АСЕ – ключ к тайнам мироздания (трицентричность сознания)

Постгипнотическое внушение

Во времена расцвета психоанализа была попытка психические травмы перевести в другую плоскость, сделать их всего лишь пусковым механизмом – такова была атмосфера того времени, чтобы учение о психических травмах Брейера отнести к разряду второстепенных, а на первое место вынести эротический конфликт, о чем Юнг пишет в «Психологии бессознательного». Новое всегда торопится отправить предыдущее на свалку истории. Юнг пишет, «что травма, которая якобы имеет болезнетворное действие, есть не более чем толчок к тому, чтобы проявилось нечто ранее не осознававшееся, а именно – существенный эротический конфликт». Отчасти Юнг был прав: это нечто ранее не осознававшееся является как бы кристаллом, провоцирующим реакцию кристаллизации, который формирует вокруг себя другие кристаллы – психические травмы. Частично они происходят из новых источников, подобных предыдущему, а частично являются результатом рестимуляции старых, обрастающих благодаря операциональному (ментальному) сознанию все новыми и новыми деталями благодаря рецидиву конфликтной ситуации, основанной на противоположностях. Рестимулируемая, повторяющаяся процедура создает цепочки болезненных эмоций, разрастающихся фрактально по тем же законам спектрально разделенного аналитико-синтетического единства, в основе которого лежит символ «Древа Мирового».

Психическая травма обрастает рестимулирующими фактами, которые сплетают такой узор, разобраться в котором под силу лишь богам. Она может быть отнесена к любому базовому инстинкту, и никакому психоанализу или аналитической психологии такие сложности не развязать и не распутать. То, что заложено на уровне подсознания, на уровне подсознания же и искореняется. А подсознание наше, как мы помним, это первичное сознание, работающее в тандеме с низкими уровнями бессознательного – физическим и астральным. И они, эти два уровня вместе с примитивным сознанием – это мина-ловушка, ждущая сигнала из окружающей среды или понижения уровня энергии в человеке, чтобы через частичное отключение операционального сознания включился спусковой механизм. Кстати сказать, другая мина-ловушка, но уже на уровне будхиального и атманического тел (все тот же принцип тождественности), в коллективном бессознательном ждет сигнала из высшего информационного поля. И та, и другая в любую минуту могут рвануть. Разница лишь в том, что первая дает помутнение разума одному человеку, вторая же большим группам людей. Механизм тот же, только в первом случае толчок дает онтогенетический материал, во втором, скорее всего, астрологический через связь с архетипическими установками.

На данном уровне развития психологической науки наиболее известными техниками, имеющими возможность быстро и достойно «распускать» кружева рестимулирующих раздражителей кроме экзорцизма, являются трансперсональная психология и духовные психотехники, основанные на депрограммировании, часть из которых появилась благодаря творческой трансформации дианетических принципов. Остальные же направления практической психологии, насколько мне известно, имеют скромные результаты, как по воздействию на данный аспект психики, так и по времени этого воздействия. И большинство из них занимаются, скорее, не «выкорчёвыванием» негативных информационно-энергетических программ из психики человека, а «капсулированием» последних путём перекладывания их с одного места на другое. Но это мой субъективный взгляд, который я никому не навязываю.

Станислав Грофф так подает анализ своей психотерапевтической модели: «Существует… различие между исследованием психики в обычных и необычных состояниях сознания. В необычных состояниях отбор из подсознания человека наиболее подходящего и эмоционально заряженного материала происходит автоматически. Как будто некий «внутренний радар» (в дианетике это файл-клерк – авт.) сканирует психику и тело, выискивая самые важные моменты и делая их доступными для сознательного ума. Это чрезвычайно ценно и для психотерапевта, и для пациента, поскольку избавляет от необходимости решать, что именно из материала, всплывающего из бессознательного, важно, а что – нет. Такие решения, как правило, бывают предвзятыми, поскольку на них часто влияют наши личные системы убеждений и принадлежность к одной из многих несогласных друг с другом школ психотерапии».

Возвращаясь к высказыванию Юнга по поводу главенства в сопряжении психической травмы и эротического конфликта, можно лишь упомянуть «предрасположенность» индивида, которую хотел постичь еще Зигмунд Фрейд: его либидо – это энергия первичного уровня сознания, пресловутая ци или прана. И её-то, как раз, и не идентифицировали предшественники, а она – энергия первичного сознания – также триедина на уровне инстинктов и может проявляться по-разному, в зависимости от вектора приложения. Направленная в сторону физического тела, она проявляет себя как инстинкт выживания индивида. В эфирном теле её суть сексуальная энергия – залог работы инстинкта продолжения рода. А направленная в сторону астрального тела эта энергия структурирует иерархию, создавая предпосылки для работы инстинкта выживания вида. И вот здесь можно упомянуть о степени и качестве невроза, которым в разных вариантах обладает каждый цивилизованный человек. Здесь же можно поговорить и об эротическом конфликте, как почве, как предрасположенности или как о результате, где и срабатывает механизм, в основе которого лежит психическая травма.

Но что представляет собой психическая травма? Почему мы так легко забываем все, что угодно из рациональной памяти, но так долго храним всё, что связано с болью и удовольствием. И чем сильнее раздражение на рецепторах физического тела, тем сильнее след, оставленный им, тем больше он вершит нашу жизнь, вторгаясь все чаще и чаще в нашу повседневную жизнь. Здесь нам снова придётся вернуться к аналитическому аспекту АСЕ человека: к первичному сознанию «со товарищи» – с физическим и астральным телами, для совокупной работы которых мы использовали термин «реактивный ум». Длительные наблюдения наводят на мысль, что память «реактивного ума» работает по принципу так называемого постгипнотического внушения, только внесенный «маяк» здесь – как бы спонтанен, потому что не планируется человеческим фактором. Он, как я полагаю, внедряется либо в доличное, либо в личное бессознательное через хитросплетение кармических причин, налагая на дальнейшее на протяжении нашей жизни поведение воздействие определённой природы. А сила этого всплеска, как бы мы с вами ни сопротивлялись ему при помощи рациональных приемов, нас от этого воздействия ни в коем случае не оградит. И даже хуже того – операциональный уровень сознания выстроит в дополнение к этому эмоционально-чувственному всплеску запутанное кружево усиливающих явление иллюзий и страхов через дополнительные рестимулирующие детали. То есть, если в случае постгипнотического внушения орудием являются определённая психологическая техника и воля гипнотизера, то в случае с «реактивным умом» – провидение или детерминизм закона кармы. Но и то, и другое – источники информационно-энергетического мусора в психике человека. Основная, и самая тяжеловесная доля этой отягощенной эмоциональной составляющей информации закладывается в нас в самом раннем возрасте, когда мы вбираем в себя всевозможные негативные психические конструкты родов и социума еще импринтно.

А может, постгипнотическое внушение это и есть использование механизма «реактивного ума»? Может, это «реактивный ум» создает при помощи измененных состояний сознания (так называемых потерь сознания – полной или частичной) постгипнотическое внушение. В первом случае – при полной потере – в виде каких-то контрольных слов, звуков, запахов, а при частичной потере сознания – картинок, движений, жестов, мимики и т. д., что в физическом теле проявляется на уровне биохимических реакций, включающих определенную моторику. Это касается любых стрессовых ситуаций: как связанных с опасностью для жизни и целостности организма, так и с огромным удовольствием. Все зависит от степени потрясения организма, от степени психологической травмы. Этот уровень потрясения как раз и заведует длительностью жизни данного внушения: насколько силён энергоинформационный сигнал, настолько он и будет работоспособен с точки зрения сохранения его следа во времени, несмотря даже на осознание природы последнего, ибо сила сигнала идентична его значимости. А еще длительность жизни сигнала, как мы уже замечали, происходит через усиление его в случае частого настоящего или мнимого повторения, что приводит, с одной стороны, к усилению памяти, а с другой – к выстраиванию цепочек опосредованных раздражителей. Если можно так сказать, раздражителей второго эшелона, возникших на базе возвращения – на базе повторных переживаний стрессовой ситуации с вовлечением все новых и новых участников этого расширяющегося действа. Это сеть дополнительных раздражителей, приводящих к более и более частому повторению самого раздражения психики, который исходит из вневременной природы таких записей. Мы уже убедились, что подобная градация не входит в компетенцию примитивного сознания. Его задача – констатация с минимальным различением деталей образа категорий «приятно» и «неприятно», задача – до конца положенного срока защитить своего носителя – физическое тело. Дифференциация же, сличение и узнавание в том виде, к которому мы привыкли – прерогатива операционального аспекта сознания, но оно в данном случае либо вне игры, либо почти вне игры.

Итак, как же обстоит дело с теми событиями, которые освещены рационально-эмпирической памятью? Я уж не говорю о чистом эмпирическом воздействии на человека, когда мы помним, но не помним – что именно помним. Мы порой не можем или долго не можем понять – что же вызывает в нас негативные ощущения и эмоции. Мы списываем их действия на какие угодно сопутствующие обстоятельства, не осознавая, что это находится в нас самих. Но, даже смутно осознав источник (некое контрольное действо), все равно не в силах ему что-либо противопоставить. Основная же масса людей и вовсе не задумывается о таких вещах и приписывает любые проявления памяти «реактивного ума», повторюсь, сиюминутным обстоятельствам, не понимая, что эти сиюминутные обстоятельства как раз и экстраполируют события прошлого на настоящее, не понимая грубого главенства «реактивного ума» над нетренированной рациональной частью психики.

Для тех, кто ещё не совсем в теме, предлагаю представить себе людей, подвергшихся насилию, побывавших в рабстве, прошедших ад военных действий и переживших такое, от чего весьма сложно стать свободными. Представьте людей, живущих всю жизнь под страхом детских наказаний. Или тех, кто с ужасом смотрит на пьяного человека, не помня даже лица своего придурка-отца, поиздевавшегося несколько лет над семьей, пока с ней жил. А он и не мог по-другому, потому что он такой, какой есть, ибо другой жизни, вбитой в него импринтно в детстве, просто не знает. Да если и знает, то только теоретически. А это означает, что пользоваться такими моральными установками он в состоянии даже лёгкого опьянения – в изменённом, аффективном состоянии сознания не может конституционально.

Итак, мы определили, что «реактивный ум» прежде всего виновник посттравматического расстройства, и, как результат, бытовых преступлений, а ещё он посредник передачи форм поведения взрослых через подражание детям. И это очень часто тот «кислый виноград» родителей, который через импринтинг закрепляется в поведении детей в виде некой непререкаемой нормы, наслаиваясь на его темперамент и характер. И даже тогда, когда человек в будущем научается в социуме правильному поведению, он все же на уровне подсознания остаётся «самим собой», что обязательно проявляется в изменённых состояниях сознания. Происхождение не спрячешь.

Все мы различны. Различны ситуации, в которых мы проявляемся. Но незыблемы для нас Универсальные Законы Мироздания, лежащие в основе всего этого быстро меняющегося многообразия. А значит, принципы будут проявляться в разных ситуациях одинаково. Лишь будет вводить нас в заблуждение различной внешностью конкретика.

Завершение

Скажу откровенно: если бы я кроме как в индуизме, в оккультной и даосской традициях не нашел подтверждения существования тонких тел ещё и в египетской традиции, то за эту работу, наверное, взялся бы с меньшим рвением. Но я настолько уверовал в идеи Гермеса Трисмегиста, а позже и Моисея, который объединил египетские тайные знания со знаниями черной расы, что, увидев подобную дифференциацию еще и там, я почувствовал себя уверенней. Конечно, вопрос не стоял – делать или не делать, ибо, кто занимался подобным трудом, тот знает, что от нас в данном случае мало что зависит. Нет вопроса – делать или нет, есть только вопрос – как реализовать то, что должен, хотя и это, думаю, предусмотрено, просто нам это пока неизвестно.

Двадцать лет занятия поэзией – соединения несоединимого. Это оказалось всего лишь занятием по коррекции будхиального тела. Филологический факультет с его этимологическими экскурсами в историческую грамматику. Дзэн: его непонятные «хлопок одной ладони», «тишина водопада», «уже улетели». Библия со своей многозначностью и диаметрально противоположными суждениями по одному и тому же вопросу. Но апофеозом для меня явилось освоение Арканов Таро. Здесь я окончательно зашел в тупик от абсурдности подходов. Это сейчас я, задним числом, прослушав в дополнение курс социальной психологии и перелистав кучу книг, да ещё и немало поднабравшись жизненного опыта, рассуждаю, что и как было. А тогда – в свои тридцать четыре я окончательно запутался от массы такой противоречивой информации. И в то же время я «чувствовал»: какое-то в ней было объединяющее начало. Это состояние, как я сейчас себе представляю, сродни состоянию затяжного любовного акта, когда процесс никак не может вступить в свою завершающую фазу.

Всё это творилось со мной, не скажу уже сейчас сколько, но точно не один год, а «момент истины» по сравнению с ее ожиданием произошел фактически мгновенно. Сколько он продолжался, я даже толком и не представляю. Помню только, что ветка дерева, на которую я смотрел, вдруг засветилась ореолом фосфоресцирующего света. Я посмотрел чуть в сторону и снова вернулся взглядом назад. Помню, что у меня возникло (затрудняюсь даже как это назвать – чувством, осознанием, ощущением), что мы едины, что я и мир вокруг меня – одно целое. Я ощущал эту ветку, как собственную руку. Я был этой веткой, а она была мной.

Потихоньку все восстановилось и стало таким же, как всегда… кроме одного – эйфории. Это были пульсации эйфории, совершенно дикие моменты какого-то экстатического счастья. И это состояние, постепенно затухая, длилось больше месяца, а может и дольше: точно уже не помню – с тех пор прошло около двадцати лет. Эйфория то усиливалась, то ослабевала. Во мне возникали вопросы и тут же, или почти сразу приходили ответы. Ответ, и снова всплеск эйфории. Я захлебывался, я плакал от счастья, что я теперь все знаю. Тогда я думал, что так будет отныне всегда. Но постепенно эйфория ушла. Осталось только состояние структурности всего, с чем я соприкасаюсь. Хаос трансформировался в Космос. Тот мир, в котором я был частичкой в броуновском движении, выстроился в определенный порядок. И я в этом порядке, в структуре объединившей всё матрицы занимаю свое определенное законами мироздания место. И пусть я остался пылинкой в непомерном пространственно-временном континууме Вселенной на уровне реальности ее мира. Я все же велик. Я сам – вселенная, пространственно-временной континуум – вечность для тех, кто населяет меня. Я велик и ничтожен одновременно. И это меня больше не беспокоит, потому что все таково в этом мире. Все рождается, проходит этапы развития и умирает: никто не может избежать конца, если было начало. Тот, кто однажды появился, должен будет уйти. Но каждый раз вынужден будет вернуться, обновленный, прошедший смерть-рождение, иньско-янский трудный переход, оставив позади свою личность – смертную часть души, взяв какие-то наработки с собой в ту следующую жизнь, которая все же будет результатом предыдущих. Монада с сущностью продолжат путешествие. Это снова буду Я, каким бы другим я ни был: мы это всё видим в онтогенетическом плане – каждое утро мы просыпаемся другими. Сегодня младенцем, завтра подростком, послезавтра взрослым человеком, затем стариком. Но это все – наше Я, обогащенное всем, через что прошло. Оно что-то забывает, что-то себе придумывает, готовя в виртуальности будущего своё и новое онтогенетическое и последующее реинкарнационное существование.

То озарение, тот количественно-качественный скачок, кэнсё или сатори, которое я пережил – это всего лишь очередной этап развития. Но какой прекрасный, имеющий колоссальнейшее влияние на всю мою дальнейшую жизнь. Это произошло в тридцать четыре. Много лет уже это состояние творит мою жизнь и будет творить ее до конца: в этом нет никакого сомнения, разве что Господь лишит меня разума. Хотя, возможно, это не так уж и важно. Странная все же штука жизнь: несколько секунд экстаза и годы поисков понимания – что же с тобой произошло.

И последний штрих к моим рассуждениям о психике. Проблема, почему наша официальная наука приписывает мозгу все сознательные и подсознательные, как раньше говорили, функции лежит в том, что человек стал заложником своих собственных экспериментов на базе физиологии и узости мышления (эмпирически-рациональный подход). Это, естественно, определено сутью пошагового развития: нельзя перепрыгнуть непознанное – оно должно стать частью осознанного представления человека о Вселенной. Мозг реагировал на опыты, и человек, видя в нем конечный источник сознания, был доволен полученными результатами, что, однако же, не мешало ему сомневаться, ибо как мы уже знаем: там, где есть вера, там есть сомнения. Сейчас, познав многое из того, что было не под силу совсем недавнему уровню официальной науки, не обладавшей соответствующими измерительными приборами, мы все же до конца не можем поверить в то, что это происходит именно так, как мы догадывались, а не так, как говорили об этом. Моя попытка структуризации пространства-времени напоминает мне, прошу прощения за претенциозность, таблицу Менделеева, но с гораздо большим количеством пустых клеток и возможностью продолжения анализа частей. Эти части, становясь структурными единицами некоего целого, стремятся стать целыми, чтобы снова и снова подвергаться анализу. Это происходит до той самой поры, пока при переходе от «ми» к «фа» в целом для анализа уже не хватит энергии, и процесс плавно и в то же самое время мгновенно, перейдет в синтез, с которым придет нейтрализация частей – начнется сворачивание пространства-времени. Эта таблица (матрица) существовала всегда, и поэтому человечество рано или поздно, но все-таки получило бы ее. Думаю, что-то подобное, пока еще не до конца структурированное конкретно, и есть появившаяся ни ниоткуда концепция АСЕ. Понимаю, что ей развиваться далее. Если не сейчас, то в недалеком будущем. Она – крупица будущих знаний. Если ей предстоит быть не в совсем таком виде конкретно, то принципиально все-таки в таком, ибо Универсальные Законы Мироздания в рамках нашей Вселенной, относительно времени существования человечества – незыблемы. И я не согласен со многими учеными, которые на базе нынешних изысканий, а вернее их успехов, впадая в иную крайность по сравнению с официальной наукой, вдруг заключили, что мир может быть нематериальным. Он – сугубо материален, но лишь имеет различные уровни этой материальности. То, что мы называем духовностью, – это материя, лишь по мере иерархического дискретного удаления от того, что мы привыкли считать материей, она, постепенно становясь всё более разреженной, сводится к единице, к точке. Вот она – настоящая духовность. Но она не проявлена. Это всего лишь точка, хотя и обладающая, благодаря своей непроявленности и относительной неподвижности, колоссальнейшими возможностями. Однако этой единице никогда не проявить их, не сделав проявленной себя. А проявляя эти возможности, Центр материализуется – и это Закон. Так что всё духовное – это более тонко организованная материя, до изучения высших слоев которой мы дойдем, лишь изменив направление движения, ибо до настоящего времени мы от этого изучения лишь удалялись, всё больше и больше пытаясь дифференцировать внешнее по отношению к нам пространство. Это – неизбежность, но она же ведет нас к янско-иньскому моменту в развитии пространства-времени, который мы, вслед за Гераклитом, назвали Enantiodromia, хотя явление это, конечно же, люди замечали и до него. Присмотритесь, как описывает Петр Гнедич то же самое явление в связи с древнейшим периодом в истории Египта: «Главнейшее божество египтян было солнце – Ра. Согласно их мифу, каждый день Ра оплывает в ладье небесный свод и, спустившись до горизонта, подземными водами проплывает снова к востоку. Но миф утверждает, что только первые шесть часов Ра спокойно плыл по небесным водам. С полудня, когда, достигнув своей кульминационной точки, Ра начинает клониться к западу, чудовищный враг солнца, змей Апеп, преграждает ему дорогу. Только с помощью всех богов удается Ра победить дракона и достигнуть запада».

Змей Апеп, скорее всего, символизирует кармическую горечь, сопутствующую синтетическому периоду в жизни человека. Это та половина, которую древние греки называли временем сбора камней.

Итак, пространство – форма; время – содержание. Наша жизнь, как и любая другая во Вселенной, а точнее отпущенное нам время, что есть движение от точки до точки, от рождения, в широком смысле этого слова, до смерти, и будет содержанием формы нашего физического тела. Жизнь, движение, развитие – это и есть постепенно меняющаяся спектральность. Это трансмутация материи души, доходящая, например, у подвижников до высочайших уровней её эволюционного развития, что ведет к мутации и самого физического тела, которое в условиях нашей планеты становится неразрушимым (святые нетленные мощи).

Вот так. На этом позвольте прерваться, ибо конца у данной темы с точки зрения человеческих представлений, нет. Огромное спасибо тем, у кого достало мужества дочитать эту небольшую книгу до конца.