Чародейка. Том 1

День 30

Нежные краски утра несколько улучшили настроение чародейки. Лайза бодро шагала рядом с повозкой, разминая ноги, и весело насвистывала какой-то мотив.

– Фью-фью-фьююю......... Фьюю-фью-фью-фьюю-фьююю...... Фью-фью-фьююю......... Фьюю-фью-фью-фьюю-фьююю...... Фью-фью-фьюю-фю-фю-фью-фьююю… Фью-фьююююю-фьююю…

– Не свисти, денег не будет, – добродушно окликнул ее возница.

– А у меня и так нет, – отмахнулась чародейка. – Все ушло на оплату места в караване.

– Лайза, а куда мы направляемся? – поинтересовался бард. – Какой у нас план?

– Что такое Рэйвенхольм? – вместо ответа спросила Лайза.

– Крупный город, морской порт, добыча угля.

– Значит, пойдем туда. Морской порт – это звучит многообещающе.

***

Над маленькой полянкой небольшой рощицы, что росла в степи недалеко от Белого Леса, появился небольшой, размером с кулак, лучистый шарик, светящийся густым фиолетовым светом. Провисев мгновение неподвижно, он начал летать по расширяющейся спирали. Облетев так всю рощу, и спугнув при этом зайца, шарик исчез.

В центре полянки возник столб мерцающего хрусталя, из которого один за другим начали выходить люди в черной и серой форме. Отряд магистра Тиория. Сам магистр вышел последним. Маги и контрразведчики выстроились перед командиром.

– Н-да, надо признать, было весьма интересно, – произнес Тиорий. – Подобного непрофессионализма я давно не видел.

Стоящие перед ним люди смущенно опустили глаза.

– К вам никаких претензий нет, – поспешил сказать магистр. – Я про наших коллег, все отойти не могу; да впрочем я и сам хорош – поступал довольно неразумно. Стоит честно признать, что вели мы себя как молодая собака, гоняющаяся за вороной. И с тем же результатом. Мы бегали за шпионкой, которая постоянно опережала нас минимум на шаг, что в боевом столкновении, что в простой слежке. Мы отдали ей инициативу. А это явно непродуктивно и даже опасно для наших целей. Девчушка хороша, очень хороша. Но мы знаем, куда она направляется, и в этом наше преимущество. В этой связи предлагаю следующее: я и еще два-три человека продолжаем идти по следам иномирянки, чтобы быть в курсе ее действий. Остальные возвращаются на корабль и направляются в любой союзнический порт или порт Империи. Там они готовят корабль для путешествия на Западный материк. Возражения?

Подчиненные магистра немного посовещались, и одобрили план, не углядев в нем ошибок. Тиорий выбрал трех магов и обратился к остальным:

– Как только корабль будет готов, а на это уйдет несколько дней, вы отправитесь к западным берегам Лиры. Там сделаете достаточный запас воды и продовольствия. Сообщите мне о готовности. После этого направляйтесь к Западному материку. Старайтесь не отвлекаться. Мы присоединимся к вам позднее. Держите, – магистр протянул серебряное кольцо. – Это маяк. Ну, вроде основное все. Если что – действуйте на свое усмотрение.

Тиорий достал тонкий льдистый стержень, разломил его надвое и начертил круг портала. Когда последний человек шагнул в хрусталь телепорта, магистр бросил половинки стержня вослед, закрывая портал.

– Сейчас надо понять, куда отправились наши друзья, – повернулся он к оставшимся магам.

День 33

– Саймон, дай ножик, пожалуйста. Яблоко очистить.

– Держи.

Спутники шли по одной из главных улиц города и недоуменно осматривались по сторонам.

В городе кипела непонятная деятельность. По улицам передвигались группами подозрительные личности. В глазах прохожих горел странный огонек воодушевления.

Несколько здоровенных парней на углу пытались свалить поперек дороги фонарный столб. На спутников они не обратили никакого внимания, целиком занятые своей деятельностью. Кварталом дальше улица была уже перегорожена таким образом, и теперь горожане весело таскали на рождающуюся баррикаду всякий массивный хлам.

Из булыжной мостовой тут и там были вытащены камни. Причем вытащены не абы как, а с таким расчетом, чтобы образовалось неприличное слово, видное из окон и с крыш окрестных домов.

Лайза преградила дорогу спешащему куда-то гражданину в кепке.

– Простите, это Рэйвенхольм?

– Теперь это – Равенград! – гордо ответил горожанин. – А вы почему интересуетесь?

Однако бард и чародейка уже пошли дальше по улице. Оглянувшись, спутники могли бы заметить, что гражданин в кепке стоит, забыв о былой спешке, и подозрительно смотрит им вслед.

– Думаю, не стоит задерживаться нам в сем граде, – произнес Саймон. – Там, впереди, я вижу трактир. Предлагаю закупить там провизии и сматываться. А то я себя что-то неуютно чувствую.

– Ваше предложение было рассмотрено и принимается.

– Можешь золотую монетку сделать?

– Понравилось, а? – хмыкнула Лайза. – Обманывать приличных людей?

Однако вытащила монетку и спрятала ее между ладоней. Дунула туда и передала барду, постаравшись не привлекать внимания окружающих блеском золота.

– Приличных людей еще попробуй обмани. Такие сами кого хочешь… Подожди меня здесь, я быстро.

Лайза прислонилась спиной к грязной стенке, предусмотрительно убедившись, что сверху нет окон, из которых могли бы выплеснуться помои, и продолжила есть яблоко, отрезая ножом кусочки и отправляя их в рот на кончике лезвия. Саймон быстрым шагом направился в трактир.

Внутри оказалось грязновато и многолюдно. Трактир производил впечатление богатого, но запущенного. То ли хозяин сменился, то ли предыдущему стало по какой-то причине все равно. Бард решил не заморачиваться по этому поводу и прошагал между столов к стойке. Дядька, стоявший за ней, поднял глаза на посетителя и отложил в сторону полотенце, которым протирал кружки.

– Славный денечек, уважаемый! – поприветствовал его Саймон.

Трактирщик неопределенно вздохнул, то ли соглашаясь, то ли наоборот.

– А можно бы чего-нибудь из еды прикупить? Но только мне такого надо, чтобы не испортилось в дороге.

– Купить-то можно, коли деньги есть.

Саймон положил руку на стойку, приподнял ладонь, показывая золотую монету. При виде ее трактирщик почему-то слегка побледнел, однако быстро смахнул монету за стойку.

– Тотчас подготовим, сударь. Вам, наверное, много надо?

– Да так, чтобы в сумке унести.

– Хорошо, господин, хорошо… Чего расселся, сбегай-ка в погреб! – напустился трактирщик на вертящегося поблизости мальчугана лет десяти. – Не видишь – сударь ждет!

Мальчишка убежал. Почему-то в главную дверь, а не в подсобку.

– Сейчас, один момент, соберем вам припасов в дорогу, – произнес хозяин трактира, вновь беря в руки полотенце. – Может быть, сударь пока вина хочет или пива?

– Нет, спасибо.

Вернулся мальчишка, шмыгнул за стойку, дернул трактирщика за рукав, заставляя нагнуться, прошептал что-то на ухо. "Продуктов нет, что ли", – отвлеченно подумалось барду.

За его спиной громко распахнулась дверь, гулко затопали сапоги нескольких спешащих людей. Разговоры в трактире резко прекратились. Саймон обернулся было посмотреть, кто это пришел, однако не успел повернуться от стойки, как получил чем-то твердо-мягким по затылку. Будто дубинкой, обмотанной тряпьем. Кто-то резко схватил оглушенного Саймона за плечо, развернул, оттаскивая прочь от стойки. За этим последовал удар кулаком под дых, заставивший барда согнуться. Тотчас же кто-то сноровисто заломил ему руки за спину и туго скрутил локти веревкой. Затем последовал удар сзади под колени, от которого Саймон рухнул на пол. Чья-то рука грубо схватила его за волосы, так что из глаз брызнули слезы, дернула, заставляя поднять лицо.

– Этот? – раздался чей-то высокий голос.

– Этот, точно, этот, товарищ комиссар, – заблеял трактирщик. – Монетой золотой расплатился. Вот она, вот. Еды хотел купить. В дороге, говорит, чтобы не испортилась. Сбежать, паскуда, хотел, наверно…

Саймону удалось, наконец, вдохнуть, проморгаться и рассмотреть происходящее. Сам бард пребывал на коленях посреди общего трактирного зала, перед ним стоял трактирщик, нервно теребивший в руках вышитое полотенце. Рядом с поэтом стояла молодая девушка с привлекательными чертами лица, искаженными ненавистью, и фанатичным блеском в глазах. Девушка была одета в длинное черное кожаное пальто. На высокой груди алел пышный бант. Голова была повязана алой косынкой. Девушка нервно притоптывала ногой, обутой в сапог на длинной шпильке.

– Э, кажется это какая-то оши… – начал Саймон.

– Молчать, аристократишка вшивый! – буквально взвизгнула девушка, сопроводив для пущей доходчивости эти слова пинком острым носком сапога по ребрам. Бард упал на бок, сильно ушибив плечо. Затем девушка ударила Саймона ногой по лицу. Из рассеченной губы хлынула кровь.

– Тащите его, – приказала девушка кому-то.

Чьи-то сильные руки подхватили Саймона, рывком поставили на пол. Бард разглядел троих громил, тоже с красными бантами на груди. Они натянули поэту на голову мешок и грубо потащили к выходу, не сильно заботясь о том, успевает ли он переставлять ноги.

Лайза с отсутствующим видом стояла в стороне от трактира. Она видела, как из дверей выскочил мальчишка и побежал куда-то так, что пятки засверкали. Однако не придала этому должного внимания. Скоро мальчишка вернулся. А еще через минуту в трактир забежали трое здоровенных детин при оружии, возглавляемые девушкой в красном платке. Чародейка насторожилась. Тем временем у дверей заведения уже начала образовываться толпа зевак. Из трактира донесся шум борьбы. Лайза сделала шаг к дверям. В конце улицы тем временем показалась группа людей на лошадях. На одежде у них красовались алые банты. За всадниками ехала большая карета, запряженная четверкой лошадей. Конники поспешили к трактиру. Чародейка остановилась.

Не будем лезть напролом, решила девушка. Посмотрим, что произошло. Может, наше участие и не требуется. Может, это и не из-за Саймона… хотя, конечно, маловероятно, да.

Подоспевшие краснобантные личности спешились и зашли внутрь. Через пару минут они вышли обратно. Двое расталкивали зевак, освобождая дорогу. За ними трое весьма мускулистых личностей вели согнутого пополам барда, придерживая его за кисти связанных за спиной рук. На голову Саймона был натянут мешок. Последней из трактира вышла командующая девушка. Кучер соскочил живо с козел и распахнул дверцу кареты. Дверное окошко было наспех заколочено досками, на дверце Лайза разглядела небрежно затертый герб. Сопровождавшие барда верзилы затолкнули его в карету, придерживая за голову. Двое залезли следом за бардом, третий забрался на запятки. Девушка-предводительница села в карету, хлопнув дверцей. Кучер вскочил на свое место и подобрал вожжи. Карета резво двинулась прочь. Двое из приехавших запрыгнули в седла и отправились за каретой. Еще несколько коней осталось у трактира, ожидая зашедших туда всадников.

Толпа зевак у трактира и не думала расходиться, продолжая обсуждать происшествие. Чародейка посмотрела на лица зевак. Рабочий класс. Простые труженики разных, в том числе и сомнительных, профессий. С такими запросто не поговоришь, если не один из них.

Лайза, знавшая, что у нее высшее образование на лице написано, сразу не полезла в толпу выяснять, что произошло. Вместо этого она незаметной тенью скользнула в ближайшую подворотню, где стянула болтавшийся на веревке кусок яркой ткани. Обернула его вокруг бедер, подвернув брюки и выставив напоказ босые ступни. Ноги чародейка старательно выпачкала. Немного грязи нанесла и на лицо. Длинную царапину на щеку. Плюс, оставшаяся, к счастью, из Белого Леса ссадина на лбу. Распустить и взлохматить немного волосы, тщательно размазать по ним пригоршню грязи, придавая неопределенный сероватый цвет.

– Для гулящей девки сойдет, – решила чародейка. – Главное, в глаза не смотреть.

Лайза вернулась к трактиру, нырнула в толпу, протолкалась, распихивая всех локтями, к самым дверям заведения. Втиснулась между высоким детиной с бугрящимися на руках мышцами и худым человеком с черными от угольной пыли лицом и руками. Спросила у здоровяка что произошло.

– Да вот, эта, аристократа поймали, – ответил тот, скользнув взглядом по чародейке и, видимо, приняв ее за одну из «своих». – Золотой монетой пытался расплатиться, ха-ха-ха, будто не знал, идиот, что золото нынче сдавать надыть, в эту, в фонд общегородской. «Для стабилизации экономического состояния рабочего класса».

– У-э-о, – неопределенно протянула Лайза. – А это что за шмара была в красном платке?

– Ты че?! – выпучил глаза собеседник. – Это же Катрин Новак, Комиссар Революционного Совета! Защитница простого народа!

– А, ну да, ну да. Не признала издалека. А куда аристократа повезли?

– Дык, это. В тюрьму. Потом в суд. Потом казнь. Ну, о казни объявят, да, это ж событие! На центральной площади и казнят. Допросят и казнят. Значится, казнят и допросят. Сначала допросят, потом казнят…

Лайза потихоньку отошла подальше от зациклившегося парня. Девушку очень удивили городские порядки, изъявшие золото из обращения. Получается, если у кого-то есть одна золотая монета времен Нагорной войны, то это преступление, а если сундук, полный серебра – то все нормально? Где логика? Ох… у Саймона же куча золота в сумке.

Толпа еще немного пообсуждала слухи о приближающихся к городу правительственных войсках и тоже начала потихоньку расходиться.

Чародейка задумалась. Надо бы искать тюрьму и вытаскивать барда. Но если выдаешь себя за местную жительницу, то спрашивать о местонахождении такого известного учреждения, кажется, неразумно. Можно, конечно, совершить преступление, и в тюрьму отвезут со всем комфортом. Но, какое преступление? Ведь учитывая обстановку в городе, более вероятно то, что за большинство проступков казнят на месте. Выдать себя за аристократку? Нет, чушь. Нет смысла вообще попадать в камеру. Оттуда ведь можно и не вылезти.

Из-за угла вывернул молодой парень. Одет парень был кое-как, однако на груди алел приколотый бант, свидетельствующий о принадлежности владельца к делу революции, а на поясе болтался меч и небольшой мешочек, позвякивающий на каждом шагу. Лайза заградила революционеру дорогу.

– Герой, зайдем в переулочек? – зазывно улыбнулась чародейка.

Парень окинул придирчивым взглядом обратившуюся к нему девушку, оценил фигуру и расплылся в глупой ухмылке:

– А зайдем!

Скрывшись от посторонних взглядов, Лайза резко толкнула парня к стене и прижала его горло предплечьем к холодным камням. Заглянула в глаза парню.

– Где тюрьма? – резко спросила она.

Вопреки ее ожиданиям, парень не сник безвольно, а сделал попытку вырваться. Чародейка толкнула его обратно и снова посмотрела в глаза. В них сверкал такой же фанатичный бесноватый огонь, какой Лайза заметила у Катрин Новак. Парень было потянулся к мечу, однако Лайза перехватила его руку на полпути и, не без удовольствия, сломала запястье. Отшвырнула краснобантника в сторону так, что он упал на землю.

– А-а-а! – заорал парень, баюкая у груди покалеченную руку. – Ты что творишь, шлюха?!

– Фи, как грубо. Тюрьма где?

– Да ты сейчас туда отправишься, сучка! Лю-юди!

Чародейка резко ударила его ногой в горло. Еще несколько секунд парень беззвучно открывал рот, пытаясь вздохнуть. С ужасом взглянув на чародейку, он попытался отползти подальше, но уперся спиной в стенку. Лайза шагнула к нему.

– Ах! Какие же узкие, оказывается, улочки в славном граде Равенграде, – с циничной усмешкой прошипела она. – Раз, и уже стена! Ну что? Скажешь где тюрьма?

Лицо парня исказилось. Он поджал губы и плюнул в чародейку, выражая свое презрение. Лайза невозмутимо стерла плевок.

– Что ж, сотрудничать отказался. Придется спросить иначе. Может, все же передумаешь?

Спустя двадцать минут девушка выскользнула из переулка, вытирая руки об юбку.

– Мерзко. Всегда не любила работать с фанатиками, вечно они сопротивляются. Что ж, придется Саймону покантоваться в тюрьме до казни. Займемся тем временем прочими делами. Например, путями отхода.

Лайза огляделась по сторонам и с деловым видом зашагала по улице.

Через три часа к старому нищему, который сидел у ограды бывшего мэрского дома, подсела босая чумазая девушка с заплетенными в небрежную косу волосами светло-серого, как раскинувшееся над городом пасмурное осеннее небо, цвета.

– Помоги, дедушка.

Нищий подслеповато сощурился, разглядывая девушку.

– С чего бы это?

– Трудности у меня. Никто помочь не может, кроме старого Иржи. Посоветовали добрые люди к тебе обратиться. У меня тут осталось кое-что, отблагодарю.

Лайза положила в шапку нищего серебряную монету. Тот быстро схватил ее, оглянувшись по сторонам, и спрятал под одежду.

– Что за беда-то?

– Власти новые. Повадился ходить ко мне один из Революционного Совета. Пристает с предложениями нехорошими. А у меня парень любимый есть. Так ведь не даст житья революционер. Бежать мы должны.

Нищий почесал в голове.

– Нда, ситуация эта сурьезная. Бежать действительно лучше, в таких-то условиях. Ну, помочь-то можно тебе, девка. Только деньга понадобится. Таких монет полсотни. А то и золото.

– Да где же я нынче то золото достану? – в голосе девушки зазвенели слезинки.

– Да ладно! Поможет тебе старый Иржи. Приходи завтра, в это же время. Скажу, что и как.

– Спасибо, дедушка Иржи!

Девушка резво вскочила и убежала. Нищий минуту смотрел ей вслед, потом, кряхтя, поднялся и поковылял в другую сторону.

***

Карета гулко простучала колесами по булыжникам, по доскам, и снова по камням, но уже по каменным плитам, а затем остановилась. Распахнулась дверца. Щелкнули каблуками по камням сапоги Новак. Саймона грубо вытолкнули из кареты.

– Вылезай!

Потом барда увели с улицы и провели, а скорее протащили, какими-то темными вонючими коридорами. Остановились. Зазвенели ключи, заскрипели, поворачиваясь, массивные петли. С головы Саймона резко сдернули мешок и втолкнули барда в открытый дверной проем. Развязать при этом руки забыли или не посчитали нужным. Бард запнулся о порог и ничком рухнул на холодный каменный пол. Гулко захлопнулась железная дверь. Вновь прозвенели ключи, послышались удаляющиеся шаги. Саймон перевернулся и попробовал встать. Это удалось только с третьей попытки.

Темная маленькая камера скудно освещалась коптящим светильником под высоким потолком. Окон не было. Только одна дверь. Вдоль стен на полу валялись три охапки прелой соломы. На одной из них лицом к стене лежал свернувшийся клубком человек. Саймон, пошатываясь и держась плечом за стенку, подошел к нему, присел рядом. На лежащем живого места не было от побоев.

– Эй!

Человек слабо застонал, но глаз не открыл. Потом он снова затих.

Саймон не мог ему ничем помочь, так что отошел в сторону и уселся на пол, откинувшись спиной к стенке.

– Весело, – мрачно констатировал бард.

В темнице время текло незаметно и неощутимо. Саймон вспомнил о способности оборачиваться в крысу. Однако это не принесло результата. Лапки оказались связанными, хорошо, что не за спиной. Однако зубами до них дотянуться не удавалось. Пришлось возвращать человеческий облик.

Через неизвестное время за дверью послышались шаги, зазвенели ключи, дверь распахнулась. Саймон, щурясь от яркого света кристаллов, увидел двух верзил с дубинками. Один из них поставил на пол две миски.

– Нате!

– Эй, а руки мне развязать? – возмутился бард.

Тюремщики переглянулись и весело заржали. Тот, что принес еду, пихнул Саймона подкованным сапогом в бок, опрокинув на пол.

– Аристократия! – сплюнул он.

Дверь вновь закрылась. Саймон подполз к мискам, понюхал.

– Лучше от голода умереть!

От мисок воняло так, что назвать это едой было трудно.

И вновь потянулись неотличимые друг от друга минуты и часы.

День 34

В указанное время Лайза вышла к дому мэра, в котором ныне проживал высокопоставленный член Революционного Совета. Нищий сидел на своем обычном месте. Чародейка оглянулась по сторонам и подошла к старику.

– Боишься, что ли? – поинтересовался тот. – По сторонам зыркаешь.

– Есть чутка.

– Не дрейфь. Поможет тебе Иржи. Слухай внимательно сюды. Есть корабль. Уходит через три дня на четвертый. Может взять двух пассажиров. Идет аж в Калгию. Есть мандат РевСовета на плавание. Досматривать его, конечно, будут. Но капитан предоставит надежное укрытие. Ведь его попросил старый Иржи. Но стоить это будет пятьдесят серебряных монет.

– Но у меня только сорок восемь, – заплакала девушка.

– Ладно тебе, ладно, – Иржи погладил ее по голове. – Сказал – помогу, значит – помогу. Эх! Понравилась ты мне, девка.

Серебряные монеты перекочевали от девушки к нищему.

– Помоги-ка дедушке, – прокряхтел Иржи, вставая. – Пойдем, корабль покажу, с капитаном познакомлю.

***

Сокамерник барда умер. Когда Саймон проснулся, тело бедолаги уже остыло. Поэт неловко поднялся и подошел к нему, с трудом переставляя замерзшие ноги.

– Прощай, неизвестный брат по несчастью.

У мертвеца на пальце тускло блеснуло тонкое золотое колечко, неизвестно каким образом сохранившееся у владельца. Бард отошел в сторону.

Неизвестное время спустя в двери загремели ключи. Вошли те же тюремщики.

– Новенький, вставай! На допрос.

– Тут это. Умер.

– Хорош болтать! Выходи давай!

Один из тюремщиков схватил барда за плечо и потащил из камеры. Обернувшись, Саймон увидел, как второй надзиратель склонился над мертвецом и пытается снять у него с пальца кольцо. Тут же бард получил болезненный тычок под ребра, и дальше уже смотрел под ноги.

Его вели по каким-то темным низким коридорам. Потом впереди оказалась железная дверь. Охранник при ней перекинулся несколькими репликами с конвоиром и отпер замки. Сразу за дверью начиналась крутая лестница, закончившаяся еще одной дверью. Сопровождающий барда тюремщик закричал, призывая открыть дверь. Ему ответили ругательным вопросом. Тюремщик ругнулся в ответ, и дверь не торопясь открыли.

Дальше пришлось идти богато отделанными коридорами. Саймон догадался, что находится в городской администрации. Он спросил об этом своего конвоира. Тот грубо толкнул барда в спину, однако соизволил ответить.

– Точняк, парень, это – городская ратуша. Узнаешь? Не думал, небось, что будешь ходить тут в качестве пленника? Да? Ха-ха!

Тюремщик расхохотался и снова толкнул узника, принуждая шагать побыстрее.

Вопреки ожиданиям барда, его привели не в главный зал, а завели в небольшой кабинет. Саймон краем уха слышал при задержании, что ему предстоит суд. Оказалось, что до суда еще далеко.

За широким дубовым столом в кабинете сидела уже знакомая барду девушка, которую сопровождавшие ее люди называли Катрин. За ее спиной находилось окно, закрытое тяжелыми шторами. У входа прислонился к стене один из верзил, участвовавших в задержании Саймона. Тюремщик посадил барда на указанный стул перед столом и вышел за дверь.

Катрин направила барду в глаза яркий свет магического светильника и подвинула к себе лежащую перед ней папку из темно-красной кожи. Открыла ее. Внутри оказалась небольшая стопка исписанной бумаги. Девушка вытащила из ящика стола несколько чистых листов, положила рядом с папкой и подняла глаза на барда.

– Ну, будем рассказывать? – неожиданно мягко поинтересовалась она, крутя в руках карандаш.

– О чем? – уточнил Саймон.

– О преступлении.

– О каком?

В глазах девушки мелькнуло бешенство. Пальцы, сжимавшие карандаш, побелели. Однако Катрин смогла взять себя в руки и спросила таким же дружелюбным тоном:

– А то сам не знаешь? Сокрытие золота от Революции.

– Я не знал, что надо его сдавать революции. Я не местный и прибыл в этот город накануне и сразу хотел отправиться дальше…

Катрин молча кивнула громиле у стены. Тот, размахнувшись, заехал Саймону в ухо. От удара поэта буквально выбросило с его стула. Громила поднял барда и вновь посадил на место. Перед глазами все плыло, в ушах звенело. Катрин о чем-то спросила его. Перегнулась через стол, отвесила пощечину, слегка приведшую Саймона в чувство.

– Я повторяю свой вопрос: еще золото есть?

– Вы же обыскивали меня.

Карандаш в руках девушки сломался. Она вскочила.

– Уведите его! Завтра повторим допрос. Поработайте с ним, чтобы был посговорчивее.

***

Порт находился в некотором удалении от городских стен. К нему вела мощенная белыми плитами дорога, по обочинам которой росли пирамидальные тополя.

Лайза шла рядом с резво ковылявшим Иржи. Старый нищий болтал всю дорогу. В основном на отвлеченные темы.

Порт Рэйвенхольма, ныне Равенграда, представлял собой вместительную бухту, прикрытую от бурь выступающими далеко в море каменистыми мысами. Берега гавани были застроены множеством причалов, от которых хорошие дороги вели к основным зданиям порта: складам, администрации, охране.

Иржи привел девушку к причалу номер 51. Там стоял на якоре величественный корабль. Четырехмачтовый галеон, легко могущий совершить плавание вокруг целого континента. Под руководством капитана такого корабля находилось до четырех с половиной сотен человек. Огромные трюмы вмещали большое количество товара, а прочные борта и охрана позволяли не беспокоиться о его сохранности. Присутствие на таком корабле боевого мага, а то и нескольких, считалось просто необходимым условием. Кроме того, баллисты, гарпуны, многочисленная команда, знающая какой стороной держать абордажную саблю. Настоящая плавучая крепость.

На корме золотыми буквами сияло название – «Арголессум», что на диалекте одного из народов Лиры значило что-то наподобие «Бесприютный странник» или «Вечный бродяга». Сейчас корабль мирно покачивался на волнах у пирса Рэйвенхольмского порта. Несколько матросов драили палубу, развлекая себя песней, еще трое ремонтировали что-то на грот-мачте. На вершинах мачт лениво колыхались на ветру флаги Империи. С борта корабля на берег вел дощатый трап.

Иржи забрался на борт и деловито заковылял на корму. Судя по всему, на корабле его хорошо знали, так как никто и не подумал остановить нищего. Более того, встречающиеся по дороге матросы даже уважительно здоровались с ним. Старик подошел к двери капитанской рубки, постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул ее.

Навстречу гостям из-за письменного стола поднялся капитан «Арголессума». Он выглядел настоящим «морским волком». Лет пятидесяти. Коренастая фигура, уверенно стоящая на палубе в любую качку. Очень коротко остриженные рыжеватые волосы. Широкий массивный подбородок. Обветренное лицо, загар. Бакенбарды. И то неуловимое в глазах, выражение, что приобретается только с годами плаваний. Взгляд человека, видевшего море не с берега.

Капитан шагнул к нищему, одним шагом преодолев разделяющее их расстояние. Крепко пожал ему руку, накрыв сверху второй ладонью.

– Заходи, присаживайся, старина. И вы проходите, леди.

Поприветствовав гостей, капитан вытащил бутылку мутного стекла, несколько бокалов. Плеснул себе и нищему какой-то мутноватой жидкости. Лайза от угощения отказалась.

– Ну, это и есть та девушка? – поинтересовался моряк, одним глотком осушив стакан.

Иржи так же лихо расправился с выпивкой.

– Да. Она. И еще молодой человек, я его не видел.

– Хорошо, – капитан судна повернулся к чародейке. – Меня зовут Ян Кортис. Я капитан «Арголессума». Я могу предоставить вам место на корабле. Это будет стоить пятьдесят серебряных монет. Либо пять золотых.

Иржи кашлянул и наклонился через стол к Яну.

– Сорок монет, Ян. Сорок. Девушке и ее другу еще надо будет на что-то жить на чужбине первое время.

Капитан посмотрел на старика и кивнул.

– Хорошо, сорок. Мы пройдем до Калгии. С заходом в Пресну, Летс, Крашту, Займцег и Кейнег. Вы будете вольны сойти в любом месте.

Иржи выложил на стол четыре столбика монет.

– Только без вопросов, – предупредила Лайза.

Кортис смахнул монеты в ящик стола.

– Как скажете, леди, – усмехнулся он. – Только учтите, на рассвете третьего дня мы отчаливаем. Вас ждать не будем.

Чародейка усмехнулась в ответ:

– Мы будем на месте. Только еще один вопрос. Корабль будут обыскивать перед отплытием?

– Не беспокойтесь, леди. Если эти краснобантники и вздумают заняться этим, вас они не обнаружат, уж поверьте моему слову. Пройдемте, я покажу вам каюту тогда.

Капитан встал и открыл дверь. Остановился, пропуская Лайзу, вышел сам. Иржи вышел за ними. Капитан протянул руку, предлагая девушке спуститься по трапу вглубь корабля. Старый нищий поковылял в другую сторону:

– Подышу свежим воздухом пока.

Каюта, предоставленная беглецам, находилась в корме галеона. Большая, разделенная перегородками на комнаты, роскошно обставленная каюта.

– Неплохо. За четыре десятка серебряных монет я ожидала несколько другого, – улыбнулась чародейка. – Гораздо более скромного.

– За вас попросил Иржи, – туманно пояснил капитан.

Лайза вышла на палубу. За ней последовал и Ян Кортис. Иржи стоял, облокотившись на фальшборт, и смотрел в море. Капитан подошел к нему, положил руку на плечо.

– Идем, выпьем еще, старый друг.

– Сейчас, провожу девушку. Ты иди, я скоро, – откликнулся тот.

Капитан вернулся к себе в каюту. Лайза пошла к трапу, нищий зашагал следом. У самого трапа он придержал чародейку за плечо.

– А ты ведь не так проста, как хочешь казаться, девка.

Лайза дружелюбно улыбнулась старику.

– Да вы тоже, дедушка Иржи, вы тоже.

Лайза спустилась по трапу и зашагала по дороге из порта в город. Старик еще несколько минут задумчиво смотрел ей вслед.