Десять тысяч разящих стрел

Глава 2

Заместитель Равет-Фай поднес к лицу чашу с горячим напитком и тут же, брезгливо поморщившись, отставил ее в сторону. В поместье Фай слугу, подавшего хозяину такой чай, самое меньше, высекли бы до полусмерти. Равет-Фай ощутил прилив раздражения. Он – первый помощник главы Ведомства внутренних дел, а фактически именно он верховодит в Ведомстве, ибо почтенный глава Шан-Дао едва переставляет ноги от старости. Каждый день сотни людей склоняются перед ним, и во всей столице немного тех, кому должен кланяться он. Тайно, под покровом ночи пробираться по спящему городу и прятаться в подобных низкопробных заведениях – такого унижения ему уже давно не приходилось переносить. Сановника утешало то, что и у других на лицах была такая же смесь гнева, стыда и досады, а кое-кто среди них не уступал ему рангом.

– Уф!.. – первым не выдержал старейшина Каван-Тар из столичной управы. Краснолицый толстяк то и дело с растерянным видом одергивал темно-коричневый кафтан.

– Переодеваться в простолюдинов! – пропыхтел он. – Посреди ночи тащиться в этакое… ммм, место, которым портовые нищие погнушались бы. Нет, я не спорю: будь это лет тридцать назад, я счел бы такое приключение… ммм, занимательным. Но я уже давно не в таком возрасте, знаете ли.

– А господин Каван предпочел бы собраться в поместье у одного из нас? – парировал тощий, как высушенная рыбина, заместитель Джео-Сань из Ведомства ритуалов и традиций. – За нашими домами, естественно, надзирают, и в пристойных заведениях Светлого города мы не смогли бы встретиться без того, чтобы пошли слухи. Возможно, это не самое благоустроенное место, но здесь безопаснее, чем где-либо еще. Хозяин получает достаточную плату за молчание и хорошо представляет себе, что случится с ним и его родней, если вдруг он сболтнет лишнее.

– Да понимаю я! – всплеснул руками Каван-Тар. – Но все равно, это же…

Его голос прервался на полуслове, когда проскрипела старая дверь. Через порог переступила высокая фигура в просторном плаще с капюшоном, полностью скрывавшем лицо и фигуру. Все собравшиеся в полутемной, пропахшей дымом комнате, уставились на новоприбывшего, а тот с нарочитой неспешностью дернул завязки и избавился от темного плаща. У него было гладкое, одутловатое лицо, казавшееся слишком молодым для совершенно седых волос, собранных в простой узел, и неподвижные блеклые глаза слегка навыкате, из-за которых его внешность представлялась вдвойне неприятной и зловещей.

Равет-Фай непроизвольно сглотнул вязкую слюну, да и все остальные притихли, разом забыв про недовольство. Фель-Саргана, управляющего делами дворца, все они знали слишком хорошо. По городу про него ходили слухи, один другого страшнее, и это был редкий случай, когда сплетники скорее преуменьшали, чем приукрашивали действительность. Отбросив плащ, седой мужчина небрежно вскинул в приветственном жесте холеную руку с золотым перстнем-печаткой на указательном пальце. Вопреки сложившимся представлениям о евнухах, Фель-Сарган вовсе не был толстяком – наоборот, казался костлявым и жилистым. Говорили, что в молодые годы он слыл непревзойденным мастером клинка.

Остальные не замедлили почтительно склонить головы, и сановник Фай в их числе. Формально, его ранг был не ниже, чем у дворцового распорядителя, но ни один чиновник не продержится долго на своем месте, если сразу не усвоит различий между формальным положением дел и истинным.

– У нас не так много времени, – заговорил управитель дворца, заняв место во главе стола. – Поэтому не будем терять его впустую. Что скажет господин Каван?

– Все благополучно, благодарение богам, – отозвался толстый старейшина столичной управы. – Люди, о которых меня известили, небольшими группами проникают в пределы города. Я помогаю им найти убежище. Пока они не собираются вместе, несложно спрятать их от посторонних глаз. Близится священное десятидневье, и гостей в Дайене много. Надеюсь, что стражники господина Яна до поры не будут проявлять излишнее рвение.

Круглолицый генерал Ян-Жанке сухо усмехнулся и пригладил ладонью густую бороду.

– Об этом можете не тревожиться. Тысячники всех восьми городских округов беспрекословно выполняют мои приказы. По крайней мере, до тех пор, пока я не призываю их к восстанию. Но прежде чем сказать больше, я позволю себе задать прямой вопрос господину Фель-Саргану. Каково состояние Императора?

Равет-Фай не удержался и охнул, подняв руку ко рту. Начальник городской стражи выразился действительно прямо, даже слишком – одного такого вопроса было бы достаточно, чтобы обвинить его в измене, услышь его слова те, кому не полагалось. Тем не менее, надо признать: Ян-Жанке высказал вслух именно то, о чем думали остальные.

Император Тай-Илун занял трон в возрасте тридцати четырех лет. Он был одиннадцатым правителем в династии Ильфан и, вопреки расхожему суеверию о том, что одиннадцать злосчастное число, правил дольше любого из предшественников – целых сорок два года. Но возраст брал свое, и Император все реже показывался на публике. В последний раз он появился на торжественной церемонии приветствия эрханских послов, и в тот раз Равет-Фай, как и все прочие, не мог не обратить внимания на его болезненный вид. Государь произнес всего несколько ритуальных фраз в начале церемонии, после чего удалился. Казалось, что он не может стоять на ногах без посторонней помощи – худой и бледный, похожий на иссохшую мумию жалкий старик, так разительно отличавшийся от собственных портретов и скульптурных изображений времен северных походов. Так ведь с тех походов минуло тридцать лет…

И, что самое главное, после церемонии Императора никто не видел во дворце. Разумеется, сановникам и членам Высокого Совета были даны объяснения, но, как бы убедительно они ни звучали, немногие из придворных поверили услышанному. Зато они вспоминали о том, как в ночь после церемонии приема эрханских послов в службе дворцовых лекарей царил переполох, и верховного жреца Отца-Солнца и жрицу Матери-Луны спешно призвали в Верхний дворец, а для чего – никто не знал. Догадки ходили одна другой причудливее и страшнее. Кто-то болтал, что после церемонии Возлюбленная Госпожа явилась к государю, дабы очередной раз просить помилования для своего опального сына и так разозлила Императора, что тот начал кричать на нее, да тут же и упал, сраженный сердечным недугом. Другие придумывали истории и похлеще, но все сходились в одном: в ночь после приема эрханских послов случилось что-то неожиданное и, вернее всего, зловещее. Очень может быть, что скоро в Кель-Тао прозвенят траурные колокола.

Но чему можно было верить? Неужели дни Императора на самом деле сочтены? Такое возможно, но в столице Вечной Империи нельзя принимать желаемое за действительное и очевидное за истину. Дворцовый Город – самое заманчивое, но и самое опасное место во всем ведомом мире. Здесь за один день делаются ошеломительные карьеры и за одну ночь рушатся, и вчерашние баловни Небес отправляются на плаху, не успев понять, кто им так удружил. И нет никого более опасного и непредсказуемого, чем сам Благословенный Владыка. Быть может, Император Тай-Илун, правда, болен, но возможно, что государь просто возжелал узнать, кто из его окружения раньше времени уверовал, будто старый тигр растерял зубы. И если так – горе всякому, кто попадется в ловушку!

Неудивительно, что Фель-Сарган ответил не сразу. По его гладкому лицу ничего нельзя было прочесть, так же невыразителен был взгляд бесцветных и неподвижных, как у сонной рыбы, глаз. Но когда он заговорил, голос звучал уверенно.

– Император действительно в тяжелом состоянии. Не исключено, что он проживет еще какое-то время, но заниматься государственными делами он не в силах.

– Господин распорядитель… может утверждать это наверняка? – Равет-Фай сам поразился, услышав собственный голос.

Евнух смерил его высокомерным взглядом.

– Вот уже целое десятидневье государь не покидает своих покоев. Все это время при нем остается Возлюбленная Госпожа Аньин, и она не подпускает к Императору никого, кроме своих самых доверенных служанок и личного лекаря. Даже мне она закрыла вход в императорские покои, но… – Фель-Сарган вздернул подбородок. – В пределах Дворцового Города не прозвучит ни одно слово, чтобы я его не услышал. Также мне известно, что Первый принц Тьен получил тайное письмо, и речь в нем идет о подготовке к церемонии передачи Шести Регалий¹¹. Церемония должна состояться сразу после окончания праздника Благодарения Богов.

Ян-Жанке сухо рассмеялся и покачал головой.

– Воистину, господин распорядитель превосходно осведомлен. Должно быть, он наделен даром проникать в человеческие мысли.

– Я был бы счастлив, обладай я такой способностью, – невозмутимо заметил Фель-Сарган. – А впрочем, за великие дары Небесные Покровители берут от смертных и великую плату. Но в сказанном я уверен. Когда завершится священное десятидневье, Кель-Тао обретет нового Императора.

А новый Император – это всегда новые назначения, новый виток борьбы за власть при дворе, новое разделение сил и привилегий. Кто-то вознесется до небес, кто-то будет низвергнут на самое дно, и пока установится новый баланс сил, пока сложатся новые клики вокруг князей и влиятельных сановников, Дворцовому Городу предстоит вынести немало потрясений. Все это требует времени, и трудно предугадать, на чьей стороне будет удача. Те, кто сегодня на пике славы, при новом государе могут попасть в опалу – больше того, скорее всего так и окажется. Молодому правителю не захочется видеть возле себя слишком влиятельных соперников, тем более что вокруг него давно собралась собственная клика, и этих людей придется награждать за верную службу чинами и привилегиями, для чего упомянутые чины и привилегии придется у кого-то отобрать. Равет-Фай с тревогой задумался о нерадостной перспективе оставить прибыльную и почетную должность в столице и отправиться «с важным поручением» куда-нибудь на острова Внутреннего Моря, если не дальше.

– Но это объясняет, отчего верховного стратега так поспешно призвали в Дайен, – задумчиво проговорил Ян-Жанке. – Императору и Первому принцу нужен кто-то, в чьей верности нет и тени сомнения, а Юван-Кай – именно такой человек. Он никогда не пойдет против законного порядка наследования. Ха! Остается порадоваться тому, что он прибыл с личной гвардией и не привел с собой приграничные Знамена. В таком случае наше дело было бы обречено.

– Призвать стратега с его армией – все равно, что на весь Дайен объявить о намерении учинить резню, – заметил Фель-Сарган. – Последний раз такое случилось при Императоре Да-Хане. Видимо, повторить деяния Императора-Безумца в клане Илун все-таки не осмелились.

– Также становится понятно, почему государь внезапно решил исполнить данное северянам обещание, от чего так долго уклонялся, – заметил Джео-Сань. – Сейчас ему, как никогда, нужен прочный мир на границах.

– Значит, конец десятидневья Благодарения Богов – последний срок, – старик Изар-Тун из казначейства нервно сцепил пальцы. – У нас осталось так мало времени. Надеюсь, что все будет подготовлено должным образом, а иначе, я боюсь… – он не закончил фразу, да в том и не было надобности.

Под взглядами остальных Равет-Фай кашлянул и произнес, стараясь говорить уверенно:

– Все идет как должно. Мы успеем. Не о чем беспокоиться, братья мои. Пока каждый из нас исполняет свою часть и не питает сомнений, неудачи не может быть.

*      *      *

Первые дни после возвращения отца и братьев Илем-Кай была предоставлена сама себе и посвящала свободное время упражнениям в стрельбе. Близилось десятидневье Благодарения Богов – главный праздник в южных землях, когда люди приносили жертвы своим небесным покровителям, благодаря за счастливые дни прожитого года и прося еще больше удачи в году предстоящем. С давних времен сложилась традиция в дни, предшествующие началу священных ритуалов, устраивать большие состязания. Величайшие таланты собирались в столице Кель-Тао, чтобы помериться силами, но и те, кого боги не наградили особенными дарованиями, не упускали возможность показать себя. Состязались во всем, кто во что горазд: от скачек или борьбы до танцев, стихосложения и искусства плетения кружев, или поварского и гончарного дела. Каждый надеялся показать Премудрому Отцу и Вечной Матери, что не потратил впустую минувший год и улучшил свое мастерство.

А еще священное десятидневье считалось наилучшим временем для того, чтобы договариваться о свадьбах для своих детей, и всякий раз, когда ее мысли сворачивали в этом направлении, принцесса Илем ощущала некоторое беспокойство. Но она гнала прочь никчемные тревоги. На решение Императора она все равно никак не могла повлиять – отец, и тот не имел такой власти – а вот успех или неудача на состязаниях лучников зависит целиком от нее. И когда верная Ианнах вздыхала и ворчала, пересказывая ей последние дворцовые сплетни, собирать которые она была большая мастерица, Илем-Кай просто отмахивалась от старой служанки.

Компанию девушке составлял разве что ее младший брат Азин. С отцом и старшим братом за минувшие дни ей удалось увидеться лишь несколько раз, да и то мельком. Оба пропадали в Дворцовом Городе, и было бесполезно расспрашивать о том, чем они там занимаются – все равно не ответили бы. Илем давно научилась понимать, когда и о чем можно спрашивать, а когда лучше прикусить язык. Эти загадочные дела беспокоили ее больше, чем мысли о предстоящей свадьбе с северянином. Илем, подобно мужчинам своего клана, не питала интереса к придворной жизни, но и не была совсем оторвана от нее. Даже без Ианнах, ежедневно приносившей порции новостей от дворцовых евнухов и служанок, она имела представление о том, что происходит, и замечала кое-какие тревожные признаки. Дочь принца Ювана и княгини Ульсан не была ни слепа, ни глуха, и чутье подсказывало ей: намечается что-то опасное, и едва ли клан Кай при всем желании останется в стороне.

Вот и теперь принцесса пыталась отделаться от назойливых мыслей, пока Ианнах аккуратно собирала ее длинные волосы в замысловатую высокую прическу. Сегодня девушка сменила любимый охотничий костюм на тяжелое атласное платье, расшитое узором в виде летящих журавлей, больше приличествующее ее новому придворному рангу. Как обычно, служанка болтала без умолку. Илем слушала ее вполуха.

– Э? – заметив ее настроение, старуха болезненно дернула прядку черных волос. – Госпожа, да ты вообще-то меня слышишь?

– Было бы что слушать, – буркнула Илем-Кай. – Все это уже старые вести. Что я хочу знать, так это причину, по которой отца и Кевета так часто приглашают в Ведомство военных дел, – вырвалось у нее.

– Ведомство? – удивилась Ианнах. – Но они вовсе не ведомство посещают, госпожа, а принца Тьена.

– Что?! – от удивления Илем-Кай подскочила на месте. – Ты уверена, Ианнах?

– Боги мне свидетели, госпожа! Несколько слуг видели их во дворце Первого принца. Ты не знала?

– Отец ничего не говорил мне, – принцесса прошлась взад-вперед, пытаясь восстановить самообладание. – Мне правда это не нравится, Ианнах. Военное Ведомство – еще можно понять, но дела старших принцев…

– Что же тут странного? Император-то наш, говорят, уже одной ногой в могиле, и…

Тут девушка развернулась к служанке и залепила ей пощечину – не в полную силу, но чувствительно.

– Прикуси-ка язык, Ианнах! – прошипела она. – Как будто не знаешь, о чем нельзя говорить даже наедине. Болтай, что хочешь, про северян или свадьбу, но государя всуе не поминай.

Седая ивирка смиренно потупилась, признавая, что позволила себе лишнее. Илем-Кай плюхнулась на стул перед небольшим столиком с круглым серебряным зеркалом и задумалась. О том, что с Императором не все в порядке, на самом деле шептались, хотя и с большой опаской. За такие речи можно было лишиться языка, да и головы заодно. И все-таки, из Верхнего Дворца уже долго не было вестей, и это настораживало. Кто знает – быть может, государь уже отошел к богам, но это держат в тайне, дабы не допустить волнений в народе? Смерть Благословенного Владыки незадолго до праздника Благодарения Богов – что могло быть хуже этого?

«Если Император мертв или при смерти, тогда неудивительно, что отцу пришлось спешно вернуться в столицу, – подумала девушка. – В такое время верховный стратег не может оставаться на границах. Но если начнется борьба за трон, род Кай точно окажется между тигром и медведем. В таком случае лучше всего просто отступить и смотреть со стороны, как хищники терзают друг друга. Но будет ли это возможно?»

На первый взгляд кажется, что положение наследника непоколебимо. Старшего принца никто не назвал бы самым одаренным среди мужчин династии Ильфан, но на троне оказывались правители и хуже него, а сейчас у принца Тьена не осталось явных соперников при дворе. Второй принц Ео-Илун несколько лет назад впутался в темную историю, из-за которой попал в немилость и отправился в бессрочную ссылку в горный монастырь. Что до третьего принца Ней-Илуна, тот сторонился борьбы за наследование и предпочитал проводить время в увеселениях. Остальные сыновья правящего государя были либо слишком молоды, либо происходили от наложниц низкого ранга и не могли претендовать на трон.

«Но все возможно, – отметила Илем-Кай. – Не верь очевидному – так говорили древние, и это мудрый совет. Излишнее доверие многих людей привело к гибели. Ох, надеюсь, я просто придумываю лишнее».

– Госпожа! – молоденькая служанка появилась на пороге и склонила голову.

– Да не пыхти ты, как старая кляча! – прикрикнула раздраженная Ианнах. – Совсем ничему не научилась? Что такое?

– Старший господин хочет видеть Огнерожденную принцессу. Он ждет в саду.

– Вот как… – девушка поднялась и одернула платье, пытаясь справиться с волнением. – Хорошо, проводи меня.

Отец дожидался на просторной площадке, которую Илем в свое время расчистила от растительности и превратила в стрельбище. Площадка протянулась от стены до стены. С одной стороны располагались мишени – цветные круги и соломенные чучела. В другом конце стрельбища на деревянных стойках были выставлены луки и арбалеты, в дополнение к деревянным мечам, тупым копьям и корзинам с запасом стрел. Принц Юван, заложив руки за спину, неспешно прохаживался из стороны в сторону, и мелкая галька, устилавшая землю, хрустела под его сапогами. Главе клана Кай через два месяца исполнялось сорок восемь лет, но выглядел он моложе. Высокий, широкоплечий мужчина с идеально прямой осанкой, резкими движениями и суровым лицом, он излучал вокруг себя властность. Когда он был рядом, сама мысль о неповиновении просто не могла закрасться в голову.

Илем остановилась, пытаясь угадать, в каком настроении отец. Нельзя сказать, чтобы тот когда-либо был жесток с дочерью, но испытывать его терпение неизменно выходило себе дороже. Единственной женщиной во дворце Кай, которой позволялось все – ну, или почти все – была матушка, но прошло пять лет, как Небеса призвали княгиню Ульсан. Жениться снова отец не хотел, хотя многие семьи предлагали своих дочерей, наложниц у него тоже не было. Да и зачем они нужны, если большую часть времени стратег вместе с сыновьями проводил с войсками на границах? После смерти матери единственной госпожой в родовом гнезде осталась Илем-Кай и несла на своих плечах все заботы о дворцовом хозяйстве. Наставники давно забросили попытки укротить своевольный нрав ивирской полукровки; те же норов и происхождение отваживали свах, так что большую часть времени девушка могла вести свободную жизнь, пока не пересекала границы дозволенного – достаточно, впрочем, широкие.

Сейчас отец казался рассеянным, хотя он редко позволял понять, о чем думает. Илем отчаянно хотела расспросить у него про Императора и про дела во дворце, но понимала, что это неуместно. Если отец захочет рассказать, то расскажет без вопросов, а если нет, то нет смысла спрашивать. Принц Юван-Кай посмотрел на дочь, а та поклонилась и благопристойно потупила взор, блюдя церемониал. На губах мужчины появилась усмешка.

– Не нужно, Илем. Скромность красит не всякую девушку, тем более что мы наедине. Я слышал, в последнее время ты много упражнялась в стрельбе.

– Правда, – кивнула она. – Я хочу участвовать в больших состязаниях в Дворцовом Городе.

– В самом деле? Ну, если так, то мой подарок придется кстати, – глава клана взмахнул рукой, и слуга, державшийся поодаль, подошел к ним. Прежде девушка не видела этого прислужника во дворце, но выправка и походка выдавали в нем старого солдата. В руках у него был изящно выгнутый черный лук.

Илем-Кай взвесила оружие в руке и расплылась в улыбке, не в силах скрыть восхищение. Лук, сделанный из роговых пластинок и проклеенных сухожилий, был лишен какой-либо декоративной отделки, за исключением скромного серебряного узора на черном лаке, да и не нуждался в ней. Он весил немного, но стоило девушке слегка оттянуть тетиву, как она ощутила упругое сопротивление. Удерживая оружие в руках, она чувствовала скрытую в нем яростную силу. Казалось, что шелковая тетива трепещет от предвкушения и жаждет выпустить в убийственный полет стрелу с каленым наконечником.

– Превосходный лук… – пробормотала она. – Спасибо, отец.

– Ну, так опробуй, – велел мужчина. – Хочу посмотреть, чему ты выучилась, пока меня не было.

Илем-Кай и не надо было упрашивать. В качестве мишени она выбрала незамысловатую куклу в человеческий рост, сделанную из мешков с соломой. Придворное платье не слишком годилось для стрельбы, но девушка не опозорилась, загнав четыре стрелы в грудь чучелу и еще четыре – в голову. Отец одобрительно хмыкнул.

– Неплохо. Вижу, что ты не бездельничала. Пожалуй, с таким мастерством ты можешь побороться за первый приз.

– Спасибо на добром слове, отец. Только много ли в этом пользы, если самое большее, что мне удавалось подстрелить – это олень на охоте?

– А во что бы ты предпочла пускать стрелы? – прищурился мужчина. – В людей? Думаешь, это бы тебя позабавило?

– Ничего такого я не говорила, – Илем отвела взгляд. – Но наш клан Кай всегда был военной семьей. Матушка много раз сопровождала тебя в походах, и даже вела в битву родовую дружину, а она научила меня всему, что умела сама.

– Успокойся, дочь, – принц Юван был невозмутим, как скала. – Я всегда признавал твои способности.

– Но ты никогда не позволял показать их в деле. Разве что для забавы, – проворчала девушка, прекрасно понимая бессмысленность спора. Но она не смогла удержаться.

– Ты знаешь: с луком ли, с мечом или копьем, я лучше Азина, да и с Кеветом могу биться на равных. Так почему мне не позволено то, что позволено им?

Отец смерил ее острым взглядом. Он еще не разозлился, но уже явно был недоволен.

– Громкие слова, Илем. Может быть, мне, правда, следовало взять тебя на Хесийские равнины и посмотреть, насколько хватило бы твоей решимости в настоящей битве. А впрочем, тут не о чем спорить. Пока это зависит от меня, ты не будешь воевать вместе с братьями – нравится это тебе или нет. Вот после свадьбы пусть муж с тобой разбирается, как сможет.

– «Муж»? – Илем-Кай нахмурилась и подступила на шаг ближе. – Ты ведь не случайно упомянул про свадьбу, отец? Значит, слуги говорили правду?

Он с досадой вздохнул.

– Что ж… Я не так хотел рассказать тебе об этом, но раз ты сама все поняла, то не буду скрывать. Да, все верно. Тебе предстоит отправиться на север. По обычаю, императорский указ огласят в первый день Благодарения Богов. Затем будут ритуалы в храме Вечной Матери и…

– Я знаю, как все происходит, – Илем-Кай с преувеличенным интересом изучала шелковую тетиву дареного лука.

Принц Юван прокашлялся. Он выглядел почти смущенным. Прежде принцессе случалось видеть отца в разном настроении, но смущенным – никогда.

– Что ты думаешь об этом, Илем? – спросил он. – Скажи правду.

– Я не знаю, что сказать, – честно ответила девушка, пытаясь сохранять невозмутимый вид. – Все случилось слишком быстро. Как гром с безоблачного неба. Разве так бывает? Похоже, что Верхнему Дворцу очень важен этот договор с северянами.

Действительно, обычно такие важные вопросы не решались в спешке. Династическому браку предшествовали длительные переговоры, обмен письмами и грамотами. Также проводились гадания в храмах, и придворные астрологи делали предсказания о том, насколько удачен будет намеченный союз. Все это могло занять не один месяц, и лишь после соблюдения многочисленных обязательных процедур будущую невесту можно было официально представить послам Эрхана; в свою очередь из Дайена в Эр-Сайяр отправилось бы посольство для знакомства с женихом. И на этом формальности не заканчивались: союз между двумя царственными семьями – дело в высшей степени серьезное, и оплошности тут недопустимы. Все должно быть проделано безукоризненно. Летописи сохранили и такие случаи, когда, по прошествии трех-четырех поколений, заговорщики находили ушлого буквоеда, который вдруг объявлял: брак, оказывается, был заключен не по правилам, а значит, последние сто лет на троне сидят узурпаторы и бастарды!

– У такой спешки есть причины, дочь, – заметил отец. – И это единственное, что я сейчас могу тебе рассказать. Больше не спрашивай об этом.

Илем-Кай подчинилась, понимая, что ответа все равно не дождалась бы. Вымещая недовольство, она дернула лук. Тренькнула тетива, едва не поранив ей запястье. Девушка раздраженно зашипела себе под нос.

– Могу я, по крайней мере, узнать еще одно? – вздернув подбородок, как делала мать, когда была зла, она сверлила отца горящим взглядом. Правда, с тем же успехом можно было испепелять глазами статую Солнечного Бога в главном городском храме. У матушки ссориться получалось лучше.

– Уже известно, как зовут моего будущего мужа?

– Конечно, – кивнул Юван-Кай. – Его имя… – он набрал воздуха в грудь и поперхнулся. – Кхм… Ох, уж эти северные имена, с ними воистину язык о зубы поломаешь! Так вот, твой будущий муж – единственный сын двоюродного брата царя Илевера. Не самое близкое родство, но в Эр-Сайяре он пользуется большим уважением. К тому же, он молод, но уже заслужил высокий ранг в эрханской армии. Отважный человек – я уверен, что ты с ним поладишь. И зовут его, ммм… Кейвис, Великий князь рода Дилиан.