Читать книгу: «Тайна Дома трех вязов», страница 3

Глава 7
Неразрешимая загадка

Попросив всех немедленно покинуть кабинет, Форестье запер дверь: никого нельзя было пускать внутрь, чтобы не лишиться возможных улик. Он собрал всех в гостиной, коротко приказав не выходить из комнаты ни при каких обстоятельствах. Затем воспользовался телефоном в холле, чтобы позвонить в местный полицейский участок, и попросил коммутатор соединить его с домом 36 на набережной Орфевр ⁵.

После долгого ожидания он наконец дозвонился до инспектора Рене Кожоля. Кожоль, десятью годами моложе Форестье, был его ближайшим коллегой, когда комиссар возглавлял мобильную бригаду в Ницце. Позже Форестье занял ответственный пост в криминальной полиции Парижа, и Рене Кожоль последовал за ним, ностальгируя по тем временам, когда они работали вместе.

– Невероятно! – воскликнул Кожоль. – Ты уверен?

– Конечно. Это убийство, замаскированное под самоубийство.

– То есть ты на несколько дней уезжаешь за город, чтобы отдохнуть, и на тебя сваливается это…

– Это не случайность. Монталаберу угрожали.

– Угрожали?

– Присылали анонимные письма. Но об этом я расскажу позже. Приезжай как можно скорее, с самого утра.

– А ты не считаешь, что этим захочет заняться Третий руанский округ?

– Если их никто не опередит… Послушай, я бы предпочел, чтобы этим делом занимались твои ребята. Сообщи руководству и объясни, что у нас чрезвычайная ситуация. Учитывая положение жертвы в обществе, начальство наверняка пожелает, чтобы мы взяли всё в свои руки – ну, «мы», образно говоря…

– Ты всегда останешься нашим коллегой, Луи.

Хоть Форестье и уверял себя, что пришло время перевернуть страницу своей жизни, в эти минуты он пожалел у него не осталось официального влияния в криминальной полиции.

– Ты знаешь, кто мог это сделать? – спросил Кожоль.

– Пока не знаю. Никогда не сталкивался с такой загадкой. Однако сейчас мне нужно, чтобы ты кое-что проверил.

– Что именно?

– Незадолго до убийства графу позвонили. Необходимо выяснить, откуда поступил звонок…

* * *

Собравшись у камина, гости налили по бокалу, чтобы прийти в себя после пережитых волнений. Дворецкий стоял чуть поодаль, его лицо застыло свинцово-бледной маской. Форестье тоже не отказался бы от пары глотков алкоголя, но решил сохранить голову ясной. Он коротко расспросил мадам Валлен, кухарку, и юную Берту. Напрасная трата времени – ничего существенного он не узнал. Женщины долго плакали и всхлипывали, но в остальном… Обе были заняты уборкой и мыли посуду, когда произошла трагедия. Кухня находится в стороне от гостиной и кабинета, и потому выстрел там был едва слышен.

Берта оказалась возле кабинета только потому, что пришла закончить уборку со стола в гостиной.

– Полиция скоро будет здесь. И нам пока не стоит отходить ко сну, уверяю вас, потому что сначала нужно дать показания и подробно описать события вечера.

Катрин Лафарг пожала плечами.

– Неужели вы думаете, что мы сможем уснуть после всего, что случилось! Б-р-р… меня до сих пор трясет.

– Это ужасно, – добавил доктор Вотрен. – Кто бы мог подумать? Нет, вы представьте… Кто бы мог подумать?

– Кто-нибудь выходил из этой комнаты в течение последнего часа? – спросил Форестье.

Гости графа покачали головами.

– Хорошо. Прошу прощения, но мне придется вас обыскать.

– Вы, наверное, шутите! – возмутился генерал.

– Вовсе нет, и я предпочел бы увидеть сотрудничество с вашей стороны – это значительно облегчит мою задачу. Как бывший комиссар, я обязан помогать полиции.

Открытого протеста не последовало, гости лишь раздраженно что-то пробормотали. Форестье провел беглый осмотр, поскольку искомый предмет вряд ли мог остаться незамеченным. Он ничего не нашел. Потом обыскал гостиную в поисках тайника для оружия и коридор, ведущий в кабинет. Безрезультатно.

– Комиссар, полагаю, пришло время для объяснений, – сказал Моро, помешивая поленья в очаге. – К чему этот обыск? Все видели, что дверь кабинета была заперта изнутри, как и два окна, выходящие в сад. Я не понимаю, как в такой ситуации могло произойти убийство.

– Нашему хозяину действительно прострелили голову, – подтвердил Форестье, – но стрелял не он.

– Потому что пистолет должен был быть у него в руке?

– Нет, Адриан. Если верить статистике, в случае самоубийства оружие чаще всего падает на землю. Дело в другом… Я достаточно наблюдал за графом сегодня днем и вечером. Он был левшой. Однако пулевое отверстие в его голове мы увидели на правой стороне черепа, а пистолет – с той же стороны от тела.

– Вы шутите, комиссар? Что это за доказательство? Возможно, граф одинаково хорошо действовал обеими руками…

Форестье повернулся к дворецкому.

– Анри, будьте любезны, повторите то, что говорили мне раньше.

Ошеломленный слуга ответил не сразу.

– Месье граф… в самом деле был левшой. В молодости его это раздражало, но я готов подтвердить, что он никак не мог бы… удержать это оружие… правой рукой.

В наступившей тишине каждый из гостей молча оценил серьезность приведенных аргументов.

– Кроме того, – продолжил Форестье, – я понюхал пистолет, лежавший на полу, и не почувствовал запаха пороха.

– Возможно, он рассеялся, пока мы ломились в дверь, – возразила мадам Лафарг.

– Это невозможно. После выстрела в стволе еще долго пахнет порохом.

– Это верно, – подтвердил генерал. – Я в этом слегка разбираюсь…

– Ко всему прочему, я не смог найти ни одной гильзы. Из того пистолета сегодня не было сделано ни единого выстрела. Я уверен, что пуля, которую извлекут при вскрытии, будет не от патрона браунинга.

– Это невероятно! – воскликнул доктор Вотрен.

– Вечером я не раз беседовал с графом, он выглядел и держался как обычно. Вдруг звонит телефон, наш хозяин закрывается в кабинете, разговаривает с кем-то и в считаные секунды решает покончить с жизнью… Это бессмысленно.

– Быть может, звонок его расстроил?

– Скоро узнаем… При виде пистолета на полу мне сразу стало не по себе. Мало того что он лежал не с той стороны, так это оказался еще и карманный пистолет… Он бьет так слабо, что самоубийца рискует просто остаться парализованным. В доме достаточно оружия – выбирай что пожелаешь. Я решительно отказываюсь допускать, чтобы такой человек совершил самоубийство с помощью дамского пистолета.

Мадам Лафарг бросила на него презрительный взгляд.

– «Дамского»… П-ф-ф… Оружие есть оружие. Если этот звонок так его расстроил, Монталабер схватил бы первое, что попадет под руку…

– Так как же он умер? – спросил Гранже.

– Судя по виду раны, кто-то застал его в кабинете и выстрелил в упор.

– И просто растворился в воздухе? Может быть, убийца умеет проходить сквозь стены или наделен сверхъестественными способностями?

– В этом убийстве нет ничего сверхъестественного, генерал, уверяю вас. Я пока не знаю, как убийца это сделал, но непременно выясню.

– Может быть, в кабинете есть потайной ход, – предположила мадам Лафарг.

При других обстоятельствах Форестье счел бы эту гипотезу нелепой, но сейчас решил уточнить:

– Анри, в этом доме есть потайные двери?

– Это абсолютно невозможно, месье. Я знаю здесь каждый уголок.

– Полиция все равно собирается тщательно обыскать кабинет, так что этот момент вскоре прояснится…

Форестье принялся расхаживать по комнате.

– Дамы и господа, мы столкнулись с загадкой, которую в детективной литературе называют «убийство в запертой комнате».

Моро, поклонник этого жанра, не мог не вмешаться:

– То есть убийство совершено в запертой комнате, из которой убийце не удалось бы сбежать. Эдгар Аллан По использовал этот прием в рассказе «Убийство на улице Морг».

Стараясь не отвлекаться, Форестье продолжил:

– Граф отправился в кабинет вскоре после десяти вечера, потому что ему позвонили по телефону. Через десять минут он был убит…

– Прошло чуть меньше времени, если позволите дополнить, – поправил комиссара доктор. – Когда раздался выстрел, часы на каминной полке показывали десять часов восемь минут.

– Что ж… Мы не знаем, разговаривал ли он в тот момент по телефону. Убийца стреляет ему в голову, оставляет рядом с телом оружие, принадлежавшее жертве, а затем каким-то хитроумным способом умудряется выбраться из комнаты, заперев все выходы. Вскоре к двери в кабинет бросаемся мы. Остается выяснить, где находился каждый из нас в момент выстрела.

– Что касается меня, – отозвался генерал, – то я стоял на улице и спокойно покуривал сигару, когда…

– Мне кажется, – оборвал его Моро, – что вы подошли к кабинету значительно позже остальных. Когда мы пытались пробиться внутрь, вас не было.

– Получается, пришло время устанавливать алиби? – спросила мадам Лафарг. – Скажите, комиссар, вы нас на самом деле подозреваете? Вы же не хотите сказать, что любой из нас мог бы…

– Конечно, нет! – перебил ее доктор Вотрен. – Наверняка это сделал какой-нибудь бродяга, который гуляет по окрестностям. Возможно, он как раз грабил кабинет, когда туда вошел наш хозяин. У воришки не было другого выхода, кроме как убить его.

– Видите ли, дорогой доктор, я полностью исключаю вмешательство незнакомца.

– И почему же?

Раздраженный такой глупостью, Моро счел за лучшее ответить вместо полицейского:

– Неужели вы думаете, что у какого-то грабителя хватило бы ума мгновенно устроить такую инсценировку? Он без раздумий сбежал бы через окно.

Доктор обиженно нахмурился.

– А как же слуги? Вы подумали о них?.. Они знают дом как свои пять пальцев, они могли бы это сделать.

Форестье парировал и этот выпад:

– Когда прозвучал выстрел, кухарка, мадам Валлен, и юная Берта, прислуживавшая нам за столом, вместе были на кухне. Они очень расстроены, и я попросил их пока там и оставаться. Кроме них и Анри, других работников сейчас в доме нет. Разве не так?

Дворецкий, кивнув, сообщил:

– Экономка, горничная и Патрис, разнорабочий, не остаются на ночь в «Трех вязах». Они живут в деревне и уехали несколько часов назад. Что касается садовника, то он приходит всего два раза в неделю.

– Значит, вы подозреваете нас! – воскликнул генерал.

Форестье посмотрел на него и задержал взгляд на несколько секунд, которые всем показались вечностью.

– Простите, генерал, но у меня есть все основания полагать, что убийца графа находится в данный момент в этой комнате…

Глава 8
Подозрения

– Это просто возмутительно, комиссар! Я ни на секунду не соглашусь с подобными обвинениями!

Моро усмехнулся в ответ на возмущение генерала:

– К чему вставать на дыбы? Если один из нас убийца, значит, остальные невиновны. Раз уж вам не в чем себя упрекнуть, чего же вы боитесь?

– Молодой человек, да вы еще в пеленках были, когда я сражался под Верденом под командованием генерала Петена, вскоре ставшего маршалом! Будьте добры проявлять ко мне больше уважения!

Форестье попытался успокоить спорщиков, взмахнув рукой:

– Следующие несколько часов, вероятно, будут очень долгими. Предлагаю поберечь силы, чтобы продержаться достойно. Я не обвиняю никого конкретно. Я просто говорю, что совершение убийства кем-то явившимся извне маловероятно. Именно поэтому мы должны как можно скорее установить, кто где находился в момент трагедии.

Чтобы подать пример, комиссар сообщил, что осмотрел столовую и библиотеку, а услышав выстрел, бросился в холл. Как только он закончил говорить, повисла тишина. Все, кроме генерала, отвернулись.

– Ну что ж, давайте покончим с этим поскорее, раз уж нам не оставили выбора. Как уже было сказано, я вышел в парк, чтобы выкурить сигару. Входная дверь осталась открытой. Поднимаясь по ступенькам на крыльцо, я увидел комиссара, который куда-то бежал. Я сразу понял: что-то случилось…

– Это всё? – спросил Моро. – Хлипкое у вас алиби. С таким же успехом можно утверждать, что вы гуляли на лугу и собирали ромашки.

Во избежание новой ссоры между генералом и журналистом Форестье продолжил:

– Вы слышали выстрел, генерал?

– Смутно… Я обернулся, но не сразу понял, что это был выстрел. Иначе тут же прибежал бы.

– А я прекрасно его слышал, – сказал журналист. – Как вообще можно с чем-то перепутать выстрел? Трудно представить, что кто-то вдруг решил открыть шампанское…

Гранже в ответ усмехнулся.

– Любопытно узнать, какое идеальное алиби предъявит нам месье Моро.

– О, у меня прекрасное алиби. Сразу после игры в вист я поднялся к себе в комнату за сигаретами.

Он достал портсигар, открыл его и выставил на всеобщее обозрение, словно это было неопровержимым доказательством.

– Мы видели ваш портсигар, но откуда нам знать, сколько в нем оставалось сигарет? – обвиняюще заметил генерал. – Может, вы и не поднимались к себе в комнату.

– Комиссар видел, как я спускался по лестнице через несколько секунд после выстрела. Правда, Луи?

Форестье слегка смутился от такого откровенного панибратства.

– Скажем так, когда я появился в холле, вы уже спустились по лестнице и стояли на нижней ступеньке. Но я не видел, как вы спускались.

Мадам Лафарг громко вздохнула и встала.

– Что касается меня, ответ будет коротким. После игры в вист я осталась в гостиной, налила себе еще бокал вина и стала ждать, когда все вернутся. Граф завел пластинку… кажется, концерт Баха.

«Бах. Значит, это был концерт Баха», – подумал комиссар.

– Короче говоря, вы находились всего в нескольких шагах от кабинета, – заметил генерал. – И могли бы добраться туда в мгновение ока.

– О, но я была в гостиной не одна! Мое алиби неоспоримо: со мной был доктор.

Все взгляды устремились на Вотрена.

– Это правда? – требовательно спросил комиссар.

– Ну… да… правда.

– Мы будем рады узнать подробности! – улыбнулся Моро.

Доктор отступил на шаг.

– Я обдумывал наше поражение в карты, пытался смириться… Присел у камина. А когда прозвучал выстрел, я встал, и мы с мадам Лафарг поспешили к кабинету.

– Никто не проходил через гостиную?

– Нет… Ну, насколько я могу судить.

– Что вы имеете в виду?

– Я сидел у камина, не вставал. Расслабился под музыку, даже задремал. Глаз на затылке у меня нет, и я не видел, что происходит за спиной.

– А вы, мадам Лафарг?

Она уверенно покачала головой.

– Могу вас заверить, что при мне в гостиную никто не входил. Молодая служанка пришла позже, когда мы стали кричать.

– В любом случае коридор, по которому можно дойти до кабинета, ведет и в эту гостиную, и в холл… Убийца мог с тем же успехом пойти и в другую сторону.

Моро щелкнул серебряной зажигалкой и прикурил сигарету.

– Значит, остается старый добрый Анри, – сказал он, выпустив струйку дыма. – Где вы были в момент убийства?

Дворецкий гордо поднял голову.

– Нет нужды говорить, что я никогда не сделал бы ничего такого, что могло бы навредить его светлости. Сама мысль об этом отвратительна! Но скрывать мне нечего… Когда игра завершилась, я направился в погреб. Я увидел, что алкоголь на исходе, и решил восполнить недостающее. Его светлость хотел, чтобы гости ни в чем не испытывали недостатка.

– Согласен, Моро и мадам Лафарг выпили сегодня больше, чем следовало, – заметил генерал. – Ваше алиби кажется мне вполне надежным, дорогой друг.

Форестье прислонился к каминной полке. Боль в ноге ослабла, но полностью не исчезла.

– Очень хорошо. Теперь мы приблизительно знаем, кто чем был занят.

Моро наклонился над кофейным столиком, чтобы постучать сигаретой по краю пепельницы.

– Только вот один из нас наверняка лжет, – произнес он. – Иначе Монталабер был бы жив. Теперь у вас есть список подозреваемых, комиссар, но кое о чем вы не упомянули.

– О чем вы?

– Ну как же, мы не обсудили мотив. Почему один из гостей, присутствующих на этом вечере, вдруг захотел убить графа?

Глава 9
Невозможное

Лейтенант жандармерии прибыл в «Дом трех вязов» около половины двенадцатого ночи в сопровождении двух полицейских и врача. Форестье, попросивший гостей не ложиться спать до прибытия властей, нетерпеливо ждал его в холле. Эжен Гийомен, так звали лейтенанта, был поражен не столько смертью графа, сколько встречей лицом к лицу с легендой криминальной полиции.

– Для меня большая честь познакомиться с вами. Ваша репутация распространилась далеко за пределы набережной Орфевр, и вы – пример для всех нас.

– Это очень любезно с вашей стороны…

Комиссар всегда умел оценивать людей с первого взгляда. Гийомен производил впечатление серьезного молодого человека, но ему не хватало уверенности и твердости. В какой-то мере комиссара это даже устраивало, если он хотел взять на себя инициативу в расследовании.

Форестье подвел итог событиям как можно более объективно и профессионально.

– С момента трагедии в кабинет никто не заходил, я тщательно следил за сохранностью помещения. Нам всем нужно надеть перчатки. У вас есть оборудование для снятия отпечатков пальцев?

– Сказать по правде, у нас только самое примитивное оборудование… – в замешательстве ответил лейтенант. – Отпечатки пальцев графа и всех находящихся в доме я могу снять с помощью чернильных подушечек, но если речь пойдет о взятии образцов с поверхностей, то это совсем другая история.

– Ничего страшного, криминальная полиция разберется с этим позже. Пожалуйста, следуйте за мной.

Лейтенант с удивлением оглядел царивший в кабинете беспорядок. Форестье объяснил, что это не результат борьбы – так комната выглядела еще днем, когда он разговаривал с графом.

Доктор перенес тело, чтобы позже тщательно осмотреть его без помех. Пока он лишь подтвердил причину смерти и то, что выстрел мог быть произведен только с близкого расстояния.

– Если стрелял погибший, на его руке и рукаве обязательно обнаружатся следы пороха. Если следов не найдется, то верной окажется гипотеза комиссара.

Пока двое полицейских осматривали дом, Форестье и лейтенант тщательно обыскали кабинет. Хотя разбросанные предметы и книги несколько замедлили поиски, одно стало ясно: здесь не только не было места, чтобы спрятаться, но и никаких тайных дверей и проходов. Однако за большим портретом отца Монталабера они обнаружили встроенный в стену сейф.

– Ну и ну! – воскликнул Гийомен. – Как вы думаете, убийца пытался его открыть?

– Нет. У него не было бы времени, и мне кажется, что он не знал о сейфе.

– Что в нем хранится, по вашему мнению? Деньги? Драгоценности?

– Несколько лет назад у графа украли весьма ценные бриллианты… Готов поспорить, что там документы.

Гийомен задумчиво посмотрел на сейф.

– К сожалению, без особого разрешения мы пока не можем к нему прикоснуться. В любом случае, ключ к загадке мы найдем не за этой дверью.

Они вернули портрет на место, и Гийомен подошел к окнам.

– Значит, вам пришлось разбить окно, чтобы попасть внутрь?

– Мы не могли поступить иначе.

– А что скажете о шторах? Они были задернуты?

– Да.

– Значит, можно предположить, что кто-то мог спрятаться за одной из них и застать графа врасплох?

– Эта мысль приходила мне в голову. Однако дело в том, что, когда граф ушел в кабинет, мы были все вместе в гостиной, и поскольку я исключаю любое вторжение извне…

– При таких условиях, сами видите, это преступление просто необъяснимо! Как же мы найдем преступника, если никто не мог совершить это преступление?

– Мы должны принять этот вызов, лейтенант.

Осмотрев комнату в тысячный раз, Гийомен остановился у шкафа с граммофоном и обратил внимание на пластинку на 78 оборотов в минуту.

– «Иоганн Себастьян Бах. Концерт № 1 ре-минор», – прочитал он на этикетке. – Вы говорили, что граф поставил эту пластинку незадолго до того, как его убили…

– Да, и должен добавить, что нахожу это довольно странным.

– Почему?

– Понимаете, закрываясь в кабинете, чтобы ответить на телефонный звонок, человек обычно хочет сосредоточиться. Монталабер был меломаном, но, полагаю, ему нравилось слушать музыку в тишине.

– Возможно, он…

– Что?

– Быть может, он включил музыку, чтобы заглушить разговор?

На лице лейтенанта появилось неуверенное выражение, как будто он испугался, что ляпнул глупость.

– Очень интересная гипотеза, – успокоил его Форестье. – Монталабер недавно сказал мне, что даже стены этого дома имеют уши… Да, именно так он и выразился.

– Как вы считаете, могли его подслушивать слуги?

– Если это так, то нам не придется долго выбирать подозреваемого. Ни горничная, ни кухарка не могли подойти к кабинету. Остается Анри, дворецкий…

– Нам все равно придется его допросить. Я бы хотел, чтобы вы подробно рассказали мне о разговоре, который состоялся у вас с жертвой сегодня днем.

– Конечно.

Форестье дословно пересказал свой разговор с графом и объяснил причины своего присутствия в «Трех вязах». Письма с угрозами, беспокойство хозяина, расследование, которое он должен был начать на следующий день, чтобы разоблачить анонима…

– Монталабер уверял меня, что гости не имеют никакого отношения к этим письмам, но, признаться, мне было трудно ему поверить.

– То есть вы полагаете, что отправитель сейчас в гостиной? Странно, не правда ли? Аноним по природе своей желает оставаться неизвестным.

– Вероятно, он или она не смогли отказаться от приглашения. Думаю, граф подозревал одного из гостей и намеревался уличить его в эти выходные.

– И этот неизвестный убил Монталабера прежде, чем тот его раскрыл… Вполне логично.

Через несколько минут в кабинет вернулись полицейские, которые осматривали дом.

– Как успехи? – спросил лейтенант, поведя подбородком.

– Мы провели первичный обыск. Дом очень большой; возможно, мы пропустили какие-нибудь закоулки, но ничего необычного не заметили.

– А спальни гостей?

– Там тоже ничего особенного.

Доктор, стоявший рядом с телом, начал терять терпение.

– Господа, – сказал он, – в данный момент я больше ничего не могу сделать. Поскольку ведется расследование, я не могу ни сделать вывод о том, что это было самоубийство, ни подписать разрешение на захоронение. Тело необходимо увезти на вскрытие.

– Естественно, – ответил Гийомен, глядя на белую простыню, накрывавшую жертву. – Комиссар, буду совершенно откровенен. Убийства здесь случаются редко, и я не привык проводить подобные расследования. Учитывая ваш послужной список, я бы очень хотел, чтобы вы помогали мне до прибытия ваших коллег из криминальной полиции. Возможно, это не совсем по правилам, но…

– Уверяю вас, лейтенант, я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.

– Благодарю. Что вы предлагаете делать дальше?

Лицо комиссара озарила улыбка.

– Гости утверждают, что у каждого из них есть неопровержимое алиби. Необходимо без промедления серьезно допросить их… по одному, разумеется. Уверен, они будут гораздо разговорчивее, чем раньше.