Я ничего не придумал

Редактор Татьяна Владимировна Ющенко (Соколова)

Фотограф Андрей Владимирович Соколов

Фотограф Владимир Иванович Соколов

© Владимир Иванович Соколов, 2018

© Андрей Владимирович Соколов, фотографии, 2018

© Владимир Иванович Соколов, фотографии, 2018

ISBN 978-5-4496-0484-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

История одной книги
Предисловие дочери автора

Если бы меня в тот день не шибануло током… Всё сложилось бы по-другому! Интересно бывает взглянуть в прошлое и проследить – из каких-таких мелких событий строится наша жизнь… Какие звенья ложатся в цепочку судьбы…

Весной 2008 года я полезла вытирать пыльна стене под потолком, и, проведя мокрой тряпкой по обоям, получила ощутимый удар током. Ай!!! Решили, что надо менять всю проводку на даче – пока не полыхнуло. Папе было уже 84 года, но он решил взяться за эту работу. Он нарисовал схему проводки на 1 и 2 этажах, и взял меня в подмастерья. В мои обязанности входило:

– закупка проводов, коробок, розеток и прочей мишуры.

– последовательный демонтаж старой проводки – так, чтобы дом не терял жизнеспособности.

– зачистка проводов с помощью ножика или маникюрных ножниц – в зависимости от толщины провода. Это, братцы, было довольно трудно, но под конец я так насобачилась, что теперь могу и вам зачистить, если позовёте.

– прибивание новых проводов к стенам и потолкам.

Папа осуществлял общее руководство, собирал коробки, долбил ужасные стены и потолки – толстенные, и набитые какой-то трухой, которая всё время сыпалась в глаза и на голову… В общем, в течение месяца, я по утрам встречала папу на станции, и до вечера мы вкалывали, обеспечивая плавучесть нашему древнему кораблю.

Естественно, за этими трудами праведными, нам иногда хотелось поговорить не только на производственные темы, но и «за жизнь». Тем более, что с 14 до 45 лет я папу почти не видела, и нам предстояло заново узнать… и полюбить друг друга.

Как-то у нас зашёл разговор о войне, и папа рассказал мне две фронтовые истории из своей жизни – такие, что я обомлела…

– Папа! Вот было бы здорово, если б ты это записал!

Ты так интересно рассказываешь!

– Да ладно… Кому это надо…

– Мне надо! Внукам надо!

– Да ладно… Дай-ка отвёртку!…

Так началась история главной в моей жизни книги…

Возможно, я ошибаюсь… Но я до сих пор думаю, что мой отец – гений. Широчайший кругозор. Потрясающие способности. Золотые руки. Невероятная память. Жизнелюбие, остроумие, смелость… Ох, природа… Зачем ты на мне отдохнула? Я уже года четыре никак не могу перейти на ТЫ с моим ноутбуком, а папа в свои 84 года сам легко освоил компьютер со всеми прибабахами – интернетом, фотошопом, почтой, видеозаписями, Word-ом… Реставрировал старинные семейные фотографии, составил ветвистое-тенистое родословное древо… Но за книгу никак не хотел садиться.

Помню, как сладко щурясь и помахивая книжкой Николая Амосова (знаменитого украинского хирурга), он говорил – «Не боюсь смерти! Я легко умру, от сердца…» Очень уж эта мысль его грела и успокаивала. Да и меня тоже… Пару лет назад он лежал с инфарктом в госпитале ветеранов войны, с огромным синяком на животе – от гепарина, и, прижимая к груди том стихов Набокова говорил – «Такие стихи… Так и хочется к сердцу прижать».

Верю, что и поэзия, если она настоящая, помогает ранам зажить. И физическим, и духовным…

А потом… Через несколько дней я, лёжа в ванне, решила совместить приятное с… приятным, и позвонила отцу.

– Что-то, Таня, нехорошо мне… Температура поднялась…

…В больнице поставили диагноз – пиелонефрит. Я, взглянув на анализ крови, зашла к лечащему врачу —

– ЧТО ЭТО? ЛЕЙКОЗ?

– Ой, да… Давайте, допишу в рекомендациях направление к гематологу…

Так начался новый период нашей жизни.

Стернальные пункции. Безудержные носовые кровотечения. Тяжёлая анемия. Приступы стенокардии. Повторные инфаркты. Больницы, больницы, больницы. Жуткие реанимации, в которых лежишь-дрожишь абсолютно голым, вне времени и пространства, без права поговорить с родными…

По-своему, это было даже счастливое время. Я ездила в больницу почти каждый день, кормила папу, воевала с медсёстрами, брала за грудки врачей… А главное – по многу часов говорила с папой…

А как же – КНИГА?!!!

НЕ УСПЕЛ!!! НЕ НАЧАЛ ДАЖЕ…

Мне было безумно жаль его… Я думала, что он скоро умрёт. Я скрывала это своё знание, как и страшный диагноз – я подделала справку… Я «наградила» отца всего лишь лимфобластным лейкозом первой стадии, а не четвёртой, терминальной… Но… тогда он не будет торопиться с книгой! Как быть? Как поступить правильно?

Всё-таки он начал работу над книгой. И даже вошёл во вкус. Возвращался к ней после мучительных ходок в больницу. Бросался к компьютеру, как в бой.

«…Бросался к компьютеру, как в бой…» Да, так это и было.

Потекли счастливые, наполненные осмысленным трудом дни. Разве не счастье – услышать по телефону родной – лучший в мире! – голос:

– Да, приезжай. Написал я про Клюева, как ты просила. Зокардис у меня кончается, и конкор. Забеги в аптеку…

Ура! Это тот Клюев, подполковник, о котором я услышала в Белоострове, кого полюбила на всю жизнь…

Разве не счастье – ехать в метро – К ПАПЕ! Бежать от метро по улице, потом по лестнице на третий этаж, дважды жать на кнопку звонка его коммуналки! К ПАПЕ!

И вот – я в его чудесной уютной комнате, полной музыки, книг,

картин, фотографий…

– Садись, почитай пока. А я чайник поставлю.

Я сажусь у монитора и читаю. О чудесных людях – простых и знаменитых. О родных, друзьях детства, фронтовых товарищах.

Дон Кихот – Мунька Радзыминский.

Последний Герой – Пётр Бунеев.

Отец Солдат – подполковник Клюев…

Моя задача – увидеть и исправить опечатки. Обсудить непонятные места. Сказать о своих сомнениях в стилистике.

Вначале книга его суховата, похожа на официальную биографию:

«Я, Соколов Владимир Иванович, родился 8 января 1925 года в Ленинграде. Моими родителями были…»

Но постепенно… она начинает дышать дивным воздухом ленинградской весны… арбузной корюшкой… Наполняется очарованием деревенского дома, построенного дедом… Пронизывается щемящими детскими дружбами и влюблённостями… Болью и гордостью за свою Родину разрывает сердце…

Папа всё додумывает, доделывает, исправляет. Нещадно выкидывает кипы уже распечатанных страниц, если они хоть с малейшими огрехами. Мужественно восстанавливает плоды своего труда, безжалостно уничтоженные зависшим компьютером… Догадывается, что всё надо немедленно скидывать на флэшку…

Больница-дом-больница-дом…

ХОЧУ УСПЕТЬ! ХОЧУ УСПЕТЬ!

Ведь, если я расскажу об этих людях – они не умрут вместе со мной!

УСПЕТЬ-УСПЕТЬ-УСПЕТЬ!

Но иногда он звонил мне и говорил:

– Не хочу больше писать. Никому это не надо, никому не интересно.

Спазм сдавливал мне горло. Едва сдерживая слёзы, я лепетала в трубку:

– А как же я? Папа! МНЕ НАДО!

И потом уже, давала волю слезам, умирая от обиды и бессилия…

Проходило время, и он снова брался за работу… «Только ради тебя. Я за тебя умру…»

…Он не умер в первый год своей болезни.

30 августа 2009 года я получила экземпляр его самиздатовской книги:

«Дорогой Танечке, вдохновившей меня на этот труд,

с благодарностью и любовью. Папа.»

Вопреки прогнозам врачей, папа прожил ещё четыре года, и написал ещё четыре тома автобиографических заметок. Всё это пятикнижие он назвал МОЯ РОДОСЛОВНАЯ. Не очень мне понятно такое название, но это не важно. Позже он решил назвать свою книгу «Я ничего не придумал».

Что помогло ему жить так долго? Сила воли. Любовь к жизни. Светлый разум. Любящие люди вокруг…

– Доктор неотложки, начавшая реанимацию дома, и лично передавшая папу – с рук на руки – в отделение реанимации больницы Святого Георгия.

– Другие доктора, умные и честные – спасибо всем огромное.

– Моя дочь Маша и её подруга Лена.

– Сын моей подруги Арсений – мой брат по станции переливания крови.

– Папина жена Элеонора Евгеньевна. О, помню одну из новогодних ночей, когда она тайно осталась в больнице, и спала рядом с папой, на добрую зависть мужичкам – товарищам по палате…)))

– Сын Андрей… И много, много других добрых людей…

Последнюю, шестую книгу, папа написал по моей просьбе. Я лежала в онкоцентре, тайно от него. Говорила, что простудилась. Гуляя по больничному коридору, опутанная дренажами, я говорила:

– Папа, ты такой счастливый человек! Напиши книгу о счастье.

И вот она передо мной: «Если хочешь быть счастливым – будь им»

Санкт-Петербург, 2013 год.

В ней 47 страниц. А кончается она так:

«СПАСИБО ТЕБЕ, ГОСПОДИ, ЗА СЧАСТЛИВУЮ ЖИЗНЬ».

*********************************************************************************

Таня Станчиц —

Татьяна Соколова (Ющенко) 25.01.2015

1925—1945 годы
Воспоминания ленинградца
БИОГРАФИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ

Я, Соколов Владимир Иванович, родился 8 января 1925 года в городе Ленинграде. Моими родителями были Иван Никанорович Соколов и Ольга Андреевна Соколова, урождённая Станчиц. Таким образом, я возник в результате слияния двух генетических линий: Соколовых и Станчицев. Поэтому родословная, над которой я работаю, имеет целью проследить движение этих линий, как в прямом, так и в обратном от меня хронологических направлениях.

Отец родился в крестьянской семье. Ещё до революции приехал на заработки в Петербург, работал станочником на заводе Лесснера, а затем в компании Зингер распространял швейные машинки. Во время работы в Петербурге он познакомился со многими людьми, ставшими впоследствии видными партийными и государственными деятелями: Николаем Шверником, будущим председателем Президиума Верховного Совета СССР, Е. Г. Евдокимовым и другими, что, как мы узнаем в дальнейшем, стало для него причиной больших неприятностей.

Мама, которая также родилась в крестьянской семье, получила среднее педагогическое образования в Твери. Она работала учительницей в сельской школе. Отец познакомился с ней, женился и увёз молодую жену в Ленинград. Официальное образование отца – два класса церковно-приходской школы. При общении с отцом никто не мог этому поверить. А ведь в числе его друзей были выдающиеся деятели науки и искусства, такие как создатель системы звукозаписи Шорин, один из пионеров нашей радиотехники Шапошников, артист Александринского театра Вальяно и другие. Высокого уровня общей образованности папа достиг благодаря природной любви к знаниям и незаурядным способностям к их усвоению. Основными источниками интеллектуального развития были для него, конечно, книги и, что не менее важно, общение с высокообразованными, интеллигентными людьми.

Почти каждую неделю родители ходили в театр. Чаще всего они посещали «Мариинку» и «Александринку». Возвратившись домой, они обсуждали виденное и слышанное. Меня же водили в цирк и в ТЮЗ. Особенно я любил цирк. Билеты покупались заранее, и я очень боялся заболеть перед радостным днём. Нередко именно так и случалось.

Папа любил технические новинки. У нас был первый во дворе детекторный радиоприёмник, подаренный отцу его конструктором Шапошниковым, первый советский ламповый приёмник ЭКЛ-4. Когда на Невском впервые установили громкоговорители, мы с папой ездили их слушать. Мы ездили втроём на Невский в кинотеатр «Октябрь», чтобы посмотреть цветные американские кинофильмы «Кукарача», «Три поросёнка» и «Забавные пингвины». Первый фильм – игровой, остальные – мультипликационные. До этого цветные кинофильмы в СССР не демонстрировались. Мы с мамой смотрели в Выборгском доме культуры первый советский звуковой фильм «Путёвка в жизнь». До этого фильмы были «немыми». У нас появились первые во дворе велосипеды английской фирмы BSA. В СССР велосипеды тогда ещё не производились.

Я пишу эти строки на компьютере и не перестаю удивляться скорости технического прогресса и тем грандиозным изменениям в жизни людей, которые произошли на протяжении всего одной человеческой жизни.

Работал отец председателем обкома профсоюза работников электрослаботочной промышленности, т.е. промышленности средств связи.

Как только я научился говорить, мама заставила меня запомнить наш адрес: улица Комсомола, дом 49, квартира 10. Она объяснила мне, что это может понадобиться, если я случайно потеряюсь.

Квартира, которую отец получил после революции, была на втором этаже. Окна выходили во двор. В квартире были четыре комнаты, две из которых принадлежали нам. В остальные комнаты отец, во избежание принудительного «уплотнения», прописал своих хороших знакомых.

В одной из комнат жили две незамужние женщины из родной деревни отца – тётя Тоня и тётя Наташа. Они работали на фабрике «Красная нить» и не любили Сталина. Я сам видел, как они выкалывали ему глаза на портрете.

В другой комнате жил друг отца дядя Ричард, по фамилии Маурат (он был латыш), с женой тётей Фаней. У них родилась дочка Галя, с которой я подружился, когда она подросла, а дядя Ричард стал алкоголиком. Я сам видел, как он отпивал понемногу из трёх (по числу семей) бутылочек с денатуратом, которые стояли на кухне для разжигания примусов. Дядя Ричард был очень хороший, добрый человек, но ничего не мог поделать с собой и, чтобы не вредить семье, ушёл, как я узнал из разговоров взрослых, пешком в Москву. Больше его никто никогда не видел.

Все три семьи жили дружно, без конфликтов.

Кроме жилых комнат в квартире была уже упомянутая большая кухня с плитой, которая служила столом для примусов, туалет и малюсенькая кладовка, которую все называли темной комнатой. Отопление в квартире было печное. На всю квартиру на кухне был один кран с холодной водой.

Один раз в неделю ходили в баню.