Искорёженная история

Варяжское.

Греческо-византийское.

Хазарско-половецкое.

Татаро-монгольское, ордынское.

Польско-литовское.

Голландское.

Шведское.

Немецкое.

Французское.

Английское.

Ну а ныне, наверное, можно говорить об американском влиянии.

Последствия этих влияний различные. Но в основном они приносили стране пользу, хотя и не обходилось без нанесения ущерба национальным ценностям. Характер русского и других народов таков, что его нельзя переломить о колено, как бы ни старались свои и чужие «цивилизаторы». Воспринимая другую культуру, языковые воздействия, идеологические и политологические концепции, российские «ученики» так или иначе, рано или поздно приспосабливали чужую культуру к местным условиям. Порой так приспосабливали, что от инородных вливаний не оставалось даже следа. Таков механизм взаимодействия русской культуры с культурами других стран и народов.

Безусловно, как ни крути, а историческая правда всегда относительна. Специалисты до сих пор не могут договориться, к какой отрасли знания относить саму категорию «исторической правды». Что это – часть этики или категория нравственности? Если лжёшь – понятно, что совершаешь безнравственный поступок. Ну а если не договариваешь или вообще молчишь, что тогда? Ведь молчание уголовно наказуемо в судебно-процессуальном разбирательстве. С точки зрения изучения истории – вряд ли можно преследовать знатока за молчание. Фигура древнеегипетского Сфинкса, существа с телом льва и головой человека, тому лишнее подтверждение. Эта фигура, олицетворяющая собой мировое молчание, уже несколько тысячелетий охраняет тайну египетских пирамид. Что хотели доказать себе и потомкам древние египтяне, установившие в Гизе у входа в пирамиду Хефрена фантастическую фигуру Большого Сфинкса? Что история непознаваема и бесполезно даже пытаться выяснить своё прошлое?

Марксисты относят историческую правду к социальным категориям. Они по-прежнему утверждают, что у каждой социальной группы правда может быть своя, отличная от другой социальной группы. То есть правда – это классовое понятие. У буржуазии правда одна, а у рабочего класса – другая. Очень опасная точка зрения. Она неминуемо ведёт к историческому нигилизму, а вместе с ним и к бесконечному пересмотру содержания эпох и действовавших политических личностей. Собственно, этим как раз и занималась все 75 лет своего существования советская марксистская историография. Дозанималась до того, что окончательно запутала и себя, превратив историографию из объективной науки в субъективную приставку к власти очередного Генерального секретаря КПСС и догму для тех, кто изучал эту историографию.

Не случайно среди марксистов нет сколько-нибудь крупных историков. Высшее достижение марксистской исторической методологии – «Краткий курс истории ВКП(б)», написанный товарищем Сталиным при участии товарищей Кирова и Жданова, – не может использоваться при оценке и описании широкомасштабных событий. А именно к таким событиям относится история России, а не отдельной, пусть и правившей тогда в России-СССР, политической партии. Марксистский классовый метод пригоден как способ политической борьбы. Да и то не всегда и не везде.

Это не значит, что в СССР не было исторической науки. Как раз в советское время отечественная история, в том числе и история КПСС, да-да, та самая – из «Краткого курса ВКП(б)» как своей составной части, сделала громадные шаги в освоении исторического прошлого нашей страны и всемирной истории в целом. Но достигла этого позитивного опыта не благодаря марксизму-ленинизму, а вопреки ему. Так, скажем, была описана история Киевской Руси, а ещё до неё история наших славянских корней. Раскрыты эпохи Ивана Грозного, Петра I, история XVIII—XIX веков. Появилась отраслевая история, в частности история дипломатии. Возникла краевая история, описывавшая историю конкретных областей, краёв, районов. Всё это ни в коем случае нельзя игнорировать, а наоборот, следует использовать и развивать дальше.

А то что получается? После 1991 года, развала СССР и выхода на авансцену истории Российской Федерации историческая наука остановилась, фактически замерла в ожидании. Чего? Правильно – хозяина. Привыкнув за 75 лет советской власти к сервильной роли, то есть обслуживающей власть имущих, отечественная история испугалась собственного освобождения. Она остолбенела от ужаса! Пора окончательно избавляться от комплекса неполноценности. Хватит оглядываться и прислушиваться к властным окрикам. Это не исключает выполнения просьб властей. Но выполнять их можно по-разному. На полусогнутых или в полный рост, как это делали Н.М. Карамзин, А.С. Пушкин, С.М. Соловьёв, В.О. Ключевский, С.М. Платонов и другие.

Не будем забывать, что «Историю пугачёвского бунта» Пушкин писал по прямому указанию Николая I. И получил 20 тысяч рублей аванса. Деньги по тем временам немереные. Но изменил ли Пушкин исторической правде? Стал ли угодничать власти? Не стал. Даже в мыслях такого не держал. А ведь с момента разгрома пугачёвского бунта и казни самого Емельяна Пугачёва прошло всего лишь каких-нибудь два десятка лет. Участники событий были живы. Да и у самого Николая I не было и мысли заставлять Пушкина угодничать, как не заставлял Николай I угодничать Гоголя (только благодаря заступничеству императора в театрах начали ставить «Ревизора»).

Видимо, здесь сказывается культура личности, образованность и самого Николая I, и его историографов. По этой же причине ни один из династии Романовых не упрекнул Карамзина за его «Историю государства российского». Хотя поводов для упрёков взгляд Карамзина на русскую историю даёт более чем достаточно. Однако же смирились, слушали и читали с уважением, прилюдно благодарили за труд.

РОКОВАЯ ОШИБКА

АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО

Теперь, когда акценты расставлены и ясно, с какой позиции авторы намерены рассмотреть некоторые аспекты отечественной истории, приступим к делу. Прежде всего, затронем вопрос о происхождении Руси-России, появлении на просторах Восточной Европы русско-славянского народа. Здесь тоже на многое нужно посмотреть с альтернативной позиции. Историки прошлого, да и многие современные, ссылаются на киевского летописца Нестора, который обозначил начало Русского государства 882 годом, когда Олег захватил Киев и провозгласил создание Киевской Руси.

Другие ведут историю Древнерусского государства с 862 года, когда в Новгороде стал княжить Рюрик. Обе эти даты исторические. Они свидетельствуют о процессе развития государственности на Руси, но не более того. Однако эти даты были использованы (особенно зарубежными историками) для принижения роли России, которая появилась, мол, гораздо позже других государств, да и русско-славянский народ образовался позже многих других народов, поэтому он всегда был отсталым.

В действительности уже в IV-III тысячелетии до нашей эры, о чём свидетельствуют археологические данные, существовали поселения славян в юго-восточных регионах Европы (например, Триполье, ныне село под Киевом). Славяне селились в Центральной и Северо-Восточной Европе (в центре нынешней Германии и Прибалтийских государств, а также на севере России, вплоть до Урала). В районе Дунинского селища (Подмосковье, около Звенигорода, VII-I тысячелетие до нашей эры) сохранились следы ранних угро-финских и славянских поселений. Византийские и арабские источники также свидетельствуют о существовании славянских народов на землях древней Руси. Так сирийский автор в VI веке упоминал о народе «рос», народе богатырей. Позже появились русские летописи, повествовавшие о государстве Русь, его центрах – Новгороде и Киеве.

Открытость территории Руси способствовала проникновению на неё других народов и их смешению. Особенно большое влияние на формирование русской национальности оказали угро-финские народы, рассеянные на обширных пространствах России – от Балтийского моря до Волги и Урала. Заметное и во многом негативное воздействие на часть русской нации оказали тюркские народы, прежде всего татаро-монголы, которые проникли на Русь в XIII веке. А в юго-западных районах страны – польско-литовское нашествие, предпринятое вслед за вторжением татаромонгольских орд на территорию Руси.

Вместе с тем следует отметить генетическую устойчивость русской нации, которая, несмотря на иноземные нашествия и наличие в России многих других этносов, сохранила свою генетическую основу, национальный характер и глубинные исторические традиции.

Примерно в то же время, когда образовалась Русь, в Европе появились и другие государственные образования: Англия (в 829 году), Германия (в 962 году), Норвегия (около 900 года). По сравнению с этими государственными образованиями Русь сложилась раньше, и русские люди были более развиты, чем так называемые норманны (викинги) или варяги. Сколько-нибудь цивилизованных устоев общества на территории, например, тогдашней Норвегии ещё не сложилось.

В своём развитии Российское государство прошло ряд крупных исторических этапов. В IX-XIII веках существовало Древнерусское государство, которое не совсем точно называли Киевская Русь. Центрами Руси тогда последовательно являлись Новгород, Киев, Суздаль, Владимир. В начале этого периода шло объединение русско-славянского населения и его расселение на территории от Дуная до Урала, от северных морей до Кавказских гор. На Западе древнерусские князья (Олег, Игорь, Святослав, Владимир Креститель, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах и др.) установили свой контроль над территориями от Прибалтики до нынешней Болгарии, до стен Царьграда (Константинополя, ныне Стамбула). Чёрное море уже с VIII века было зоной русской торговли и сообщения с Византией и называлось Русским морем.

Историками прошлого написано много трудов о деяниях русских князей. В основу повествований были положены летописные сказания, в которых порой давалась разная трактовка тех или иных событий в угоду очередным правителям. Не избежали субъективности в трактовках и последующие историки. И в наше время историю переписывают под диктовку тех или иных политических концепций.

Так, в 2009 году в России был проведён телевизионный опрос под названием «Имя Россия», на котором само население обозначило самых выдающихся исторических деятелей нашей страны. Самым выдающимся русским деятелем за 1 000 лет народ выбрал Александра Невского. За ним поставили П.А. Столыпина. На третье место определили И.В. Сталина. Любопытная расстановка, как её ни оценивай.

Можно сколько угодно зубоскалить по поводу значения и силы народного мнения («глас народа – глас божий»), но факт остаётся фактом. Народ нутром выбирает тех, кто отстаивает патриотизм, народность и державность. Это те три кита, без которых не было, нет и не может быть русской истории. Это как раз то, что и составляет её сердцевину. А значит, и сердцевину русской нации и российской государственности.

Русский князь Александр Невский нанёс в 1240 и 1242 годах поражение иноземным захватчикам – шведам и немецким псам-рыцарям. Но альтернативный взгляд на историю позволяет увидеть, что при всех плюсах этого выбора люди всё-таки поторопились сделать из 22-летнего юноши героя. Ведь молодой князь мало что знал и умел в свои годы. Это не он выиграл битвы, а русские воины. А теперь зададим себе вопрос: а надо ли было с немцами сражаться, проливать русскую кровь? Отвечая на него, мы увидим, что молодому князю не хватило опыта и знаний, он защищал лишь свою Новгородскую землю и думал, что главный враг – немцы. Но для Руси стратегически немцы должны были стать союзниками в борьбе с более мощным и опасным врагом – татаро-монголами.

Александру надо было договориться с немецкими рыцарями, пропустить их дальше, дать им возможность удовлетворить свои амбиции в упорном желании двигаться на Восток и вместе с ними идти против общего врага. И эта ошибка Александра Невского дорого обошлась русским, вражда двух наций нарастала и вылилась в XX веке в две мировые войны.

Конечно, не хватило кругозора русскому князю, чтобы понять, что в тот период главная опасность для Руси крылась на Востоке. В 1223 году татаро-монгольские предводители Джэбэ и Субэдэй со своими отрядами были уже в пределах Руси и вступили в сражение с русскими отрядами в районе реки Калки (ныне район Донецкой области). А в 1237 году на территорию Руси вторглись татаро-монгольские войска хана Батыя, который в 1240 году захватил и разорил Киев, тогда столицу Руси. Поэтому некоторые аналитики считают, что перед лицом главной опасности Александру Невскому следовало бы заключить союз с немцами, шведами и литовцами, чтобы совместно дать отпор татаро-монгольским ордам. Но он пошёл на компромисс с татаро-монголами, что, возможно, позволило тем на длительное время оставаться на Руси и грабить русский народ.

Вот вам один из примеров, который отчётливо показывает, что любые события надо анализировать самостоятельно и вдумчиво, а не под воздействием идеологов. Многое в отечественной истории стоит переосмыслить. И хотя переделать уже нельзя ничего, вынести полезные уроки из ошибок вполне возможно. Тогда станет очевидно, в чём пагубность татаро-монгольского нашествия и почему необходимо было создавать предпосылки для будущего союза с Германией.

А БЫЛ ЛИ КУЧКА?

Формула Ивана IV: «Москва – Третий Рим, а четвёртому не бывать» была изречена иноком псковского монастыря Филофеем в письме к отцу Ивана Грозного. Эта формула дала простую, как ясный день, и глубокую, как народная мудрость, матрицу настоящего и будущего русской государственности. Наша государственность родилась, жива и будет жить только как государственность римская, то есть имперская. Любая другая форма ей противопоказана.

Ведь почему Москва стала центром собирания земель русских? Что, до Москвы никого не было? Были, и не раз, и не два. Целых четыре попытки. Киевская Русь началась как племенной союз, но к XI веку выросла до восточноевропейского великого княжества, включившего в себя Юг – Хазарию и половецкую степь, и Север – с Новгородом и Псковом. Однако не удержалась. Ошибка допущена. Великим киевским князем Ярославом, почему-то названным Мудрым. Ведь он не только свод древних законов «Русская правда» произвёл на свет, но и сам же заложил мину под созданное им централизованное государство— поделил Киевскую Русь между своими сыновьями на уделы. Из единой системы государство превратилось в Русь удельную, уязвимую. Что и доказало в XIII веке татаро-монгольское нашествие.

Были и ещё попытки. Галицкое княжество. Однако западно-русские земли, не попавшие под ордынское иго, не смогли выполнить роль объединителя. Не хватило то ли государственной, то ли экономической мощи. Но ведь и у Москвы такой мощи не было. Форменная деревня при Даниле Александровиче, с которого начиналась московская династия Даниловичей – Калита, Василий, Иван. Откуда же прыть взялась? Почему не Новгород со Псковом? Там была экономика, торговля, деньги. Могли запросто купить что угодно и кого угодно. Купили же, например, Александра Невского. Служил им верой и правдой.

И ведь, как и Галич, Новгород со Псковом не были под ордынцами. Стало быть, никто их не ущемлял так, как ущемляли Москву, Тверь, Рязань. Так ущемляли, что, скажем, разрушенный в начале XIII века татарами Курск так и простоял в развалинах почти полтораста лет. Только в XV веке при Иване III зашевелились. А до этого силёнок не было. Да и некому было отстраивать.

Почему не Новгород? Логика подтверждалась и геополитически. Рядом с Балтикой, Европа у ворот, а Москва – чёрт знает где, за две-три тысячи вёрст, вся в лесах непроходимых. Сергий Радонежский, основавший Троице-Сергиеву лавру (это полсотни километров от Москвы), костры жёг по ночам, от волков и медведей спасу не было, того и гляди загрызли бы! Вот какая глушь! Кстати, геостратегическое направление на Новгород потом полностью подтвердил и Пётр I, основавший в 200 км севернее Санкт-Петербург.

За 100 лет до Москвы пробовал объединить всех владимирский князь Андрей Боголюбский. Всё было у владимирцев: сила, мудрый руководитель, даже епархию выпросили у Константинополя, тогда ещё столицы Византии. Не вышло. Почему?

Царские историки до октября 1917 года и советские после октября 1917-го извели тонны бумаги для разъяснения, почему именно Москве удалось с четвёртой или пятой попытки объединить Русь в централизованное государство. Каких только аргументов не приводилось. Тут тебе и географическое положение в центре Великой Русской Равнины. Здесь и ссылки на торговые пути с Юга на Север. Назывались и приятельские отношения московских Даниловичей с Ордой. Н.М. Карамзин прямо писал, что «Москва обязана своим величием ханам», то есть Орде. Но главное, что подчёркивалось, если не всеми, то очень многими историками, это экономические обстоятельства выдвижения Москвы. Мол, Русь постепенно отходила от шока после татаромонгольского нашествия, налаживались ремёсла, хозяйство в целом, вот Москве и повезло подключиться к данному процессу быстрее других русских городов.

Много ссылок и на всякие другие особенности московского возвышения. Но все они нам кажутся притянутыми за уши. Нет в них путеводной нити или, как говорили классики, того звена, за которое можно было бы вытянуть всю цепь.

Как и в случае с Киевской Русью, Московское государство возникло как-то вдруг, ни с того ни с сего. Вот как представлял себе это появление один из наиболее объективных историков, объединивший обе исторические школы – до- и послеоктябрьскую – С.Ф. Платонов: «Начало Москвы. Во второй половине XIII и начале XIV века (то есть после покорения Руси татаро-монголами. – Авт.) на Северо-Востоке Руси начинает возвышаться до сих пор незаметное княжество Московское» (С.Ф. Платонов. «Лекции по русской истории». Часть I. – М., 1994. С. 143).

Оно было настолько «незаметным», что вызывает сомнение даже сам факт основания Москвы в начале XII века, то есть официальная дата её рождения – 1147 год. По крайней мере, ни в одной летописи нет упоминания о Москве. 1147 год возник чисто произвольно. В Ипатьевской летописи приводится отрывок, в котором суздальский князь, занявший потом Киев, Юрий Владимирович Долгорукий приглашает вместе поохотиться и потом «посидеть» новгород северского князя Святослава Ольговича. Последний, кстати, был отцом князя Игоря – героя «Слова о полку Игореве». Вот и вся ранняя «история» Москвы и её «основателя» – Юрия Долгорукого.

Не случайно даже сам С.Ф. Платонов, запутавшись в силках разных мнений о причинах столь быстрого развития Москвы, махнул на всё это явление рукой: «Разбираясь в указанных мнениях, – записал историк, – мы видим, что вопрос о принципах возвышения Московского княжества не развивается, и последнее по времени мнение не есть самое удовлетворительное» (Там же. С. 156).

Важно отметить, что уж если кто и «повинен» в основании Москвы, то это владимирский князь Андрей Боголюбский, сын Юрия Долгорукого. Именно он превратил московское поселение в город, обнеся его деревянными стенами. Это обстоятельство дало основание И.Л. Солоневичу заявить, что «Московскую Русь основали эмигранты из Руси Киевской» (И. Солоневич «Народная монархия». – 1991. С. 285). То есть люди, которым раньше других опротивели «феодальные отношения», выражавшиеся в бесконечных междоусобных разборках Мономаховичей и Ольговичей, потомков князей Владимира Мономаха и Олега.

Об Андрее Боголюбском у нас почему-то не любят вспоминать и говорить о его заслугах. А зря. Среди княжеского разнообразия времён Удельной Руси, той, которая рассыпалась на отдельные княжества – уделы, враждовавшие между собой и ставшие затем лёгкой добычей татаро-монгольских завоевателей, Андрей Боголюбский был одним из самых талантливых и ярких личностей. По сути дела, он предварил реформы Ивана Грозного и его кадровую политику по формированию новой русской политической элиты – служилого дворянства. Боголюбский подбирал соратников не по знатности и рождению, а по способностям и заслугам. Он не побоялся опереться на низы российского общества, противопоставив их самовластию и расколу верхов, в лице удельных князей и их боярства. Он перенёс свою резиденцию из Суздаля во Владимир, где не было никакой аристократии. Боголюбский отказался сесть на Киевский княжеский стол и сделал административным центром Киевской Руси провинциальный городишко Владимир.

Тем самым показал почин всем другим князьям и городам русским – судить не по знатности и бывшим заслугам, а по полезности и вкладу в реальное дело. Путь к так называемым «безродным» городам- выскочкам, каким и оказалась Москва, век спустя после владимирского эксперимента Боголюбского был открыт настежь. Без этого поступка-подвига Боголюбского ни о каком возвышении Москвы не могло быть и речи. Почин в России – величайший двигатель. Не зря Ленин назвал свою известную статью о зачатках коммунистического труда в Советской России «Великий почин» (1919 г.). И ведь прав оказался, пусть и на сравнительно небольшой временной отрезок нашей истории. Сотни миллионов советских людей в 20-60-е годы фактически работали по коммунистически, то есть почти бесплатно вкладывая свой труд в копилку советского общества…

Это одно из важнейших обстоятельств. И другое, ещё более существенное, – горький опыт Киевской Руси. Развал Древнерусского государства на удельные княжества, приведший Русь в положение данницы Золотой Орды, фактически превративший её в зависимое государство с внешним управлением из Сарая – столицы Орды, научил не столько политэлиту (её нельзя научить ничему!), сколько служилые сословия. Именно киевские эмигранты Андрея Боголюбского и их потомки поддержали трёх Иванов, которым Москва обязана своим положением сперва центра, а затем и столицы централизованного общерусского государства – Калиту, Ивана III и Ивана IV.

Итак, чтобы понять главное в некоторых исторических эпизодах, которые вопреки официальным версиям лучше и ярче высвечивают суть, не всегда стоит гнаться за общепризнанными авторитетами. Можно обойтись и столь же случайными, но, может быть, поэтому и более откровенными, чем официоз, мнениями. Одно из таких свидетельств содержится в справочнике-путеводителе В.В. Волиной «Моя Москва. Прогулки по Кремлю» (М., 1998). Там, в частности на с. 10-12, обращается внимание на следующие факлы.

По первому упоминанию в летописи основателем Москвы считается суздальский князь Юрий Владимирович, сын Владимира Мономаха. Своё прозвище Долгорукий он получил уже после смерти за постоянное вмешательство в южнорусские дела, в борьбу за киевский престол. В «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзина читаем про нашего героя: «Знаменит в нашей истории гражданским образованием восточного края древней России, в коем он провёл все цветущие лета своей жизни. Распространяя там Веру Христианскую… умножил число духовных пастырей, тогда единственных наставников во благонравии, единственных просветителей разума; открыл пути в лесах дремучих, оживил дикие мёртвые пустыни. основал новые селения и города».

Но, справедливости ради, следует сказать, что он, «будучи сыном князя, столь любимого, не имел добродетелей великого отца, не прославил себя в летописи ни одним подвигом великодушия, ни одним действием добросердечия, свойственного Мономахову племени».

За что же так суров Н.М. Карамзин к личности, которую мы считаем выдающейся уже за одно великое дело основания Москвы? Может, за убийство боярина Стефана Ивановича по прозванию Кучка, владевшего «красными селами» Москвы? А был ли Кучка? Если нет, то кому и зачем понадобилось убивать его, несуществующего? Одно из летописных сказаний о начале Москвы повествует о том, что Москва, подобно древнему Риму, основана на крови (о чём свидетельствовал и старец Филофей, доказывавший, что Москва в действительности есть Третий Рим). По этому поводу сочинитель рассказывает следующее: «Два Рима убо падоши, а третий стоит, а четвёртому не быти. По истине град Москва именует Третий Рим…

Первый Рим создан от Рома и Ромула. Начали копать Алиан (от лат. aula – дворец, палаты. – Авт.) здати, обретоша главу только что убитого человека, свежая тёплая кровь текла из неё, и лицо являлось, как живое. Волхвы – мудрецы, искусные толкователи подобных знамений сказали: "Сей град глава будет многим, но не вскоре, а по времени, после многих убийств и пролития крови многих".

Так и Второму Риму, Константинополю, основание и зачало было не без крови же, но по убийстве и по пролитии кровей многих. Точно также и нынешнему сему Третьему Риму, Московскому Государству, зачало было не без крови же, но по пролитии, и по заклании и убийстве».

Эти сказания о якобы созидательном значении кровопролития при постройке крупных городов, по- видимому, совпадают с господствовавшим в Средние века (на Западе) поверьем, по которому при сооружении какого-либо значительного здания требовалось закласть живое существо и на его крови положить основной камень, отчего здание никогда не будет разрушено.

И в повести «О начале царствующего великого града Москвы.» тоже говорится об этом же: как и Древний Рим, и Второй Рим – Константинополь – возникли на крови, так и Москва как Третий Рим должна была во всём быть равна своим предшественникам и создаться «по кровопролитию же и закланию кровей многих».

И чтобы приравнять Москву – Третий Рим к двум первым Римам, надо было сочинить обстоятельство или историю о кровопролитии при создании новой Москвы. Вот и была создана легенда об убийстве (или казни) боярина Кучки. Многие учёные-историки убеждены, что убийства на самом деле не было. Но был ли Кучка? Долгое время на предания о Кучке историки смотрели как на вымысел XII века. Чьи же тогда родственники Кучковичи, упоминавшиеся в более ранних летописях? Откуда тогда существовавшее во второй половине XII века двойное название города – и Москва и Кучково? На чём основаны строки древнерусского летописца: «Идоша с ним до Кучко рекше до Москвы»? На реальных фактах – совсем недавно был обнаружен ещё один документ, подтверждающий, что владельцем московского поселения до Юрия Долгорукова был Степан Иванович Кучка. Это – берестяная грамота, найденная археологами в Новгороде. В 70-80-х годах XII века на бересте записали: «Плонение от душилы ко Нясе… Аже хотя, ажи не хотя, но у Федосии своё возьму. Шёл ти еси Кучково».

Это самое древнее на сегодняшний день сообщение, в котором Москва именуется Кучковым по имени владельца земли, а не по названию реки. Кстати, место в районе Сретенки и Чистых прудов называлось Кучковым полем.

Некоторые исследователи полагают, что Кучка был одним из вятических старшин или князьков, земли которого затем были завоёваны Юрием Долгоруким при помощи. кровопролития. За непокорность и непочтительность к князю Юрию Владимировичу этот сильный и гордый боярин якобы был казнён. Кстати, Кучки, зять и дети, упоминаются в летописях как зачинщики заговора-мести бояр против сына Юрия Долгорукова – Андрея Боголюбского – и убийства последнего.