жест не поняли или проходили акклиматизацию.
Дождались! Прибыли представители инопланетной цивилизации!
От волнения у Профессора закружилась голова. Ведь ему первому предстоит войти с пришельцами в контакт. Но его огорчала предстоящая популярность. Публичности и шумихи он не любил.
Из подъезда вышел Хачатур, возмущенно что-то бубня под нос. Он не дошел, когда увидел тарелку, запнулся, остаток пути шел на свинцовых ногах.
– Вай-то! Вай! Что это?! Что! – с хрипом срывался его голос.
Хачатур крутился вокруг тарелки, пытаясь выразить изумление в словах.
Не смог. Сильно дернул ус, лицо исказилось в боли, но тарелка не исчезла.
– Это что? НЛО?! Летающая тарелка?! – завопил он.
– Не знаю, но хочу в это верить!
– Вы ученый человек! Вы обязаны знать! – потребовал Хачатур.
– Тихо! – прошипел Профессор. – Смотри, артефакт стал колонной!
– Это неспроста! Они связаны! Но почему их не видно из окна?
– Видимо, вокруг создался защитный экран, он и делает их невидимым.
Оба лихорадочно думали, стараясь найти разумное объяснение.
– Может секретный самолет… Последняя разработка наших? – Глаза Хачатура засверкали от гордости за российскую технику. – Аварийная посадка?
– Возможно… А где летчик?
– Катапультировался…
Хачатур осмотрелся, выискивая героя на крышах и деревьях. Не нашел.
– Надо позвонить… В МЧС, милицию, скорую помощь…
– Да, да… И что мы им скажем? Что во дворе стоит летающая тарелка? Абсурд! – сохраняя трезвость ума, возразил Профессор.
– Объяснить – поймут. Журналистов позвать! – воодушевился Хачатур.
– Ну да! Такое напишут, что они вовек больше не прилетят. Если это летающая тарелка, где экипаж? Что с ними? – беспокоился Профессор.
– Может, погибли? – выдал печальную версию Хачатур.
Стало грустно: таяла надежда увидеть и обнять инопланетян, независимо от вида, прослезиться от счастья, что во Вселенной планета Земля не одинока, есть цивилизация и установить дружеские отношения. Что это неопознанный летающий объект, у Профессора больше не было сомнений. Вынужденная посадка или прибытие с определенной целью – установить связь с землянами? Что делать им с Хачатуром? Сообщить властям или вступить с пришельцами в контакт? Вопросы встали перед Профессором и требовали ответа.
– Профессор, если это НЛО, то пришельцы дадут о себе знать, а если нет – то негабаритный груз, упал с мусоровозки. Ахмеда, дворника, надо спросить.
Как раз по двору, шел Ахмед, в ушах торчали наушники плеера. Он безотказно помогал жильцам, отлично справлялся с обязанностями.
– Ахмед, иди сюда, – подозвал Хачатур.
Ахмед подбежал с наилюбезнейшей улыбкой, прижимая руку к груди в знак уважения. Увидев тарелку, побледнел, рухнул на колени.
– Убирал я! Убирал! Этого не было! Не было! Клянусь Аллахом!
– Да погоди ты! – остановил его Хачатур. – Когда ты убирал?
– Утром было, рано было. Ничего такого не было. В шесть, машина приехала, мусор забирать. Я помог загрузить… – в волнении тараторил дворник.
– Ну да, убирал. Всюду грязь, окурки! – проворчала из окна второго этажа Софья Федоровна – дама с вытянутым лицом и тусклыми серыми глазами.
Она сидела с собачкой в руках и с неприязнью смотрела на Профессора и Хачатура. Мир для нее делился на две части: она с таксой – и прочие. Любила собачку беззаветно, и та отвечала ей взаимностью. Профессора невзлюбила, считая, что все беды от ученых. К Хачатуру была терпима: мастер на все руки, а в квартире найдется что починить. Жила на средства от аренды квартиры, оставшейся от мужа. В недолгой супружеской жизни Софья Федоровна часто устраивала скандалы мужу, а он, главный бухгалтер не переносил шума. Детей у них не было. Логическим завершением был обширный инфаркт. Раз в год приезжали родственники, проведать Софью Федоровну и уточнить сроки получения наследства. Уезжали раздосадовано: неизвестно, кто кого переживет.
– Убирал, честно говорю, убирал! – оправдывался Ахмед. – Уволят меня! Хачик-ака, ночью не сплю, убираю. Калым собрать. Трех сестер замуж выдать.
– Да помолчи ты! – прикрикнул на него Хачатур.
Ахмед с виноватым видом встал в стороне, но быстро сообразил, что лучше уйти. Подальше от разборок и от этой непонятной штуки.
Появилась Вероника в шортах, в кофточке с глубоким декольте и сандалиях. Лузгая семечки, подошла к летающей тарелке. Широко открытые глаза-пуговки смотрели с удивлением и ожиданием. Так смотрят продавцы на покупателя, чтобы тот, взяв товар, ушел, забыв взять сдачу. Вероника приехала из Одессы, продавала овощи на рынке. Сегодня у нее был выходной. Красивая, с хитринкой в глазах, для нее жизнь была рынком, где царят отношения «купи – продай» и если ты не обманешь, то обманут тебя. Все воруют и обманывают. Разница в возможностях и аппетитах. Твердо усвоила: основа всему деньги, а главнее всех американский доллар. К сожалению, их у нее было мало, и для счастливой жизни следовало выйти замуж за обеспеченного москвича.
– Ну, и чего собрались? – с завидным спокойствием спросила Вероника.
– Некультурная ты женщина. Открой глаза! – бушевал Хачатур. – Это же летающая тарелка! НЛО!
– К нам американцы прилетели. И мы стали гражданами США! Ес!
– К нам инопланетяне прилетели!
– А я что говорю. Американцы – инопланетяне. Столько лет визу не дают.
– Тебе что, здесь плохо? И перестань плевать шелуху! – укорил Хачатур.
– Куда хочу, туда и плюю. Ну, тарелка, ну летающая. И чего шуметь?! В прошлом году на «Привозе», такую же продавали. Та, правда, поменьше была.
– Вы уверены? – с ангельским спокойствием спросил Профессор.
– Сама видела. Чо вы задергались? Ну, приземлилась, ну и ладно! Че они, не люди?! Может, мотор накрылся, вынужденная посадка, а шуму-то. Шуму.
Против женской логики нечего было возразить, а продажа тарелки на «Привозе» и сравнение инопланетян людям вызвали нервный смех у Хачатура.
– Уважаемая Вероника, вы ничего подозрительного не заметили?
– Заметила. Большой ворон прилетел. Да вон он, на суку сидит.
Ворон каркнул и кивнул головой. Троица почтительно закивала в ответ.
Колонна двенадцатигранник с золотым двуглавым орлом, неопознанный летающий объект, учтивый ворон – все вызывало смятение и наводило страх.
– А свечение над колонной видели?
– Не было ничего такого. А чего соседей не зовете? Интерес имеете? – с подковыркой допытывалась Вероника.
– Вероника, не шуми, дай разобраться, – взмолился Хачатур.
– А чо разбираться? Может гуманитарку привезли, денег раздадут. А-а-а! Решили соседей кинуть! Соседи, выходите! Тут летающая тарелка прилетела!
Ее звонкий голос эхом разлетелся по двору, спугнул голубей.
– Пожалуйста, не кричите, – попросил Профессор. – Неудобно…
– Мы в России, и бояться мне нечего. Мы их не звали, сами прилетели! – шумела Вероника, подтверждая мнение о непостижимости женских действий.
– Вероника, не спугни их! Могут улететь! – предупредил Хачатур.
– Никуда они не денутся. Выйдут и поделятся, как миленькие. Эй, соседи! Выходите! К нам пришельцы пожаловали, – звала и смеялась Вероника.
Алексею Ивановичу лень было идти узнавать, что там стряслось. Что он мало видел и знал. Жена была на дежурстве в больнице, и был волен пребывать в том состоянии, в каком пожелает. Ему было под шестьдесят. Имел высшее образование, работал, как шутил, дипломированным охранником. Горький вкус пива ассоциировал с неудавшейся жизнью. Коммунист Алексей Иванович честно работал, выполнял указания партии. В перестройку стал бизнесменом; когда фирма погорела, стал демократом, защищал Белый дом. В пору безденежья поднаторел на сдаче цветного металла. Под финиш жизни сделал вывод, что никаким идеям и партиям, расплодившимся от одной сучки и разных кобелей, верить нельзя. Уверился только в стабильности вкуса пива завода «Хамовники». После перипетий судьбы и разочарований, в данный момент, смаковал пиво, к появлению пришельцев был безразличен.
Очередное мошенничество, только инопланетное.
Подошли Сергей и Нина с коляской. Виктор при виде тарелки перестал кривить лицо, махать руками, взгляд стал осмысленным. Изо рта вырывались радостные звуки. Он тряс коляску, просил мать подкатить к тарелке поближе. Нина исполнила просьбу. Виктор обхватил стойку ручонками, залился чистым смехом, точно получил желанную игрушку, заснул с улыбкой.
