Это второй, прочитанный мной после Нового года, роман о постимпрессионистах. Сначала была "Жажда жизни" Ирвинга Стоуна о Ван Гоге, теперь вот о Чарльзе Стрикленле. Хотя любому читателю, хотя бы понаслышке знакомому с биографией Поля Гогена, ясно, что прототипом главного героя послужил именно он.
В обоих случаях перед читателем предстают люди одержимые искусством, готовые не замечать убогость быта, терпеть презрительное отношение общества, обходиться без признания, в целом быть маргиналами, даже париями, но иметь возможность творить.
Но это только внешнее сходство. Внутренний мир героев Стоуна и Моэма разнится, как небо и земля. Ван Гог открыт - он готов отдавать и дарить себя всем, кто испытывает в нем потребность. И даже его душевная болезнь стала в какой-то степени следствием именно невостребованности, он жил искусством, но искусство было для него частью жизни, главной его частью, но частью.
Стрикленд (Гоген) - закрытый тип - он готов только брать, брать и даже не благодарить, потому что ему все безразлично. Всё, кроме искусства. Но он пишет только для себя, он даже не любит показывать свои картины. Для него жизнь - приложение к искусству, к возможности самовыражения, то есть, в отличие от Ван Гога, жизнь - часть искусства.
Моэм ставит вопрос: имеет ли гений право быть запредельным эгоистом, исключительным потребителем, черной дырой чувств и эмоций, чтобы вернуть их миру в виде шедевров? Ведь личность Стрикленда крайне несимпатичная, это при том, что Моэм несколько смягчил реальные обстоятельства Гогена. У него было не двое детей, как в романе, а всех пятеро, и они не были уже взрослыми, старшему, когда отец бросил семью, было 11 лет.
А черная неблагодарность, которой отплатил Стрикленд добряку Стреву и его жене. Да и таитянской жене тоже от него доставалось. Всем, кто относился к нему по-человечески, Стрикленд платил самым настоящим неприкрытым свинством. И только с автором, ведущим рассказ, он стал общаться более или менее уважительно только после того, когда тот продемонстрировал ему ответное безразличие. Помнится, это единственное место в романе, когда Стрикленд был искренне удивлен и, как следствие, проявил интерес к собеседнику.
Мне кажется, прав Ван Гог - не жизнь ради искусства, как у Стрикленда, а искусство ради жизни. Ведь, по большому счету, самым главным искусством является искусство жить. И красоту самой жизни не заменят никакие полотна.
Думаю, что, изображая характер и эмоциональный мир героя, Моэм очень утрировал черты реального Гогена. Да, Гоген был эгоист и потребитель, но не настолько принципиально-законченный, как Стрикленд. Стрикленд мрачный, хмурый и молчаливый, Гоген был самодовольный, заносчивый, шумный и навязчивый. Стрикленд прячет свои картины и абсолютно равнодушен к признанию, Гоген же всегда мечтал о славе и был неисправимым оптимистом.
Это я к тому, что Гоген не был абсолютной черной дырой, каким он представлен в образе Стрикленда. Он умел не только брать, но и отдавать. Мы знаем картины Гогена, ставшие признанными шедеврами, но мы не знаем картин Стрикленда. Да, он выдуманный герой, это понятно. Но смог бы он создать истинные шедевры, будь он именно тем, чем он был - как он изображен у Моэма? Очень сомневаюсь.
Название романа "Луна и грош", в котором как бы противопоставлены мир духовный (Луна) и мир материальный (грош), должно наводить на мысли о выборе между искусством и обыденной жизнью. Это так, но как может быть мир духовный при отсутствии души? А что такое презрение и безразличие к ближнему, отсутствие понятия благодарности, родственных чувств к собственным детям, безответственность, возведенная в принцип, что это как не бездушие?
Роман интересен, но я считаю, образ Стрикленда автору не удался, переусердствовав в утрировании реального Гогена, он создал карикатуру-монстра, который мог быть гением только в его романе, но не в настоящей жизни, которая тоже искусство.
Отзывы на книгу «Луна и грош», страница 4