Он вырос хорошим конем. Спокойным и послушным. Любил строго запрещенный сахар и яблоки. Пока однажды отец не уехал на нем в степь на непонятные «сборы». Отца не было дольше, чем обычно. Мать волновалась, подолгу стояла за калиткой, вглядывалась вдаль и теребила в руках фартук. Дочери украдкой плакали, чтоб мать не видела. А оба старших сына тучей сидели за столом. Только младшему ничего не говорили и не позволяли расспрашивать.

Когда все уже устали ждать, конь вернулся. Вернулся и упал, едва зайдя в ворота. И больше не встал. Но седока он донес домой. Мертвым.

Младший сын потом слышал что-то о степных волках, о порванных людях и конях, и о том, как долго поиски не давали результата.

А потом слышал легенды о белом коне, который раненный три дня выносил мертвого хозяина из опасных степей и вернул его домой. Не бросил.

А потом младший сын поверил, что отец и конь до сих пор бродят вместе по звездным степям.

∗ ∗ ∗

Я в задумчивости кусал губу. Уколы никотина в растворе давали странный результат.

– Ну что скажешь? – Володька закурил, задумчиво глядя на коня. – Лично я считаю, что он умрет. Вот как пить дать умрет.

– Да пошел ты! Я предупреждал!

– Че предупреждал, че предупреждал-то? – Володька отшвырнул сигарету – ты посмотри на него! Это же уже труп ходячий! У него уже язвы от уколов твоих не заживают! Все, иммунитет на нуле, сдохнет и все! Надо другого коня взять и еще раз попробовать.

– Какого другого?! У нас времени мало! Мы на этого уже три месяца угробили, а он ни в какую! За оставшиеся три месяца мы вообще ни черта не успеем. Сматываться надо, пока не поздно!

– Куда?? У нас денег шиш, аванс почти вышел весь!

– Иди отсюда.

– Что задумал?

– Переходим ко второму этапу.

– Давай. Я ща быстренько, все что надо.

– Иди отсюда. Я сам.

– Я принесу пока.

– Вон! Я сам, я сказал.

Володька выскочил из стойла, нарочно хлопнув дверью. Пусть валит к чертям. Говорил он.

Я подошел к коню. Голова высоко задрана на растяжках. Практически не может стоять, дурной знак. Раны действительно сочились гноем, не смотря на дезинфекцию, и не заживали. Более того, открывались те, что зажили чуть раньше.

– Тебе уже нечего терять, дружище. Отменяем никотин. Добавляем дым.

Я вышел, плотно закрыв за собой дверь, и нажал на клапан. Из вмонтированных в стену форсунок повалил табачный дым. Я сел на крыльце рядом с Володькой. Он курил, зло поплевывая сквозь зубы. Я смотрел на его резинку от очков и думал о том, что давно пора от него избавиться. Давно было пора. А теперь поздно. Выбираться из этой передряги нам предстояло двоим. Если успеем. И если повезет.