Кордон «Ромашкино»

© Татьяна Корниенко, текст, 2023

© Аня Канья, иллюстрации, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Часть первая
Катя Калинина и Ко

Глава 1
К чему приводят сломанная нога и наличие домашней библиотеки

Начнем с начала. Ведь если начинать не с начала, что вообще получится?

Слышали «Сначала было слово»? Так вот! Не просто какое-то слово. Сначала было слово и поломанная нога.

Хотелось ввести вас в курс дела, но все еще больше запуталось. В общем, то, что уже сказано – не считается. Дубль два.

Жила-была на свете девочка Катя Калинина. Только не подумайте, что «на свете» – это там, где всегда светло. Так в сказках говорят. Под этой формулировкой подразумевается все-все-все, что есть вокруг. В общем, жила Катя Калинина уже одиннадцать вполне веселых лет в довольно комфортабельной избушке на краю большого леса.

Ну, вроде нормально начали. Традиционно. Да, чуть не забыла. Надо выделить специальный абзац, чтобы дать подробное описание Кати. А то вот так не опишешь человека, и непонятно, про кого читаешь. Вдруг кто-то представит себе высокую красавицу с голубыми глазами и волосами цвета воронова крыла. А на самом деле…

Катя была невысокая, плотненькая, с кучей веснушек, зеленоватыми глазами, короткими выгоревшими ресницами и непонятного цвета косицей. Однажды соседскую бабу Марфу потянуло на воспоминания, и она подробно изложила, как раньше «девки волосы луком красили». Причем особо напирала на то, что это «не хуже нонешней химии», только в отличие от нее – «полезно». Катя как отличница и человек, интересующийся наукой, провела за сараем эксперимент. Планировалось, что коса будет рыжей, но что-то пошло не так… Вот такая была Катя.

Что, слишком обычная? Не тянет на героя книги? Тогда пусть кое-кто на себя в зеркало поглядит. А потом вспомнит о своих положительных качествах. И вообще, что за стереотипы?! Плотненькие коротышки тоже бывают удивительными личностями. В них даже мальчики влюбляются… Стоп! Об этом потом.

Впрочем, была у Кати и особенность – она умела очень красиво и заразительно смеяться. Когда это случалось на уроках, начиналась смехотронная цепная реакция, которая первое время неизбежно заканчивалась учительским взрывом. Но учителя тоже умеют учиться, и они сообразили, как останавливать реакцию, не доводя ее до неуправляемой стадии.

Теперь необходимо рассказать о семье, в которой воспитывалась героиня. И вот тут возникают некоторые сложности. Нет-нет! Родители у девочки были. И мама, и папа. Просто какой смысл назвать их по имени и ничего не сказать о роде занятий? А говорить – значит разглашать государственную тайну. Опрометчиво с моей стороны. Но… писатели – народ болтливый. Хочешь сделать сенсацию из самой огромной тайны – шепни о ней по секрету писателю…

Папа Кати Калининой – Тимофей Львович – работал пограничником, а мама – Яна Семеновна – айболитом.

Хихикаете? Что, не бывают мамы айболитами? Еще как бывают! В раннем детстве, чтобы обойти сложности с проблемной буквой «р», Катя придумала говорить «айболит» вместо рычательного слова «ветеррррринарррррр». К тому же все звериные доктора добрые, и рычать на них вовсе не обязательно.

Граница, которую охранял папа, проходила примерно посередине леса. А где точно – никто не знал, ведь отделяла она простой лес от сказочного!

Ну вот, все самое опасное прозвучало. Теперь можно продолжать…

Граница была такой не всегда. Собственно, когда Тимофей Львович и Яна Семеновна были школьниками, никакой границы вообще не существовало. В симпатичный смешанный лес беспрепятственно проникали по грибы-ягоды как местные жители деревни Ромашкино, так и горожане – любители отдохнуть в условиях естественной среды обитания животных и растений средней полосы России.

А потом рядом с Ромашкино произошло событие вселенского масштаба. Его успели локализовать в довольно компактных контурах, но следы потянулись в будущее. И теперь, если честно, все ромашкинцы, сами того не подозревая, жили припеваючи на пороховой бочке или в жерле спящего вулкана – кому как больше нравится. А виной всему – сломанная нога и слово.

Яна Семеновна, или просто Янка, как звали ее в десять лет, была круглой двоечницей. Круглой не по форме – по содержанию. Кроме того, она терпеть не могла никакие книжки. Вообще-то, понять это можно. Если читаешь кое-как, получая за это неуды и замечания родителей, разве будешь пропадать в библиотеке? Да ни за какие коврижки! Но тут свою роль сыграл случай – Янка шла от подружки, лузгала семечки, считала ворон…

Она хоть и была двоечницей, но считать все-таки научилась.

…Не заметив перед собой свежей коровьей лепешки, Янка поскользнулась и мало того, что грохнулась прямо в самую лепешку, так еще и сломала ногу. Событие, согласно статистическим данным, редчайшее, но тем не менее оно произошло.

Лучше бы не происходило. Потому что это был первый шаг к невероятным событиям. Так всегда бывает. Вон на Вселенную нашу гляньте, если, конечно, получится. Тоже ведь из какой-то недовольной своим существованием точки произошла – сингулярностью называется.

Второй шаг вообще не подчиняется никакой статистике. Оказавшись в гипсе без возможности сбегать на речку, прогуляться с друзьями, – одним словом, лишившись всех возможных удовольствий, Янка взялась за чтение. А поскольку двоечницей она была не из-за физиологических особенностей организма, книжная информация хлынула в нее таким потоком, что Янка превратилась в литературную фанатку. Опять-таки по статистике таких – пруд пруди. Но все дело в скорости, с которой произошло это событие: в фанатку Янка превратилась мгновенно.

Как наша Вселенная. Былаааа, былаааа, былаааа в виде точки, потом – хлоп – Большой взрыв и… ну, понятно… Вернемся к Янке.

Она влюбилась одновременно в Ромео вместе с Джульеттой, в Артура Грея вместе с Ассоль и в д’Артаньяна одновременно с Констанцией. А сила любви – самая сильная сила. И пространство не выдержало. Получился пробой. Или прорыв.

С терминологией тут нужно быть осторожнее, потому что специалисты по этому вопросу до сих пор не договорились, зато защитили много диссертаций и к чужому мнению стали относиться с прохладцей. Так что давайте на всякий случай будем пользоваться всем спектром терминов.

Прорыв пробою рознь. Могло просто шибануть, у метеозависимых людей на минуточку закружилась бы голова – и все. Но сила Янкиного воображения была велика, нога заживала медленно, а желание читать, читать, читать просто зашкаливало. Вот и образовался постоянный портал в соседний мир, который после нескольких лет исследования стали называть сказочным. Звучит, конечно, глупо, но таковы реалии.

Место прорыва (или пробоя?) окружили колючей проволокой. Через каждые десять метров повесили таблички «Опасная зона». Правда, потом сняли, потому что они существенно добавили этой самой зоне привлекательности. Зато в деревню под видом рабочего свинофермы внедрили оперативника-экстрасенса. Мало ли чего. И пока высококлассный специалист выгребал свиной навоз, его глаза, уши и то особенное, что делает из простого человека экстрасенса, занимались тайной работой – следили.

С тех пор прошло много лет. Янка выросла, выучилась на ветеринара и вышла замуж за пограничника, охранявшего секретный лесной объект – Тимофея Калинина. А потом у них родилась Катя.

Работа у папы-пограничника была трудная и даже опасная. Одно дело, если говорящий заяц случайно в обычный лес попадет. Дед Мазай не углядит – и вот он, заяц. Или Иван-царевич какой заблудится. Выследит его папа, задержит и скажет: «Иван, ты же не дурак! Соображай! Закон надо соблюдать. Уходи подобру-поздорову». Тот извинится и уйдет.

А если баба Яга в ступе прилетит? А если рассерженный дракон или легкомысленная Жар-птица? Дохнут, хвостом тряхнут, крылом поведут или что там у них имеется… Представляете, какой пожар может случиться?! Глаз да глаз за границей нужен! Вот Тимофей Львович и смотрел. И днем смотрел, и даже ночью. По крайней мере старался.

Но на деле разве мог добрый папа-пограничник прогнать фею, которая решила устроить себе двухнедельный отпуск, чтобы отдохнуть от волшебства? Разве могла зверолюбивая мама-айболит отказать в помощи говорящему кузнечику, случайно подвернувшему сразу две ноги, даже если он и считался злостным нарушителем границы? Конечно, Катины родители давно вели тайную жизнь, о которой никто (или почти никто), кроме их разумной дочери, не догадывался.

Мало того, они приобщили к своим тайным делам и Катю. Непедагогично, но что поделать, если вопрос о добре и зле до сих пор не решен однозначно. И если кто-то ждет добра, что ж упираться? Добро надо разводить, культивировать, взращивать, а не губить на корню.

Катина двухэтажная избушка просыпалась со вторым лучом солнца. С первым просыпались лесные птицы и свежий ветерок.

– Я на обход! – говорил папа и уходил на работу.

– И я на обход! – говорила мама и тоже уходила к своим пациентам.

А вот у Кати были варианты. Осенью, зимой и весной она отправлялась в школу. Учиться – святая обязанность каждого юного гражданина нашей Родины, и с этим ничего не поделаешь. Зато летом!..

В общем, летом на Катю возлагались две большие надежды. Первая заключалась в том, что она не забудет поливать капризные волшебные клематисы.

Если кто-то не знает, это такие цветы. Они вьются, как виноград, а выглядят так, что иногда кажется: такой красоты просто не бывает!

Если честно, клематисы не были слишком капризными, просто любили воду. А вот нервишки у них пошаливали, это точно. Дело в том, что они притворялись обычными цветами, хотя сами потихоньку переползли из-за границы и на нашей стороне укоренились совершенно нелегально. Почему и зачем – никто не знает. Катя считала, что это – самое обычное любопытство. Но как бы то ни было, когда безобразие заметили, Яне Семеновне уже ничего не осталось, как вырыть перебежчиков из приграничного грунта и поселить у стены коровника. Иногда Катя устраивала для хитрецов праздник – поливала их полуживой водой из ключа, который бил как раз на границе.

Нет, насчет «полуживой» – не оговорка. Непосредственно у источника вода была самая что ни на есть живая. Живее не придумаешь. Но метра через три она чуть ли не наполовину теряла свои свойства. Хотя если набрать воды в пластиковую бутылку и потом нестись сломя голову, то можно было успеть полить цветы до распада чудодейственной структуры.

Вторая надежда, возлагаемая на Катю, состояла в том, что она присмотрит за сказочными гостями-нелегалами, которые частенько появлялись в ее доме благодаря добрякам-родителям.

Ничего себе задачка, да?! У гостей другая культура, обычаи, способности. Даже законы физики частенько другие. И вдруг все это – на Катю, не доросшую еще до взрослых габаритов! Тем не менее, она справлялась.

Тимофей Львович с Яной Семеновной могли не беспокоиться за дочь. Правда, они не знали об ее инициативах – надо сказать, иногда весьма опасных. Может, даже неразумных. Втайне от отца Катя присматривала и за границей. Не по всей, конечно, протяженности или, выражаясь научно, периметру.

Это слово Катя узнала в начальной школе и никогда, в отличие от одноклассников, не путала периметр с площадью.

Была в границе некая загогулинка, через которую проникали нелегалы. Катя однажды увидела, как это происходит, и быстро сообразила, что вот оно – слабое место, ставящее под удар папину карьеру. Сначала между двумя самыми обычными березами что-то замелькало, словно воздух нагрелся и задрожал. Потом прямо из пустоты высунулась голова кикиморы. Нос подергался из стороны в сторону, затем высунулись длинные руки.

«Девки, айда!» – услышала Катя. Увидеть «девок» ей помешала сухая ветка – треснула, бессовестная, не вовремя.

Кикимора стрельнула глазами, смешно раздула щеки, хрюкнула: «Невезуха!» – и с хлюпающим звуком всосалась обратно в портал.

С тех пор Катя и начала патрулировать это местечко, надеясь когда-нибудь пресечь по-настоящему опасное проникновение. Что ею двигало? Возможно, в этом была доля любопытства. Но в целом простая российская школьница хотела внести свою посильную лепту в защиту родного края от супостата.

Уф-ф! Вот так завязка! Зато теперь все понятно и можно спокойненько рассказывать о приключениях.

Глава 2
Об охране труда и технике безопасности

Ах, какое было утро! Просто сказочное!

Это я без всяких там переносных смыслов говорю про «сказочное». Если у вас рядышком портал в волшебный мир, то свой что, должен быть серым, да? Глупости какие!

Солнце только-только выбралось из-за горизонта. Ветра никакого. Не жарко. Комаров тоже нет. То ли спят, то ли лягушки их пожрали за ночь?! Зато соловьям – раздолье! Пой сколько угодно, что, впрочем, они и делали. Красиво, с переливами. Да, еще роса лежала – не успела высохнуть. А значит, как ей и положено, светилась-переливалась крошечными бриллиантами на каждом листочке-цветочке. По траве прошла деревенская лошадь, и на всю округу пахло свежескошенным. И совсем чуть-чуть навозом.

Вокруг обрадованных таким великолепием клематисов крутились бабочки подалирии – огромные, белые с черными полосками и сине-оранжевыми глазками на кончиках фигурных крыльев. Катя всегда удивлялась, почему они все кружат и кружат. Ну, сели бы да тянули помаленьку свой нектар, как коктейль из трубочки. Никто за ними не охотится, не обижает. Жадность их одолевает, что ли? Не могут цветок выбрать? Гипотеза казалась вполне разумной, но бабочки и жадность никак не соединялись в одно целое, поэтому Катя продолжала удивляться такому поведению.

Этим очаровательным утром она собиралась понежиться в постели и помечтать о чем-нибудь с закрытыми глазами. Но ей не дали… ромашки. Сначала они протиснулись в окно, а потом водопадом – или, точнее, ромашкопадом – хлынули прямо на голову, на подушку, на пол. Свеженькие, влажные от росы и пряно-пахучие. От неожиданности Катя взвизгнула, вскочила и высунулась в окно. Рискуя свалиться в палисадник, она осмотрелась. Увы, кроме колыхнувшихся веток большущего куста сирени, ничего видно не было.

Мечтательно закатив глаза, Катя плюхнулась обратно на кровать с ромашками, раскинула руки и уставилась в потолок. Это было что-то! Ей подарили цветы! Тайно! Очень важно, что тайно! Кто не понимает почему – его проблема. А кто понимает, то…

Ясно, да? В открытую цветы дарят учителям и артистам. А для тайны есть особая причина, самая-самая….

Пролежав в нирване минуты две с половиной, Катя вдруг сообразила, что мнет собственный букет.

Только, пожалуйста, не путайте нирвану с ванной. Что-то общее по ощущениям, возможно, имеется, но понятия эти не тождественны. Кто не верит на слово, пожалуйста, обратитесь к энциклопедии. Можно и к Википедии, если, конечно, доверяете этому сборищу приблизительных сведений.

Помяв букет, Катя взлетела, словно самолет с вертикальным взлетом, сгребла в кучу ромашки, отстранилась, рассматривая, и, конечно же, ткнулась в них лицом.

Ну, женщины в кино так всегда делают, когда им цветы дарят. Вообще-то действие весьма опрометчивое, поскольку у цветов обязательно имеются тычинки. А в тычинках содержится изрядное количество желтой липучей пыльцы. Поэтому, когда Катя выбралась из букета, она напоминала китайца. Кто не понял, поясняю: глаза остались прежними, даже чуть выпучились от радости. А вот кожа по-китайски пожелтела.

Радость набрала обороты и придала Кате мощный жизненный импульс. За рекордное время покончив с утренними процедурами, она выбежала во двор.

Первые же изыскания принесли вполне удовлетворительные результаты: ромашки пришли со стороны Ромашкино. Туда, похоже, ушел и «злоумышленник».

Поведя плечиком и приструнив губы, которые от счастья все время стремились дотянуться до ушей, Катя направилась за бутылками от газировки: в честь События клематисам светило получить полуживой водицы. Наверное, они это как-то почувствовали – из запределья все-таки, не какие-нибудь ромашкинские. И Катя тут же уловила их мысли.

Такое ведь бывало у каждого, верно? Кто-то называет это шестым чувством, кто-то просто интуицией или еще понятнее – высоким уровнем эмпатии.

Лес встретил свою старую знакомую…

Вот ведь русский язык! Ну разве она старая? Очень даже новая. В смысле, юная. Но лес Катю знал давно, значит, пусть будет «старая».

…с распростертыми объятиями – замечтавшаяся девица тут же получила по глазам веткой калины. Как напоминание: лес – это лес, и надо смотреть по сторонам. Мало ли что может твориться рядом с порталом.

Вспомнив правила поведения в приграничной зоне, Катя поглядела под ноги. Под ногами скатертью-самобранкой расстилалась почти круглая полянка диаметром приблизительно 3 м 6 дм 5 см 4 мм. Мало ли в лесу полянок такого же диаметра? Да завались! Но на этой острый глаз заметил первую землянику.

– Ух! – филином ухнула Катя.

Затем осмотрелась, сорвала лист лопуха, услужливо оказавшийся рядом, сложила его в форме кулечка и, ползая на коленях, принялась наполнять кулек ягодами. Еще года четыре назад ей было бы трудно не наполнять одновременно с лопушиным кульком и рот. Но за эти годы правила поведения в опасном лесу уже успели занять в голове отличницы отведенное для них место. И хоть от земляники вовсю пахло летом, она поблескивала на солнце и на ощупь была плотная и прохладная, ни одной ягодки Катя не попробовала.

Выдержка, конечно, у девчонки – дай бог каждому!..

Бросив на полянке пустые бутылки, Катя побежала домой.

Тут требуются пояснения. Чтобы нести и бутылки, и землянику, желательно иметь три руки. У Кати третьей не было. Печально: рук всем всегда не хватает.

Вместо третьей руки вполне подошел бы какой-никакой хвост. Тоже вещь полезная. Сидишь чай пьешь. Все тело занято этим важным делом. А тут муха примостилась на спине – соскрести с крылышек грязь, которой в ближайшей помойке завались! Вот бы эту чистюлю да хвостом по мордасам! Ладно, чего рассуждать. Нет хвоста! Вернемся к землянике.

Правила, установленные на кордоне, безапелляционно требовали «не употреблять в пищу ягод и др. продуктов питания вблизи портала». Как перешли границу тихие клематисы, вам уже известно. Земляника оказалась хитрее – она расширяла жизненное пространство с помощью семян. От потомков заграничной ягодки следовало ожидать любых сюрпризов. Чтобы знать наверняка, не вырастут ли у тебя после съеденного рога или что-то в этом роде, урожай следовало подвергать тщательному досмотру.

Клематисы, ожидавшие полива, демонстративно сникли.

– Это еще что за забастовка? Ну-ка, выше головы! Быстренько! – скомандовала Катя, проносясь мимо недовольно брюзжащих на своем языке цветов. – Нечего бедняжек изображать. У вас еще сыро. Избаловались тут! Ладно, сейчас полуживой воды принесу…

Расстелив на веранде газетку, Катя бережно высыпала на нее ягоды. К вечеру ромашкинская земляника слегка подвянет, и можно будет выделить затесавшихся в общую кучу «шпионок». В отличие от местных, заграничные ягодки останутся свежими еще недели три. Их бережно соберут, засыплют для сохранности сахаром и, предварительно приклеив к баночке бирку с коротким словом «Яд» – предупреждение для Катиных друзей, – поместят в шкаф.

Вы можете задать резонный вопрос: зачем вообще хранить эти ненормальные ягоды, да еще и сахар на них переводить? А затем! Когда Яне Семеновне потребуется нелегально перейти границу, чтобы оказать врачебную помощь на дому, она съест несколько ягод. Тогда портал откроется стопроцентно. За границу Катина мама ходила часто, земляники требовалось много…

Кстати, вы можете задать еще один резонный вопрос: а зачем вся эта возня с нарушением границы, если совсем рядышком имеется неиссякаемый источник первосортной живой воды? Вопрос, если честно, глупый. Живая вода без мертвой – это ничем не сдерживаемое размножение всего, что ею догадаются обработать. А воде все равно, полезную бактерию подбадривать или вредную. Поэтому Яна Семеновна предпочитала не рисковать и пользовалась проверенными средствами современной медицины. А полуживой водицей поливали цветочки в палисаднике.

Вернувшись на поляну, Катя подняла бутылки и, рассеянно глядя по сторонам, пошла к ручью. Вообще-то такое поведение было прямым нарушением порядка, заведенного папой в приграничной полосе. Но ромашки – ох уж эти ромашки! – не шли из головы.

Поэтому, когда Катя наклонилась над ручьем, ловя хрустальную струю в узкое горлышко, она не заметила, как между двух берез, прикрытых кустом жасмина, воздух заискрился, пространство исказилось и выдавило из себя невысокого плотненького мужичка в потертых бордовых джинсах и синей футболке с длинным рукавом. Голову прибывшего грела заячья ушанка, которую он тут же и снял, смахнув рукавом выступивший на лбу пот. Наверное, мужичку сегодня не дарили ромашек, поэтому, в отличие от Кати, он был сосредоточен и девочку заметил сразу.

– Кхэ! – подал он сигнал.

Катя выронила бутылку.

– Ничего себе!

– Не понял… – сказал нарушитель.

– А и не надо. Вы кто? – Катя старалась говорить громко и внятно.

В конце концов, здесь ее территория, и всякие пришельцы должны это понимать.

Но стараться говорить и говорить – вещи разные. Если обойтись без комплиментов Катиной храбрости, то вопрос прозвучал хрипло и слишком громко – даже, пожалуй, истерично. Как ни странно, ответ новоприбывшего был таким же хриплым.

– Собственно, не знаю, как и сказать…

– А чего это вы дразнитесь? – справедливо возмутилась Катя.

– Я? Дразнюсь? А! Так это у меня горло болит. Ангина, понимаете ли…

Слова о такой банальной вещи, как ангина, Катю немного успокоили. Она решила, что не лишним будет выяснить, откуда пришел этот экстравагантный тип – с той или с этой стороны. Для выяснения существовало множество способов. Например, каверзный вопрос.

– Ой, извините, я подумала, что вы специально хрипите. Кстати, не знаете, с каким счетом закончился вчерашний футбольный матч?

Пока незнакомец молчал, Катю распирала гордость. Еще бы, такое завернуть! Если этот дядька – заблудившийся городской турист, то не знать, что местная команда накануне прошла в полуфинал чемпионата, он не мог. И совсем другое дело, если этот хрипатый – с той стороны…

– Футбол? Хм, я, понимаешь ли, не местный. Как бы это объяснить… Совсем не местный. Мне ветеринар Яна Семеновна нужна. Не знаешь такую?

Ага, так прямо Катя и выложила – «знаю». Когда какой-то подозрительный мужик интересуется твоей мамой, нормальная дочь губы подожмет и еще глаза прищурит – ведь глаза говорят на международном языке!

– А что это ты, девочка, кривляешься? – покосился на Катю толстяк. – Ты некультурная или тоже болеешь?

– Вот еще! Да я даже ради контрольных по математике не болею! Ну, чтобы не писать… А уж без повода…

– Отчего же?

– Отличница я, – вздохнула Катя. Скромный румянец украсил ее щеки.

Лучше было вообще не отвечать. Тогда толстяк, не дождавшись ничего вразумительного, возможно, убрался бы восвояси. Но Катя была неопытной пограничницей, да и утренние ромашки ослабили ее бдительность.

– Тогда не кривляйся. Тебе не идет.

Толстяк надолго замолчал. За эти минуты Катя успела рассмотреть пришельца и пришла к выводу, что он – ничего себе. Условно опасный.

– Про ветеринара скажи. У меня без ее помощи карьера рушится.

В голосе лазутчика проскочило неподдельное волнение.

Катя была современной девочкой и не понаслышке знала, что такое карьера.

Прошлым летом соседка баба Марфа решила заняться торговлей лекарственными травами. Чтобы продавать, нужно запастись товаром. А где этого добра невпроворот, в Ромашкино знает каждый второй или даже каждый первый. Одним словом, соседка собрала лекарственное сырье в запретной зоне и по всем правилам высушила его на чердаке. Даже успела продать пучков пять. На шестом к ней пожаловал страж-экстрасенс. Еще бы не прийти, если в тот же день деревенский конюх натер зашалившую поясницу отваром из купленных трав, а к вечеру из сельского гастронома исчез ящик с лимонадом. Сам. На глазах покупателей поднялся в воздух, миновал кассу, протиснулся в дверь. При этом он кряхтел и ругался. Некоторые свидетели утверждали – голосом конюха.

Страж-экстрасенс среагировал быстро, Марфины запасы изъял. Так ее карьера и рухнула. Впрочем, соседка об этом не догадалась: легкий гипноз – и никаких переживаний. То же произошло и со свидетелями. Но Катя – дочь пограничника – знала обо всем.

– Сильно горло болит?

Вопрос был задан только для того, чтобы начать разговор. Медведь на Катиных ушах не топтался, и отличить хрип от музыки слова она умела.

– Сильно. Под ливень попал, озяб. Думал, ничего. А оно – очень даже чего. Возраст, видать, сказывается.

– Ну да! – кивнула Катя. – В диагноз такое предположение вписывается.

– Могла бы для вежливости и не соглашаться… про возраст, – обиделся толстяк.

– Зачем? – удивилась Катя. – Это нечестно.

Она подняла бутылку, вылила потерявшую качество воду, снова наполнила бутылку и заспешила домой. Толстяк старался не отставать.

– Милое создание, если я честно скажу, что тебе следовало бы хорошенько похудеть, да и веснушек у тебя многовато, это сделает тебя счастливей?

– Нет! – только утренний букет ромашек удержал Катю от некрасивого визга.

Незнакомец понимающе кивнул.

– Мы с тобой уже познакомились. Может, расскажешь про ветеринара?

– Так вы не корова и не лошадь. Зачем вам ветеринар? Вам к человеческому доктору нужно.

– К челове-е-еческому, – ехидно передразнил толстяк. – Много ты понимаешь! Человеческий перво-наперво не в горло заглянет, а в доку́мент.

– У вас что, паспорта нет? – подозрительно сощурилась Катя.

– Только это. Батюшка-царь выдал.

Изрядно потрепанный лист был с печатью. Большой и круглой. Но текст! «Разрешение. Его Величество дозволяет Соловью по прозванию Разбойник производить шум на дорогах государства по нижеуказанному графику: понедельник, среда, суббота с 8.00 до 10.00, с 18.00 до 22.00. В зимнее время в связи с ранним наступлением темноты вечерний шум отменяется. По воскресеньям – соблюдать тишину».

– Ого! – сказала Катя. Потом подумала и добавила: – Ничего себе! – И замолчала надолго.

Еще бы! Познакомиться в лесу с подозрительным типом, вести его преспокойненько домой и вдруг случайно по дороге узнать, что он – не душечка-одуванчик, а сказочный или, вернее сказать, легендарный Соловей Разбойник (ключевое слово – «разбойник»)!

– Все! – Катя резко остановилась.

– Что «все»? – Соловей тоже встал.

– Ничего, – Катя покраснела и потупилась.

Вполне понятная реакция периферической и центральной нервных систем на взаимоисключающую информацию, подкрепленную соответствующими эмоциями. Ой, слишком сложно получилось. Клубок из слов. Сейчас распутаю. В нашем организме нервы есть везде. Те, которые в мозге, заставили Катю потупиться. А остальные, идущие, словно провода, по всему телу, распорядились изменить цвет кожи – то есть покраснеть.

Дело в том, что пока Катя шла с Разбойником к дому, он успел ей понравиться, и теперь она чувствовала себя Иваном Сусаниным наоборот. Тот – герой – врагов от дома уводил, она – вела в дом.

Разбойник тоже покраснел.

– Послушай, девочка, времена меняются. Да, бывало по молодости, пользовался я своим даром – вокальными, так сказать, данными – без всякого удержу. Будоражил округу. Так сколько времени утекло! Поумнел. По расписанию тружусь.

– Трудитесь?! – возмущенно взвопила Катя. – Это вы-то тру-ди-тесь? На большой дороге, да?

– На ней самой… Ты же в доку́менте видела. Добры молодцы в нашем государстве не перевелись. Каждый год кто-то новый объявляется. Кто с печи слезет, кто просто подрастет. Им, чтобы на крыло встать, нужно подвиги совершать. Тренинг, так сказать. Ради поддержания силы и духа государевых ратников. Опять-таки для примера молодежи. Сочинителям сказок тоже информация требуется. И о туристах не надо забывать. Туристу впечатления нужны! А где их взять? Испытания на дороге не валяются. Зато вполне могут сидеть на дереве рядом с дорогой. Ну, как ты понимаешь, это я про себя.

– Я что, дура – не понимать?! Я, между прочим, во всех олимпиадах участвую!

– Извини, не учел. На лбу это не написано. Тогда сообрази своей гениальной головой, будь я злодеем, дал бы мне царь охранную грамоту? Можешь не отвечать, вижу, что сообразила. А вот знахарь наш местный так и не смог. Не стану, говорит, тебя, Разбойника, врага человеческого, лечить. А ведь, наверное, клятву самому Гиппократу давал. Лично. Да бог с ним. Сведи меня к ветеринару. Расскажу, что резонанс потерял, она горло подправит, и я на рабочее место вернусь.

– Резонанс – это как? – поинтересовалась Катя.

Если бы она училась в старшей школе, вопрос бы не возник. Такое слово Катя, конечно, слышала, но воспринимала его на уровне догадки. Соловей же был субъектом конкретным. А резонанс… Вот, например, встречаются две самые обычные волны. В каждой из них есть «горбы» и «впадины». В какое-то мгновение гор-бы могут совпасть. Волны соединятся, поднимутся в два раза выше. Это и есть резонанс.

– О! Он – страшная сила. Построили по царскому указу через нашу речку мост. Так он всего-ничего простоял – два дня. В первый день по новому мосту отдельная публика туда-сюда ходила. На другой – царь учения назначил. Пришлось по мосту ратникам идти. Командиром поставили богатыря смелого, сильного, но юного и неопытного. Мышцы нарастил, а ума не успел набраться. Завидел рядом с мостом барышень, дай, думает, проведу ребятушек строем. По деревянному настилу так отстучим – ух! – вся округа услышит. Взошли ратники на мост, песню грянули, разом шаг отпечатали. Резонанс и поймали.

– И что было?

– Мост рухнул.

– То есть своим свистом вы умеете что-нибудь разрушать? – уточнила Катя.

– Умею! – приосанился Соловей, но тут же сник. – Умел. Сейчас, как горло прихватило, не получается. Работу могу потерять.

– Ага… – В Катиной деловой голове закрутились какие-то особые шестеренки, повеяло свежим ветерком.

Только не путайте с выражением «ветер в голове». Тут совсем про другое – про открытие, изобретение. Ведь голову, чтобы там поселилась новая идея, иногда требуется проветривать, освобождать от старых бесперспективных залежей.

– Ага, – повторила она уже с другой, более энергичной интонацией. – У меня есть предложение.

– Говори, на все согласен!

– Замечательно. Я отведу вас к ветеринару – это моя мама. А вы, когда резонанс появится, поможете мне в одном полезном деле. Идет?

– Вполне. Только хотелось бы войти в курс этого дела. Я, как охранную бумагу от царя получил, втемную не работаю.

– В нашем Ромашкино еще до моего рождения какой-то дядька рядом с речкой начал строить дом. И не достроил. Навсегда пропал. В общем, все летние каникулы мы купаемся на стройке. Как вы думаете, это способствует полноценному отдыху и воспитанию эстетических чувств?