Читать книгу: «Оранжевое небо», страница 4

– Ну, пока он сказал зарегистрировать его… ну… как бомжа, без документов… – Жедырев рассмеялся. Санитар и женщина удивленно посмотрели на него.

– Вы ведь не бомж? – спросила она его. Тот, хмыкнув, отрицательно покачал головой. – Я вот сначала так и подумала. А как нам вас регистрировать? Как вас кормить? Куда спать класть? Или, извините, конечно, вы пойдете восвояси? – она говорила с ним тоном воспитательницы с нашкодившим ребенком. Он, хмыкнув в очередной раз, покачал головой из стороны в сторону – Ладно, я регистрирую, – сказала она санитару – но сам понимаешь… это ненадолго. Так и скажи Иванычу. Вези его на осмотр. Да! – крикнула она уже в спину санитару – Его зовут Павел.

Его везли в другую сторону. Безо всякого интереса он смотрел по сторонам. Мимо него проплывали медсестры, врачи и больные. Некоторые не без интереса смотрели на него. Ему же до них не было никакого дела.

Наконец, перед ним открылась следующая дверь. Это была процедурная. Санитар завез его внутрь и вышел. Жедырев остался один, в гнетущей тишине ему хотелось плакать…

Через минут пять вошел один из врачей, которого он уже видел на улице. Продолжительно протянув «таааааак», тот сел за стол и стал быстро что-то писать в принесенной карточке.

Прошло еще минут пять, и только перестав писать, врач обратил внимание на Жедырева. Послушав его, он начал рассматривать его конечности. Далее он приспустил его штаны и замер от увиденного. У Жедырева внутри все перевернулось: он вспомнил, что у него еще отрезали… Натянув их обратно, врач снова сел за стол. Потом, что-то задумчиво пометив в карте, врач крикнул в сторону двери: «Олег». Со стороны двери не последовало никакой реакции, и врач крикнул еще раз, более громко. Результат был тот же. Встав, он подошел к двери и, открыв ее, выглянул наружу.

– Олег!… Ир, Олега не видела? Елки, опять курит. Ир, крикни сюда Иваныча – видимо, услышав отказ, он продолжил, раздражаясь – Ну тогда отправь за ним кого-нибудь! Работнички, елки…

Закрыв дверь, он сел на стул напротив Жедырева. Посидев так секунд пять, он пересел за стол и уставился в карту, но отложил ее, достал телефон и уставился в него.

Сознание Жедырева слегка помутнело: плохих новостей ему уже и так хватало. Прошло минут десять, когда дверь открылась и вошли Алексей Иванович, называемый в стенах больницы просто Иванычем, с каким-то мужчиной. Врач, осматривавший Жедырева, мгновенно вскочил.

– Это он? – уверенно спросил мужчина – Ну-ка, посмотрим – он присел к Жедыреву и стал осматривать его – Так, струп уже сошел… – Врачи тем временем переглянулись удивленными взглядами. Иваныч дернул плечами, мол, «не знаю». Неизвестным Жедыреву мужчиной оказался главный врач больницы, Андрей Борисович, и удивление врачей вызвало его появление, поскольку тот находился в отпуске.

– Мда… – сказал главврач, потирая лоб – Мда… Алексей Иванович, минут через пятнадцать… нет, давайте минут через двадцать-двадцать пять, зайдите ко мне с картой… Анализы сделали? Нет? Вот пока займитесь. Я буду у себя.

– Чего это вдруг старик здесь? – удивлено спросил врач сразу после того, как за главным врачом закрылась дверь.

– Не знаю. Пришел, свистнул меня, и сразу сюда пошел… Странно как-то, не похоже на него… Искал меня? Чего звал-то?

– Ну вот, – он показал на Жедырева – посмотри.

– Сам что ли не можешь? – спросил Алексей Иванович и присел рядом с Жедыревым для осмотра. Через некоторое время он, чуть ли не торжественно, воскликнул – Батенька, да вам ампутацию, видать, светила мировой медицины проводили! Очень качественно! Явно не топором рубили… Ну не здесь же это делали… В Москве были? – Жедырев находился в пространном состоянии. Он помнил, что все происходило в Ивановской области, но где его резали, даже не представлял. Он пожал плечами. Врач, сказав «там еще», кивнул в сторону паха. Алексей Иванович приспустил штаны и, также как и ранее врач, замер – Да не может быть! – он находился в явном замешательстве – Что же с вами случилось-то… – Жедырев собрался было рассказывать, но быстро остановился, поняв, что те его просто не поймут. Он был в отчаянии: весь его вид показывал осматривающим врачам на то, что это не случайность типа некоей катастрофы, а явное преступление. Но он не мог ничего сказать. Он понял, зачем ему ко всему прочему отрезали язык. Настороженно глядя на Жедырева, Алексей Иванович сказал врачу, чтобы тот определил его в палату и проследил, чтобы накормили, помогли сходить в туалет и так далее. И еще дали успокоительное.

После того, как они ушли, Алексей Иванович собрался к главному врачу. Но прежде он решил выйти на улицу покурить. В его голове не укладывалось увиденное в процедурной. Это явно сделано специально, это преступление! Он даже не сомневался, поскольку понимал: попади в такую катастрофу, человек просто вряд ли выжил бы. Да и не имеет, как ему казалось, смысла, жить в таком состоянии. Он не мог совместить ампутированные конечности с какой-либо причиной для их удаления. Затянувшись всего три раза, он заметил, что сигарета истлела. Выбросив бычок и плюнув в урну, он направился к главному врачу.

Постучав в дверь и, не дожидаясь приглашения, Алексей Иванович заглянул в кабинет. Главный врач сидел за столом и тихо разговаривал по мобильному телефону. Посмотрев в сторону Алексея Ивановича, своего заместителя, он показал жестом, чтобы тот заходил и присаживался. Сидя без дела минуты три, Иваныч рассматривал стены, на которых висели различные плакаты с медицинской тематикой. Содержание этих плакатов он знал наизусть.

Андрей Борисович, закончив разговор и положив телефон на стол, в задумчивости постучал пальцами правой руки по столу и тихо начал разговор:

– Ну, как тут у вас?

– В целом-то нормально, без происшествий, вот только сегодня этого клиента привезли.

– Ну-ка, дай его карту…

– Забыл… – врач поморщился.

– А голову ты не забыл? – уже громко, но незлобно сказал главврач. Выдохнув, он начал разбирать бумажки у себя на столе. Затянувшуюся паузу решил прервать Иваныч.

– Андрей Борисович, – начал негромко он. Тот зыркнул на него из-под бровей – тут ерунда какая-то, с клиентом этим, безруким – он пристально смотрел на главврача.

– Какая еще ерунда? Он тебе про свою жизнь, что ли, личную рассказал? И что, с бабами у него не клеится? – снова громко и незлобно ответил тот. Главный врач в силу своего жизненного опыта и более молодого своего заместителя играл роль строгого учителя. Алексей Иванович уже был привыкшим к такому общению.

– Ну, сами посудите, – он приблизился к Андрею Борисовичу, облокотившись на стол – Ребята, которые его привезли, сказали, что он на дороге валялся. А ведь он чистенький да слегка помятый… Хотя, – он на секунду задумался – там снег может, был… Ну а вот каким таким тогда образом он лишился всех своих конечностей, это раз, – Иваныч начал демонстративно загибать пальцы – языка – это два, и яиц – это три – услышав про яйца, Андрей Борисович посмотрел в глаза своему заместителю.

– И яйца тоже?

– Угу, и яйца тоже, кошмар. Как он вообще на обочине оказался? Он пытается что-то сказать, да не может. При этом и написать не может, полный овощ… А качество ампутации видели? Это кто же такой профи бомжам ноги-руки пилит? Нет, нет, что-то здесь нечисто… – он в отчаянии слез со стола и сел на свой стул, уставившись в окно. Через секунду он продолжил – Надо ментам звонить, однозначно…

– Ментам? Сиди, следопыт! – жестко сказал главврач. Иваныч от неожиданности опешил – Пуаро фигов. Твое дело болезнь лечить, а не лазать искать, кто там кому чего отрезал!… Тебе именно за это деньги платят!

– Он может кивать головой, да/ нет – не унимался заместитель – Давайте спросим его, это преступление? Милицию надо вызывать?

Андрей Борисович задумчиво взглянул на него, но через пару секунд возразил:

– Ну а они что будут спрашивать? Тоже да/ нет? Максимум ориентировки разошлют – махнул он рукой – Для них это глухарь. Давай подождем пока, если ищут его, к нам же запрос и придет – он встал и повернулся к окну. При этом достал сигарету и прикурил. Иваныч был в недоумении: Андрей Борисович и себе такого не позволял, и другим. Тем временем главврач, будто что-то для себя решив, сел на подоконник и посмотрел на заместителя.

– Андрей Борисович, что-то не так?

– Не так, не так… Может и не он это. Меня тут две недели не было, сколько пациентов прибыло за это время?

– Человек десять-двенадцать. И плюс этот. Ну, пятнадцать максимум.

– Ничего странного среди них не приметил? То есть, с теми, которые перед этим… Как его звать кстати?

– Ну, у него вообще никаких документов нет. Олег сказал, что типа его Павел зовут…

– «Типа»! Ладно, на этом и остановимся. Так вот, до этого Павла ничего не замечал?

– Да нет… – Алексей Иванович задумался – Да нет, кто с аппендицитом, у кого гланды, все как обычно… Февраль, сопливые все, дома в основном болеют…

– Слушай сюда – кинув взгляд на входную дверь, главврач вернулся за стол – я тут тоже покопался с документами и ничего странного не нашел. Но, видишь ли… – он понизил голос – сам знаешь, что мне еще почти неделю гулять оставалось. Вчера с утра звонок, из центра, срочно на пару дней в больнице появиться надо, мол, потом догуляю. Благо дома сиднем сидел… Ладно, говорю, появлюсь. А что, спрашиваю, за спешка? Да, мол, надо кое-что сделать, клиент у вас интересный. И все! И никакой тебе больше информации. Даже не сказали, когда выходить на работу надо! – возмутился он – Бред, думаю, совсем у них там крыша поехала. Может, вообще, розыгрыш! Ну, сам подумай, если клиент интересный, на кой ляд к нам в дыру его везти? Ну, думаю, надо будет, еще позвонят. А сегодня с утра еще звонок, на мобильный! – он подозрительно посмотрел на собеседника – Этот номер даже ты не знаешь! Мужской голос, Андрей Борисович, как же так, вас попросили появиться в больнице, а вы ни сном, ни духом! И все в таком роде… Ну, думаю, точно розыгрыш что ли… Не выдержал вот, приехал… А тут этот – он махнул рукой в сторону двери – Паша! Ну а кто еще? И что мне с ним делать? Ни документов, ничего… А про ментов забудь, если бы они нужны были, уже давно бы здесь шуршали, если наверху в курсе… И это, ты никому ничего не говори, просто постарайся побольше ему внимания уделять, мол, и так жизнью обделенный…

– Понятно-понятно, конечно, сделаем все в лучшем виде – сказал Алексей Иванович, обдумывая услышанное. Неожиданно у него засверкали глаза – Елки-палки, Андрей Борисович! Это же этот… контрразведчик… этот… фээсбэшник! Точно вам говорю! Я уже слышал такое, правда, там из людей перед пенсией полными идиотами делали, чтобы секретную информацию не выдали никому, они не то, что говорить, в туалет сами не могли ходить. Вот, наверное, его и «списали», потому и просят, чтобы проследили за ним: сначала поотрубали все, а теперь «заботятся» – заулыбался он.

– Да уж лучше невменяемым быть, чем так… Ну, всяко может быть, давай не будем в это дело лезть, странное оно какое-то – выдохнул главный врач – Посмотрим. Удели ему побольше внимания. А в милицию не вздумай сообщать, и остальным намекни. Занимайтесь своими делами, если что-нибудь станет известно, я тебе скажу.

Выйдя из кабинета в задумчивом состоянии, Алексей Иванович собрался было пойти на улицу покурить, но все же вначале решил зайти проверить Жедырева.

Спустившись вниз, он подошел к регистратуре и попытался узнать, в какую палату того определили, но туда информация еще не приходила. Чертыхнувшись, он пошел, спрашивая всех, кто попадался ему на пути, о вновь поступившем пациенте. Больше половины не имели понятия, кто это такой. «Что же, отсутствие интереса у персонала к личности Павла можно расценивать как плюс» – подумал он. Потом увидел Олега и, наконец, узнал, где лежит Павел.

Подойдя к палате, он встал у двери и стал рассматривать Жедырева через дверное окно. Тот лежал с закрытыми глазами. Похоже, что он уснул.

– Ну, что там? – спросил голос сзади.

– Мм? – Иваныч повернул голову и увидел врача, который осматривал Жедырева – Где «там»?

– Ну, у старика. Чего он сказал? Насчет этого? – он кивнул в сторону палаты.

– Чего-чего… Всячески будем помогать ему, там… психологически… Видать, башкой еще не принял такие дела… Он спит?

– Вколол ему успокоительное, как ты сказал.

– Это хорошо. А анализы сдали?

– И накормили, и в туалет сходил. А анализами завтра с утра займусь, чего его дергать сейчас? Не убежит ведь. Хотя мне кажется, все там нормально: уж больно он чистенький. Странноватый тип-то, а? Не заметил ничего странного?

– Слушай, не наше это дело «типов» обсуждать. Не морочь себе голову на эту тему, лучше помоги ему, как сможешь, по максимуму… И других подтяни.

– Ладно, понял тебя… Я через полчаса домой, надо еще чего? – Иваныч покосился на врача и, закусив нижнюю губу и подумав секунду, отрицательно покачал головой.

– Ну, тогда до завтра.

– До завтра – ответил Алексей Иванович – Ты мне завтра сразу анализы его принеси, как только сделаешь – крикнул он в спину врачу. Тот, сказав «хорошо», не оборачиваясь, продолжил свой путь.

Что делать дальше, заместитель главного врача не знал. Вот сейчас этот Паша проснется, одуреет от очередного осознания того, чего он лишился. Как на это отреагирует? И как он, заместитель главного врача, сможет его успокоить. «Слишком чистенький» – он вспомнил слова врача. Завтра анализы, и они наверняка подтвердят, что он действительно чист и здоров. Сколько ему лет? На вид порядка пятидесяти-пятидесяти пяти. Может моложе, но из-за происшествия выглядит старше. В любом случае дико все это. Его передернуло. Жедырев пошевелился в кровати и врач, увидев это, поспешил уйти от этой палаты подальше. Он прекрасно понимал, что боится ее.

5.1

Жедырев спал детским безмятежным сном, успокоительное подействовало самым лучшим образом. Ему снилась всякая всячина, которую он просто не понимал. Очнувшись уже ночью, в сознание Жедырева камнем ворвались все воспоминания. Он стиснул зубы, чтобы не закричать, и горлом издал звук «ыыы». Сквозь закрытые глаза пробились слезы, то ли от боли, то ли от жалости к самому себе. Вспомнив, что он инвалид, ему снова захотелось провалиться в сон. Чаще бывает как раз наоборот, когда хочется поскорее выбраться из плохого сна.

– Очнулся что ли? – услышал незнакомый мужской голос Жедырев и открыл глаза. На него смотрело худощавое лицо. Сквозь окно в двери в палату попадал свет из коридора, в этом полумраке Жедырев предположил, что мужчине было лет пятьдесят пять – шестьдесят. От него несло чесноком и… старостью что ли? Или нет… нафталином? Странный запах… Они смотрели друг на друга. Мужчина задал вопрос, немного удививший Жедырева – Живой? – Жедырев пожал плечами, мол, вроде живой. Мужчина посмотрел в сторону.

– Я и вон тот, – он кивнул в сторону, куда только что посмотрел – мы соседи твои. По палате. Меня Гришкой зовут, а его – Василий – Василий, кряхтя, показался Жедыреву на глаза и махнул рукой – Ну. Чего молчишь-то? В этом месте ты должен представиться – он вместе с Васей загыкали – Звать-то тебя как?

Жедырев посмотрел на все происходящее с интересом. Когда его привезли сюда, в палате никого не было и его соседи, похоже, не знали что с ним. Глядя на то, что Гриша ждет от него ответа, он злорадно забавлялся. Попытавшись улыбнуться, Жедырев выдал тираду: меня зовут Жедырев Павел Николаевич. От сплошного «меяовуееыев....» Гриша со словами «ёксель-моксель» присел на край соседней кровати. Он посмотрел на Васю. Тот, сказав «охренеть», исчез из вида. Жедырев отвернулся и стал смотреть в окно. За ним вьюжило. Григорий подкрался к дверному окошку и украдкой выглянул через него в коридор.

– Ты это чего? – спросил он, вернувшись обратно к Жедыреву – Ответить нормально можешь? Нет? Ты немой что ли? Покажи язык – Жедырев засмеялся и тут его внезапно накрыл поток слез. Вылившаяся порция прекратилась также неожиданно, как и появилась. Гриша все понял.

– Во житуха-то, да? – удивленно начал он, облокотившись на спинку больничной кровати Жедырева – Мдаааа… Как же тебя так угораздило, а? Видать, Боженьке ты не угодил… Не угодил ведь, а? – он посмотрел на Жедырева. Тот лежал в задумчивости. Виноватым себя он явно не считал, просто ненавидел премьера и его свиту. Да и всех окружающих с этими мужиками вместе – У меня дружбан, во, Ленька, эмм… Васька, ты знаешь его, – Гриша присел на пустую кровать напротив и начал рассказывать историю Жедыреву – он как перестройка началась, сам знаешь, все заводы крякнулись, во, а у него руки золотые, ну… сам знаешь, из дерьма конфетку, во… так он на это пошел, на припри… твою ж мать, как, на бизнесмена короче одного пошел работать, столяром, во – Гриша залез мизинцем в рот и начал ковырять между зубами, не переставая при этом рассказывать – Он и рассказывал потом: времени уже вечер, домой не идет, с напарником своим там заказ делает какой-то, мебеля, во. Уже водочки шлепнули, чтобы работалось веселее, хехе. В здании никого нет, только они вдвоем, напарник его что-то там делает, а у него, у Леньки-то, станок крякнул, во. Ну, он и полез чинить-то его, а из сети, слышь Васька, из сети шнур, придурок, не вытащил – Гриша, еле сдерживаясь, негромко загыкал – тут нажал что-то, случайно что ли, а станок как заорет… там станки видел какие? Орут как бешеные, советские еще! И ему ррраз, и полпальца на правой руке, указательный, отрезало, придурок – Григорий залился смехом – Ну там кровища, напарник прибежал, чего делать не знают, никого рядом нет и до больницы три дня на оленях, во. Говорит, боли не было, чем-то залили, забинтовали, шлепнул он стакан водки, да и пошел дальше чинить. Только теперь уже шнур отцепил…

– Во, придурок – подал голос Василий.

– Во – Гриша указал пальцем в сторону Василия и засмеялся прокуренным смехом – Я ему говорю, а палец ты куда дел. А он отвечает: так в помойку и выкинул! Хахаха…

Жедырев, слушая эту «душещипательную» историю, подумал, что эта парочка доведет его до белого колена. И главное, он не может ничего с ними сделать. Вот она, смерть его лютая, хуже наказания не придумаешь. Гриша начал было рассказывать очередную историю, но тут мелькнула чья-то тень, дверь отворилась и женский голос спросил:

– Чего шумите? Дядя Гриша, ну опять вы не спите! Каждую ночь одно и то же… – это зашла молоденькая дежурная медсестра.

– Мариночка, миленькая, сейчас лягу, у нас просто тут сосед проснулся, вот решил поговорить с ним.

– Ну и как, поговорили? – она подошла к Жедыреву. В отличие от его соседей, она была в курсе его состояния – Вы в туалет хотите? Просто кивайте головой. – Жедырев хотел в туалет. Днем, перед тем как он уснул, его покормили с ложечки, как маленького ребенка, потом подложили утку, чтобы он сходил в туалет. Это было ужасно, не стыдно, а именно ужасно: какие-то люди смотрят на него, как он тужится, все эти запахи. Причем, у него сложилось такое впечатление, что в туалет он не ходил уже неделю… Но это естественные потребности, пытался успокоить он себя.

Сейчас, вспомнив дневные мучения, он утвердительно кивнул: ну не в штаны же ходить, в самом деле. Придется привыкать. Медсестра засуетилась, достав утку и начав снимать штаны с Жедырева:

– А кушать хотите? – продолжила она. Кушать не хотел – Тогда, чтобы вам уснуть сейчас, врач сказал дать вам снотворное. Если вы согласны, конечно.

«Уснуть… – подумал Жедырев – Вам придется закупить огромную партию снотворного: проснусь, туалет, поем, и спать. И так до самой смерти. Дешевле пристрелить. Давай, Мариночка, свое снотворное» – он кивнул головой.

– Ну, вот и ладно. Вы все? – она достала утку – Дядя Гриша, давайте спать ложитесь. Вон, дружок ваш, уже седьмой сон видит – Гриша в ответ что-то проскрипел и вышел из палаты. Медсестра тоже вышла и вернулась со стаканом воды. Она попросила Жедырева открыть рот, положила таблетку и дала запить. – Ну, вот и хорошо, спите.

– Дааааа, дела – в палату шаркая тапками, вернулся Григорий – Марин, а как зовут-то хоть? – он указал на Жедырева.

– Павел – ответила она и посмотрела на Жедырева – Паша.

Паша почувствовал слабость. Потянуло сигаретным дымом. Видимо, Григорий выходил перекурить. «Ах, вот чем пахло от него! А я-то думал – старостью…» – улыбнувшись, подумал он и провалился в темноту.

5.2

С утра он проснулся от разговоров. Посреди палаты стояли врач с дежурной медсестрой и о чем-то негромко разговаривали. Потом они подошли не то к Грише, не то к Василию, Жедырев не видел за цельными спинками кроватей, и там также негромко продолжили разговор. Теперь к ним присоединился еще один голос, видимо, Григория.

Повернувшись, врач увидел, что Жедырев проснулся. Он что-то сказал медсестре и та, подошла к Жедыреву. Не говоря ни слова, она достала из-под кровати утку и сняла с него штаны. «Сервис, елки-палки» – подумал Жедырев.

Пока он делал свои дела, медсестра стояла рядом и смотрела на врача. Тот продолжал о чем-то разговаривать с Григорием и этот разговор интересовал ее гораздо больше. Жедырев уже все сделал и ждал, когда она отвлечется на него. Она посмотрела, он кивнул, она отставила утку и подошла к врачу.

«Прям интересно, что там! Стадное чувство не обрубишь, не убьешь…» – промелькнуло у Жедырева в голове. Врач с медсестрой опять встали в центре палаты. Врач что-то указывал ей, и она, сморщив лоб, постоянно кивала. Потом она ушла, а врач подошел к Жедыреву.

– Доброе утро, как ваше самочувствие? – спросил он. Жедырев хмыкнул. Врач, убирая ручку в нагрудной карман, продолжил – Зря вы хмыкаете! Понятно, что общаться вам сложно, ваше состояние, точнее тело, практически ничего не позволяет вам сделать. Но вы, тем не менее, живой человек, и, поверьте, вы такой же полноценный член общества как и все мы. Насколько я понимаю, ампутация конечностей прошла недавно – врач говорил негромко, но весьма четко. Жедырев снова задумался о том, какой сегодня был месяц. Пожав плечами и сжав губы, он одновременно утвердительно покачал головой: похоже, что действительно недавно – Павел, поймите, вам придется учиться общаться с другими людьми, как бы это ни было сложно. Это в ваших же интересах. Так, а сейчас нам с вами надо сдать анализы. Чем быстрее это сделаем, тем быстрее вы позавтракаете.

Посадив Жедырева в кресло, они отправились сдавать анализы. После прохождения всех необходимых процедур, врач решил вместе с Жедыревым зайти к Алексею Ивановичу в кабинет. Подойдя к его кабинету, он дернул за ручку, но та была заперта.

Поставив кресло рядом с дверью, врач сказал «подождите тут» и ушел. Полы в больнице были деревянные и Жедырев, когда кто-то проходил мимо, от скуки искал в скрипе пола музыкальный мотив.

Минут через семь пришел врач. Дернув дверь, он прошипел «твою мать». Посмотрев на Жедырева, он спросил, не сильно ли тот голоден. Жедырев покачал головой в разные стороны: не двигаясь и не тратя энергию есть особо не хочется, да и вряд ли его накормят омарами с шампанским.

Врач, сказав, что он отойдет на пару минут, положил карточку Жедыреву в кресло и снова ушел. Прибежал он минут через двадцать пять. Запыхавшись, он спросил Жедырева: «У себя?» и дернул ручку двери. Та была заперта. Снова вспомнив чью-то мать, он, тяжело дыша, сел на стул рядом.

Через пару минут прибежала медсестра с картой и вместе с врачом они отошли в сторону. Врач что-то ей показывал, словно ребенку тыкая пальцем в карту. Та снова кивала. В это время быстрым шагом появился Алексей Иванович. Не останавливаясь и не говоря никому ни слова, он подлетел к своему кабинету и открыл дверь. Врач, крикнув «Леха», повернулся к медсестре и с нетерпением сказал:

– Все-все, Марина, давай уже сама дальше, дел полно. Леха! – посмотрев на Жедырева, он сказал – Посидите здесь, я скоро.

Схватив карту Жедырева, он вошел в кабинет, где Иваныч срочно скидывал с себя верхнюю одежду и вешал ее в шкаф.

– Ну и где тебя носит? – спросил врач.

– Да блин, такие дела… Старик здесь?

– Нет его… догуливает отпуск, наверное…

– Нет, должен появиться, может в центр поехал, он вроде про пару дней говорил. Фух, давай садись, отдышусь немного и делами займемся – он улыбнулся и достал сигарету: в отличие, а главное, в отсутствие главного врача, он позволял себе курение в своем кабинете. Устроившись поудобнее в кресле за рабочим столом, он прикурил сигарету – Вот прикинь, жизнь штука какая. Я чего опоздал то… Соседу вчера ногу забабахали…

– Какую еще ногу? – врач не курил. Нахмурившись, он уселся на стуле для прослушивания истории начальника.

– У нас в доме мужичок живет, лет под пятьдесят ему. У него сын есть, в том же доме живет с женой, – Иваныч затягивался, явно наслаждаясь курением – и у всех троих есть машины. С парковками сам знаешь, плохо дело, но вот у дядечки того, Колей его зовут, метрах в ста гараж еще есть на одну машину. А поскольку сын с женой работают в городе и приезжают поздно, в десятом часу вечера где-то, то все места во дворе к этому времени, понятно, уже заняты. Так вот он что придумал, Коля этот: во дворе закуток есть машины на три, так он стал его своей перекрывать, чтобы другие не ставили, а вечером, когда сын приезжал и жена его…

– Чья жена?

– Да сына его жена. У его жены нет машины. Тьфу-ты, у Колиной жены, в общем, нет… – он затянулся и с шумом выдохнул, явно желая поскорее поделиться историей – Ну, сам отгонял свою машину в гараж, а на эти места ставили машины сын с женой. И так получалось, что к ночи в этом закутке стояли всего две их машины, потому, что все уже давно приехали, припарковались по углам, где смогли и сидели по домам. А Коля свою в гараж отгонит и радостный домой идет. Ему мужики наши подходили, сам видел, популярно объясняли, что не стоит так делать, что им тоже надо машины ставить, а он просто: «Пошли на…!» Прикинь! Пару раз колеса спускали, но толку никакого. А вчера идет он ночью от гаража по нашему лесочку, местечко всегда тихое, не бандитское, луна светит, морозит. Тут смотрит, впереди, метрах в пятидесяти, трое вываливаются из леса, что-то кричат, заваливают одного и начинают ногами мутузить. Ну, Коля замер, вперед не идет, мало ли что… И тут ему сзади по правой ноге, по коленке сюда вот, – Иваныч поднял правую ногу над столом и показал, куда именно – сбоку, кааааак шандарахнут, битой железной похоже или арматурой, у него нога так и обмякла. Я, говорит, упал, кричу, боль дикая. Кто ударил, естественно, не видел, одни пятки сверкают. Телефон, как назло, дома оставил, сколько пролежал не знает, но минут двадцать точно. Уже потом мужик один мимо шел, поддатый, попытался его поднять, а тот еще больше в крик. Времени первый час ночи, а вроде и народ стал собираться! Вызвали скорую и ментов – Иваныч затушил окурок – А скорая-то из города, наш-то вездеход сам знаешь, без пинка с горы не поедет. И пока те едут, ко мне его жена прибежала, мол, врач, помогай давай. Я оделся быстрее, прибежал, смотрю, а там мясо, нога просто болтается. Попали по колену так, что из ста раз, сколько ни меться, не получится. Там и перелом, и связки видать порваны, такое ощущение, что нога на одной коже болтается. Жуть, подсудное дело. Коля завывает, холодно еще, мы его ни поднять не можем, ничего… – Иваныч снова закурил – Лежит, смотрит на меня, что с ним будет, спрашивает. А я чего могу сказать? Тут рентген нужен, отвечаю, все нормально будет. Его в центр повезут, так там и оборудование хорошее. А он водителем работает, его, считай, правая нога кормит, что ему скажешь? Мои слова ему, как вон этому… – он понизил голос – … Паше этому…

– Безухову – быстро вставил врач. Иваныч запнулся:

– Безухову? Документы что ли нашли?

– Да нет, он безрукий, ну и Безруков. А такой уже есть, ну и дальше тогда – Безухов!

– Ага, ты ему еще уши отрежь, он точно приползет к тебе и кадык выгрызет. Ну ладно, давай Безухова придерживаться. Паша Безухов. Так… А… Ну, то же самое, что Паше этому, Безухову, пианино на день рождения подарить, то есть нафиг не интересно. Короче, еще минут через тридцать скорая из центра приехала, охренели от увиденного, вкололи успокоительное и уехали, увезли его. Но инвалид теперь, Коля-то, это точно. Вот, мне кажется, что те трое отвлекали его, чтобы он остановился и спокойно ударили, прицелившись, потому, что те сразу ретировались. А в целом, думаю, это его так за парковку. Вот так то! Сделаешь зло и жди потом, когда оно к тебе в три раза сильнее вернется! Бррр… Я замерзший домой в два часа только пришел, потому и проспал… – он затушил окурок – Вставать-то в полшестого… Ну, как там наш клиент?

– Да нормально все – сказал врач, передавая Иванычу карту – Не все еще анализы готовы, но в целом так, как мы и думали.

Иваныч открыл карту и углубился в чтение. Анализы действительно были очень хорошие. Видимо, держали его очень долгое время под капельницей, уж очень промыт организм. Тут зазвонил стационарный телефон и Иваныч поднял трубку.

– Да… ну да… Да, елки, дома забыл… Да как скажете, все будет в порядке… Следим, конечно… До встречи, отдыхайте – он положил трубку – Старик звонил. Он мне на сотовый названивает, а я его в спешке дома забыл, ха. Не будет его еще три дня, – он посмотрел на календарь, висящий на стене – так что до понедельника отдыхаем. Безухов-то наш как, кушает нормально?

– Ух, елки, забыл совсем… – врач вскочил и направился в сторону выхода – Он не завтракал, сейчас отвезу его и заскочу потом к тебе.

Жедырева отвезли в столовую. Вчера его кормили прямо в палате, поэтому сегодня он осматривался вокруг. Столовая была маленькой, но довольно теплой, и оттого довольно уютной. Единственное, что не понравилось Жедыреву, сладковатый, слегка тошнотворный запах.

Врач оставил его у одного из столов и ушел. Через пару минут рядом с ним появилась женщина с тарелкой каши в руках. Сев рядом с ним, она спросила, будет ли он есть бутерброд с маслом. Жедырев не отказался, и женщина ушла в сторону кухни. Через минут десять Жедырев закончил трапезу и, немного удивившись, почувствовал удовольствие.

5.3

Вернувшись в палату, его положили на кровать. В палате никого не было, и, погрузившись в мысли, он не заметил, как уже подошло время обеда. На этот раз его кормили в палате и после трапезы он заснул. Проснувшись, он увидел медсестру, занимающуюся его соседями по палате. Это была уже другая женщина, в возрасте, хотя, возможно, моложе Жедырева.

Когда она ушла, в другом углу слышалось, как негромко его соседи о чем-то переговаривались. Также негромко они появились у него на виду и, смотря друг на друга и о чем-то шепчась, прошли мимо. В последний момент, когда уже собирались закрывать дверь со стороны коридора, Григорий поймал взгляд Жедырева и подмигнул.