Под куполом стальных небес

Олафсверн

Утром Олега разбудил звонок генерала Данилевского. Тот, зная, где находится сотрудник, попросил подчиненного спуститься в кабинет хозяина к установленному там аппарату специальной правительственной связи. Оказалось, что пока Олег сотоварищи геройствовали в Норвегии, успело произойти немало важных событий, в корне меняющих планы по использованию группы.

Во-первых, позавчера был перехвачен отряд диверсантов, пытавшийся проникнуть на один из покинутых объектов системы «Север». Это вполне ожидаемо оказались завербованные американцами местные жители, изображавшие охотников. Характерно, что с «охотниками» через тайгу шел «решивший поразвлечься на сибирском сафари» главный инженер представительства корпорации Western Electric Билл Шуман. «Охотников» пришлось отпустить, но сам факт их появления говорит о том, что в генштабе сидит крыса.

Во-вторых, сегодня ночью была перехвачена вторая группа диверсантов. Она имела все шансы добраться до цели, поскольку засадам на объектах уже был дан отбой, и только непогода, задержавшая бойцов «вымпела» на позиции, позволила перехватить противника. И вот это были уже совсем не «охотники»: группа диверсантов из пяти бойцов спецназа НОАК шла со штатным оружием. Бог весть, как они преодолели почти две тысячи километров по России, оставаясь незамеченными, но факт остается фактом – китайцы добрались до цели. Захват диверсантов стоил бойцам «вымпела» троих, после чего спецназовцы обозлились и открыли огонь на поражение. Живым удалось захватить только одного китайца. Сейчас его экстренно везут в госпиталь в Магадане.

И в-третьих, по линии внешней разведки поступил интереснейший документ об испытаниях в Китае сверхтяжелого носителя. Это закрытый отчет о катастрофе, интересна же в нем, главным образом, дата – четыре года спустя после начала космического кризиса. Удалось точно установить место предполагаемых испытаний – это новый китайский космодром на одном из островков Южно-Китайского моря. К обеду в Североморск прибудут бойцы спецназа ГРУ для усиления группы майора Беркутова. Принято решение, что они отправятся на разведку космодрома. Самому же Олегу предстоит срочно возвращаться в Москву. Делать в Североморске ему больше нечего.

Олег был не таким человеком, чтобы бросать начатое дело даже под нажимом начальства. В течение получаса он доказывал необходимость доразведки «Олафсверна», и, в конце концов, добился своего. Ему выдали карт-бланш на привлечение любых сил Северного флота, дабы в рамках учений по проверке новой системы связи, назначенных через три дня, он мог провести высадку на покинутой противником базе и узнать все, что ему необходимо.

Высокочастотные сигналы очень плохо проходят через толщу морских вод. Именно поэтому, даже в эру повсеместной компьютерной навигации подводные лодки вынуждены пользоваться иными системами. Начиная со времен холодной войны богатые западные страны создавали достаточно совершенную подводную инфраструктуру, позволяющую их атомным ракетоносцам чувствовать себя как дома в любом уголке мирового океана.

Основу данной системы составляла густая сеть активных и пассивных эхолокационных подводных станций. Заякоренные в ключевых точках мирового океана и на важнейших маршрутах движения лодок, эти станции одновременно позволяли следить за вражескими субмаринами и обеспечивали вполне уверенную навигацию для собственного подводного флота. Само собой никакие события на орбите не могли повредить расположенным на солидной глубине автоматическим станциям, как и отразиться на их работе.

НАТОвские стратеги не учли одного – противник не хуже них самих знал расположение достаточно массивных объектов, и давно разместил заряды в непосредственной близости от каждой станции. Адмиралы в Вашингтоне искренне считали, что находясь в здравом уме никто не станет разрушать единственную на планете систему подводной навигации, на создание которой ушли десятки лет и сотни миллиардов долларов. И сперва казалось, что их надежды оправдались.

Но когда работающая совершенно автономно российская система контроля станций обнаружила массированное сосредоточение ударного подводного флота противника, управляющий ей искусственный интеллект встал перед непростой задачей. Центральный компьютер попытался связаться со штабом, чтобы сообщить об опасности и запросить санкции на реагирование, но всплывший в центральной части Тихого океана буй со спутниковой антенной не нашел в эфире ни одного осмысленного сигнала. Согласно программе, система автоматически перешла в боевой режим, и активизировала расположенные в непосредственной близости вражеских станций заряды. Системы подводной навигации, давно используемой всеми флотами мира без исключения, не стало в течение трех часов. Это время потребовалось для прохождения по цепи ретрансляторов кодированного эхосигнала и контрольного добивания автономными торпедами наиболее живучих вражеских объектов. Именно поэтому отстрелявшиеся американские субмарины не сумели вернуться на родину. Кое как сориентировавшись по солнцу, лодки в надводном положении добрались до ближайших баз, где и встали на прикол.

В результате событий тех лет отечественный подводный флот тоже на некоторое время оказался заперт в базах, однако достаточно скоро выяснилось, что со времен Советского Союза в архивах ВМФ хранятся достаточно подробные карты рельефа морского дна. Для навигации ими давно не пользовались, поскольку активные режимы эхолокации, необходимые для получения фактической картины рельефа, однозначно рассекречивали лодку перед чувствительными гидрофонами вражеских подводных станций. Гораздо безопасней было пользоваться навигационными сигналами противника, благо способы обмана его следящих систем появились практически одновременно с созданием самой сети баз.

Теперь, когда никакой следящей подводной инфраструктуры не существовало, о картах рельефа дна вспомнили вновь. Конечно, давно не было в живых тех легендарных штурманов, водивших лодки второго-третьего поколения, ориентируясь на скупые показания примитивных эхолотов. Программистам понадобился почти год, чтобы научить лодки обрабатывать сигналы самостоятельно, лишь дополняя привычную информационную картину рубки современной лодки трехмерным виртуальным изображением ближайших окрестностей с точным указанием положения субмарины.

Олег, впервые очутившийся в центральном посту сверхмалой разведывательно-ударной лодки типа «Камбала» был в шоке. Первый недоуменный вопрос, который он задал капитану Бадигину, касался как раз навигации. Мол, зачем же вообще огород городить и калечить тот же авианосец, если давно есть настолько совершенная автономная система?

Ответ капитана был прост, но развеял все иллюзии математика. Для обеспечения достаточной точности лодка должна держаться на расстоянии от ста до трехсот метров от дна. При большем заглублении не набирается достаточно информативных отличительных примет рельефа. Если же плыть на меньшей глубине, начинают слишком сильно сказываться случайные искажения эхосигнала – косяки рыб, морские течения, конвекционные потоки воды от солнечного нагрева поверхности и многое другое. Понятно, что для подводной лодки такой режим возможен, хотя и неудобен, но для любого надводного судна он неприемлем в принципе. Приходилось признать, что чуда не вышло.

Подходы к «Олафсверну» были известны нашим подводникам превосходно. Во время продолжительного владения базой русскими сюда не раз наведывались специальные гидрографические суда, тщательнейшим образом исследовавшие каждый камешек на морском дне в поисках оставшегося от врагов оборудования. Так что теперь «Карпу» не составило труда добежать до входа во фьорд, в глубине которого и располагалась база. У входа во фьорд капитан Бадигин вызвал Олега в рубку.

– Олег Юрьевич, посмотрите пожалуйста вот сюда, – капитан показал на висящий в центре рубки виртуальный проекционный куб, в центре которого находилось изображение их лодки. – Вот здесь, – капитан показал неизвестно откуда появившейся в его руке лазерной указкой на нижнюю переднюю часть куба, – мы обнаружили нечто весьма примечательное. Компьютер может ошибаться, но с вероятностью 75% тут лежат на грунте девять стратегических ракетоносцев противника. 25% погрешности от того, что наши системы не слышат на борту работы систем. Это может объясняться тем, что лодки законсервированы, а реакторы заглушены. Через полчаса мы подойдем ближе и сможем осмотреть объекты с помощью робота.

– Спасибо, Владимир Константинович! Это именно то, что я искал. Готов биться об заклад, что робот обнаружит на лодках следы произведенного ракетного залпа. Буду очень вам признателен, если позволите наблюдать за его работой.

– Само собой Олег Юрьевич – в конце концов, затем мы сюда и шли. Хотя, признаюсь, я готов был идти куда угодно. Год в базе для моряка почти приговор. Вы видите – нашей лодке космос не помеха, но целей нет, и мы торчали у стенки одиннадцать месяцев. Ракетоносцы переоснащают крылатыми ракетами, а мелочь, вроде нас, должна сопровождать и защищать эскадру, стоящую ныне на приколе.

– Ничего, Владимир Константинович – скоро о базе мечтать будете! Вот закончится переоборудование «Сибирякова», и флот оживет, а куда ж флоту без подводной разведки?

Камеры выпущенного полчаса спустя робота-разведчика не показали ничего неожиданного. Девять лодок типа «Нью-Йорк»: весь наличный состав лодок этого уже устаревшего, но все еще мощного типа в ВМС США, аккуратно лежали на морском дне, заякоренные за намертво укрепленные на дне бетонные быки. Все лодки носили следы ракетного залпа – повреждения звукопоглощающей обшивки в районе ракетных шахт. Реакторы лодок, как и все их системы, были заглушены. Никаких следов катастрофы не наблюдалось. Гипотеза Олега о массированном залпе блестяще подтвердилась – каждая лодка несла по сорок ракет, способных вывести на орбиту до двух тонны полезной нагрузки. Теперь пред экспедицией стояла последняя задача – выяснить, что же произошло в Олафсверне.

Когда лодка втянулась в горло фьорда и подошла ко входу в тоннель, стало ясно, что покидать ее не стоит: приборы зафиксировали резкое увеличение радиационного фона. Выпущенный разведывательный робот установил, что в основном радиация исходит из трех мест: стоящего у пирса транспорта, находящейся там же лодки, и из глубин базы. Это было странно – предполагался один очаг заражения. Для начала робот, расставляя за собой цепь ретрансляторов лазерной связи, проник на борт лодки. Она, в отличие от своих сестер не была законсервирована, и причина повышенного радиационного фона обнаружилась моментально: пульт управления реактором в центральном посту алел россыпью тревожных сообщений. Неплохо разбиравшийся в технике потенциального противника Капитан Бадигин тихо выругался и принялся ловко орудовать манипуляторами робота, производя какие-то понятные одному ему действия. Когда пульт управления реактором погас, а в отсеках зажглось тревожное аварийное освещение, он выдохнул, и немного расслабился.

Покидая лодку, команда не заглушила реактор, и несколько лет спустя подвергнувшийся длительному воздействию радиации управляющий компьютер начал терять контроль над идущей вразнос активной зоной. Ситуация грозила катастрофой, но своевременное вмешательство человека предотвратило взрыв. Реактор был заглушен.

В одном из помещений невдалеке от подземного пирса робот нашел склад демонтированных с ракет боеголовок. С этим источником радиации все было ясно, и реальной опасности в ближайшем будущем он не представлял, а вот на транспорте…Последнее, что передали камеры робота, добравшегося до трюма «Эгалите», была смазанная картинка развороченного взрывом помещения, с разбросанными повсюду фрагментами оборудования. Радиационный фон в трюме превышал возможности даже неплохо защищенного робота, и тот отключился. Лезть на борт самим не имело никакого смысла, задача и так была выполнена, и вскоре «Карп» лег на курс к Североморску.