Виды на прибой были совершенно потрясающие. Игорь открыл фляжку с водкой и разлил по кружкам. Мы выпили за красоты острова и за то, чтобы «Флибустьер» нашелся, и принялись за рис с тушенкой. Тушенка была еще из советских запасов Игорька, и я сразу же вспомнила один давнишний поход с отцом по Байкалу. Шёл дождь, и ужин на костре был бы готов не скоро… Я тогда была совсем маленькой девочкой, и после длинного перехода мне вместе с другими детьми дали бутерброды из ломтей серого хлеба с кусками тушенки. Мы были уставшими и голодными, и эти бутерброды стоили целого ужина; хоть и холодная, с размазанными по хлебу кусками белого жира, тушенка была все же очень вкусная.

Игорь рассказывал про свою жизнь в России, и выходило, что и на его работе полно стресса. Платили, правда, неплохо, и он с семьей путешествовал как минимум два раза в год. В этот раз он смог выбраться немного раньше, и жена с двумя сыновьями к нему присоединиться в Сан-Диего через десять дней.

– Слушай, а жена тебя не ревнует? Отправился гулять один по островам… – не удержавшись, спросила я.

– Не, я её тоже одну отправляю на острова иногда… Мы только скучаем друг по другу сильно, так что редко такое устраиваем. Обычно вместе отдыхаем.

– Молодцы вы, вот что я вам скажу… У меня вот так пока не получается…

Я рассказала Игорю про Дэна, и заодно и про события годичной давности в Сан-Квентине. Он почесал затылок и заявил:

– Ну я бы на месте этого твоего Дэна сто раз подумал бы, прежде чем тебя в кровать тащить..

Я опешила и решала, обижаться мне или нет. Игорек объяснил:

– У тебя идея фикс: построить лодку и одной отправиться в путешествие. На лодке в принципе места нет для двоих! Не надо быть психологом, чтобы понять, что у тебя какие-то большие проблемы в плане доверия, тебе никто не нужен, и ты все стремишься делать сама. Могла бы ради приличия спросить совета у мужика, или обсудить что-нибудь… Я, например, всегда у жены совета спрашиваю, и она зачастую просто гениальные вещи выдает!

От обиды я насупилась и перешла в наступление:

– Подожди… ты хочешь сказать, что я сама его оттолкнула? У меня, может, мечта детства – построить лодку и влиться в стройные ряды сумасшедших путешественников. Их не так уж и много, между прочим, – может быть, меньше сотни за всю историю человечества наберется, не считая викингов и алеутов. Так что проблемы с доверием тут ни при чём, это проблемы с моей мечтой детства. И потом, я же не собиралась за него замуж… Это так, романчик завязался, ничего серьезного…

Игорь улыбался и, прищурившись, внимательно смотрел на меня. Я прикусила язык, и, краснея, пробормотала:

– Я начинаю чувствовать себя полной дурой…

– Такая и есть! Не обижайся… А в тюрьму какого рожна полезла? И так понятно, что там не место тебе. Разве можно так себя ломать! Ты же птица свободного полета, и сама в тюрьму полезла… Зачем? Денег всех не заработаешь… А что заработаешь, то на лечение потратишь.

– Так и получилось! Ничего не заработала, только шрам на животе…

– Вот-вот. У нормальных баб – шрам от кесарева сечения, а у тебя – ножевое ранение… Тебе в мужья не канадец-программист нужен, а снайпер из горячей точки планеты!

Мы рассмеялись и снова выпили. Он был прав. Игорек рассказывал о путешествиях на русский север, к островам, где вода такая холодная, что больно чистить зубы… Там рыбацкие лодки жмутся к домам на морском обрывистом берегу, и иногда у пирса встречается старый корабль, – настоящий, с прямыми парусами и пеньковым такелажем, прямо из прошлых столетий. Время там давно остановилось, как, впрочем, и здесь, на острове… Сквозь шум прибоя то и дело доносились протяжные скрипы цикад. Солнце малиновым шаром уже закатилось за горизонт, но его огненные сполохи все еще освещали прибой и узкую полоску берега. Сильно пахло нагретым эвкалиптовым маслом и травами, – земля постепенно отдавала накопленное за день тепло. Игорек потянул носом и предложил:

–Слушай, меня от водки на прогулку тянет. Пошли орехи собирать!

–Какие орехи?– не поняла я.

–Грецкие. Там у дома целый сад грецких орехов. Я еще днём хотел набрать, да боялся тебя пропустить.

И тут я поняла, о каком доме он говорит. Этой землей еще столетие назад владела выходцы из Генуи. Они-то как раз и построили дом с солнечными часами на стене, – я видела его на фотографии в «Островном вестнике». А сама Гавань Контрабандистов получила свое название еще до того, как генуэзская семья приобрела эту землю. Здесь в начале девятнадцатого века торговые корабли из совершали нелегальный бартерный обмен товарами, купленными в Бостоне, Южной Америке и на Гавайях, таким образом избегая огромных пошлин на продажу. Потом остров стали заселять иммигранты из Европы, – новоиспеченные граждане США. Семья Клэр, как и другие американцы в то время, рассматривала пустынные острова лишь в качестве вложения капитала под пастбища для скота и небольшого фермерского хозяйства. Впрочем, со временем они полюбили этот необыкновенный уголок земли в океане и поселились здесь надолго, – пока государство не приобрело острова Чаннел на милитаристские нужды во время Второй Мировой.

Мы двинулись от нашего лагеря по тропе мимо строгой вывески, выполненной красными буквами. Вывеска гласила: «Внимание! С острова запрещается что-либо выносить, включая артефакты и представителей флоры и фауны!» Нас окружали эвкалипты и оливковые деревья; с земли тянуло прохладой. Пройдя метров сто по тропинке, мы увидели сияющий в лунном свете белой штукатуркой одноэтажный дом под красной крышей. Дом был увешен глицинией; живую изгородь обвивал разросшийся вьюнок. Казалось, что мы без спроса влезли в чей-то двор.

– Там кто-то живет? – спросила я шепотом

– Нет, все давно заброшено, только сад и остался…

Мы подошли ближе. Слева от грунтовой дороги аккуратными рядками высились роскошные ореховые деревья. Зеленая кожица на орехах уже лопалась, и из-под неё выглядывал нежный кругляш цвета кофе с молоком. Я сорвала орех побольше и потянулось было за камнем, чтобы тут же его разбить, как Игорек схватил мою руку.

– Тише! – зашептал он. – Там кто-то есть!

Мы затаились за орехом. Сейчас и я слышала ритмичную музыку с барабанной дробью и красивое пение. Было похоже на хоровое пение у костра и немного напоминало протяжную музыку кельтов. Игорек сказал:

– Туристы, наверное, в дом влезли. Пошли, посмотрим.

Мы, хихикая, начали по-партизански, короткими перебежками от куста к кусту, двигаться в сторону дома. Встав на цыпочки, мы заглянули в огромные окна дома, – он был по-прежнему необитаем. Музыка шла откуда-то снизу, – наверное, дом стоял на вершине склона, но из-за кустов ничего невозможно было разглядеть. От орехового сада вниз бежала узкая тропка, – мы пошли по ней и вскоре поняли, что незаметно для себя начали двигаться по пересохшему руслу реки. Дно реки было каменистым, и вода лишь изредка сочилась сквозь камни. Луна полным шаром висела на безоблачном небе, освещая отвесные стены начинающегося каньона. Русло становилось все уже. Мы притихли, зябко потирая плечи, и стали поговаривали о том, чтобы повернуть назад, как вдруг на открывшейся широкой излучине мы увидели костер. Пламя костра высоко взмывало вверх, стреляя в небо искрами горящей смолы. Отвесные стены каньона с нависающими скальными карнизами амфитеатром замыкали галечный берег, на котором кругом расположилась небольшая группа людей. Они раскачивались из стороны в сторону, монотонно напевая. В центре группы высокая длинноволосая женщина в белом саване била в бубен и мелодично выкрикивала что-то на непонятном языке; она задавала ритм всему происходящему. Нам на секунду стало не по себе; заунывное пение потихоньку вводило в оцепенение, и я передернула плечами.

– Мама миа, сектанты! – прошептал Игорек и схватил меня за локоть. – И сюда добрались!

Меня почему-то развеселило это замечание: я и не знала, что в России сектантство до сих пор в моде. Давясь от смеха, я предложила:

– Давай подкрадемся и выскочим с криками «Руки вверх! Сдавайтесь!», вот они удивятся!

Игорек больно стиснул мой локоть и горячо стал меня убеждать:

– Не, ты что?! Они знаешь какие задвинутые, это же для них святой ритуал, а ты его хочешь нарушить. Они тебя камнями побьют, и их в суде оправдают…

– Ладно, не буду… Ой, смотри, они двинули куда-то, пошли за ними…

Длинноволосая женщина в белом саване по-прежнему возглавляла их небольшую процессию. Она медленно и ритмично била в бубен; казалось, что шедшие за ней люди даже подпрыгивали в такт. Я едва сдерживалась, чтобы не засмеяться во все горло и закрывала рот ладошкой. Даже Игорек перестал серьезничать и заулыбался, глядя на двигающихся вслед за женщиной сектантов. Их было пять человек; женщина была шестой. Прячась за жалкими порослями эвкалипта и камнями, мы шли за процессией, – дробь барабана становилась все более частой и гулкой. Белый саван женщины вдруг скрылся из вида, – похоже, она зашла в какой-то грот. За ней последовали и остальные. Боясь потерять их из виду, мы, уже нисколько не скрываясь, бросились за ними. Между нами были какие-то сто метров, не больше, но все-таки мы упустили их из виду. Как мы не старались, так и не смогли отыскать это место . Женщина, наверное, хорошо знала этот каньон, если смогла найти своё потайное место для продолжения ритуала – лунный свет отбрасывал невероятно большие тени от нависающих скальных уступов и карнизов, и то, что казалось выпуклым и рельефным, на деле оказывалось почти плоской стеной.

– Вот блин,– разочарованно сказал Игорёк, – мы их потеряли… Они, наверное, сейчас групповым сексом там занимаются…

Я очень удивилась такому интимному знанию сектантских ритуалов и решила промолчать.

–Ладно, давай выбираться отсюда, – Игорек был явно расстроен. Чтобы его поддержать, я предложила:

–А ты им на костер пописай. Они выйдут из своей пещеры, а костра нету, одни мокрые головешки лежат… В конце концов, нельзя же оставлять костер без присмотра.

Игорек согласился и обрадовано затрусил к костру. Почти потухший огонь окончательно сник под внушительной Игорехиной струей. Удовлетворенные, мы двинулись назад, прочь из каньона. Выбравшись по еле заметной тропке к знакомой поляне с домом, мы осмотрелись. Как все-таки приятно было находиться на открытом месте! Звезды жемчужинами рассыпались по небу; луна громадным белым шаром висела посреди них. Я посмотрела на солнечный циферблат: гномон указывал на цифру шесть.

– Смотри-ка, – показала я Игорю, – лунные часы! Шесть ночного утра по лунному времени.

– Время шесть, час дракона! – заявил Игорь, скорчив страшную мину. На секунду он застыл с вытаращенными глазами и вдруг серьезно спросил:

– Дин, что это, дым что ли?

Я посмотрела в направлении, куда он указывал. Густой дым вертикально поднимался из каньона, откуда мы только что вышли. Я удивленно посмотрела на Игоря:

– Костер? Мы же его потушили… Неужели пожар случился?

– Ветер, может, поднялся, и раздуло его снова… Слушай, там же люди!

– Блин! Тушить надо!

– Дин, ты давай дуй в каньон, топчи там все, если сможешь, а я за насосом побегу. У меня в лодке насос со шлангом есть, будем воду со дна речки качать…

Я бросилась обратно в каньон. Хмель у меня как рукой сняло. Я представила себе людей, смешно поднимающих колени, процессией шагающих к скалам… Потом вдруг подумала о доверчивых крошечных лисятах, прячущихся в гротах каньона и спускающихся к воде напиться в дневную жару… Меня утешало то, что за пятнадцать минут огонь не должен был сильно разгореться, – быть может, мы справимся своими силами, без пожарных. Когда они сюда доберутся!

Я неудачно спрыгнула с камня вниз, и боль остро пронзила мою «плохую» лодыжку. Прихрамывая, я добралась до того места, где мы еще час назад прятались с Игорем. Ничего не понимая, я осмотрелась. Пожаром и не пахло. Было сыро, внизу ровно журчала вода. Костер едва тлел. Сколько я не напрягала глаза, ни огня, ни дыма нигде не было видно. «Мистика какая-то», – недоумевала я, кругами прочесывая дно каньона. Ничего так и не поняв и растоптав оставшиеся угли я, хромая, побрела назад.

Игорь несся мне навстречу. Я лишь слышала топот его ног да прерывистое дыхание.

– Игорь!– закричала я, – не беги! Все хорошо! Нет пожара!

Словно не веря, он пробежал еще немного и остановился напротив меня, тяжело дыша. Гигантский гофрированный шланг от насоса в его руках взметнулся вверх и повис, согнувшись вдвое, в виде вопросительного знака.

– Как нет пожара? А дым откуда?

– Не знаю… Может, там пещера большая внутри, и они костер развели…

Мы пошли обратно и вновь вышли на поляну с домом. Луна продолжала свое путешествие по небесному своду, и гномон был на цифре пять: лунное время быстро текло вспять. Небо над каньоном искрилось звездами, и не было ни малейшего намека на недавний густой дым. На меня навалилась усталость.

– Игорек, пошли спать, – попросила я и забрала у него шланг.

Игорь стоял в лунном свете, обнимая брезентовое ведро с насосом, и всё смотрел в сторону каньона. В конце концов, он пожал плечами, и мы отправились вниз к нашим лодкам.

Глава Седьмая. Желтая Отмель

Наутро, попив кофе с сухариками, мы решили вернуться на поляну с домом и как следует все осмотреть. Я готова была поклясться, что видела дым своими глазами, да и Игорек настаивал на осмотре окрестностей. Не доходя до дома, мы увидели парочку, поднимающуюся по туристической тропе. Хорошо набитая тропа шла по склону вверх; указатель со стрелкой в её сторону подтверждал нашу догадку: тропа вела в соседнюю бухту Желтая Отмель. Наверное, эта парочка совершила утреннюю экскурсию от бухты к этому дому семейства Клэр и сейчас возвращалась назад.

– Вот же не спиться людям! – проворчал Игорек, и толкнул меня локтем: – Давай, спроси их о сектантах, у тебя английский лучше.

– Хэллоу! – закричала я, улыбаясь, и помахала туристам рукой. Они заулыбались и остановились, всем своим видом показывая, что они не спешат и ответят на любые вопросы. Мы остановились в двух шагах от них. Я спросила:

– Извините, вы не видели здесь группу из шести человек? Мы от них вчера отстали, в этом каньоне, – я махнула рукой на нагромождение скал внизу. Женщина вопросительно посмотрела на своего спутника и пожала плечами:

– Нет, к сожалению, никакой группы мы не видели. Мы и в каньон не заходили, только прошлись вокруг дома… Ничего особенного, дом как дом. Честно говоря, мы ожидали большего…

– А костра нигде не видели?

– Костра? Тут, кажется, вообще костер жечь нельзя, это же заповедная территория…– женщина с подозрением посмотрела на нас, и отступила назад по тропе.

– Вот-вот! И мы тоже удивились, когда вчера вечером дым тут увидели…

– Хмм… нет, мы ничего такового не видели. Хотя, конечно, мы были в другой бухте, куда и возвращаемся… Извините, но ничем не можем вам помочь…

– Что ж, не будем вас задерживать. Всего доброго!

Мы распрощались, и парочка продолжила резво подниматься по тропе. Я смотрела им в спину, и нехорошее предчувствие стало закрадываться ко мне в душу. Мы переглянулись. Игорек сказал:

– Я все правильно понял? Ничего не видели и не слышали?

– Да, все верно…

– Слушай, ты ничего не заметила? У женщины, на волосах…

– Заметила! Так что же получается, они из той группы? Где же остальные четверо?

– Всё врут! Побежали вниз, выследим их с моря. Мы же можем добраться до Желтой Отмели по воде! Давай только на моей лодке, быстрее будет…

Мы стали быстро спускаться вниз. В бухте по-прежнему не было никаких судов, за исключением корабля береговой охраны, вставшему на якорь для тренировки экипажа: с берега было видно черные фигурки ныряльщиков в гидрокостюмах, вставших в шеренгу на палубе. Похватив Игореву надувнушку за леера, протянутые вдоль бортов, мы пронесли её к воде и, стоя по пояс в воде, подтолкнули лодку на спину волны. Быстро выгребая против прибоя, мы благополучно вышли на ровную воду и заработали гребками: Игорь – слева по борту, я – справа. Через каких-то пять минут мы траверсировали мыс, отделяющий гавань Контабандистов от соседней бухты, и перед нами открылась панорама бухты Желтая Отмель. Песчаные скалы горизонтальными пластинками, похожими на кусок арахисовой халвы, спускались к воде. Небольшой каньон разделял скалы на две части, и по нему петляла тонкая тропинка. Бухта была значительно более мелководная, чем Гавань Контрабандистов, и две стоявших на якоре моторные яхты расположились довольно далеко от берега. Экипаж не было видно. Мы подошли к ним поближе; нехотя достав свой телефон со встроенной камерой, я на всякий случай сделала два снимка этих яхт. На снимках было четко видно их названия и регистрационный номер. Заряд у меня почти закончился, и я в очередной раз пожалела, что не купила для телефона компактную солнечную батарею. Выключив телефон, я убрала его в непромокаемый пакет.

– Смотри!– произнес Игорек, показывая на берег.

Вдоль скал по тропе двигалась знакомая нам пара. Они двигались к пляжу, где стоял серый тендер на колесах. Тендер был полужесткой надувной лодкой с колесом управления в носовой части; я знала, что такие моторные катера стоят как минимум десять тысяч. Парочка явно не только воспитанная, но и обеспеченная. Зачем же все-таки они нам наврали?

– Может, уйдем отсюда, пока они нас не увидели? – предложила я.

– Не, давай останемся. Мы ведь просто отдыхаем, все нормально!

Парочка уже спустила на воду свою лодку и завела мотор. Ровно гудя, их катер двигался нам навстречу; волны белой пеной расходились из-под его поднятого носа. Женщина сняла соломенное сомбреро; длинные волосы мягкой волной упали на ее плечи и тут же поднялись шлейфом за ее спиной. Приподнявшись с сидения, она стала что-то привязывать к посту управления или борту лодки. Расстояние между нашими лодками стремительно уменьшалось, но их катер и не думал замедлять ход. На носу лодки что-то поблескивало.

– Мать родная!– прошептал Игорек, и его глаза округлились. – Это же шестизубчатый гарпун для рыб. Эти твари нас сейчас порвут, как бобик – мячик!

– К берегу! Давай к берегу, на воде у нас шансов нет!

Изо всех сил мы заработали веслами, гребя по направлению к скалам. Развернувшись по крутой дуге, катер стал нас догонять. Игорек, взяв весло наперевес, встал на корме и приготовился отражать нападение. Я гребла сильно и ритмично, стараясь не думать о погоне; шум от мотора катера был совсем близко, и я внутренне сжалась. Бум! Широкая лопасть весла, ударив о копье, на миг отбросила катер от нашей лодки. Игорек опрокинулся навзничь на округлый борт; она сильно накренилась. Я из всех сил вцепилась в леер, чтобы не упасть за борт. Мимо моего уха что-то тонко посвистело и ушло под воду. Черный овал глянцево сверкнул под солнцем и пропал в глубине.

– Иго-орь! Они стреляют!– заорала я, развернувшись к корме. Игоря нигде не было видно. «Попали, гады!» – пронеслось в голове. Серый катер снова приближался, оглушая ревом мотора; женщину не было видно из-за высокого борта. Я скользнула в воду. Нашарив в кармане надежную «финку», я выбросила руку вперед, одновременно нажав на кнопку. «Пшш!», – воздух с шумом вырвался из неровного отверстия в борту катера. Получилось! И увидела Игорька. Живого. Он уже бил их лодку со стороны кормы. Когда он успел припрятать этот свой охотничий нож, я не знаю. Может, как и я, он не выходит в плаванье без ножа в кармане: всякие лодочные лини, фалы и шкоты имеют дурацкое обыкновение обматываться вокруг ног в самый неподходящий момент.

Мимо нас проносились пули, сверля воду и оставляя за собой конусообразную воронку. Еще раз пырнув снизу лодку, мы, защищаясь своей надувнушкой, каким-то чудом до сих пор прыгающей по волнам залива, стали плыть к берегу. Мотор позади нас захлебнулся и заглох; слышался плеск воды и приглушенные ругательства, доносившиеся неровной по громкости амплитудой по ветру и волнам. Погони не было: звуки оставались далеко позади. Тяжело дыша, мы взгромоздились на полусдутую лодку, выгребли на берег и осмотрелись. Наши преследователи, облаченные в спасжилеты, медленно плыли в нашу сторону. Издалека они казались совсем безобидными и какими-то нелепыми в своем оранжевом облачении. Мне на секунду стало их жалко и даже захотелось им помочь.

– Звони в полицию! – первым опомнился Игорек и схватил меня за руку. – Давай, Дин, звони этому полицаю своему! У тебя же есть его телефон!

Я наконец выудила из непромокаемой сумки мобильник, для верности завернутый в два полиэтиленовых пакета, и нашла номер, сохраненный как « следователь Джон». После трех бесконечно длинных гудков я с радостью услышала по-южному неторопливое:

– Джон слушает…

– Джон!– заорала я в трубку. – Это Дина, помнишь меня? У меня лодку украли, маленькую, помнишь?

– Привет, Дин, как дела?

– Если честно, хреново. Ты можешь кого-нибудь прислать на Желтую Отмель? Тут два человека, мужчина и женщина, и они вооружены. В меня и еще одного человека стреляли. Похоже, мы стали свидетелем преступления.

– Какого рода преступления?

– Не знаю точно. Сектантского рода. Она их всех увела в пещеру, а потом был дым! Возможно, там осталось четыре человека в пещере, их надо спасти! Они там какой-то пожар устроили…

– Постой-ка…– он что-то быстро говорил в сторону от микрофона, и вдруг неожиданно громко спросил:

– Ты сейчас в безопасности?

– Я? Да! Хотя относительно. Они в воде, плывут к берегу. Я уже на берегу. Я не знаю, будут ли они опять стрелять, когда выберутся на берег… В смысле, я не знаю, стреляет ли пистолет, если он в воде… Может, они его вообще потеряли?

– Дина! Сосредоточься! Как далеко они от берега?

– Минут десять вплавь. Они теряют силы. Не волнуйся, на них спас жилеты…

– Ладно, понял. Прячься куда-нибудь, сейчас организуем наряд… Можешь быть на связи?

– Как, в смысле, мобильник не отключать? Нет, у меня не хватит заряда…

– Ладно, звони немедленно на этот номер, если что. Оки-доки?

– Оки-доки. Жду.

Я нажала красную кнопку отбоя. Игорек уже оттащил надувнушку к скалам и нетерпеливо переминался с ноги на ногу, посматривая на раскачивающуюся в волнах парочку в оранжевых жилетах.

– Ну что? – спросил он.

– Обещал, что пришлет наряд… Сказал спрятаться…

– Да? Ну посмотрим, как работает американская полиция…– Игорек нервно улыбнулся и подмигнул.

Несмотря на попытки подурачиться, вид у него был довольно напряженный: песчаный пляж заканчивался отвесными скалами, и бежать нам было некуда. Я же, напротив, оказавшись под навесами скал, расслабилась. Здесь я чувствовала себя как дома. Рассмотрев крупные «ручки» – зацепы по всей длине карниза и дерево наверху, я еще больше приободрилась. По этим нависающим скалам я спокойно могла забраться наверх и вытянуть на веревке Игорька; даже сорвав пару зацеп, я смогу удержаться на этих огромных валунах и вылезти наверх. Я очень сомневалась в том, что наши преследователи брали уроки скалолазания и совершенствовали технику лазанья по карнизам… Нет, здесь, на берегу, мы были в безопасности.

Парочка приближалась все ближе к берегу. Мужчина уже явно пытался нащупать дно, и вот-вот он вылезет на песок… Я уже собиралась предложить Игорю обвязаться веревкой и быть готовым довериться моей страховке, как вдруг мы услышали шум приближающийся моторных лодок и переглянулись. Монотонный плеск набегающих на пляж волн окончательно взорвал душераздирающий вой полицейских сирен. Синие моторные лодки с надписью «Полиция» по дуге рассекали залив, все ближе приближаясь к барахтающейся в волнах женщине. Позади них двигался катер береговой охраны.

– Не двигаться, полиция! – ревел микрофон голосом Джона.

Женщина взметнула вверх руки, почти вывалившись из своего спасжилета. Она была в каких-то пятидесяти метрах от берега. Даже со скал было видно, насколько испуганно смотрела она на волны, выходящие из-под форштевня полицейской лодки. Совершенно не обращая внимания на то, что она почти захлебывается солеными брызгами, полицейские подходили все ближе, держа ее под прицелом и требуя показывать руки. Женщина стала паниковать, то одной, то другой рукой пытаясь отбиваться от захлестывающих ей волн. Двое ребят с катера береговой охраны, одетых в гидрокостюмы, неожиданно вынырнули сзади нее и, скрутив ей руки, забросили женщину в лодку полиции. Все произошло настолько быстро, что мы, совершенно растерявшись, просто глазели на разворачивающееся действо, напрочь забыв о своей безопасности.

Игорек опомнился первым и дернул меня за руку:

– Где мужик-то, куда он делся? Неужели смылся?

– Н-не знаю…

Я даже заикаться стала от волнения. Количество мускулистых, одетых во все черное парней с береговой охраны и суровое лицо Джона настроило меня на романтический лад. Все происходящее стало казаться американским фильмом – боевиком, и мне вдруг отчаянно захотелось сыграть роль эдакой крутой спасительницы, которую благодарные жители Калифорнии непременно будут подбрасывать в воздух с криками «Ура!». К тому же высокий ковбой-полицейский был так привлекателен… Прячась за скалами, мы с Игорем стали двигаться вдоль берега, осматривая каждый мало-мальский валун в поисках пропавшего преступника, но были остановлены усиленным громкоговорителем грозным окриком Джона:

– Всем оставаться на своих местах до завершения операции. Повторяю…

Я быстро взглянула на Джона. Он, продолжая вещать в рупор, смотрел в нашу сторону, вытянув горизонтально руку ладонью вперед, подавая нам сигнал «Стоп». Мы замерли на месте. Адреналин все еще кружил нам голову, и нам отчаянно хотелось пуститься в погоню за преступником. Немного подумав, мы все же уселись на песок, стараясь скрыть свое разочарование.

–Хоть позагораем, – сказала я и постаралась принять наиболее соблазнительную позу.

– Ага, – сказал Игорек, – а мужика-то мы прошляпили. Вон его по тропе полицаи ведут. Видно, засаду устроили…

Я посмотрела на расселину среди скал. Нашего недавнего знакомого и вправду вели четверо полицейских вниз по тропе. Он казался эдаким благополучным и благопристойным американцем с хорошим годовым доходом, их тех, что встречались мне на вечеринках, устраиваемых знакомыми из яхт-клубов Сан-Рафаэля. И одет он был соответственно: шорты цвета кофе с молоком, белая рубашка-поло и белые высокие носки. Я даже разглядела туфли от «Вест Марин» – компании, специализирующейся на оборудовании, одежде и обуви для яхтсменов. Безумно дорогая компания, надо сказать. Как шутили мои знакомые моряки, стоит только к обычной вещи прилепить ярлык «морская», как эта вещь дорожает в несколько раз. Невозможно было поверить, что этот тип пытался нас пристрелить каких-то полчаса назад. Еще более невероятным было то, что он даже и не пытался скинуть эти свои фирменные туфли, плывя к берегу.

Подошедший второй полицейский катер вскоре увез парочку в сторону Санта-Барбары. После непродолжительного обыска моторной мега-яхты были найдены водительские удостоверения шестерых человек, двое из которых оказались нашими преступниками. Яхта была опечатана, и катер береговой охраны остался ей охранять. Второе судно было взято полицейскими на абордаж, и сонные пассажиры давали показания о передвижениях своих соседей по бухте. Ребята в гидрокостюмах все еще прочесывали дно в поиске оружия и распоротой лодки, мгновенно утянутой на дно подвесным мотором.

Выслушав наш сбивчивый рассказ приключениях прошлой ночью, полицейские немедленно погрузили Игореву сдутую надувнушку на борт и понеслись в сторону соседней бухты. Мы с Игорем сидели в катере рядом с Джоном и доедали бутерброды, предложенные нам только-что прибывшими полицейскими. Рядом сидела громадная немецкая овчарка и часто дышала, капая слюной. Я спросила кинолога, можно ли дать собаке кусок бутерброда, но он ответил, что лакомиться псу позволено после работы. Начались поиски пропавших четырех пассажиров яхты.

– Дело в том, – объяснял Джон, – что в этих бухтах давно происходят что-то странное. Пропадают люди вот уже как года четыре. И свидетели видели жертвы в последний раз в этой части острова, – либо с северной стороны, либо с южной. Кто-то видел похожих туристов на тропе. Кто-то видел группу аквалангистов около яхт. Ничего конкретного! Единственное, что мы знаем, – заявляют пропажу родственников редко, да и то не всегда. И обычно это связано с тем, что прекращаются выплаты по кредиту, и банк начинает разыскивать должников через родственников. Многие родственники просто отмахиваются, – кредиты все ненавидят, понятное дело: мало ли, месяц-два дядюшка просрочил с выплатами, у кого не бывает… Некоторые, правда, начинают беспокоиться: мол, никогда он выплаты не пропускал… И оказывается, что человек пропал, а со счетов сняты все деньги. А когда мы начинаем искать, то оказывается, что целая группа вместе с ним таким же образом пропала. И никаких зацепок! Вот мы и попросили береговую охрану тренироваться на этой стороне острова, а сами с другой стороны сидим, ждём-с. Похоже, дождались.

Мы с Игорем переглянулись. Игорь спросил:

– А что, и яхты бесхозные находили?

– Да нет, в том-то и дело. Мы даже не уверены, как они сюда добирались. Ведь у многих и частные самолеты были. Люди в основном очень состоятельные. И – как в воду канули.

– Значит, они уходят на катерах и самолетах… – удовлетворенно хмыкнул Игорь.

Мы прошли мимо дома и свернули направо. Тропа по дну каньона в дневном свете смотрелась совсем по-другому. Мы с трудом нашли остатки костра, потушенного нами накануне, и от него указали кинологу направление к скалам. Приземистый и крупный в кости, пёс быстро взял след и вскоре стал лаять на небольшой закрытый грот, скорее нишу, с деревом у входа. Джон покачал головой:

– Индиана Джонс, да и только…

Полицейские засмеялись. Кто-то сказал:

– Потайные кнопки на стенах, отодвигающиеся скалы, ловушки… Всё, ребята, камни руками не трогать и на кнопки не нажимать!

Но все оказалось намного проще. В самом гроте слева отказался узкий проём, – немудрено, что мы его не смогли найти. Проём был изнутри прикрыт чем-то вроде металлического листа с нанесенным снаружи пластиковым рельефом скалы. Металлический щит гулко стонал под ударами кулака Джона. Попросив кинолога взять собаку на поводок, Джон попытался отодвинуть щит. Он не поддавался. Сфотографировав вход и покричав для порядка: «Эй! Есть кто-нибудь? Открывай, полиция!», полицейские принялись вырезать фрезой небольшой прямоугольник. Кто-то пытался пошутить и стал петь: «Сим-сим, откройся!», да только оборвал своё пение на полуслове. Из открывшегося проёма резко потянуло сладким до тошноты запахом тлеющих углей и жареного мяса. Мы отпрянули в сторону; кинолог громко сглотнул и отошел вместе с собакой подальше за кусты. Мне вдруг вспомнился запах гари, исходящей от одежды «туристов» утром на тропе. Длинные волосы женщины были прикрыты сомбреро, их вымазанные в саже концы предательски выбились из-под шляпы… Я меланхолически смотрела, как Джон высвечивает фонариком внутренности пещеры. Его рот открывался темной впадиной, – он что-то говорил, поворачиваясь к полицейским, его лицо казалось постаревшим, покрытым глубокими морщинами на границе света и тени. Я отходила все дальше и дальше, пока не наткнулась на камень ногой и заплакала от боли. Я плакала сначала тихо, потом навзрыд, и Игорь встал рядом и стал похлопывать меня по спине, не зная, как еще меня утешать.