Пять минут

– Внимание! – ревел стальной голос, многократно усиленный мощными динамиками: – Вы окружены. Сопротивляться бесполезно. Выходите из здания по одному, с поднятыми руками! При малейших признаках неповиновения – расстрел на месте. Внимание, у вас осталось пять минут! По истечении этого срока начинаем штурм! Внимание! Вы окружены! Сопротивляться бесполезно…

– Ну, вот и все… – прошептала Белка, закрыла глаза и устало привалилась к стене, примостив на коленях простреленную навылет руку, залитую медпластиком. Рядом, в куче стреляных гильз, валялся бесполезный автомат. «Глупо, как глупо…», – пронеслось у нее в голове: «Остается только одно – уйти. Громко, красиво, забрав с собой как можно больше оккупантов. Хорошо бы кого-нибудь из шишек, но это вряд ли… Вот и все… Проклятье!»

Ни о какой сдаче, конечно, и речи быть не могло. Все равно повесят, публично, собрав побольше народу, а перед этим будут изгаляться несколько дней, да так, что петля покажется самым желанным выходом из рукотворного ада на земле. Впрочем, после нескольких дней в лапах местных безопасников самостоятельно женщины до виселицы дойти не могут, Белка это хорошо знала…

Ее передернуло от отвращения. Белка так же знала, что безопасники скрупулезно снимали сцены «допросов» женщин из Сопротивления, и эти фильмы, по слухам, пользовались большой популярностью среди высших чинов Атлантического союза…

Конечно, будь здесь штатовцы или «старые европейцы», судьба сдавшегося бойца Сопротивления была бы иной – сыворотка правды, допрос и смертельная инъекция. Но разрушенная, пустая столица мало интересовала титульных атланцев, и поэтому попала в зону оккупации «молодых союзников» – румын, венгров, чехов, поляков и прочих… Они, тихие жители тихих стран Восточной Европы, долго ждали этой возможности – сплясать на туше убитого чужими руками медведя. Дождались – и теперь отыгрывались по полной…

Белка нахмурилась, вытащила из нагрудного кармашка цилиндрик гранаты. Три года носила с собой, специально для такого вот случая. Чтобы, когда загонят в угол, в огненной пляске смерти уподобиться карающему демону, неся врагам ужас и гибель. Красиво… и страшно…

Фосфо-дет рванет не сильно, но ей хватит. И этим, в черных кевларовых доспехах, мало не покажется. Капли фосфо-дета прожигают насквозь все, на что попадают. Затушить, соскоблить, засыпать – невозможно. Все, отведавшие ее, Белкино, последнее угощение, будут корчиться в муках, и все равно умрут, изрыгая проклятия и вопя от боли. Жаль, что она этого не увидит…

С мыслей о собственной смерти Белка переключилась на оценку ситуации. Все же у нее еще есть пять минут…