– Ну что ж, если вы внимательно прослушали лекцию, то сейчас сможете несколько минут пообщаться в романтическом стиле, – произнесла мисс Дефоссе. – А мы вас послушаем. Да, мисс Вайлоу?

Вопрос прозвучал несколько ехидно.

– Конечно, мисс, – подтвердила Шарлин. Нотки ехидцы она предпочла игнорировать.

– Отлично! Мы вас слушаем. Кто начнёт? Мистер Уотклефф?

Билли, красный как рак, поёрзал на своём стуле и опустил глаза.

– Мисс Вайлоу?

Шарлин судорожно закашлялась; преподавательница посмотрела на неё строгим, требовательным взглядом.

«Ладно», – мысленно махнула рукой девочка. – «Хотите общения – сейчас вы его получите!»

– Эй, Билл! – громко окликнула она одноклассника.

Вместо Билла встрепенулась мисс Дефоссе. Видимо, она поняла, что ничего хорошего от такого начала ждать не придётся.

– Мисс Вайлоу! – предостерегающе округлила глаза женщина. – Никаких «эй!», пожалуйста. И никакого крика. Вы не дикий мамонт в первобытной пещере! Цивилизованные люди не кричат. Именно по этой причине, смею вам напомнить, право на крик было исключено из Конституции нашего государства поправкой номер пятьдесят шесть в две тысячи двести пятом году.

– Простите, мисс, – виновато улыбнулась Шарлин. – Я нечаянно.

– Хорошо, – осторожно кивнула та, оставаясь начеку. – Продолжайте, пожалуйста.

– Послушай, Билл, – уже спокойнее произнесла девочка. Преподавательница поморщилась, но ничего возражать не стала.

– Послушай, Билл! Нас тут с тобой посадили в любовь играть, – выдала Шарлин. – Короче, я тебя люблю. А ты меня?

Мисс Дефоссе растерянно захлопала глазами, но решила подождать, что будет дальше.

– Э-э-э… – протянул Уотклефф. Щёки его приобрели свекольный оттенок.

– Что «э-э-э»? – Шарлин говорила тихим, ровным голосом. – Я же знаю, что любишь. Иначе ты бы тут сейчас не сидел и не краснел, как перезрелый томат.

– Э-э-э… – снова выдавил из себя Билл. В глазах его появилось отчаяние.

– От тебя никогда ничего толком не добьёшься! – Шарлин картинно тряхнула волосами. – Вот – будет сидеть и блеять, как баран, что-то невнятное!

– Мисс Вайлоу! – одёрнула девочку преподавательница. – Без оскорблений, пожалуйста! Мистер Уотклефф, ответьте что-нибудь!

– Э-э-э… Да! – наконец выдал тот.

– Что – «да»? – скривилась Шарлин.

– Да, люблю! – закивал Билли так часто, что, казалось, голова его сейчас оторвётся.

– Тогда говори мне что-нибудь романтическое.

Девочка расслабленно откинулась на спинку стула. Предмет мебели мгновенно прогнулся, подстраиваясь под положение спины своей хозяйки.

Билли вконец растерялся и беспомощно посмотрел на преподавательницу.

– Ну, мистер Уотклефф! – подбодрила его та. – Вспоминайте только что прослушанную лекцию и применяйте полученные знания на практике.

Мальчик послушно кивнул.

– Э-э-э… – снова затянул он.

– Без «э-э-э», пожалуйста, – мягко, но настойчиво поправила его мисс Дефоссе.

– Хорошо. – Билли наморщил лоб. – Слушай, Линни! – осенило его, наконец. – А ты в «Сумасшедших слонах» до какого уровня дошла?

Шарлин подняла на одноклассника удивлённый взгляд, улыбка мисс Дефоссе стала кислой.

– Мистер Уотклефф, – вздохнула женщина. – Я думала, что только мисс Вайлоу невнимательна на моих уроках. Оказывается, и вы тоже витаете в облаках.

Билли стал багровым.

– Нет, я… я… – пытался оправдаться он, но слова не шли ему на ум. – Я… нет…

– Ну, как же «нет»? – На лице преподавательницы мелькнула тень недовольства. – Как же нет, если вы начали разговор совсем не по заданной теме?

– Я… нет… – Мальчик умоляюще взглянул на мисс Дефоссе. – Я… слушать… слушал… Я… просто…

Недовольство на лице женщины сменилось жалостью. Реагировать иначе на потуги Уотклеффа она уже не могла. Какой-то одноклассник решил вступиться за товарища.

– Билли слушал, – подал он голос. – Только говорить стесняется.

– Допустим, – ещё раз вздохнула преподавательница. – Тогда, может быть, мисс Вайлоу продолжит диалог? А, Шарлин? Раз уж у вас партнёр такой стеснительный?

Девочка неохотно и даже несколько царственно повернула голову.

– Почему я? – приподняла она брови. – Он мужчина, пусть он и комплименты говорит.

– Мисс Вайлоу! – одёрнула её мисс Дефоссе. – В нашем государстве запрещается указывать человеку на его половую принадлежность. В Конституции прописаны равные права, как для мужчин, так и для женщин. Достигнув совершеннолетия, вы можете быть наказаны в судебном порядке за подобное высказывание.

– Простите…

Эта тирада мгновенно сбила с Шарлин всю спесь; тем не менее говорить Уотклеффу комплименты ей очень уж не хотелось. И всё-таки строгий взгляд преподавательницы заставил её начать диалог.

– В общем, Билли, я тебя люблю, – промямлила девочка. – Ты такой толстенький, добродушный и мягкий, как медвежонок. Мне нравится, когда ты краснеешь. Твои белые угри так ярко выделяются на покрасневшей коже! Ты сразу становишься похож на томатный сок с солью, а я люблю томатный сок с солью.

Мисс Дефоссе заметно передёрнуло от такого сравнения, но Биллу, кажется, слова девочки пришлись по душе. Краска отхлынула от его лица, а губы тронула довольная улыбка.

– Ещё я люблю смотреть в твои глаза, – продолжала Шарлин. – Они голубые, яркие и пустые. Когда в них смотришь, то отвлекаешься от тяжёлых мыслей. Можно расслабиться и ни о чём не думать. Даже медитировать можно, глядя в твои глаза…

– Довольно! – прервала девочку преподавательница, почувствовав, что та может зайти слишком далеко. – Вы уже достаточно наговорили. Мистер Уотклефф! Вы поняли, в каком ключе надо вести диалог?

– Да-да, – закивал тот. – Я понял.

– Тогда ваша очередь! Мисс Вайлоу может отдыхать.

Мальчик напрягся. Было видно, что он судорожно пытается заставить работать свои мозговые извилины. Класс замер в ожидании.

– Линни, – наконец выдавил из себя Уотклефф. – Ты… Ты… Я… Ну, в общем, я тебя люблю, конечно. И ты… ты… мы…

Взгляд Билли упал на радугу, маячившую у окна.

– Ты как радуга! – выпалил он. – Такая же цветная, яркая, красивая и… и… звонкая!

На лице преподавательницы отразилось одобрение.

– Так, Уотклефф, хорошо, – закивала она. – Правда, не совсем понятно, при чём тут эпитет «звонкая»? Ну, да ладно. Добавьте ещё что-нибудь. Например, про глаза мисс Вайлоу или про волосы. Какие у неё волосы?

– Волосы… э-э-э… волосы… – Билли уставился на голову Шарлин так, как будто видел её впервые. – Хорошие волосы. На вид здоровые, без перхоти, красивые, в общем, волосы. Белые… Блондинка ты, Линни…

– Угу, – насмешливо хмыкнула девочка.

– Ну, а глаза? – допытывалась мисс Дефоссе.

– Ну, и глаза… Тоже…

– Что – «тоже»?

– Дополняют образ.

– Понятно, – вздохнула преподавательница. – Всё у вас, Уотклефф?

– Наверное… – пробормотал тот.

– Ну что ж, – резюмировала женщина. Было заметно, что её уже изрядно утомило это занятие. – В принципе, неплохо. Можно считать, что пара Вайлоу-Уотклефф справилась с заданием. Мисс Вайлоу я ставлю… – Улыбка мисс Дефоссе стала обречённой. – Ставлю «отлично», чего уж тут… Говорить вы умеете, этого у вас не отнять. И в теме урока вроде бы разобрались. Остальное спишу на ваш несносный характер. Мистер Уотклефф получает «хорошо». Хоть вы и сильно заикались, Билл, но при этом произнесли несколько, похожих на комплименты, фраз.

На лице мальчика отразилось облегчение; Шарлин приняла похвалу, как должное.

Стулья учащихся мягко завибрировали, что означало конец урока. Преподавательница движением пальца загнала радугу в кластер.

– До свидания, мои дорогие ученики! – попрощалась она.

Подростки моментально растянули губы в резиновых улыбках:

– До свидания, наша дорогая преподавательница!

Мисс Дефоссе выпорхнула из класса.

Как только дверь за ней закрылась, воспитанники тут же расслабились, зашевелились, загудели и все, как один, нацепили кластерные очки. Билли посмотрел на Шарлин, лицо его светилось от удовольствия. Видимо, недавний диалог придал ему уверенности в себе.

– Линни! – позвал он. – Слышишь, Линни! А всё-таки ты в «Сумасшедших слонах» до какого уровня дошла?

Шарлин взглянула на него так, будто он сам только что превратился в сумасшедшего слона.

– Я не играю в эту чушь! – фыркнула она.

С надменным видом девочка подхватила свой стул и отправилась за парту.

– Да? – сразу сник Уотклефф. – А во что ты играешь?

– Не твоё дело! – отрезала Шарлин.

– Не кричи, Линни! – Билл слегка испугался. – Не хочешь говорить – не надо.

Девочка обвела взглядом парты. Её одноклассники уже замерли, погружённые в свои виртуальные миры. Уотклефф бросил на Шарлин обиженный взгляд и тоже водрузил на нос кластерные очки. Шарлин презрительно дёрнула плечом.

* * *

Мисс Дефоссе лёгкой поступью шла по пустым коридорам, на стенах которых бесшумно качались бамбуковые заросли. Путь её лежал в учительскую комнату. Открыв дверь, она обнаружила там лишь воспитательницу мисс Иден, сидящую в одиночестве. Преподаватели не любили проводить время в этом огромном, полутёмном и не очень уютном помещении.

– Как успехи, Лора? – поинтересовалась мисс Иден. Голос её едва слышным эхом отразился от стен. – Как приживается новый предмет? Удаётся создавать романтические пары?

– Издеваешься? – хмыкнула мисс Дефоссе и плюхнулась в кресло. Не шелохнувшись, оно с достоинством выдержало натиск. – Проще скрестить носорога с бабочкой, чем заставить современных детей интересоваться друг другом.

Рядом с креслом, на прозрачном столике с причудливо изрезанными краями, стояли несколько ёмкостей, наполненных питьевой водой. Сделаны они были в виде древнегреческих амфор. Мисс Дефоссе слегка нажала на определённое место в столешнице. В ответ откуда-то снизу плавно выехал изящный стакан, поблёскивающий безупречно чистыми гранями. Женщина налила в него воду и принялась пить. Из её кластера появилась голографическая надпись: «На данный момент ваша суточная доза потребления жидкости равна 1 л 650 мл. До нормы осталось 800 мл. Приятного дня!» Преподавательница слегка покосилась на висящие в воздухе слова и стёрла их движением пальца.

– Да, я тоже считаю, что эти уроки общения – пустая трата времени, – согласилась мисс Иден. – И зачем только Департамент образования ввёл их в программу? Придёт время, дети подрастут и сами начнут налаживать сексуальные контакты.

Она тоже сидела в кресле, закинув ногу на ногу и рассеянно наблюдая за манипуляциями коллеги.

– В том то и дело, что исключительно сексуальные, – вздохнула преподавательница. – Романтика давно вышла из моды. Никто не влюбляется, не создаёт семьи, миром правит похоть. Наверное, кому-то на верхушке власти это перестало нравиться, и он решил возродить институт брака.

Вода приятно отдавала ароматами каких-то трав, но оказалась чересчур холодной. Мисс Дефоссе приходилось пить её маленькими глотками, чтобы не простудить горло. Видимо, охлаждающая система столика нуждалась в коррекции.

– Институт брака? – скептически хмыкнула мисс Иден. – Зачем? Кому может понадобиться возрождать старые, поросшие мхом традиции? Цивилизация давно ушла вперёд, мы не питекантропы, нам не надо держаться в стаде, чтобы выжить. Люди не создают семьи со времён смартфонов и планшетных компьютеров, всем вполне комфортно в свободных сексуальных связях.

Стакан был допит, и мисс Дефоссе поставила его на столик. В то же мгновение с тихим шелестом он отправился вниз.

– Кому понадобилось? – вздёрнула брови преподавательница. – Департаменту здравоохранения, конечно. Ты знакомилась с прошлогодней статистикой рождаемости? Она упала до минимальных показателей за последние двести лет. Женщины не хотят рожать даже под страхом лишения пенсии. Ещё немного – и нашему Президенту будет некем управлять.

Мисс Иден задумчиво покрутила на запястье свой кластер.

– Да, об этом давно говорят, – произнесла она. – Последние лет триста, насколько мне известно. Или даже четыреста… Всё грозятся, что мы превратимся в страну-призрак: территория есть, а населения нет. Ничего, не превратились ещё. – Женщина опустила глаза и секунду помолчала. – На самом деле проблема, конечно, серьёзная. Но неужели они надеются поднять рождаемость путём введения в школьное расписание какого-то дурацкого предмета?

Мисс Дефоссе слегка повела плечами. От холодной воды ей стало немного зябко.

– Видимо, они подключают все возможные средства, – предположила она. – Авось, что-нибудь да «выстрелит».

– То есть, – размышляла мисс Иден, – они считают, что, если люди снова начнут заключать браки, то им захочется рожать и воспитывать детей? Какая глупость! – Воспитательница криво усмехнулась. – Семья – это путь в никуда, отмершая ветвь эволюции. Человечество уже всё это проходило, но уроки истории, видимо, никого ничему не научили. Правительство хочет снова получить депрессивное общество? Людей, не высыпающихся ночами от детского плача и озабоченных покупкой подгузников? А нас они спросили? Чего хотим мы? А я скажу: мы хотим жить для себя и только для себя! Никто не желает тратить свою драгоценную жизнь на подмывание грязных попок и вытирание соплей. Я уже не говорю о том, что забота о потомстве тормозит не только развитие отдельной личности, но и всего государства. Люди не могут всецело отдаваться работе, учиться, обеспечивать себе нормальные условия быта, полноценно отдыхать, в конце концов. А значит, буксует и прогресс во всех отраслях жизнедеятельности. Ни одна область экономики пока ещё не обходится у нас без человеческого труда! А если так, то зачем создавать семьи? Чтобы человечество деградировало? Детей всё равно надо отдавать в интернаты!

– Логично, – кивнула мисс Дефоссе. – Тем не менее в Департаменте, видимо, считают по-другому.

Мисс Иден откинула голову на спинку кресла. Та услужливо завибрировала, мягко массируя ей затылок.

– Может быть, в бюджете нет денег на содержание интернатов? – прикрыв глаза от удовольствия, выдвинула версию воспитательница. – И они хотят нас всех закрыть? Или сократить количество учебных заведений? Как думаешь?

– Всё может быть…

Преподавательница снова зябко передёрнула плечами. Надо было выйти на улицу согреться, иначе, действительно, можно заболеть.

– А куда девать детей? Они хотят отдать их родителям?

– Вряд ли… – пробормотала мисс Дефоссе. Мысленно она уже грелась в сквере на солнечной скамейке.

– Ну, почему же «вряд ли»? – Мисс Иден приоткрыла глаза. – Разве ты не слышала сегодняшнюю новость?

– Какую? – Преподавательница слегка повернула голову.

– Некая миссис Эмили-Джейн Вайлоу официально затребовала общения со своей дочерью Шарлин Вайлоу.

– Что? – Мисс Дефоссе не поверила своим ушам и повернулась к собеседнице всем корпусом тела. – Мать затребовала общения с дочерью? Ты серьёзно?

Мечты о солнечной скамейке отступили на задний план.

– Более чем. Представляешь, чем это может нам грозить?

Преподавательница удивлённо смотрела на коллегу, пытаясь осознать смысл услышанного.

– Кто тебе это сказал? – внезапно охрипшим голосом спросила она.

То ли холодная вода, то ли суровая реальность сделали своё дело – горло стало садиться.

– Наша директор, кто же ещё? – вздохнула мисс Иден.

– То есть, это стопроцентная информация?

– Конечно.

Взгляд мисс Дефоссе стал стеклянным.

– Честно сказать, я даже не знаю, как реагировать, – слегка кашлянув, произнесла она. Голосовые связки отказывались подчиняться. – Но интуитивно мне почему-то стало не по себе… Когда летом нам объявили, что вводят в учебную программу уроки общения, я даже подумать не могла, чем это может закончиться…

Мисс Иден подняла голову чуть повыше, массажёр принялся трудиться над её шеей.

– Никто не мог подумать, – согласилась она. – Тем не менее мы имеем то, что имеем. Директор объявила сегодня всеобщее собрание в пять часов пополудни.

– Да, я знаю. – Преподавательница сильно откашлялась, голос её пришёл в норму. – Мой кластер мне просигналил. Собрание по этому поводу?

– Именно. – Мисс Иден окончательно расслабилась, массаж шеи активно этому способствовал.

– Ну что ж, посмотрим, что скажет начальница. Или тебе уже известна её реакция?

– Реакция мисс Мередит? – усмехнулась воспитательница. – Я бы не сказала, что она слишком переживает. Ну, ты же в курсе – её роман с секретаршей в самом разгаре. Всё остальное для этих двоих сейчас абсолютно неважно.

– Ясно, – мисс Дефоссе слегка успокоилась. – А ты? Что думаешь ты?

– Сначала мне тоже было не по себе, но потом я плюнула и перестала об этом думать.

– Да?

Преподавательница поразмыслила несколько секунд и снова откинулась на спинку кресла. Приподняв голову, она тоже пристроила её в массажёр. Раз никому нет дела до всего произошедшего, то зачем ей переживать?

– Ну и ладно, – произнесла она. – Дождёмся пяти часов и послушаем, что нам скажут.

Женщины разом посмотрели на свои кластеры. На их экранах горели одинаковые цифры:

11:47 a.m.

Глава 4

На следующее после заключения контракта утро мисс Кенельман подошла к автобусной остановке. Лучи солнца едва проникали сквозь полупрозрачные стены павильона, внутри которого было очень чисто, прохладно и тихо. На табло высвечивались номера рейсов и время прибытия ближайшего автобуса. В этот ранний час здесь сидели лишь несколько человек. Приглядевшись, женщина узнала вчерашних знакомых – членов экспериментальной группы. Среди них была и Грета ван Мейер.

– Долго спишь, старушка, – фыркнула она вместо приветствия.

– Некоторые ещё дольше, – дёрнула плечом Эмили. – Нас здесь всего пятеро.

– Думаю, остальные будут в автобусе, – предположила Грета. – Либо мы захватим их по дороге.

– Ну и отлично!

Мисс Кенельман вполне устраивало, что она пришла последней, и лично ей не придётся никого ждать.

Автобус прибыл чётко по расписанию, и в нём действительно находилась недостающая часть группы. Траволатор доставил людей из павильона сразу в салон, Эмили с интересом огляделась. Она и забыла, когда последний раз совершала автобусную поездку. Ездить на транспорте, имеющем бензиновый двигатель, уже в те времена было очень дорого, лишь обеспеченные слои населения могли себе это позволить. Мисс Кенельман к ним не принадлежала.

Огромные, до блеска вымытые окна открывали широкий обзор. Дышалось очень легко, как будто воздух в салоне совсем недавно озонировали. Сидений было мало, и между ними оставалось большое количество места, чтобы вытянуть ноги, откинуть спинку и принять полулежачее положение, не мешая соседям. Эмили устроилась у окна, Грета села рядом. Автобус мягко тронулся с места.

Пока выезжали из города, ехали молча. Первой заговорила мисс ван Мейер:

– Послушай, а нам вчера сказали, где это – вилла «Розовые лилии»? – спросила она, скорее всего для того, чтобы завязать хоть какую-то беседу.

– Примерно пятьдесят миль на юго-запад.

Эмили полулежала в кресле и, не отрываясь, смотрела в окно. Пейзаж был для неё непривычным, а потому завораживающим.

– Как ты думаешь, это на побережье? – Грета тоже машинально следила, что происходит за окнами, но на её лице не было никакого интереса. – Может быть, там есть пляж… Уж больно охота искупаться.

Мисс Кенельман бросила на неё удивлённый взгляд.

– Если это вилла, то наверняка там есть бассейн, – справедливо заметила она. – Лучше поплавать в бассейне, чем рисковать жизнью в океане.

– А я люблю окунуться в живую воду, – возразила Грета. – Люблю чувствовать, как волны омывают моё тело… Я родилась на островах и всё детство понятия не имела, что в океане можно рисковать жизнью. Мы всей семьёй плескались в воде, как рыбки. Очень мне это нравилось…

– Всей семьёй? – удивлению Эмили не было предела. Она тут же забыла о пейзаже и уставилась на свою собеседницу. – Ты что, выросла в семье?

– Я же говорю: я родилась на островах, – повторила чернокожая женщина. – У чёрта на куличках! Во времена моего детства там все жили в семьях, как в доисторическую эпоху. Не удивлюсь, если до сих пор живут.

Мисс Кенельман смотрела на соседку так, как будто видела перед собой на редкость диковинное животное.

– С ума сойти! – Она вложила в эту фразу всё своё потрясение. – Первый раз вижу человека, который вырос в семье. Ты не шутишь?

– Нет, – мотнула головой Грета. – Это правда. Ты сидишь рядом с ископаемым динозавром. По крайней мере, глядя на твоё лицо, я уже думаю о себе именно так.

Мисс Кенельман тут же отвела глаза.

– Ничего такого я в виду не имела, – попыталась оправдаться она. – Просто смотрю…

– Да ладно, – отмахнулась мисс ван Мейер. – Вообще-то, я стараюсь лишний раз не рассказывать о своём детстве. Нечаянно с языка сорвалось.

Эмили снова перевела взгляд за окно, потом взглянула на сидящую рядом женщину. Казалось, ей до смерти хочется продолжить разговор.

– Что же занесло тебя в Главный город? – всё-таки решила она удовлетворить своё любопытство.

– Жизнь – что же ещё, – последовал философский ответ. – Нас у родителей было семеро, я вторая по старшинству. Приходилось помогать матери по дому, нянчить младших. Когда мне это надоело, я сбежала в город.

На лице мисс Кенельман появилось участие.

– Сколько лет тебе тогда было? – спросила она.

– Семнадцать. А, может, шестнадцать – точно не помню.

Участие сменилось замешательством.

– Шестнадцать?! Семнадцать?! – ужаснулась Эмили. – Ты серьёзно? Мы в интернате, в этом возрасте ещё строем за ручки ходили! Под присмотром педагогов, разумеется…

Грета никак не прокомментировала её высказывание. Она лишь сделала неопределённое движение бровями и отвернулась.

– Тяжело пришлось?

– Не тяжелее, чем дома. Я не жалею, что сбежала. – Мисс ван Мейер шумно втянула ноздрями воздух. – Вот только океана мне не хватает!..

Всем своим видом она давала понять, что не хочет продолжать разговор на эту тему. Эмили не посмела больше ничего спрашивать.

Сидящая на переднем сиденье женщина в бейсболке внезапно обернулась. Видимо, она слышала их беседу.

– Там есть океан, – сообщила она Грете с приятной улыбкой. – Я смотрела карту.

– Да? – Это сообщение явно пришлось по душе мисс ван Мейер, на её лице отразилось удовлетворение. – Вот и отлично!

Женщина в бейсболке кивнула.

– Меня зовут Бао. Бао Мин, – представилась она. Внешность у неё, действительно, была азиатская.

– Бао? Здорово! А я Грета ван Мейер. А это моя подруга Эмили… Как тебя там?

– Кенельман. Моя фамилия Кенельман…

Эмили не стала возражать против того, что её так скоропалительно записали в подруги.

Автобус увозил их всё дальше и дальше от Главного города. Спальные районы с многочисленными высотками сменились сначала заброшенными стройками, а затем унылыми пустырями. Дорога запетляла между каменистыми холмами, плавно поворачивая то вправо, то влево. Но вдруг, когда автобус заехал за очередной поворот, пассажиры одновременно ахнули: перед ними предстала большая апельсиновая роща. После наводящих тоску урбанистических пейзажей она выглядела просто раем.

Да-да, тогда ещё можно было встретить деревья. Правда, очень редко и только за городской чертой, но тем не менее…

– Это… это деревья?! – воскликнул мужской голос позади Эмили. Она обернулась, но не успела понять, кто кричал. Остальные пассажиры тоже не на шутку разволновались и принялись вскакивать со своих мест.

– Деревья! Деревья! – выкрикивали они. – Ребята, это деревья! Настоящие! Зелёные! С плодами! О, господи!

Автобус остановился в нескольких метрах от рощи, водитель повернулся к взбудораженным пассажирам.

– Пожалуйста, успокойтесь! – Он встал и поднял руки, пытаясь утихомирить людей. – Успокойтесь! Сядьте на свои места!

– Откройте двери! – просили его. – Пожалуйста! Мы хотим подойти к деревьям!

– Сейчас этого нельзя делать! – Водитель отталкивал напиравших на него пассажиров. – Вам запрещено покидать салон! Сядьте все на свои места!

Разочарованные члены экспериментальной группы умерили свой пыл и стали понемногу затихать. Шофёр облегчённо вздохнул. Тем не менее автобус продолжал стоять.

– Что такое? Почему мы не едем? – Эмили нетерпеливо поёрзала.

– Мне кажется, просто не можем, – выдвинула версию Грета. – Наверняка этот милый зелёный островок – частное владение, и на проезд требуется разрешение.

Водитель достал смартфон и сделал короткий звонок. Потянулись минуты ожидания.

– Простите, а почему мы стоим? – Эмили начала беспокоиться, неизвестность всегда выбивала её из колеи.

– Забор закрыт, – пояснил шофёр. – Сейчас хозяин с ключом подъедет.

Мисс Кенельман посмотрела на апельсиновую рощу – никакого забора вокруг неё не было и в помине. Женщина перевела непонимающий взгляд на Грету.

– Ты как будто с Луны свалилась, – хмыкнула та. – Это невидимый забор. Милая рощица окружена защитным полем, иначе городские вандалы уже давно понаделали бы здесь массу мест для пикников.

– Надо же! – удивилась Эмили. – Понятия не имела, что такое бывает…

– Потому что, небось, сидишь безвылазно в городе, – фыркнула мисс ван Мейер. – Кроме работы, ресторанов и ночных клубов, нигде не бываешь.

Непостижимым образом чернокожая женщина умудрилась попасть прямо в точку. Мисс Кенельман была уязвлена.

– Ну почему же? – возразила она, судорожно стараясь припомнить иной способ собственного времяпрепровождения. – Я бываю за городом. У меня… вот… был один поклонник… Он вывозил меня за город. Мы разводили костёр на пустыре и всю ночь занимались любовью.

– Да-а? – в голосе Греты зазвучали нотки иронии. – Ну и как, понравилось?

Эмили не совсем поняла, почему её рассказ вызвал такую реакцию.

– Не очень, – неуверенно ответила она. – Земля оказалась такой холодной! Не спасал даже плед, на котором мы лежали. К тому же постоянно приходилось поддерживать огонь, чтобы он не погас. Это отвлекало от секса.

– Всё? – Собеседница бросила на неё насмешливый взгляд. – Все твои впечатления от загородной жизни?

Мисс Кенельман начала раздражаться. Эта афрогражданка, выросшая в семье на нищих островах, слишком много себе позволяла.

– Нет, не всё! – голос Эмили окреп. Пассажиры на соседних сиденьях стали прислушиваться. – Ещё несколько раз он возил меня на океанское побережье! Мы разводили костёр на пляже и опять занимались любовью. Там мне больше понравилось. За день солнце нагревало песок, и он всю ночь оставался более-менее тёплым. Но огонь всё равно приходилось поддерживать, и это отвлекало от секса!

Мисс ван Мейер шумно втянула ноздрями воздух.

– За всю жизнь у тебя был один-единственный поклонник, который вывозил тебя за город?

Это уже было чересчур. Даже если заносчивая леди, сидящая рядом, всю жизнь только и делала, что спала с миллионерами, она не имела никакого права разговаривать с людьми подобным образом.

– Знаешь, у меня была масса поклонников! – сверкнула глазами Эмили. – Но обеспеченный, действительно, был всего один. Чтобы выехать за город, сама понимаешь, нужна машина. И она у него была! И не с электрическим двигателем, а с бензиновым! Он тратил целое состояние на заправку и ещё оплачивал огромный налог за загрязнение окружающей среды! Я уже не говорю о том, что он покупал дорогущие дрова, чтобы разводить костры и поддерживать огонь всю ночь!

В автобусе воцарилась полная тишина.

– И после всего этого ты ему сказала, что тебе не слишком понравилось заниматься сексом возле костра? – хмыкнула Грета.

На лице мисс Кенельман отразилось искреннее недоумение.

– Но если мне, действительно, не слишком понравилось? – растерялась она.

– Я даже не буду спрашивать, кто кого бросил, – резюмировала чернокожая женщина. – И так всё ясно.

По салону пронёсся вздох разочарования – видимо, все ждали более интересного продожения истории. Недоумение на лице мисс Кенельман сменилось замешательством. Обидевшись, она отвернулась к окну. Грета почувствовала, что перегнула палку.

– Ладно, – примирительно сказала она. – Не дуйся! У меня вообще не было богатых поклонников, и о загородной жизни остались только детские воспоминания. А про невидимый забор я знаю просто потому, что всю жизнь драила полы в домах толстосумов. Они часто ставят защитное ограждение вокруг дорогих вещиц, чтобы прислуга не могла к ним прикоснуться. Поэтому я и не удивилась, что возле рощи есть такой заборчик. Даже боюсь представить, сколько он стоит.

Эмили немного расслабилась. Получается, у её соседки была не слишком лёгкая жизнь. Если она зарабатывала на хлеб мытьём полов, то образования у неё наверняка нет, поэтому и культуры недостаёт. Надо быть мудрее и делать на это скидку.

– А я слышала, – заметила с переднего сиденья Бао, – что сейчас ставят не просто невидимые заборы. Уже придумали мгновенно воздвигаемые, непробиваемые ограждения, которые абсолютно невозможно разрушить. К тому же они надёжно скрывают от чужих глаз то, что за ними находится.

– Это как? – наморщила лоб мисс Кенельман.

– А вот так! – продолжила азиатка. – Вы просто идёте и видите какой-то сгусток тумана. Оказывается, здесь что-то стоит, но вещи этой вы разглядеть не можете. А если потрогать этот туман, то на ощупь он будет твёрдым.

– Чтобы до дорогой вещички не только не могли дотронуться, но и не видели, что она из себя представляет, – внесла ясность Грета.

– А когда прислуга уходит, защитное ограждение убирают и делают вещь видимой, – согласно кивнула Бао.

Эмили внимательно выслушала обеих женщин, но не стала ничего комментировать. Обида ещё не улеглась в её душе. Не найдя ничего лучше, она отвернулась к окну и принялась рассматривать апельсиновую рощу.

Образцово-показательные, прямые деревья, аккуратно посаженные на равном расстоянии друг от друга, были покрыты блестящими, глянцевыми листьями насыщенного, зелёного цвета. Мисс Кенельман попыталась найти глазами хоть один жёлтый лист и не смогла. Очевидно, деревья в достаточной мере получали и влагу, и удобрения. Яркие, оранжевые апельсины, как одинаковые теннисные мячики, висели на упругих ветках. Примечательно, что на земле не лежало ни одного плода. Наверное, роботы их тщательно убирали. Эмили даже засомневалась, а настоящая ли это роща? Может быть, перед ними всего лишь качественная пластиковая подделка?

Женщина почувствовала, что кто-то дотронулся до её руки. Повернувшись, она увидела перед собой виноватые глаза Греты. Что ж, надо было заключать перемирие.

– Я никогда не встречалась с миллионерами, – произнесла Эмили, стараясь, чтобы в её словах звучало как можно меньше уязвлённого самолюбия. – И мне не приходилось убираться в их квартирах. Я не знаю, как они живут.

Колкость по поводу уборки была маленькой местью.

– Ничего не потеряла, поверь мне.

Мисс ван Мейер смирилась с выпадом в свой адрес.

– А кто вы по профессии? – поинтересовалась Бао у Эмили.

– Я врач, – ответила та. – Врач-аллерголог.