Илиотропион, или Сообразование человеческой воли с Божественною волею

© Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2011

* * *

От издателей

Отче наш!.. Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли… Слова молитвы Господней христианин произносит ежедневно, и, как правило, не единожды. Но действительно ли современный человек готов принять волю Божию? Если да, то почему так часто каждодневные треволнения и скорби ввергают нас в пропасть если не отчаяния, то уныния? Почему лишь немногие из христиан умеют до конца смириться с теми испытаниями, которыми посещает нас Господь?

Проблема сообразования воли человеческой с волей Божией всегда была актуальна. Но в наше гордое время человек дальше отстоит от Бога, человек глубже погружен душою в соблазны «цивилизованного мира», человек больше упрямства проявляет в нелепой борьбе за свое «я» и испытывает значительные затруднения, когда сталкивается с простой необходимостью осознать великую правду: смирихся, и спасе мя Господь (ср.: Пс. 114, 5) – и покориться под крепкую руку Божию.

Именно этой проблеме и посвящена книга «Илиотропион, или Сообразование человеческой воли с Божественною волею» блаженной памяти святителя Иоанна (Максимовича), митрополита Тобольского.

Родился будущий Святитель в 1651 году в малороссийском городе Нежине. После успешного окончания учебы в Киево-Могилянской академии он был оставлен в ней преподавателем латинского языка. Юный Иоанн^[1] вскоре принял монашеский постриг в Киево-Печерской Лавре и тут же получил ответственное послушание проповедника, что говорит о его красноречии, начитанности и общем высоком культурном и духовном уровне.

В течение многих лет святитель Иоанн был настоятелем нескольких малороссийских монастырей, а затем последовательно занимал две кафедры: Черниговскую и Тобольскую^[2].

Святитель Иоанн усердно заботился о просвещении своей паствы. В Чернигове им, помимо Коллегиума – первой в России Духовной семинарии, была основана типография, где печаталась литература духовно-нравственного содержания, а после назначения на Тобольскую кафедру митрополит Иоанн продолжил издательскую деятельность и в Сибири. В 1715 году Святитель почил о Господе (память 10/23 июня).

Святитель Тобольский Иоанн оставил после себя богатое богословское и литературное наследие. И хотя известная часть его трудов – это переводы с латинского языка, однако Святитель и к ним подходил творчески, как правило, перерабатывая текст в православном духе, причем многие его переводные работы (как, впрочем, и оригинальные) написаны стихами, силлабическими виршами.

Тот факт, что среди сочинений Святителя много переводов (в том числе и «Илиотропион»), легко объясняется историческими обстоятельствами.

В XVII веке западноевропейские страны опережали в культурно-научном отношении православный Восток. На Западе уже хорошо было поставлено образование: действовали школы и университеты. Неотъемлемой и важной частью христианской культуры было богословие, с успехом решавшее проблемы догматики, литургики, библейской и святоотеческой текстологии, методики полемической борьбы с иноверием и ересями и т. п.

В это время в Юго-Западной Руси церковная наука еще не имела собственно национальной традиции, а вместе с тем и опытных отечественных учителей. Поэтому многие из будущих церковных иерархов отправлялись учиться на Запад, чтобы полученными в тамошних университетах богословскими знаниями и приобретенным научным арсеналом защищать Православие. Однако в силу указанных обстоятельств православное святоотеческое Предание и богословское наследие в Юго-Западной Руси недооценивалось, и богословская мысль, испытав на себе сильное влияние западной схоластической системы, постепенно приобрела несколько латинский уклон. Знаменитая Киево-Могилянская академия создавалась иерархами западной выучки, а направление богословской школы определяют ее учредители, продолжают учителя как хранители традиции и ученики как последователи.

Вот в такой богословской школе и получил образование будущий святитель Иоанн (Максимович), поэтому нет ничего удивительного в том, что он предложил для прочтения своей пастве западнохристианское сочинение.

Первый, церковнославянский, «Илиотропион» («з латинска по словенску преложенный»)^[3] вышел в 1714 году, для чего сам Митрополит перевел его с латыни.

В 1784 году книга была издана на русском языке гражданским шрифтом и в «другом переводе»^[4], а в 1888 году переведена (скорее, переложена) с церковнославянского перевода Святителя на русский язык и по частям опубликована в «Черниговских епархиальных известиях», а затем вышла и отдельным выпуском (1896).

Что же говорят об авторстве «Илиотропиона» отечественные источники? Мы либо находим краткое упоминание о переводе с латинского, либо видим, что авторство однозначно приписывается святителю Иоанну.

Так, митрополит Евгений (Болховитинов) в своем «Словаре», перечисляя труды святителя Иоанна, упоминает как перевод и «Илиотропион»^[5].

В предисловии к изданию сочинения в переводе-переложении на русский язык (1896) подчеркивалось, что «Илиотропион» был составлен «Иоанном Максимовичем на латинском языке еще в бытность Максимовича наставником в Киево-Могилянской академии, для студентов»^[6]. (Об этом же говорит и архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Иким): «Поразительно, что этот глубочайший богословский труд написан совсем молодым человеком»^[7].)

Протоиерей А. Просвирнин (впоследствии архимандрит Иннокентий) писал о том, что, когда молодого инока Иоанна поставили на послушание проповедника Киево-Печерской Лавры, «сразу же определилась и главная тема его жизни: "Как человек должен свою волю согласовывать с волей Божией?". Ответом на нее явилось изданное в конце его долгой подвижнической жизни названное сочинение»^[8].

Однако еще один из первых биографов Святителя протоиерей А. Сулоцкий отмечал, что «Илиотропион» – это произведение католического теолога «Дрекселлия»^[9]. При этом Сулоцкий ссылался на исследование П. Пекарского, а сам Пекарский писал, что «Дрекселий… издал свое сочинение "Heliotropium, seu Conformado humanae voluntatis cum Divina" в Мюнхене в 1627 г… В 1630 г. это сочинение переведено было на польский… а с него и на русский в Москве иеродиаконом Феофаном под заглавием: "Дрекселия солник, или Уравнение воли человеческия с волиею Божиею". Что же касается до печатного перевода 1714 г., то он сделан с латинского подлинника… <…> В XVIII столетии произведение Дрекселия было у нас напечатано еще раз…^[10]»^[11].

Итак, если обратиться к оригиналам изданий и 1714, и 1784 годов, то имени настоящего автора мы не найдем, хотя автор сочинения, немецкий католический духовный писатель и теолог, профессор Аугсбургского Коллегиума Jeremías Drexel (Drexl, Träxl, Drechsel) (Иеремия Дрексель, он же – Дрекселлий, Дрекселий, 1581–1638)^[12] числится в библиографических описаниях как лицо, точно установленное.

Да не смущается православный читатель тем, что святитель Иоанн явился «простым» переводчиком труда, принадлежащего перу католического автора, – в истории мы находим немало тому примеров. Всем известная книга «Невидимая брань», переведенная с греческого святителем Феофаном Затворником и надписанная именем Никодима Святогорца, тоже ведь является переводом с латинского. В сознании же православного народа имя переводчика навсегда закрепилось как имя автора, открывшего это сочинение для Православной Церкви. Святитель Феофан при подготовке книги к изданию в России проделал немалую работу над переводом Никодима Святогорца, так что книгу можно считать и свободным переложением.

Или возьмем, к примеру, настольную книгу каждого русского православного христианина – всеми любимые и много раз издававшиеся как по-церковнославянски, так и по-русски «Жития святых» святителя Димитрия Ростовского (кстати сказать, современника святителя Иоанна Тобольского). По мнению протоиерея Г. Флоровского, «Жития» были составлены главным образом по западным источникам, особенно по польским. Греческий и славянский (южный и восточный) материал был использован в гораздо меньшей степени^[13].

Таким образом, книга «Илиотропион» – характерный образец издательской деятельности своей эпохи, – эпохи становления «нового» русского богословия, с увлечением осваивавшего огромное культурное наследие западнохристианской цивилизации. Обращение к «Илиотропиону» выглядит совершенно естественно, ибо книга написана очень ярко, она разумно скомпонована и снабжена огромным количеством цитат из Священного Писания (их около тысячи), из творений и житий христианских святых. Книга изобилует примерами из жизни исторических лиц, в ней широко представлены мысли античных и раннехристианских авторов (равно как и средневековых католических, причем даже встречающиеся в книге отрывки из сочинения католического монаха Фомы Кемпийского «О подражании Христу»^[14], взятые в отрыве от контекста самого произведения Фомы, нельзя признать в чем-либо соблазнительными и душевредными). Таким образом, создателем «Илиотропиона» для раскрытия затронутой темы был использован колоссальный библейский и исторический материал, и нужно только принести благодарность святителю Иоанну за то, что он «оправославил» замечательный труд западнохристианского писателя.

«Чудесный образ подсолнечника-илиотропиона, и сквозь тучи провидящего возлюбленное солнце, подарен нам в творениях святителя Иоанна, – чтобы и мы не унывали среди житейской непогоды, но могли всегда созерцать Вселюбящего Господа. Создатель и Спаситель, Животворящее Солнце наше, ждет от нас ответной любви: святой любви, из которой рождается доверие.

Так да вверим же себя воле Небесного Отца, внимая совету вечно блаженного святителя Иоанна: Промысл Божий непогрешим и не оставит в нужде уповающих на Господа: помните, что Бог исполняет все Свои обещания. Да не упадает каждый из нас духом, но паче да возвышается надеждою своею ко Всемогущему, возлагая на Него все свои желания и печали. И Он все устроит к лучшему для нас. Аминь»^[15].

В заключение необходимо заметить, что перевод-переложение 1888 года нельзя назвать безупречным, поэтому при подготовке настоящего издания нами были исправлены многочисленные стилистические ошибки. Кроме того, следуя сложившейся традиции, мы также сочли возможным поместить на обложку имя святителя Иоанна Тобольского, а имя настоящего автора «Илиотропиона» упомянуть лишь в предисловии.

Книга первая
О познании воли Божией

Глава первая^[16]

Отделение первое
[О том, что все преуспеяние наше в жизни христианина зависит от того, как будем мы собственную нашу волю покорять Божией воле; и о том, что в мире ничего (кроме грехов) не происходит без воли Божией]^[17]

Начало всего учения, переданного нам Божественною высочайшею Премудростию, Господом нашим Иисусом Христом, состоит в том, чтобы мы, верующие в Него, во всех делах и словах своих сообразовывались с волею Божественною. Спаситель наш учил нас этому во всю земную Свою жизнь словами и делами, прямыми речами и подобиями (притчами), наконец, в Себе Самом оставил нам образ жизни христианской, да по силе своей последуем Ему (см.: 2 Фес. 3, 9).

Для изъяснения этого Господня учения принимаем вместе с богословами два основания.

Первое основное положение: все преуспеяние наше в жизни христианской зависит от того, как будем мы собственную нашу волю покорять Божией воле. Чем искреннее будет наша покорность воле Божественной, тем преуспеяние нашей христианской жизни сделается обильнейшим и многоплоднейшим. Всем известно, что все совершенство последователя Христова основано на любви его к Богу и ближнему. Все книги Священного Писания преисполнены свидетельствами об этом: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф. 22, 37–40). Ныне же пребывают: вера, надежда, любовь, но любовь из них больше (ср.: 1 Кор. 13, 13). Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства (Кол. 3, 14). Словом, исполнение всего закона заключается в действиях, происходящих из любви нашей к Богу и к каждому человеку, как нашему ближнему по человечеству: так и должны мы всегда поступать во всех отношениях наших к Богу и ко всем людям; в этом-то и состоит «сообразование воли человеческой с волею Божественною»: чего хочет Бог, того и я хочу; чего Он не хочет, того и я не хочу. Ничего нет сильнее таковой любви! Это мнение блаженного Иеронима^[18] и других мудрых мужей.

Второе основное положение. Ничего отнюдь (кроме одних грехов) в мире не происходит без воли Божией. Случай (ή τύχη, fortuna) благоприятный или печальный не есть что-нибудь существенное, но сонное мечтание язычников, вымысливших, по неразумию своему, некую богиню Фортуну^[19], имеющую будто бы власть и силу распоряжаться переменами счастья или несчастья в жизни людей и целых народов. Блаженный Августин^[20], насмехаясь неразумию язычников, спрашивал их: «Что за причина, что богиня ваша Фортуна иногда бывает добра, а иногда зла? Быть может, когда она злится, то перестает уже быть богинею и превращается в злобного демона?». Мудрость христианская отвергает такое божество совершенно: добро и зло, жизнь и смерть, нищета и богатство зависят от Господа. Это явствует и изъясняется до очевидности (подобно аксиоме) из Священного Писания.

Отделение второе
[Все доброе и недоброе происходит по воле Божией]

Все в мире, даже по виду злое (кроме греха), происходит по воле Божией. Богословы объясняют это таким способом. Начало зла (в собственном значении) есть грех. В каждом грехе заключается: 1) причина, его производящая (αίτία, causa), и 2) ее неизбежные последствия, исправление вообще угрозою, наказанием и, наконец, казнию. Причиною греха есть лживость или своеволие горделивого грешника; наказания же вообще (как исправительные, так и казни), будучи горькими последствиями своей причины, происходят по воле Божией как причине не греха, но исправления или уничтожения оного. Итак: если мы из понятия греха отбросим его причину (лживость, своеволие), то не будет ни одного из горьких или злых его последствий, которое бы не происходило по воле Божией или было бы Ему неугодно. Как горести греховные (частного человека), так и мирские, обыкновенно называемые естественными, бедствия, как то: голодовки, засухи, моровые поветрия и тому подобные, часто не имеющие непосредственного отношения к греху (частного лица), происходят по воле Божией. А потому все бедствия и горечи человеческие положительно происходят по воле Божией ради достижения праведных целей Промысла Божия; один только грех противен Богу (подобно тому, как зло противно добру или ложь противна истине), но попускается Богом ради ненарушения личной человеческой воли или его свободы. А потому эта попускающая (грех) воля Божия называется еще домостроительством, или Промыслом Божиим. Все же то, что мы называем в обыкновенном значении злом (кроме греха – зла в точном значении), происходит по воле Божией, как учит богословие. Это основное положение должно содержать твердо в уме, ибо весьма благоразумно, благопотребно и благочестиво рассуждать, что всякое зло, беда или несчастие есть для нас спасительное наказание, посылаемое на нас Богом; но не Бог есть причина нашей вины, то есть греха нашего, неизбежно влекущего за собою наказание по правде Божией. Отсюда вытекает следующее заключение: так как все в мире совершается по Божию мановению и повелению, то наш долг все принимать без ропота от Божией десницы и совершенно покоряться Ему, или Его святейшей воле; и тем самым будем мы сообразовывать нашу волю с Его Божественною волею, не приписывая ничего в мире (во вселенной) слепому случаю подобно древним язычникам. Они, омраченные тьмою многобожия, приписывали человеческое благополучие или особенным божествам, или слепому случаю, или, наконец, небрежности и злому человеческому умыслу как первоначальной причине своего счастия или несчастия. Эти чудовищные представления древних^[21] весьма христианам неприличны и должны быть ими отвергаемы. Сожаления, подобные следующим: это или то приключилось мне потому, что тот или какой-то возненавидел меня, или же повредил мне оговорами, клеветою; все было бы иначе, если бы такой-то был ко мне благорасположен, похлопотал бы об этом деле, не жалея трудов. Тщетны такие жалобы, неразумны и бесполезны такие мудрования! Напротив, умнее, истиннее и благочестивее думать и говорить обо всем происшедшем: «Господь так устроил», ибо все доброе и недоброе, как замечено нами выше, происходит по воле Божией.

Отделение третье
[Злые дела, творящиеся по человеческой злобе, попускаются Богом]

Многие обманываются, по своему крайнему невежеству думая, что только зло, проистекающее от естественных причин (именно: наводнения, землетрясения, неурожаи, земные провалья, дороговизна на предметы продовольствия, неблагоприятные атмосферические явления, повальные болезни и внезапная смерть), происходит по воле Божией; ибо по большей части такие несчастья не имеют прямого отношения к грехам. Но злостные деяния, происходящие от противозаконного умысла человеческого, от неправды (каковы: ругательные слова, насмешки, обманы и подлоги, хищения, обиды действием, грабежи, разбои, смертоубийства и т. п.), приключаются, по мнению означенных выше людей, без попущения воли Божией и Его Промысла, но единственно по человеческой злобе и развращенной людской воле, которая сама причиняет и наносит ближним своим всякое зло. А потому не только в минувшее, давно прошедшее время, но и в настоящие времена нередко слышны жалобы: «Оскудение в пропитании и необходимых средствах для жизни произошло не от Бога, а от лихоимцев». Жалобы эти – жалобы людей, не ведающих и не боящихся Бога: они недостойны христианина и должны быть отсылаемы во тьму кромешную, где нет света.

Предмет, о котором сейчас говорили мы, поясним примером. Некто, вознамерившийся лишить ближнего всего имущества его и желая исполнить свое намерение злое втайне, прокрадывается в дом его, никем не замеченный, подлагает зажженные горючие вещества под строение и так же незаметно выходит из дома. Вскоре затем начался пожар; пламя увеличивается, огонь перебрасывается ветром на другие строения, люди отовсюду сбегаются гасить огонь и защищать от пожара смежные дома; поджигатель бежит тоже с другими людьми как бы для гашения пожара, но он имеет другое намерение: он, пользуясь пожарной суматохой, уносит из горящего помещения вещи будто бы для спасения от огня; на самом же деле похищает их в свою пользу и прячет их. Все эти действия поджигателя, хотя они служат непосредственною причиною понесенного хозяином дома разорения и лишения всего имущества, но рассматриваемые исключительно в себе самих, то есть без отношения их к злому умыслу зажигателя, не будут ничем отличаться от так называемых физических бедствий; они от Бога, подобно тому, как, например, гром убивает человека, молния зажигает дом или дерево растущее, ураган разносит скошенное сено, словом, как все бедственные перемены, производимые силою Божиею, заключенною в неизменных законах вещественной, неразумной природы; так и зажигатель: он не может ни войти в дом, ни выйти из него, ни огонь подложить без попущения Божия; да и сами эти действия безразличны (ни злы, ни добры), потому что могут послужить как ко злу, так равно и к добру; но зла воля, лукаво намерение, которыми руководился поджигатель и причиною которых не есть уже Бог, а свободная воля поджигателя; это уже его грех, хотя ему Бог и попустил выполнить на деле свой злой умысел; ибо мог бы и возбранить Бог совершение оного, если бы то было Ему угодно. Не возбранил же Господь совершения злого умысла, но попустил выполнить оный по праведному суду Своему. О причинах такого попущения сказано будет впоследствии.

Отделение четвертое
[И нечаянные происшествия, и войны также попускает Господь]

В погрешностях другого рода (нечаянных физических повреждениях) причина, их производящая, есть та же, что и в наружном совершении умышленных преступлений, то есть Божие попущение, как увидим из примера. Некто, получив или сам себе причинив нечаянно повреждение ноги, не может шагать ею правильно; он, хотя старается прямо ступать, но с трудом, и все-таки не так прямо ходит, как здоровый. Причина движения ноги заключается в естественном побуждении ходить; причина же хромоты – в самом повреждении, но не в желании причинить повреждение, ибо оно было неожиданным. Но сравнение нечаянных проступков с умышленными преступлениями далее сего не простирается: существенное между теми и другими различие в том, что нечаянный проступок происходит единственно от Божия попущения, а умышленное преступление есть уже дело не Божественной воли (ибо оно есть произведение извращенного своеволия падшего разумного существа, допущенное только Богом). Бог не возбраняет только наружного греховного деяния; но не споспешествует Он заблуждениям нашей воли, ни удалению ее от пути правого, от закона.

Если же Бог не есть начало нравственного нашего падения (которое одно и есть истинное зло) и быть им не может:

Чисто бо око Его ни видети зла, ни взирати на беззаконие не может (ср.: Авв. 1, 13); и возлюбил правду, и возненавидел беззаконие (ср.: Пс. 44, 8); то вполне истинно, что всякие бедствия, проистекающие от вторичных причин, разумных или разума неимущих, каким бы образом ни произошли, происходят все по воле Божией, ниспосылаются Его крепкою десницею, по Его смотрению и Промыслу. Возлюбленный! Бог направил руку на ударение тебя; Бог подвинул язык обидящего или клеветника на поругание или оклеветание тебя; Бог дал нечестивому силу на твое низложение. Сам Бог устами пророка Исайи подтверждает это, говоря: Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня; Я препоясал тебя, хотя ты не знал Меня… Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это (Ис. 45, 5–7). Яснее подтверждает это пророк Амос: Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы? (Ам. 3, 6), как бы говоря: нет ни одного бедствия, которое было бы не по воле Божией, которая злой умысел попускает, а к приведению его в исполнение указывает способ и подает силу.

Так Бог, имея наказать царя Давида за грех прелюбодеяния его с женою Урии и за убийство самого Урии, грехом кровосмешения собственного его сына с его женою говорит Давиду чрез пророка Нафана: вот, Я воздвигну на тебя зло из дому твоего, и возьму жен твоих пред глазами твоими, и отдам ближнему твоему (Авессалому), и будет он спать с женами твоими пред этим солнцем; ты сделал тайно (то есть прелюбодеяние и убийство), а Я сделаю это (то есть Авессаломово кровосмешение) пред всем Израилем и пред солнцем (2 Цар. 12, 11–12). Весьма хорошо выразил эту мысль блаженный Августин, говоря: «Таким образом Бог исправляет добрых людей чрез злых». Также нередко Божие правосудие употребляет нечестивых царей и злых князей в значении своих орудий, для научения праведных терпению и для наказания негодяев за их преступления и проступки. Много видим тому примеров в древности, что Бог обнаруживает Свою благую волю в злонамеренных стремлениях и деяниях людей нечестивых с тем именно, чтоб их неправдою совершить праведный Свой суд над виновными пред Ним, и как чадолюбивый отец наказывает детей лозою за их проступки, но потом, видя их исправление, оказывает им свои ласки и бросает лозу в огонь, так поступает и Бог с людьми, растлевающими свою нравственность порочными поступками и неправдами. Вот примеры:

Бог, чрез пророка Исаию, угрожает развращенному народу израильскому погублением его и опустошением Палестины чрез ассириян, говоря: Горе ассириянам, жезлу гнева и бичу негодования Моего (на израильтян), который пущу Я на народ нечестивый, на людей, прогневавших Меня. Я дал ему повеление ограбить их, забрать все их богатства и самих в плен, разорить города их и потоптать их, как грязь на улицах. Но ассириянин не так подумает и не так помыслит сердце его: у него будет на сердце разорить и истребить немало народов (ср.: Ис. 10, 5–7). Здесь ясно показывает Бог, что не воля царя ассирийского, но Его святая воля исполняется ассириянами. Он называет их орудием гнева и бичом негодования Своего на беззакония израильтян и, следовательно, Себе Самому приписывает их наказание: «Я послал их, – говорит Он, – взять у них добычу и усмирить не покорных Мне и сильно надмевающихся в уме своем: они отвергли веру в Единого Бога и почтили идолов языческих безумными и жестокими обрядами и жертвами. Сам же царь Ассирийский (приводя в исполнение волю Божию) иначе будет думать, именно, что это совершает он по собственной своей воле и не образумится, но устремится на убийство и конечное истребление народов, однако же послужит он Моей воле; когда же войною ассириян накажу Я людей Моих, исправлю их, о! тогда горе жезлу тому, горе ассириянам, всех их, как ненужное орудие, брошу в огонь на сожжение» (см.: Ис. 10). Равным образом смотреть должно и на другие праведные наказания, попускаемые на нас от Бога за наши неправды.

Римский император Тит^[22] при осаде Иерусалима, сам, лично обходя его стены и видя рвы, наполненные трупами мертвых людей, льющуюся кровь изувеченных и растерзанных тел, тяжко вздохнул и, возведши глаза и руки к небу, сказал: «Боже милостивый! Не мое это дело!»^[23].