Боги ЯВИ

Шуток совсем не понимают, да и суеверные они, боязливые сильно к непонятному для их разума. Как я ещё заметил, память хозяина проявляет себя, когда я полностью на автомате, то бишь это когда на работу собираешься в спешке и, не думая, кладёшь себе в карман ключи от квартиры или хватаешь пачку сигарет и зажигалку. Млять… Вот только подумал – и курить очень захотелось, аж мурашки по черепушке побежали. Курить как охота, сука… А так полностью это я, ваш многоуважаемый и любимый Серёжа. То, что мне повезло, – это плюс. А вот кем я был в своём времени, – это для меня огромный минус. Никаких путных познаний или случайных навыков вроде тех, о которых всё время пишут, у меня не имелось. Работа скромная. Я сотрудник охраны. Давно высмеянный и зачморённый нашим любимым, ничуть не однобоким телевиденьем персонаж. Короче, я из самой непонятной и таинственной организации России. Я из ЧОПа! Вот и случилась, видимо, со мной очередная ЧОПа по жизни. Так что ни боевых искусств, ни познаний военных инженеров, не программист я или бизнесмен и даже никак не историк. Чего там было до нас? Ответ: ХЗ. Говорила мне мама – учись… А, как и многие мои знакомые, мы в своё время забили на это ненужное дело, да и не так это было легко в девяностые годы. Жрать сильно охота было… аж пузо подводило, вот и приходилось плясать кто как мог. И не надо смеяться, а то прокляну. В наше время от тюрьмы и ЧОПа никто не застрахован. Видел я и офицеров, которые после ухода на пенсию работают в охране, и сотрудников МВД после ихнего перехода в полицию, да и людей с тремя высшими образованиями у нас предостаточно, ну, это уже государство вот такое интересное. Так что всё просто, я сотрудник охраны. Кстати, я в детстве своих детей этим пугал: плохо будете учиться, придёт чопа и вас заберёт. И, главное, помогло! Дети получили хорошее образование в Санкт-Петербурге. Вот так я в поисках работы и лучшей жизни лет пятнадцать тому назад перебрался в стольный город Питер в поисках земного счастья. Географическое своё местоположение тут я тоже не смог определить, у чёрта на куличках, примерно как-то так. Вот и выходит, что ни черта не выходит.

– Не спишь? – прошептал Горыня.

– Да что-то никак… – ответил я, хоть и устал, как бездомная собака.

– А как у вас там… ну в этом, как его, в вашем мире яви. Как люди живут?

– Да живут, хлеб жуют, – ответил ему. Я приподнял руку и указал в чёрный угрюмый небосвод, прочертив линию от края до края. – Птицы железные летают да людей в своём брюхе на большие расстояния переносят по всей земле-матушке. Куда пожелаешь… – Это я сумничал, называется… можно и по-другому сказать, но не буду, промолчу, но суть важна… Ну а что я им ещё мог рассказать, не говорить же, что и через многие тысячелетия всё так же, все по уши в говне. Как сейчас…

– Космопланы, что ли… – отозвался Горыня.

Млять! Удивил пращуров, у нас самолёты, а у них космопланы… от слова «космос»! К-а-р-а-у-л!

– У нас на них только волхвы летают по острой нужде. Да боги спускаются иногда из старых миров. А нам это не нужно, мы своим ходом любим, чтобы силушка была в тебе и хворь не терзала, по утренней росе босиком ходить надо. Чтобы матушка Треглава чувствовала, что ты рядом с ней, как сын её любимый. А коль не будет тебя чувствовать, вот как сейчас, кручина возьмёт её, звать станет, страдать да переживать, где ты бродишь по печали. Может и призвать к себе… – богатырь вздохнул. – А у вас тоже на них боги летают?

– Ну да… – кивнул в темноте богатырю, соглашаясь. С такими ценами, как у «Аэрофлота», думаю, только боги «Газпрома» и могут позволить себе перелёты. «Сила Сибири», называется! Да и босиком скоро полстраны шлёпать будет, здоровья набираться. Горыня замолчал, минуту раздумывал чём-то своём. Его-то тоже понять можно, был рядом с тобой с самого детства лучший друг, раз – и всё, нет его, заговорил он непонятно и чудно, словно перед тобой чужеземец, впрочем, оно так и есть – чужой, только с большой буквы, я бы сказал точнее, отчуждённый. И он, как никто другой, это чувствовал и переживал о судьбе нелёгкой своего пропавшего товарища. Ничего, думаю, если вылезем из этой передряги, наведаемся к этому старому жулику Гарауну, может, чего такого и выясним путного для себя.

– Перед самым нашим выходом из лагеря, – прошептал он в потёмках, – земля сказкой пошла да народ заречный зашушукался. Что сам командор на «Орионе» прилетал в Ирей, к волхвам. Перун! Великий вой… – и он покачал в темноте головой. – Хоть бы одним глазком на него посмотреть, отца… Заступник наш… – он замолчал.

Вот так… взял и прилетел сам Перун-батька на космоплане «Орион». Будем надеяться, что стартовая площадка не под Минском находится. А то знаю я их… белорусов наших. Всех батек по миру пособирали. Жадюги… Видимо, теперь была моя очередь зависнуть, и я на пару минут потерялся… «Ни хера, думаю, куда меня закинуло… Сам Перун! Это же на сколько меня лет назад занесло?!.»

– Поведаешь, как живёт племя Русов там, в вашей Яви, если выберемся и уйдём от псов Одина живыми, – и богатырь протянул мне открытую, словно сердце, ладонь.

– Если выберемся… обязательно расскажу. Но если ты мне покажешь, как Русы живут тут у вас, – я улыбнулся в кромешную пустоту и пожал руку Горыни.

– Договор подтверждаю… – кивнул он и сильно стиснул мою кисть. Да так, что хрустнули кости.

– Горя, осторожней, сломаешь же…

– А я всегда говорила, – отозвалась арийка, – сила есть – ума не надо! Дубина берёзовая…

– Гля… змея… сидит тихо, уши греет!

Я вроде как маленько кимарнул, усталость взяла своё. Опять нижнюю чакру отсидел, сил нету никаких на это. Я встал, начал разминать булки. Предчувствия нехорошие какие-то обуяли, всё время жопа болит. Не к добру всё это…

Чёрная, вороная ночь вошла в силу, ни звёзд, ни месяца не видно, хоть глаза выколи. Я потянулся, чтобы размять кости, подозрительная тишина стояла, даже гадь – и та перестала томно дышать. Где-то вдалеке натужно завыл одинокий волк. Вот же, зараза, как надрывается, хороший голос, красивый, мощный, видно, матёрый волчара поёт, от всей своей звериной души тянет.

– Слышите… – тут же всполошилась Фрида. – Волки…

– Ага, – отозвался Горька, – прощальная песня сына для своей матери, покинувшей чертоги этого мира. Она погибла, защищая своих маленьких волчат от росомахи. Теперь он принял стаю, он вожак, и ему отвечать за своё племя перед родом. Вот и воздаёт песню хвалебную родителю и указывает душе путь в белое око бесконечности. Оплакивает бедняжку.

– Да я не об этом, сама слышу, не дура… Берег недалеко… Всего полдня ходу…

А я стоял и молчал, как в штаны наложил, слушая древних. Ну да, ну да, я так сразу и подумал об этом самом, последняя прощальная песня для матери волчицы от старшего сына. А как может быть иначе? Пока я пытался переворотить эту волчью информацию, мою ногу неожиданно обвило щупальце осьминога и сильно дёрнуло в сторону трясины.

Я заскользил сапогами по слякоти и стал заваливаться на спину, а меня все тянули в непроглядное болото. Я даже пискнуть не успел, насколько быстро всё это произошло. Вцепившись в своё копье, постарался на автомате острым наконечником ткнуть в темноту, но, видимо, без результата, жало копья не встретило сопротивления, а меня всё ещё старательно волокли за ноги в ночь густую. Испугаться я тоже не успел, но выронил своё оружие, пытаясь хоть как-то зацепиться пальцами за мягкий дёрн.

Однако напор только усилился, кто-то явно захотел мной поужинать или повечерять. И мне это очень не понравилось, усиливая и так нарастающую панику. Где-то в стороне громко вскрикнула Фрида. Метрах в пяти от меня сильно забурлило болото. Да так, что окатило меня вонючими брызгами. Я включил реверс и стал с удвоенной силой упираться, как нашкодивший кот, которого злой хозяин хочет ткнуть носом в ещё тёплую кучу, – всеми свободными в данный момент конечностями.

Богатырская рука Горыни опустилась на мой загривок и сильно дёрнула, у меня аж глаза вылезли, думал, он мне кольчугу порвёт или придушит, как щенка, хорошо хоть, шею не свернул – и то ладно. Тонкий луч стали резанул бликом глаз. В болоте раздалось недовольное гортанное ворчание. Меня отпустили. Я постарался быстро отползти от этого опасного места, перебирая ягодицами, помогая себе любимому руками, загребая ладонями грязь. И тут лунный свет богини, матери всех влюблённых, пробился сквозь ночные тучи, найдя в этом океане мрака небольшую лазейку, подсветив серебряным лучом край таинственного острова.

Когда я посмотрел на берег, у меня под стальным колпаком начали медленно подыматься дыбом волосы. Я сразу же забарабанил ногами и чуть не завизжал молодым диким кабанчиком, который случайно в лесу натолкнулся на льва. Из самой глубины мрака вязкой трясины, словно из ада, вспучивая чёрной горой топь, выползала на берег невиданная доселе человеком страшная тварь. Даже глаз на её теле не было видно, только корявые тонкие лапки, которые были неестественно выкручены и тянулись в мою сторону. Дыхание сразу же перехватило, сердце забилось, как у маленькой лесной птахи, немой крик застыл в пересохшем горле. В правом отростке у твари начал появляться длинный коготь, который медленно поворачивался в мою сторону, колыхнувшись на ветру, словно смертоносный шип самого Кракена. Куски ила комками сползали с тела в его родное болото. Я не выдержал и закрыл глаза. Смотреть своей смерти в лицо я ещё не готов, а тем более такой паскудной, как эта.

– П-о-д-а-й… – прошипел демон и закашлял трясиной, протягивая свободную от длинного шипа конечность. Я ощутил липкий ужас, который сковал разум, язык сразу же прилип к нёбу, только сдавленный жалобный стон вырвался из груди.

– П-о-д-а-й… – тот же хлюпающий звук прошелестел над островом. За спиной у меня кто-то пустил в атмосферу газы.

– Горя, может, оно жрать хочет?.. – постарался я прошептать русскому богатырю, стараясь говорить тише, чуть дыша, чтобы не спровоцировать это существо на агрессию. – Кинь ему яблоко, пожалуйста…

Тварь на мгновение замерла, услышав мою безумную просьбу, и напряглась всем своим естеством – видно, для последнего и смертельного для меня рывка.

– Я вот вылезу и сам кину яблоком! Я вам морковки отгрызу чичас вместе с ботвой вашей! – заскрипел зловеще зубами демон. Он выкинул свободное щупальце, вцепившись в мой сапог костлявой лапой смерти, и стал тащить в свой страшный ад, приговаривая. – Чичас, чичас! Доберусь и вырву… – Я не выдержал и заорал во всё горло. Как говорят, у страха глаза велики. Первым её узнал Горыня.

– Репей… да ты дура! Разве можно так пугать… Я думал, кикимора поганая за мной вылезла… А если б не узнал и пришиб!

Арийка, обтекая от грязи, выползла на берег и нервно выдохнула.

– Я спасла его! А он «кинь яблоком»… – она всхлипнула. – Еле первый раз оттёрлась, а сейчас чего делать?

Не успел отойти от первого шока, как пришёл второй! Я почувствовал, что мою ногу, противно извиваясь, что-то больно сдавило. Шустренько подскочил с земли и резко ею боднул, словно передо мной был туго накачанный футбольный мяч, который находился перед большим окном класса химии. Кусок отрубленной плоти улетел метров на пятнадцать в топь и мерзко хлюпнулся в трясину. Сразу же в той стороне раздалась жуткая возня и чьё-то громкое чавканье.

– Уровень опасности жёлтый… – пропел уже знакомый приятный девичий голос, напугав меня до икоты. – В дистанции броска агрессивно настроенная нежить!

Моя нижняя чакра сразу захлопнулась, предчувствуя очередную беду! Я сразу закрутил головой, как сова, на все триста шестьдесят градусов. Полная темнота… Луну опять проглотили лохматые прожорливые тучи.

– Включить режим «Ясное Око»?

Я закивал, да так усердно, что шлем съехал на лоб.

– Ага, ага! Да, включай… – прошептал, судорожно сглатывая последнюю слюну.

– Сканирование сетчатки… подключение… обработка… Полный доступ к нервной системе или по умолчанию?

– Полный… – выдохнул я, чувствуя всеми тонкими фибрами души прямую угрозу своему драгоценному здоровью.

– Приступаю к детализации объекта… Визуализирую опасный для хозяина организм…

– Чтоб я издох!

Сначала показалась, что у меня зарябило в глазах. Потом картина стала вырисовываться всё чётче и чётче, словно в мозгу наводили фокус. Немного запестрило, и в чёрно-белом негативе я вполне сносно разглядел берег острова. Совсем рядом сидела и глазела на меня болотная зверушка. Это была лягуха! Размером примерно с хороший кухонный стол, который мне был по самый пояс. Два загнутых метровых кривых рога, довольно острых, с которых сочилась молочного цвета вязкая слизь, сразу сказали мне о многом. Не моргающие выпуклые большие глаза кокетливо посматривали в мою сторону. Она мне что… глазки строит, сука?

– Объект сканирован… класс опасности первый… предпочтительно умертвить…

На лягушачьей толстой шее, которая была похожа на бычью, я заметил еле размытое красное пятно. В эти долгие и тяжёлые для человека секунды просто осознаёшь и до конца понимаешь смысл всех слов, сказанных когда-то умными людьми: а ты знаешь… как хочется жить?! А я теперь знаю! Кем бы ты ни был в своём мире при жизни, хоть суицидником. Могу вам сказать одно: хочется… Миг, и я, не раздумывая, видно, уже плохо соображая от стресса, прыгнул в сторону твари, целясь жалом в подсвеченное копьём пятно, которое, как я понял, было наиболее уязвимым для нанесения физических травм. Что я проделал, меня самого удивило потом, когда твоей жизни грозит опасность, бывают и такие чудеса на белом свете. А я всё же жил в деревне, и мне иногда доводилось резать свиней и не только.

Шкура жабы, где у них обычно находится певучий пузырь, разошлась под натиском наконечника и впустила в себя чёрную холодную сталь металла, застрявшую шипами в позвонке. Получилось как у того заправского мясника. Я почувствовал, как остриё уперлось в твёрдую кость нечисти, пробив насквозь трахею, как раскалённый нож масло. Надавил сильней, упираясь ногами в землю. Белая кость хрустнула, отделяя шейный позвонок жабы от грудного. Я это услышал. Называется: удачно попасть в сустав. Но тварь это ничуть не остановило, она встала на дыбы, на две толстые лапы, отчего сравнялась со мной ростом, и навалилась на копьё всем весом, выкинув вперёд длинный, частью отрубленный липкий язык толщиной, наверное, с руку. Жаба вцепилась в древко, скребя по нему огромными передними когтями. Она упорно выворачивалась, стараясь освободиться от жала, а я понимал, что от её ядовитых головных наростов меня отделяет всего метр, и если она меня боднёт, вряд ли меня кто спасёт. Особенно тут, у черта на куличках, если её яд попадёт в открытую рану. Обрубок толстого языка, который всё время мотался у моего лица, забрызгал глаза тёплой кровью.

– Фу, гадость!.. – попробовал промычать я, держа этого монстра на безопасном для себя расстоянии. – А ну… навались! – негромко вскрикнул, чувствуя, что она усиливает напор на моё копьё. Это была её предсмертная агония. – Нет, сука… меня так просто не возьмёшь… – зло прошептал в её зелёную морду и шире расставил ноги. – Если я издохну сегодня, то не от тебя, дорогуша!

Как в воду смотрел…

Слева запел меч, рассекая густой болотный воздух, обдав меня прохладной волной, перерубая твари лапу на две половины. Справа тоже свистнул калёный самурай, отделяя другую конечность твари от её тела у самого предплечья. Зелёная масса потеряла опору и завалилась на жирное брюхо, растянувшись на берегу, нервно подёргиваясь в предсмертных судорогах и отчаянно хлюпая задними лапами по тине.

– Благодарю… – только и смог нервно выдавить я.

– Это кто?.. – Фрида указала на лежащую рядом ещё теплую лягушку. Её задние лапы жили своей жизнью, всё время шлёпая по воде.

– Похоже на индиго… – постарался я проявить свои познания тёмного мира.

– Это Лярва… – Горыня посмотрел на свою подругу. – Будьте знакомы… Лярва, это Фрида! – и он указал рукой в сторону бледной как мел арийки. Таких огромных лягушек она видела первый раз в своей жизни. – Мне бабка Агафья рассказывала… – как-то скромненько добавил он и потупился. Видно, стеснялся…

– Откуда она знает про них?.. – Фрида толкнула ногой отрубленную часть жабы.

– Земля слухами полнится… – Горыня добродушно усмехнулся и пожал плечами. – Только боги ведают, из какого места эта старуха всё на свете берёт…

– Ох и жуть какая… – арийка брезгливо сплюнула.

– Да… страшненькая немного, – согласился Горька, – но, говорят, запечённая очень вкусная… – и наш богатырь погладил себя по животу.

– Ты, видно, больной! – еле сдерживая рвотный позыв, ответила Фрида.

– А что тут такого? Столько мяса пропадает… у неё только рога ядовитые! Главное, не уколоться ими, и чтобы яд в рану не попал случайно. А так есть можно… на кабанчика молодого похоже! – Горыня провёл пальцем по тёплой слизистой шкуре и засунул его в рот, смачно посасывая. – Мне кажется, если её нашпиговать корнем лопуха и в горшочках запечь в печи до хрустящей корочки да слив добавить… Ох и вкуснотища путёвая получится! Надо бы отрубить ляжечку и закоптить…

Договорить Горыня не успел.

– Б-е-е, – где-то за берёзой послышался стон Фриды, и вкусовые предпочтения друга вывернули её наизнанку. – Б-е-е.

Я засмеялся. Шутка на внимательность, видимо, древняя, как само время. Одним пальцем трогаешь гадость, другой палец смачно и прилюдно засовываешь себе в рот. Мы с Горыней ехидно переглянулись.

– А ты, колдун, молодец, не сплоховал, – и он дружески толкнул меня в плечо.

– Да это я так, разминался… – скромненько потупился в землю.

Вот же, думаю, брехло! Ну зачем, спрашивается? Эх… Серёга-балабол… И я вспомнил одну хорошую народную песню. «Каким ты был, таким ты остался, казак лихой, орёл степной…» А орёл этот, когда первый раз встретил индиго, в штаны себе с перепугу напрудил. Но и ранним утром с бодуна с такой жутью нос к носу столкнуться – тут и ссыкануть, думаю, маленько не западло.

Голос Олега мне понравился, видимо, он имел хороший слух, чем меня приятно удивил. Такой немного с хрипотцой тугой баритон. Песен я знал много, так как играл на гитаре, считаю, для улицы неплохо, с такими же пацанами, как и я, ну и, соответственно, воспитание у меня такое было… дворовое.

Кто-то в ночи мне стал подпевать, да так, что я попятился, прижимаясь спиной к берёзе. Гортанный клокочущий рёв прокатился громом по пустому болоту. И я сразу как-то притих, волки, жабы, только шлепки по гади раздались, разбегаясь в разные стороны, улепётывая от этого ужасного рыка. Мне даже показалось, что дохлая лягуха без лап старается от нас отползти подальше.

Да, это был уже не просто рык безмозглой твари, я расслышал в нём капли разума, а это значит, что противник намного серьёзней Лярвы. Он разумен. Видно, где-то произошёл прокол из Нави и выход демонического создания тёмного мира в наш бренный мир. Истерзанный злобой крик зверя усилился, он приближался. Я нервно сглотнул. Только Горыня расправил плечи до хруста костей и вытащил меч.

– Только не лезь, колдун, поперёк… Не мешай… – прошептал он через плечо.

– Да и не собирался… – выдохнул я. – Я же не горемыка какой безбашенный.

Спаянный шелест двух мечей из ножен послышался у меня сбоку.

– Без щитов нам его не взять… – не поворачивая головы, прокомментировал Горыня, услышав звук доставаемых самураев. Фрида кивнула и убрала одного брата в ножны, поднимая с земли красный щит.

Мы ждали, ждали, когда из болота появится страшный зверь, тёмная тварь, злой демон, который вышел из Нави, чтобы отнять жизнь, данную самим богом. Тем самым кинуть ему беспрецедентный вызов, убить созданное им творение и сравнять себя с ним. И мы были готовы принять смертельный бой! Ну, если точнее… они, а я стоял тихо, в засаде, за спинами ребят, чтобы не путаться под ногами, короче, страховал. Чем мог, тем помог. Аминь! Нет… пусть будет лучше что-то родное. Да пребудет с нами Авось…

– Уровень опасности красный… – проснулась наконец полюбимая. – Классификация демона третья… Идентифицирую… Болотник… – Я сразу же вспомнил Галкин инструктаж по тварям.

Демон-вампир, безмозглая тварь, которая может ненадолго трансформировать своё тело, но только в целях маскировки, сильна, имеет хорошую реакцию, после убиения жертвы поедает внутренности, при этом вырвет сначала бьющееся сердце. С такой хрен договоришься, слишком тупа. Ликвидация только через расчленение тела, отсечём сначала голову, потом располовиним, ещё немного пошинкуем, подсолим, кинем лавровый лист, морковку, лучок и всё это заправим под самый конец чесночком – готово. Теперь мой план созрел. Собираем манатки, идём к бабке. Что-то жрать сильно охота.

– Включить «Ясное Око»?

С мысли толковой сбила, зараза.

– Включай.

Вот же, млять…

И то, что я увидел, мне уверенности в хорошем исходе боя ни грамма не придало. Он тащился по болоту размашистой походкой, в подобии нескладного человеческого тела – слишком большие жилистые руки, маленькая лысая голова и узкие бугристые плечи. Сила и ловкость его рук были очевидны и видны невооружённым глазом. Пока он гулко вышагивал по колено в болоте, остальная его часть возвышалась над гладью метра на два. Это был демон, рождённый для профессионального уничтожения людей в труднодоступных илистых местах. Твою мать… Нанодемон! Специфическая тварюшка, скажу вам. Единственный его недостаток я видел в тупости. И что нам в результате даёт тупое чудовище? А ничего, оно просто злое и тупое!

– Ох… – Фрида выдохнула, когда зверь в человеческом облике был совсем близко. Тело его совсем не роднило с нами, оно лишь отдалённо было похоже на человеческое. Всё же это больше зверь, а точнее – демон-вампир. Кривые острые зубы, которые созданы для того, чтобы рвать плоть, выпирали из его нижней челюсти, по которой тянулась слюна. Длинный приплюснутый нос и всё время бегающий взгляд, который не мог на ком-то одном из нас остановиться. Очень страшно… Просто ты не понимаешь, на ком тварь сфокусирует зрение и кого первым атакует.

– В-а-м не п-р-о-й-ти… – гортанные нечленораздельные булькающие звуки вывалились из пасти демона. – Убирайтесь! – по его лицу пробежала судорога, видно, ему человеческая речь давалась с большим трудом, словно у него аутизм. – П-р-о-ч-ь! – из его пасти даже на этом расстоянии так повеяло, что запах топи показался мне просто цветочным раем. При каждом выдавленном гортанном звуке он закатывал жёлтые глаза под свои опухшие веки.

Горыня, который вышел немного вперёд, рассёк воздух мечом, тем самым поставив в диалоге с демоном точку. Фрида тоже не дремала, а стала немного левее, придерживая щит рукой, и нервно помахивала своим самураем, словно раздражённая сиамская кошка хвостом. А я, как понял… должен был стоять ровно по центру, так нас учили в боевой дружине. Но, видно, не срослось. Выход воинов-охотников на нечисть всегда заключался в боевой тройке, такая тактика была проверена годами, и тренированные бойцы всегда могли завалить любого демона из Нави, пользуясь ею. Но не сейчас, тут другая ситуация. Их двое…

Миг тёк, мои нервы, видно, не выдержали этого бремени, и вообще, я склонен к истерикам, может, у меня от стресса гормональные изменения в организме произошли.

– Ты это… давай не безобразничай! – и я утёр сопли железным рукавом. Демон постарался остановить бегающий взгляд на мне.

– Кто ты такой?.. – вытягивая из себя по слогу, рыкнул болотник, закатывая глаза под морщинистый лоб. Даун – он и есть даун. Да и вообще, последнее время у меня нервы ни к чёрту. Ну вот, опять… кто, спрашивается, меня за язык клятый тянет.

– Я Серёга из ЧОПа!.. – гордо выкрикнул я из-за спин своих товарищей.

«Ну, дурак!.. Больше ничего не придумал?» Нечистый сморщил лоб и закатил один глаз, а вторым продолжал буравить меня.

– Ч-о-п-а… – пробулькал болотный демон по слогам, выдавливая натужно соплю.

– Думай давай быстрей, тормоз! – дразнил я его. Наконец этот дебил понял, что ничего не понял.

– Я хозяин этой топи! – тягучая сопля дотянулась до подбородка.

Я удивлённо вскинул руки.

– Яхонтовый мой, а я думал, хозяйка…

Ну, я так просто, для приличия, чисто символически поддержать разговор, уже не так громко и уверенно провякал. Никто же не знал, что это был мальчик… что я его там… в потёмках – разглядывать буду? Но сиськи, вижу, есть, может, у неё с грудью не очень, вот и нервная такая. Демон закатил оба глаза, и его веки нервно задёргались – видно, думу думает, изувер. Переговоры вести – совсем не его!

И тут демон неожиданно для всех прыгнул вперёд, взмахнув своей кривой конечностью, целясь в самого сильного, то есть в Горыню. Резкий взмах, удар, скрежет огромных когтей просвистел над островом. Щит выдержал, но Горыню отбросило назад примерно на метр. Сразу же раздался повторный треск, и Фрида кубарем откатилась к берёзе. Удар был страшной силы, юную воительницу, как соломенную куклу, переломило и выкинуло из общего неполного строя. Горыня вскинул щит, прикрывая корпус, и кинулся на демона. Клац – когти твари прошлись по щиту, на этом Горыня поймал его, разрубив до кости правое предплечье мечом. Болотник взвыл, захлёбываясь слюной, при этом встал на четыре конечности и, подпрыгивая, ударил задними лапами в щит. Теперь, видно, была очередь богатыря покатиться к дереву. Шлем Горыни от сильного удара слетел и затерялся в темноте. Тварь встала на четыре лапы, выгнула спину, прижав большие длинные уши к макушке, и негромко зарычала, выдвигая вперёд челюсти, недобро пялясь на меня. Тоже, думаю, «трансформер», мать его…

– Я г-у-г-у-л-ь! – он шагнул мне навстречу и замотал, как пёс, головой.

– Ну ладно… Гугуль и гугуль, я же не виноват, что тебе мама так неудачно выбрала имя… – я попятился задом, прижимаясь к берёзе.

И только сейчас заметил такое же красное размытое пятно, как на лярве, у горла болотника, наиболее уязвимое место, которое подсвечивало мне копьё. Оно-то и сподвигло меня на решительное действие. И я как мог швырнул в демона Щуку. Не попасть в этакую тушу с такого расстояния было просто невозможно. Тварь шустро шарахнулась в сторону, уходя с траектории броска, но немного не успела, слишком маленькое расстояние было между нами, и жало пробило ему правое плечо, зайдя всего лишь на половину своего наконечника. Вой, одинокий страшный вой, вот от чего у меня сразу заложило уши. Гугуль закрутился волчком, и это нас всех сильно выручило. Инстинкт зверя взял верх над тупым разумом. Если бы он сразу вытащил острие у себя из плеча, рана была бы незначительной и угрозы для здоровья не представляла бы. А так он не успел. Сильно не успел…

– Активировать программу «Ёж»? – пропело в голове копьё.

Я молча кивнул, ибо слов у меня не было, демон уже вплотную подошёл к своему обидчику и дышал мне в лицо.

– Повторяю… Уровень опасности красный! Прошу разрешения хозяина активировать программу «Ёж»!

Из оцепенения меня вывело дыхание смерти, смердит-то как из пасти, спасу нету. И я с перепугу зарычал громче, чем этот самый болотный демон гугуль.

– Активируй! – глухим эхом пронеслось над топью.

– Программа запущена… – тут же ответили мне.

Негромкий металлический щелчок прозвучал у зверя в области ключицы. Железные лепестки копья злой северной розой раскрылись у него в теле, разрывая на части мышечную ткань острыми стальными шипами, нанося несовместимые с жизнью внутренние повреждения правого легкого.

Демон вскинул голову, припав на передние колени всего лишь в метре от меня. Из его пасти, пузырясь, выливалась кровь, перемешиваясь с обильно выделяемой слюной.

– О-д-и-н… – гортанный хрип со свистом разорванного легкого донёсся до моих ушей. – О-д-и-н… – тварь попробовала сделать шаг, но сил, видно, для этого не хватило, и она этим ещё больше себя подкосила. – Я иду к тебе… – выдохнула она едва слышно.

Больше прошептать гугуль ничего не успел, быстрый взмах тонкого самурая – и его голова отделилась от тела, которое ещё немного постояло и, неуклюже согнув конечности под себя, как гигантский паук каракурт, прильнуло к земле.

Тёмная ночь…

– А вы мой шлем не видели?

– Куда-то дальше проскакал!

– А я так и не понял, это был мальчик или всё же девочка?

– Эх… колдун Серый Гей… Да если бы я в дружине в детстве так копьё кидал, как ты… мне бы Люд давно руки повыдёргивал!

– Фу! Пращуры неблагодарные!

– Горя, а у тебя яблочка не осталось?

– Нет.

– Есть хочу…

– Вот завтра выберемся на берег, счистим мечом с твоей задницы всех пиявок и уху сварим.

– Ты точно дурак…

– Хоть водицы чистой дай!

– В болоте хлебни…

– А что это за ворожба такая: «А-к-т-и-в-и-р-у-й»!..

– Потом расскажу… Мне до кустиков срочно!