По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 1

Иные так расхваливают свою родину, словно хотят её продать^[1].

Жарко Петан, словенский писатель

От автора

Я люблю историю. Особенно историю моей Родины. Эта любовь привела к тому, что вот уже много лет никаких книг, кроме исторических, я не читаю. И чем больше я погружаюсь в водоворот событий, в которые была вовлечена Россия (да и другие страны – её соседи и не только), тем больше становится очевидным мифотворчество, которое веками создавалось у нас Властью, какой бы она ни была: княжеской, царской, императорской, коммунистической или нынешней, эпитет для которой подберёт Будущее. И вот ведь что интересно: такие, казалось бы, взаимоисключающие режимы как романовский и ленинско-сталинский, вносили свою лепту в создание и шлифование зачастую одних и тех же мифов, выпячивая «выгодные» моменты в нашей истории и умалчивая о «неудобных».

Такая практика исключительно российским изобретением не является. Английский философ Томас Гоббс^[2] воистину выразился в 1651 году не в бровь, а в глаз, сказав, что если бы математические аксио́мы затрагивали чьи-то личные интересы, их бы давно опровергли^[3] (хотя авторство этой мысли приписывается у нас то немецкому философу Фридриху Энгельсу, то русскому революционеру Владимиру Ленину). Историческое мифотворчество пышным цветом цветёт в США, Франции, странах Латинской Америки, бывших республиках СССР. Но живём мы в России и говорить поэтому будем об истории российской.

В последние годы под лозунгом недопустимости переписывания истории рычащие патриоты нашей страны пустились во все тяжкие настолько, что на память всё чаще приходят советские перлы. В попытке вбить в нас любовь к Родине в глянцевом переплёте людям, особенно молодым, те или иные события прошлого подаются порой в такой агрессивно-отретушированной упаковке, что их участники, поди, переворачиваются в своих гробах.

И ещё. В подавляющем большинстве случаев я ставлю своей задачей не опровержение школьных учебников, а дополнение и уточнение содержащегося в них исторического материала. Поэтому часто о том, что нам всем хорошо известно, я просто не упоминаю.

Изначально я задумывал эту серию рассказов-эссе для своих внуков. Хотел (да и сейчас хочу), чтобы они выросли патриотами России, только не квасными, а реальными. Постепенно, однако, как-то само собою получилось, что возрастные рамки моих читателей очень сильно раздвинулись, и теперь включают в себя людей от пятнадцати до семидесяти лет.

Ну что ж – если мои экскурсы в прошлое заинтересовало более широкую аудиторию, стало быть, так тому и быть.

Спасибо всем, кто сподвигнул меня дать моим эссе вторую жизнь.

С. Б. Ковалёв

Москва

2021 г.

Откуда пошла Русь?

Из Киева, скажут многие, откуда же ещё? Ведь ещё в 882 году князь Олег назвал его «матерью городов русских»^[4]. Олег, кстати, был не славянином, а варягом, то есть выходцем из Скандинавии, и прибыл на Русь вместе с другими викингами во главе со своим родственником Рюриком за двадцать лет до этого, в 862 году, в результате знаменитого «призвания варягов». И этот факт породил споры историков, которые не стихают вот уже, пожалуй, добрые триста лет. Это дискуссии между норманистами, то есть теми, кто полагает, что русское государство создали норманы-скандинавы, и антинорманистами, то есть теми, кто считает, что его построили сами русские, безо всяких иностранцев. И те и другие приводят в поддержку своей точки зрения множество исторических фактов, но здесь хотелось бы привести ещё одну теорию, отличающуюся от этих двух. Она может показаться необычной, ну и что? Ведь чем больше разных точек зрения, тем лучше: в споре ведь рождается истина. А теория эта интересна и логична.

Ну, посудите сами…

845 год. До призвания варягов ещё семнадцать лет. Из длительного византийского плена возвращается араб Муслим Ибн Абу аль-Джарми́. Времени в плену он зря не терял и составил такое подробное описание Византии и соседних с ней стран, что долгое время им пользовались многие авторитетные арабские авторы. Среди стран, граничащих с Византией, он упоминает и Русь, но при этом больше не говорит о ней ни слова. Зато персидский учёный Ибн Ру́сте в 870 году в седьмом томе своей энциклопедии «Дорогие ценности» подробно её описывает. И вот что он пишет: «Что же касается ар-Русийи, то она находится на острове, окружённом озером. Остров, на котором они [русы] живут, протяжённостью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит только человеку ступить ногой на землю, как последняя трясётся из-за обилия в ней влаги. У них есть царь, которого называют ‘каганом русов’. Они производят набеги на славян, причём садятся на корабли, отправляются к славянам, захватывают их в плен, увозят их к хазарам и болгарам и продают. Пашен у них нет, они питаются только тем, что увозят из земли славян /…/, у них нет ни поместий, ни деревень, ни пашен, их единственное занятие – торговля соболями, бе́лками и другими мехами»^[5].

Сначала несколько пояснений. Про то, что Русь находится «на острове», мы ещё поговорим. Хазарами же назывался многочисленный степной народ, создавший к тому времени огромное и сильное государство, Хазарский каганат, территория которого охватывала юг современной Украины вплоть до Киева, почти весь Крым, степные пространства России к западу и востоку от Волги, северный Казахстан до Аральского моря, а также Северный Кавказ. Его столицей был город Ити́ль, в дельте Волги.

Болгары – это жители не современной Болгарии, а обширного и ныне исчезнувшего государства, Волжской Булгарии, которое располагалось на Волге со столицей в районе впадения в неё Камы (сейчас это Татарстан).

Хазарский каганат

Каган русов – это не что иное, как руководитель русов. Ибн Русте хорошо был известен Хазарский каганат, он знал, что во главе этого государства стоит каган, вот и применил этот «царский» термин к нашим предкам. Но совершенно удивительно другое. Во-первых, персидский учёный помещает Русь далеко на севере, ведь соболи рядом с Киевом отродясь не водились. Во-вторых, автор не только чётко отделяет русов от славян, но и свидетельствует о том, что отношения между ними являются крайне враждебными.

Теперь об острове. Есть версия, что Ибн Русте просто перевёл это русское слово в своей наиболее употребительной форме, то есть как сушу, окружённую водой. Но в старину оно ещё и означало лесной массив. Так, например, большой национальный парк в Москве и Московской области и поныне именуется Лосиным островом. А ещё так называли участок, выделяющийся чем-нибудь среди остальной местности, например, сухое место среди болот. Вот и возможное объяснение. Русский историк Лев Гумилёв^[6] под этим словом понимал любой изолированный регион, а современный писатель Вадим Кожинов^[7] полагает, что под островом, занимающим три дня пути, имеется в виду вся лесная и болотистая территория, расположенная между Ладожским озером в нынешней Ленинградской области и озером И́льмень в области Новгородской.

Волжская Булгария

А вот как определял местоположение Руси примерно в 1075 году немецкий хронист Адам Бременский. Перечисляя североевропейские племена, он пишет о «нордманнах» (то есть норвежцах), «данах» (датчанах), «готах» (древнегерманском народе) и «свеонах» (шведах). Дальше на востоке он помещает несуществующую страну «амазонок», то есть воинственных женщин, а потом, между ней и Ру́ссией (Ruzzia), – племена ви́зиев (Wizzi), ми́ри (Mirri), а также ску́тов или чу́ти (Scuti)^[8]. А ведь это северные народы весь, ме́ря и чудь, о которых говорится в русских летописях. Так что Адам Бременский тоже помещает Русь совсем не рядом с Киевом.

Итак, Русь располагалась на севере? Выходит, что так. И первой её столицей был город Старая Ладога. Именно о нём как о резиденции ко́нунга (так у викингов назывался король) говорят многочисленные скандинавские саги^[9]. Один из первых русских историков Василий Татищев^[10] об этом пишет так: «Иоаким^[11] от начала пришествия славян область Новгородскую Русь именует»^[12]. Первой столицей Руси называют Старую Ладогу и русские историки Сергей Соловьёв^[13] и Василий Ключевский^[14].

Но вернёмся к Киеву. Напомним, что находился этот город на границе мощного Хазарского каганата и, между прочим, многие десятилетия платил ему дань. Да и назывался он тогда совсем не «по-русски»: Куйа́вой (Kuyawa). Именно так именует его византийский император Константин VII Багрянородный и арабский писатель Аль-Истахри́ (Куйа́ба – Kuyaba), а также немецкий хронист Титмар Мерзебургский (Куйе́ва – Cuiewa). Есть даже версия, что построен он был хазарами как их приграничная крепость^[15]. Можно, конечно, с этим спорить, но документально подтверждено, что в те времена хазарско-мусульманская община в городе играла весьма заметную роль. Вот что, например, пишет о Киеве в 1155 году арабский путешественник Аль-Гарнати́: «И прибыл я в город славян, который называют /…/ ‘Куйа́в’. А в нём тысячи ‘магрибинцев’, по виду тюрков, говорящих на тюркском языке и стрелы мечущих, как тюрки». И опять небольшое пояснение. Магрибинцами арабы называли в те времена жителей стран, располагавшихся к западу от Египта, так что Аль-Гарнати, вполне возможно, подразумевает под этим словом мусульман. Ну, а тюрки в данном случае – это жители степей, среди которых раскинулся Киев. Но обратите внимание вот на что: прошло 273 года после подчинения Киева князем Олегом, а степняков в нём «тысячи». А славян сколько? Да и русским Аль-Гарнати Киев не называет…

Итак, в 882 году Олег этот город покоряет, делает его своей столицей, а соответствующие земли включает в состав своих владений. Лаврентьевская летопись описывает его войско следующим образом: «были у него варяги и славяне, и прочие, называвшиеся Русью»^[16]. То есть Киев Русью был завоёван!

В отличие от него, располагавшаяся на севере Русь от Хазарского каганата не только не зависела, но и враждовала с ним и соперничала за контроль над путём «из варяг в греки». Поэтому ей было чрезвычайно важно закрепиться в этом крупном перевалочном пункте на данном торговом маршруте. И варяг Олег эту проблему решил раз и навсегда.

Так откуда же пошла Русь: с севера или с юга?

Теперь о самом термине «Киевская Русь». Самое удивительное, что жители этого государства так его никогда не называли. Летописи неизменно пишут просто о «Руси» или «Руськой земле». Практически так же именовалась наша страна и в Византии: «Роси́а» (Ρωσία)^[17]. И никаких прилагательных – ни «Киевская», ни «Новгородская», ни «Ладожская», ни тем более «Древняя». Это словосочетание по историческим меркам возникло совсем недавно, в XIX веке, и впервые употребил его в 1837 году первый ректор Киевского университета, украинский историк Михаил Максимо́вич^[18]. Название оказалось удачным, и его стали широко применять, в том числе и такие известные учёные как те же Соловьёв и Ключевский, а также Николай Костомаров^[19]. С тех пор и пошло…

Так что государства, которое называло себя Киевской Русью, никогда не существовало. Была Русь – и всё. А Киевская Русь возникла в одной учёной голове добрых семь веков спустя. Такая же история произошла, кстати, и с Золотой ордой (но об этом позже).

Ну и что, спросите вы. Да ничего. Только представьте, что в 2716 году нашу с вами страну станут называть, скажем, Докитайской Россией или каким-нибудь Послеэсэсэром. Обидно ведь, правда? Тем более что к тому времени нас с вами не будет, и возразить мы не сможем.

Татары, Русь и Дмитрий Донской

О татарском иге написаны в нашей стране тонны книг, в том числе и учебников по истории. События, связанные с этим периодом, а также их последствия обычно кратко излагаются следующим образом:

– огромное татаро-монгольское войско под командованием жестокого хана Баты́я вторглось в Северо-Восточную Русь в 1237 году;

– раздробленное русское государство не смогло оказать врагу объединённого отпора, и соответствующие княжества были разгромлены одно за другим поодиночке; тем не менее, отчаянное сопротивление подорвало силы агрессора, поэтому после второго похода на Русь в 1240 году продолжить движение вглубь Европы монголы не смогли. Таким образом, Европа была спасена от опустошения благодаря русичам;

– татаро-монгольское нашествие и последовавшее за ним тяжёлое иго негативно сказались на развитии нашей страны, отбросили её далеко назад, прервали её связи с западными соседями, в результате чего началось экономическое и техническое отставание России от европейских государств;

– к тому же, по сравнению с Русью, «поганые» монголы находились на более низкой стадии своего развития, их гнёт привел к подрыву русской культуры, которая в те времена, по сути, была представлена религией, то есть православным христианством;

– первую победу над ними одержал 8 (21) сентября 1380 года московский князь Дмитрий Иванович в результате битвы на Куликовом поле, которая проходила недалеко от реки Дон, на территории нынешней Тульской области, за что этот героический князь был прозван Донским;

– конец же монголо-татарскому игу был положен через 100 лет, осенью 1480 года в результате противостояния русских и татарских войск на реке Угре, в районе города Калуги. После этого выплата дани татарам прекратилась, и их угроза постепенно сошла на нет.

В целом это, конечно же, так, да только не всё так просто. Ведь за эти восемь с лишним веков в нашу историю закралось немало легенд, а несколько лет назад учебник истории вообще начал именовать тот период не игом, а «ордынским владычеством»^[20] (может, чтобы не обижать татар с монголами?). В общем, попробуем некоторые моменты прояснить, а на некоторые взглянуть несколько с иной стороны…

«Незваный гость хуже татарина»

Кто не знает этого выражения? И вот когда войско Батыя впервые обрушилось на Русь, лучше, чем этой поговоркой, ситуацию описать нельзя. Да только татар в его армии почти и не было. Дело в том, что дед Батыя монгол Чингисхан (о нём – ниже) многие годы вёл с ними упорную и жестокую борьбу, которая, в конце концов, примерно за 30 лет до похода на Русь, завершилась его полной победой. И вот тогда Чингисхан приказывает казнить всех татар «ростом выше оси тележного колеса»^[21]. Вы представляете себе телегу? Кто был ростом ниже оси её колеса? Ну, конечно: только совсем малыши! Так что татар осталось в живых ничтожное меньшинство, к моменту нападения монголов на Русь они, конечно же, подросли и могли участвовать в этом походе, но это была, как говорится, капля в море. Уже упоминавшийся мною Василий Татищев в своей «Истории российской»^[22], между прочим, пишет: «Русские историки хотя их^[23] татарами именуют, но они сами оного не употребляли, а именовались монгу́ и монгалы, как в грамотах ханов их и князей указано»^[24]. Но русским летописцам в XIII веке было не до особенностей национального состава армии агрессора, и они назвали его просто: «татарове». Так с тех пор у нас и пошло…

А теперь немного о том, кто устроил нашим предкам такое ужасное побоище и которого мы называем

Хан Батый

Что же за человек был этот военачальник и государственный деятель, подвергнувший Русь такому страшному разорению? Что мы знаем о нём? Как это часто бывает в древней истории, одновременно и много, и немного.

Когда родился Батый, доподлинно неизвестно, но, по-видимому, всё же в 1209 году, по монгольскому календарю – в год земли-змеи^[25]. На самом деле звали его Бат, что по-монгольски означает «крепкий», «прочный», «надёжный»^[26]. Это мужское имя и сегодня существует в нашей Бурятии («Ба́та»), а также непосредственно в Монголии («Бат»). Между прочим, имя это сходно с монгольским словом «баты́р», то есть «силач», «храбрец», а также «бату́р» и «багаду́р», означающими «герой», «доблестный воин». Вам оно ничего не напоминает? Ну, конечно же: богатырь. Так что это слово пришло в русский язык из языка монголов. А имя «Бату́», которое нередко встречается в исторических источниках, заимствовано, скорее всего, из более поздних монгольских документов, написанных несколькими десятилетиями спустя^[27]. Что же касается русских летописей, то они в один голос называют Бата «Батыем». Почему? Сложно сказать. Может быть потому, что нашим предкам так было произносить это имя проще? Ну, что ж, давайте и мы будем называть его «по-русски», то есть Батыем.

Его отцом был Джучи́, старший сын легендарного Темучи́на, построившего государство, равного по размерам которому не было в истории ни до, ни после него, и провозглашённого монголами Чингисханом, то есть «сильным правителем». Мать Батыя звали Уки́-хату́н, и она была племянницей любимой жены Чингисхана по имени Борте́-хатун. Но у Джучи было много жён и наложниц, которые родили ему около 40 сыновей^[28], и по старшинству рода Батый был лишь вторым, после своего старшего брата Орду (его ещё называли Орда-Эжен, Орда и Орду-Ичен). Было у Батыя и несколько сестёр.

По решению своего отца Чингисхана Джучи владел огромными территориями на западе монгольской империи, простирающимися от Оби и Иртыша на востоке до южного течения Волги на западе и от границ Руси на севере до нынешнего Ирана, Таджикистана и Узбекистана на юге. После смерти Джучи, в возрасте всего восемнадцати лет, Батый наследует все эти земли.

Батый правит этими территориями, которые назывались улу́сом Джучи («улус» по-монгольски означало «государство»), долгие тридцать лет, вплоть до своей смерти, которая последовала, скорее всего, в 1256 году^[29]. Таким образом, этот человек дожил до сорока семи лет. Возраст по тем временам почтенный.

К моменту своей кончины он расширяет свои владения до Кавказа и Крыма, ставит под свою зависимость Русь и наводит страх на Европу.

Государство Батыя

В настоящее время государство, построенное Батыем, принято называть у нас Золотой ордой, но сами монголы его так не называли, используя просто слово «улус»^[30]. Русские летописи термин «орда» употребляли, но вот прилагательное «золотая» впервые появилось в наших письменных источниках лишь в 1566 году, то есть когда этого государства уже не существовало^[31]. Так что такое название исторически обоснованным назвать нельзя.

Широко распространённым титулом Батыя является «хан». Но был ли он ханом? Попробуем разобраться. Как указывалось выше, титул «хан» или, по-монгольски, «каан» означает «властитель», «правитель». В монгольской империи этот титул носил только тот, кто повелевал всеми монголами и завоёванными ими землями, и именовался он «великим ханом». Первым великим ханом был, естественно, сам Чингисхан, но своим наследником он объявляет не старшего сына, Джучи, отца Батыя, а Угеде́я, своего третьего сына. Батый, таким образом, законного права на этот титул оказался лишённым до конца своих дней, но всю жизнь, тем не менее, чтит волю деда. В 1241 году, когда Угедей умирает, великим ханом избирается его сын Гую́к, заклятый враг Батыя, который в 1248 году ставит империю монголов на грань гражданской войны, выступив с войском на улус Джучи. К этому времени Батый уже «ака» или «ага», то есть старший в роду (его дядя Чагатай умирает в 1242 году), человек весьма уважаемый, но Гуюка это не останавливает. Однако, не дойдя до владений Батыя, он неожиданно умирает, и великим ханом в конце концов избирается в 1251 году Мункэ́ (ещё его называли Менгу́), сын младшего сына Чингисхана по имени Толу́й. Повелителем монголов становится, таким образом, племянник Батыя, а сам он на высший в монгольской империи титул по-прежнему не претендует. К этому остаётся лишь добавить, что ни монгольские, ни русские, ни другие иностранные источники при жизни Батыя ханом и не величали, а титул этот стал связываться с ним лишь много лет спустя после его смерти. Насколько известно, впервые к этому приёму прибегли его наследники, правители той самой «Золотой орды», которые необоснованно стали величать себя ханами и, наградив этим титулом своего великого предка, стремились таким образом оправдать незаконное присвоение себе данного титула^[32].

Был ли Батый жесток? Несомненно. Источники тех времён изобилуют описаниями его злодейств. Так, русская Ипатьевская летопись, описывая взятие монголами Владимира, сообщает, что руководивший обороной города молодой княжич Всеволод, поняв, что выстоять не удастся, вышел за пределы крепостных стен с небольшой дружиной и направился к Батыю с дарами. Но тот «не пощади уности его, веле предъ собою зарезати и градъ всь избье»^[33], то есть, выражаясь языком современным, юности его не пощадил, велел его перед собою зарезать, а всех жителей города перебить. А вот что сообщает другая русская летопись, Никоновская, о взятии Батыем Рязани (переведём старорусский текст на современный, более нам понятный): «Татары, взяв город Рязань /…/, весь его сожгли, князя Юрия Ингваревича убили, убили также жену его княгиню и всех других князей, да и мужчин всех, их жён и детей, монахов и монахинь и прочих священников тоже; кого рассекали мечом, кого расстреливали стрелами, кого бросали в огонь, а кого брали живьём, связывали, разрезали грудь и желчь вынимали»^[34]. Всё это просто ужасно. Но отличалось ли поведение Батыя от действий других военачальников того времени, например, русских? Увы, не очень.

За 23 года до этого, в 1214 году в Новгородском княжестве случился неурожай: весь хлеб осенью побило морозом. Узнав об этом, правивший в городе Торжок князь Ярослав Всеволодович^[35] даёт указание телеги с хлебом в Новгород не пропускать. Ну, дал приказ, и что такого? Да только дело в том, что Новгород и в урожайные годы сам себя прокормить не мог и ввозил зерно с юга и сухопутная дорога, по которой могли идти на север хлебные обозы, шла почти исключительно через Торжок. Историки сообщают нам, почему Ярослав сделал такой шаг: его как князя только что с позором изгнали из Новгорода вольнолюбивые жители, и он горел желанием им отомстить и вернуться победителем. И вот что в результате произошло: в городе начался жестокий голод, «бедные ели сосновую кору, липовый лист и мох, отдавали детей всякому кто хотел их взять, – томились, умирали. Трупы лежали на улицах, оставленные на съедение псам, и люди толпами бежали в соседние земли, чтобы избавиться от ужасной смерти». Об этом в своей «Истории России с древнейших времен» пишет русский историк Сергей Соловьёв^[36].

К слову сказать, Ярослав своей цели не достигает: новгородцы князя-душегуба править к себе так и не зовут, а через два года и вовсе громят его в битве при реке Ли́пица, что протекает недалеко от современного города Юрьев-Польский во Владимирской области.

А вот как вела себя, например, в 1386 году в Литве дружина смоленского князя Святослава Ивановича: «Идучи Литовской землёй, смоляне воевали её, захватывая жителей, мучили их нещадно различными казнями, мужчин, женщин и детей: иных, заперши в избах, сжигали, младенцев на кол сажали»^[37]. И это тоже цитата из книги Соловьёва.

Так что времена тогда были суровые, и жестокое поведение Батыя, к сожалению, в целом отражало нормы ведения военных действий восемьсот лет назад.

Но как вёл себя этот человек по отношению к тем, кто ему не сопротивлялся или подчинился его воле? А ведь совершенно по-другому! Так, в 1242 году^[38] к нему приезжает уже знакомый нам владимирско-суздальский князь Ярослав Всеволодович. Как же встречает его грозный покоритель Руси? По свидетельству Лаврентьевской летописи, вот как: осыпает его всяческими милостями, заявляет (опять же, в переводе на современный русский язык): «Ярослав! Быть тебе старшим над всеми князьями в русской земле» и после этого «с великой честью» отпускает домой^[39]. «Великой честью» назывались в те времена подарки, и в данном случае, принимая их, русский князь признавал, таким образом, то, что Батый – его повелитель.

Короче говоря, когда ему было надо, Батый был жесток, а когда обстоятельства требовали иного поведения, проявлял щедрость и даже радушие. А уж его подчинённые, монголы, так и вовсе называли его неформально Саи́н-хан, то есть добрый, хороший повелитель^[40].