Новый поход

1.Он всех достал, отец, он нас позорит…

– Он всех достал, отец.

– Он нас позорит.

– Он делает, что хочет, и не считается ни с чем.

Приам с утра пораньше расположился в кабинете. Собственноручно извлек аккуратно скатанную в рулончик карту побережья, расстелил ее на столе, прижав края тяжелыми предметами, что первыми попались под руку. Крошечный остров Саламин сразу замельтешил перед глазами, ощетинился изрезанными краями неприступных скал, словно издеваясь – попробуй, доберись до меня. И доберусь, непременно доберусь – усмехнулся Приам. Испепелю, уничтожу этот паршивый островок, раз не хотите по-хорошему. Но Гесиону во что бы то ни стало верну домой, на родину. Для меня ничего невозможного нет – так думал Приам, склонившись над картой.

Действительно, возвращение Париса вселило надежду на воссоединение семьи, которую без Гесионы Приам до сих пор считал не полной. Чувство вины, что испытывал троянский царь, то заглушалось, уступая место текущим заботам, коих было великое множество, то вновь вспыхивало с новой силой – особенно последнее время – сам-то он сказочно богат и безмерно счастлив, а как она там, бедняжка? Никаких сведений, невозможность послать ей весточку угнетало Приама. Потому неожиданное, почти невероятное возвращение давно утраченного сына послужило толчком, всплеском надежды для троянского царя. Раз так счастливо нашелся его сын, считавшийся погибшим двадцать лет кряду, почему не попытаться опять вернуть любимую сестру, которой он, Приам, стольким обязан? Только теперь нужно действовать решительно и твердо.

Именно этот вопрос собирался обсудить Приам ранним утром с членами своего совета, когда в его кабинете вместо ожидаемых советников появились сыновья – Гектор, Деифоб, Гелен, Антиф, Паммон, а с ними заодно Кассандра. Приам оторвался от карты и теперь смотрел на своих детей – их голоса взорвали тишину, на лицах – возмущенье и тревога, решимость высказать все, что накипело, о чем нет сил молчать – прекрасно понял царь. Но смысл самих речей – вернее, отрывочных тех фраз был не совсем понятен – точнее – не понятен вовсе. Вы о чем? Вернее, о ком? – читалось по лицу Приама.

Ясность, наконец, внесла Кассандра.

– Отец, отправь его назад на Иду. – взмолилась она. – За ним беда ступает по пятам.

Теперь царь понял, что – точнее, кто имеется ввиду.

– Спокойней, дети. – нашел нужным урезонить их Приам. – Что вы взбунтовались? Чем вам не угодил Парис?

– Он с каждым разом требует для себя все больше и больше. – возмутился Гектор.

– Сначала это было простое и банальное обжорство, – продолжил его мысль Паммон – Потом изысканные тонкие одежды и украшения. В результате он весь обвешался цепями и кольцами как модница с Пергама. Осталось только в нос кольцо воткнуть.

– Затем потребовал лучших лошадей – подхватил Деифоб – И ты своих ему отдал, отец.

– Затем он денег попросил – на развлеченья. – продолжил Антиф – Никто из нас и за год не потратит, что он умудрился спустить за месяц. А ты ни разу не упрекнул его в излишней расточительности. Напротив – едва он заикнется о деньгах – отказа нет.

– Теперь он просит дом ему построить – и ты опять согласен. Сколько это будет продолжаться? – подвел итог претензиям Гелен.

Они, быть может, имели что сказать еще, но царь решил на этом прервать их речи.

– Ну вот что. – остановил своих детей Приам. – Я всех вас выслушал. Теперь послушайте меня. Парис долго был лишен того, что вы имели от рожденья. Вы спали в мягких постелях, вы ели досыта, вас опекали всем дворцом, вы знали и заботу, и любовь, – нужда вас даже не касалась. В то время как Парис терпел лишенья, дрожал от холода, недоедал, и с малых лет трудился. Родительской ласки и любви он отродясь не знал. Я в этом виноват. И я хочу воздать ему сполна за те лишенья, что он перенес. Он просит дом – я дом ему построю. Он ищет удовольствий – пусть вволю развлекается. Или одежд богатых жалко вам?

Сыновья Приама переглянулись с недоумением – похоже, что не понял их отец.

– Не в одеждах дело. – с досадою ответил Деифоб.

– Пойми нас, наконец – немедленно поддержал его Гектор – Что на Париса ни надень, и хоть на каждый палец по три кольца напяль – он ведет себя ни как царевич – как пастух.

– Пастух и есть. – подхватил мысль брата Гелен. – Нам стыдно за него и надоело краснеть перед другими после каждой его нелепой выходки. А ему все нипочем. Он думает, что так и надо. Парис совсем не понимает, что выглядят его поступки не просто некрасиво – скверно.

– Парис как был пастухом, так пастухом и остался. – сделал вывод Паммон.

Но Приаму было что ответить сыновьям -

– В том не его вина. Вас обучали лучшие учителя наукам и манерам. А он – что видел? Кто его учил? Простой пастух. Пусть боги пошлют ему здоровья и долгих лет за то, что он мне сына от смерти спас и вырастил. А вы встаете в позу – вам, видите ли, стыдно за него. Хотите вы того иль нет – Парис ваш брат. Вот – братскую заботу проявите, и подскажите, как ему теперь должно себя вести – но только мягко. Без нравоучений и превосходства. Помните всегда – он сын мне и ваш брат.

– Он не хочет слушать, отец. – возразил Деифоб.

– И обучаться ничему не хочет. – добавил Гектор.

– Парис не понимает, что теперешнее его положение предполагает не только удовольствия, но и обязанности. – выступил в поддержку братьев Гелен.

Но Приам остался непреклонен.

– Так объясните – по дружески – советом, своим примером – научите, как ему держаться, что должно знать царевичу, и как себя вести.

– Не нужно ничего, отец. – вступила в спор Кассандра – Он на беду нам всем спустился с Иды. Отправь его назад – иначе Троя погибнет. Он – предвестник бедствий.

– А ты, Кассандра, не подзуживай других. – отец быстро поставил ее на место – Все это выдумки пустые. Зачем ты повторяешь всякий вздор за полоумными жрецами? Пора забыть дурные предсказанья – они ошибочны – ведь это ясно как божий день. Мне двадцать лет назад твердили, что город якобы погибнет из-за него – тебя, Кассандра, еще на свете не было. Парис уж вырос, а Троя цела- целехонька и до сих пор стоит на месте. А потому – не смей мне больше напоминать об этом.

– Но Кассандра не врет, отец – вступился за сестру Гелен. – Она сказала правду.

– Я знаю, что вы оба друг за друга всегда горой стоите. – усмехнулся Приам. – Вот так же впредь и за Париса выступайте. А вы вдвоем займитесь братом. – это уже паре неразлучных – Гектору и Деифобу. – Да растолкуйте ему примеры поведенья так, чтобы вам впредь краснеть не приходилось. Пускай Парис научится всему, что знать царевич должен.

Гектор лишь пожимал плечами –

– Когда его учить, отец? Все ночи напролет Парис гудит по кабакам, и в храме Афродиты пропадает. После дрыхнет до полудня.

– Вся Троя об этом знает, и сплетничают все кому не лень. – подхватил Деифоб.

– Один позор с ним. – сокрушался Антиф – Пьет, куролесит, продажных девок целый рой вокруг него кружится – все это видят. Все, кроме тебя, отец.

– Он портит репутацию всем нам. – обобщил сказанное Гелен.

– Вот как? Я ним поговорю. – пообещал своим детям Приам.

– Его бы надо образумить – женить. – посыпались советы.

– Пусть женится, отец. Остепенится.

– Тогда, быть может, за ум возьмется.

– Посмотрим. А сейчас ступайте. – закончил разговор Приам.

Члены совета давно ждали у дверей. Как прежде это были Панфой и Антенор, Фимет – сравнительно недавно к ним присоединился Антимах – разбогатевший купец, что знал по опыту другие страны, языки, обычаи и был незаменимым советником по внешней торговле. Они посторонились – пропустили детей Приама – взволнованных, и вообщем, недовольных решением отца. Из них лишь Гектор остался в кабинете – он входил в совет уже лет шесть – как наследник и правая рука Приама.

– У тебя с утра тут все кипит. – занимали свои места вокруг стола советники царя.

– Из-за Париса вся канитель. Не знаю, что и делать, друзья. – вздохнул Приам.

– Его занять бы чем-то нужно. – высказал свое мнение Фимет.

Эту мысль сразу поддержал Антенор.

– Действительно – здоровый парень – а слоняется без дела. Отсюда все беды.

– Тебя, Приам, мы все прекрасно понимаем. Ты хотел как лучше. Мальчишка настрадался в детстве. И ты решил дать ему все и сразу. Но видишь, что из этого выходит? – обрисовал создавшееся положение Панфой.

– А вам всем, Гектор, нужно быть терпимее к Парису. – как можно более примирительно начал Антимах. – Да, не подарок он. Парень жил в лесу – конечно, он не знает, как здесь держать себя – так подскажите. Со временем научится всему.

– У Париса голова закружилась от такой удачи – он был на самом дне, и сразу на Пергам. – отвечал Гектор – Вот у него глаза и разбежались. А отец ему ни в чем не отказывает.

– Отца вы тоже понимать должны. – не успел сказать Антимах, как двери едва не слетели с петель – Парис ворвался в отцовский кабинет – весь красный, взвинченный, и сходу, без всяких экивоков, набросился на всех присутствующих сразу:

– Что тут они насочиняли про меня?

И поскольку все ошарашено молчали, от неожиданности лишившись дара речи, Парис продолжил:

– Отец, не верь им – указал он на Гектора, сидевшего по правую руку от Приама – Они все врут. Они меня ненавидят. Я им лишний.

– Парис, угомонись. – потребовал Приам.

Тот и не думал закрывать рот –

– У Гектора есть дом – никто и ничего не говорит. А я как заикнулся – сразу все на дыбы. Им завидно, отец.

– Замолчи – не выдержал Гектор – Ты почему никого кроме себя не видишь? Что ты орешь, как на базаре?

– А ты мне рот не затыкай. Нашелся, тоже мне, учитель. Женить меня решил? Я сам найду себе такую жену – вы все заплачете от зависти. Твоя Андромаха и рядом с нею стоять не будет. Я выбор свой доверил Афродите. И больше никто не вправе мне указывать.

– Парис, сядь, успокойся. – Приам поднялся с кресла, подошел к сыну, заговорил как можно мягче – С сегодняшнего дня ты будешь присутствовать на всех советах. Потихоньку в дела начнешь вникать. Сейчас мы обсуждаем, как вызволить из плена твою родную тетю Гесиону – мою сестру. Сядь и прекрати кричать – ты не в лесу.

Приам на всякий случай усадил Париса как можно дальше от брата. Понимал прекрасно – Гектор едва сдерживает себя от возмущения. Антенор немедленно поддержал друга, постаравшись сразу создать деловую обстановку – как будто не было здесь бурной сцены:

– Десятка кораблей, пожалуй, хватит, Приам. Там населения немного на этом острове. Мы лучших воинов пошлем. Нападем внезапно.

– Ты думаешь?

– Вот схема их поселения. – развернул план острова Антенор – Это – порт на Саламине, где мы были. Тут дальше скалы. Вот дворец – в пол часа ходьбы от порта. Он там один такой домина – ни с чем не спутать. Причалить лучше ночью. Днем там слишком людно. Пока они сообразят, в чем дело – мы весь дворец перевернем вверх дном.

– Кто поход возглавит? – спросил Приам, подразумевая, конечно, Антенора. Тот не успел сказать и слова.

– Меня, отец, поставь на это место. – подскочил Парис.

– Тебя? – удивился Приам.

– Они кричат, что я бездельник и лоботряс – вот и испытайте меня. Назначь меня командовать походом, отец. Я покажу, на что способен. – размахивал руками и вновь кричал Парис – Когда-то я с Иды сам разбойников изгнал. Вот там, на Иде, никто не говорит, что я бездельник и не способен ни на что.

– Никто не сомневается, что так и было, сынок, – примирительно начал Приам – Но… дальний морской переход… Тут нужен опытный моряк и воин. Ты не знаешь моря.

– Ну и что? – завелся Парис – Построишь мне большой корабль, что выдержит любую бурю. Верь мне – я привезу твою сестру. А если не получится, то захвачу такую же царевну у них.

И по лицу его заметно было, что парень искренен, и в данную минуту свято верит сам всему, что говорит.

– Вот видишь – он мечтает. – вернул Париса на землю Панфой – Корабль ему красивый, царевна, море – романтика. Тут нужно с трезвой головой быть. А Парису все игрушки.

– Приам, мы речь ведем не о прогулке. – добавил Фимет – Военной экспедицией нужно уметь командовать. Парис не справится.

– Я против. – высказался Гектор. – Отправлять Париса – заранее поставить под удар успех всего похода.

Приам смотрел на лица всех участников совета, и медлил, обдумывал прежде, чем озвучить свое решение.

– Я ожиданий сына обманывать не стану. Тут вопрос принципиальный – речь о доверии идет. Нужно дать Парису шанс. Пусть едет. Но командиром назначу Антенора. Париса в помощники ему определим – самый оптимальный вариант.

– Нет, поставь меня главным – вмешался Парис. – Я докажу вам…

– Не перебивай отца. – довольно жестко остановил его Гектор. – Умей слушать других людей, а не только себя любимого.

На этот раз Парис послушался – сел, замолчал, но было видно – как на иголках ерзает на стуле Парис и готов вскочить в любой момент.

– Ну что ж. Пусть едет. Пусть докажет всем, а прежде всего – самому себе, что он чего-то стоит. – согласился с Приамом Антимах.

– По срокам нам определиться нужно. – продолжал Приам, как будто не звучало разных мнений – Ты в порт немедля поезжай, Парис. Ферекл там строит корабли. Посмотришь, выберешь себе то судно, что понравится, взойдешь на палубу – в плаванье до Тенедоса и обратно отправься, чтобы освоиться.

– Я все смогу, отец.

– На подготовку не больше месяца тебе даю – учти.

– Я понял.

Париса с того дня как будто подменили. Он пропадал в порту теперь до ночи, забыл про девочек, спозаранку уроки брал у Гектора – махал мечом, осваивал копье, но лучше всего получалось у Париса стрелять из лука.

– У тебя твердая рука, меткости такой лишь можно позавидовать – хвалил брата Гектор.

Впрочем, Гектора очень скоро заменил Деифоб. Андромаха пару раз высказала недовольство, что муж так рано исчезает из супружеской постели – и Гектор подчинился желаньям молодой жены. Новый наставник тоже был не прочь кому-нибудь это дело перепоручить – по причине стойкой неприязни.

Парис и сам облегченно вздохнул, когда однажды утром обнаружил вместо грубоватого и заносчивого брата Анфея – младшего сына Антенора. Тот с удовольствием стал проводить уроки фехтования. Однако, у Анфея было больше энтузиазма, нежели мастерства, что кончилось трагично. Сделав очередной по счету выпад игрушечным мечом – как будто безопасным до сих пор – Парис вдруг обнаружил, что Анфей не может встать не понарошку – прикидываясь шуточно убитым – в самом деле дышит хрипло, закатил глаза, с губ стекает струйка крови. Разодранный хитон прилип к опасной ране в боку – все усилия дворцовых лекарей оказались тщетны. Юноша умер ближе к вечеру. Антенор был вне себя от горя, Парису пришлось бы туго, если б не Приам. Тот убедил в случайности убийства, сам Парис прощенья попросил. И Антенор от мести отказался из уваженья к другу, однако на Париса злость затаил. На сем обученье боевым искусствам закончилось. Парис и сам решил, что он все знает и этого достаточно – подумаешь, копье летит не в цель.

Освободившееся время Парис потратил так – для начала совсем замучил Ферекла – статуэтку Афродиты непременно с Эротом на руках потребовал к носу корабля приделать. У мастера и без того хватало дел – тут еще пришлось фигурку вырезать из дерева – при том, что срочно. Затем в трюм сундук Парис велел поставить – из дворца натащил сокровищ разных якобы для тети – так он объяснил наличие богатого груза отцу. И по совету Гектора занялся доспехами – такого щегольства никто не ожидал -

– Ты будто бы не в бой собрался – на парад – удивился Гектор.

Парис смотрелся впечатляюще, особенно без шлема – красавец, темные волосы вьются, закрывая плечи, прихотливые узоры доспехов блестят, рукоятка меча вся в драгоценностях, бляха золотая на щите сияет в солнечных лучах – сам Приам был поражен преображеньем сына. И остался доволен, отметив, что Парис серьезно подготовился к походу.

Сроки, между тем, поджимали, оставалось дней десять, когда всплыло очередное осложненье и немедленно обернулось головной болью для Приама. Ведь все как будто было решено. На деле оказалось, что выбрать надежного спутника Парису только предстояло.

– Я не поеду с ним. Что хочешь делай. После того, как он убил Анфея – я не ручаюсь за себя. Я свой характер знаю. В один прекрасный момент я просто не сдержусь – так может получиться. Это поставит под удар успех всей экспедиции.

Они прогуливались вдоль решетки сада, когда Антенор начал столь непростой разговор с Приамом. Тот сам понимал, чувствовал, как напряжение все больше нарастает – с приближением намеченной для начала экспедиции даты. Формально – во главе стоял Парис, но в спутнике его Приаму хотелось видеть человека знающего, опытного, способного в нужный момент взять на себя ответственность за успех похода. Лучше Антенора никто на эту роль, пожалуй, не годился.

– Все, что необходимо, я подготовил. – словно извиняясь, говорил Антенор – Теперь решай – кого назначить. Быть может, Гектора? Он умный парень, отличный воин.

– Это хороший вариант. Но Гектор только что женился. Пусть побудет дома.

Действительно – свадьба отгремела буквально только что. В медовый месяц грех молодых супругов разлучать.

– Тогда Деифоба поставь на это место.

– Я с ним говорил. Он отказался наотрез. Так и сказал – терпеть Париса он не может, сбросит его в море при первой же возможности. Наговорил всего – и неотесанный болван, и простофиля, дурак безмозглый – как только Париса не назвал. Они и правда подерутся, это плохо кончится для них обоих. Разделятся еще в пути – тем ослабят себя же сами. А порознь там, на Саламине, нечего делать. Погибнут оба. Мне только этого не хватало.

– Да, сложная задачка. – согласился Антенор – Не Гелена в самом деле отправлять. Ему всего пятнадцать. Парис его за старшего не примет – не станет даже слушать.

– Нас Анхиз выручал всегда. Пока с ним не случилось несчастье. Он, бедолага, теперь парализован – ног совсем не чувствует.

– Не надо было хвастать кому ни лень победами своими. Вот – доигрался. – довольно зло ответил Антенор.

Вообше говоря, это был слух, причудливо искаженная сплетня, что просочилась из Дардании в Трою. Пока охочие до сплетен языки перенесли ее через долину, она успела видоизмениться с десяток раз – а то и больше. Как, якобы Анхиз похвастал перед всеми, что видел Афродиту нагишом – что полбеды. В конце концов, она мать сына Анхиза – Энея. Но к этому добавилось, что местная какая-то красотка ничуть не хуже самой богини – тоже в неглиже.

– Я видел их обеих – так выразился Анхиз. – Она не уступает Афродите.

Такое ляпнуть можно только не подумав, и при условии, что мозги все набекрень, а то, быть может, испарились вовсе. А, может, высохли. Но, в любом случае, за свои слова приходится платить. Богиня, как водится, конечно, рассердилась – и наказала бывшего любовника. Теперь Анхиз не чувствует ног – он даже встать на них не в состоянии.

Такие слухи расползлись по Трое – Приам их знал. Он сам поехал двоюродного брата навестить. И так застал его – в коляске, обездвиженные ноги прикрыты пледом – сам Анхиз держался бодро – насколько мог. Велел подать вина, усадил гостя за стол и начал свой рассказ. Оказалось, что Анхиз жестоко простудился на охоте – пока гонялся за оленем, ускользающим как призрак. Весь день дарданский царь провел на Иде, не пожелал вернуться в Дарданию под вечер, невзирая на простуду, еще – улегся на сырой земле возле костра. А утром встать без посторонней помощи не смог. А были у того костра ночные разговоры или нет – о том Анхиз ни слова не сказал. Тогда Приам спросил его прямо – насколько слухи соответствуют действительности.

– Все это болтовня, пустые бредни завистников. Не слушай их, Приам – так заявил Анхиз.

– Да-а, – протянул Приам – Опасное занятие – охота.

Быть может, один безбожно врал, а другой делал вид, что верит, но, как бы там ни было, с той охоты занемог Анхиз – ноги парализовало, без всякой надежды на выздоровление – в один голос заявили все жрецы и лекари. Потому, естественно, Анхиз теперь участвовать в походе никак не мог.

– Так может быть, Энея попросить? Похоже – это лучший вариант.

– А что – Эней прекрасный воин – не хуже Гектора. Париса он не знает – глядишь, подружатся. Вот только Анхиз отпустит ли его? – засомневался Антенор.

– Я попрошу – и Анхиз не откажет. – уверен был Приам. – Всегда друг друга мы выручали.

Как и следовало ожидать, Эней откликнулся – приехал – статный, могучий – настоящий воин, красавец, весельчак – любимец публики и женщин. Веселый добрый нрав Энея пришелся по душе троянцам – надежен в деле, легок в общении – он никогда за словом в карман не лез. Эней вникал охотно в детали предстоящего похода – Парису он понравился – Приам наконец-то вздохнул спокойно.

До начала второго похода за сестрой Приама Гесионой оставалось пять дней.

2.Мир тесен или посторонним вход воспрещен.

Морской троянский порт – место весьма оживленное. Если угодно – это своего рода бесконечный лабиринт из складских помещений, лавок менял, кабаков, трактиров, чиновничьих построек, а также причалов, подъездов к ним и навесов. Здесь всегда суета – суета исключительно хозяйственная, потому как ежедневно троянский порт принимает до сотни судов.

Сюда и отсюда везут лес и железо, зерно и ткани, масло и медь, золото, рыбу, слоновую кость, киноварь и нефрит – все товары известного мира так или иначе оказываются в этом порту, что приносит Трое баснословные барыши.

Здесь звучит разная речь – при этом купцы понимают друг друга и быстро находят общий язык – конфликты случаются тут крайне редко – потому как это мешает торговле, а следовательно и процессу обогащения в целом. Троянский порт с распростертыми объятиями встречает всех – кроме, пожалуй, ахейских судов. Однако те довольно редко добираются до побережья Малой Азии – во-первых далеко, во вторых – дорого. Троя, как основной перекупщик дешевых товаров с Пропонтиды, сразу задирает цену втридорога, как только речь заходит об ахейских купцах. Если при этом учесть, что приобретенный товар нужно еще доставить через открытое море – становится понятным – риски увеличиваются многократно. Оттого греческие суда – редкие гости на малоазиатском побережье. Но город вовсе не расстраивается по этому поводу – Трое вполне хватает торговых партнеров – после нашествия троянского чудовища порт расширяли дважды – сначала сам Лаомедонт восстановил портовые постройки, увеличил число причалов, а затем Приам отстроил свыше двадцати новых.