Ненужные стихи

Стихи прошлых лет

Воздушные замки

С древних времен

влюбленные

                       возводят воздушные замки,

но еще не было случая,

                       чтобы они

                                         довели дело до конца.

Иногда не хватает стекол

для окон,

                выходящих на восток и на запад,

иногда – дверей,

                             иногда – терпения у творца.

По всей планете стоят недостроенные,

полуразрушенные дворцы надежд

с гвоздиками,

                          высохшими на подоконниках,

с розами,

                 одичавшими без людей.

Мы приходим в такие дворцы,

чтобы прикоснуться к знакомым лицам.

Здесь давным-давно

                   никого нет,

и старые дворы

переполнены серыми скелетами листьев.

И мы выбегаем из этих нелепых развалин

на площади,

    где плещется солнце,

    бьющее через край.

И снова возводим

                               воздушные замки.

А зачем?

                И сами не знаем…

Лето 1961, Молдавия

Из цикла «ГЛАДИАТОРЫ»

1

И были храмы как пожары.

И, как про жаркую весну, —

кричали трусы про пощаду,

раскинув руки по песку.

И ты вошла и всех простила,

за то, что все хотят любить,

за то, что счастья не просили,

(просили – просто не убить),

за то, что день пойдет на убыль,

и ты забудешь нашу кровь,

и похоронят наши губы

под безымянною горой.

2

Проходили гунны по Риму,

проходили грузные танки,

и большие птицы парили.

Потому что война настала.

Потому что устали кони,

не осталось могил в запасе,

остались только иконы

для пропавших и просто павших…

Только – волчья песня о горе,

только вдовы плачут ночами,

только травы вступают в город.

Чтобы все

                  повторить

                                    с начала.

Лето 1962, Эстония

Сирены

Всхлипы…

                    И вдруг —

а глаза все круче и круче —

отпечатан на скалах

                                   оскал зубов.

Как молили они,

как метались

                        в безвыходном круге!

О возьми, Одиссей!

О! Возьми с собой.

Тело мое, о, как параллельно мачтам,

ты привязано к миру

веревками в десять рядов!

Как безумно

                      белками навыкате

остров маячит…

и уже не дойти,

           не достичь,

           не достать рукой.

Ноябрь 1962

Последнее слово для любви

Земля моя!

Кругом.

              С восьми километров.

Какие там реки —

                              в мизинец длиной!

Земля моя!

                   Песня. —

Четырежды мерным

в четыре пропеллера

                   рейсом домой.

Прощай,

                я сегодня оглохну от бури,

ослепну

               от солнца

на уровне глаз

и просто примыслю

                  твои атрибуты:

березы, как точки,

и горы  в ногах.

Я выберу город —

                               огнями на север,

усталый автобус —

                                крутить и качать,

спокойную память,

                                  спокойное сердце.

Останутся

                   руки —

                               дрожать в рукавах.

Ноябрь 1962

Вавилон

      С чего началось?

       Лес вырубали.

       Равняли озеро.

       Плеск —

                     в лес.

       Заложен фундамент.

       И вот – башня,

       Роскошь конструкций.

       Блеск.

                  Блеф.

И тогда передрались:

кому —

            выше!

Тугие белки наливала удаль.

Орали:

             носом

                         не вышел!

Впивались ногтями:

Иуда!

Ты бежал.

Ты ставил рекорды в беге.

Камни в спину.

Сотни.

Тысячи лет.

И стучал телеграф:

                                  Бейте!

Беглый еврей.

Жулик.

              Подлец!

Протыкали тела

                              лагерями,

взглядом.

Убивали,

улыбались:

                    что, больно?

Разбивали лбы.

                           Очнулись. —

Ладно.

И назвали:

                   равенство,

свобода.

Ноябрь 1962

Саше

Ты проходишь насквозь

этот город и годы и метры

по трамвайным следам,

по зеленым рефлексам реклам.

От кольца до кольца —

промежуток

                      почти незаметный,

ничего не успеешь…

сегодня ты просто солдат

с голубыми глазами,

сегодня ты понял впервые,

как печально любимое имя звучит по складам.

Понимаешь,

такая смешная привычка… —

перед тем как проститься,

подолгу стоять на углах

и гадать по снежинам,

если четное,

значит, не выйдет,

значит, завтра опять

уходить одному наугад

через город

                    и годы

                                и метры.

Декабрь 1962

Ненужные песни

1

Ты только колдунья,

ты так нагадала,

ты так наказала

ни за что, ни про что.

А память твоя

как книга для жалоб,

пиши сколько хочешь —

никто не прочтет.

Не вместе, а рядом

мы шли по дороге,

эта дорога

никуда не вела,

и только случайно

была ты дороже

и лучше других

случайно была.

Ты только колдунья,

ты так нагадала,

ты так наказала

ни за что, ни про что.

А память моя

как книга для жалоб,

пиши сколько хочешь —

никто не прочтет.

Я все позабуду,

закончены счеты,

и на юг и на север

раскрыты пути.

Ты совсем не колдунья,

ты просто девчонка,

ты хотела остаться,

а нужно уйти.

Лето 1963

2

По асфальтам городов,

                                        по травам

незамысловатые следы

                                         наши,

существующий порядок

заставляет нас играть в пятнашки,

                   бегать по все Земле,

                   желтые листья мять.

                   Дело идет к зиме.

                   Здравствуй, моя Зима!

По асфальтам городов,

                                        по травам

не пересекаются следы

                                         вовсе,

существующий порядок

обещает массу удовольствий —

                   целую жизнь искать,

                   сентиментально ждать.

                   Дорога к тебе узка,

                   как острие ножа.

По асфальтам городов,

                                        по травам

временем засыпаны следы

                                               наши,

существующий порядок

разрешает встретиться однажды.

                    Солнце не греет в долг,

                    от холода пальцы дрожат.

                    Время меня ведет

                    по острию ножа.

Февраль 1965

3

Кто из богов Земли

встречу благословил?

Видишь, как я спешил —

сердце мое в пыли,

         видишь, принес дары:

         этот простой мотив,

         старые башмаки,

         стоптанные до дыр.

Что из моих чудес

ты у меня возьмешь?

Может быть, ночь и дождь

или зеленый лес?

         Каждому на веку

         выделена судьба,

         я не держу тебя,

         знаю, что уведут.

Знаю, придется мне

вслед за тобой идти,

этот простой мотив

спрятать до лучших дней.

       С разных сторон Земли

       письма тебе пишу,

       видишь, как я спешу —

       сердце мое в пыли.

Лето 1966

Двадцатый век

На моей философии

отпечатки монет,

башмаков волонтерских

на военный манер.

Изрубили подковами,

налатали заплат,

и ломалась под корень

сырая земля.

И не птичья артель

по утрам верещала —

полотном Верещагина

громоздился апрель,

и дышала над ним

трудно

             с хрипом гриппозным,

как река Анадырь —

всенародная польза.

Но – цветами венчают скупые кресты,

и про новое счастье

кричат цветы,

и на летней, на гладкой,

на проклятой земле —

красота ненаглядная

вырастает взамен.

…Так полна опечаток

биография века.

Позолочена сверху

для партнеров по счастью.

Январь 1965

Памяти Ван-Гога

…И вся,

               как взмах руки перед ударом,

как проливная мартовская ночь.

Сорву ярлык

                      «НАЗНАЧЕНО К ПРОДАЖЕ»,

пройду насквозь и встану под окном.

Лицо – дождю, и грешником веселым

приплясывать, шататься и шептать…

Но где предел восторженного слова

и в чем твое начало, нищета?

Я не смогу отречься от причины,

сгоревшее бессмысленно тушить.

Еще один

                  безвестный день прочитан

и отдан букинисту за гроши.

Осень 1964