Читать книгу: «Факультет. Курс третий», страница 4

Глава четвертая. Возвращение домой

Кирилл трудился в поте лица (времени для работы у него было навалом, и никто его не отвлекал). Трижды в день курьер в форме капитана (какого рода войск, Кирилл точно сказать не мог) приносил ему пищу, бумагу и письменные принадлежности, молча козырял и удалялся.

Поначалу Кириллу казалось, что такой огромный воз работы он не в силах перелопатить. Фотографий политиков было так много, что иногда у него просто опускались руки – не говоря уж об огромных затратах энергии, которая обеспечивала видение.

Но дни шли за днями, и постепенно Кирилл формировал пухленькое подробное досье на каждого представленного к разработке. Картина, прямо говоря, получалась захватывающая. Например, у большей половины депутатов имелись накопления на иностранных счетах и недвижимость за границей, их дети учились в Англии и США, и на вопрос: «Готовы ли они перейти на сторону врага при неблагоприятном развитии событий?» Кирилл отвечал утвердительно.

Некоторые из депутатов были отъявленными мерзавцами, на которых просто негде ставить пробы, и им претили любые моральные принципы. Такие продадутся хоть кому – лишь бы остаться у власти – поэтому и они тоже потенциальные предатели.

Были и третьи – почти бессеребренники (пока бессеребренники). Но и они, в большинстве своем, планировали неплохо нажиться, подняться на государственных харчах и обеспечить себя и семью на долгий срок.

Рассматривать сущность и первых, и вторых, и третьих Кириллу было противно, и он чувствовал физическое недомогание, когда на них настраивался. Но что делать – назвался груздем, полезай в кузов! Здесь уж без вариантов.

То же самое касалось и Совета Федераций – в палате заседали представители местечковой номенклатуры со всеми вытекающими из их положения пороками. При любом раскладе назвать их полноценными представителями российских регионов Кирилл никак не мог. Сенаторы только тем и занимались, что лоббировали интересы своих региональных боссов, интриговали и набивали карманы. И в случае чего с легкостью предавали своих прежних хозяев, чтобы верно послужить новым.

В один из вечеров (после того, как Кирилл ударно проработал целый день и составил несколько десятков новых досье) его охватила такая тоска от всего этого политического паноптикума, что он чуть не разболелся. Он лег пораньше и проспал почти до самого обеда, восстанавливаясь во сне. Сон лечил Кирилла с детства, и Кирилл до сих пор этим пользовался.

Проснувшись, Кирилл вновь почувствовал себя полным сил, стиснул зубы и – вперед! Он настраивался на видение, потом с помощью видения настраивался на «пациентов», записывал всё, что смог увидеть, потом недолго отдыхал и подкреплялся чаем или перекусом – и цикл повторялся снова и снова. И вот – через три недели усилий и ценой почти полной утраты веры в человечество все досье были закончены. А Кирилл почувствовал нестерпимое желание увековечить свой труд в рифмованных виршах.

Он сел и написал следующее:

 
Когда ж в стране родной
Найдется кто-то,
Кто будет честно за страну горой,
А не с бухгалтерским подсчетом?
 
 
Когда придут во власть
Профессионалы и идеалисты,
А не желающие порезвиться всласть
За госсчет капиталисты?
 
 
Когда ж усердный гражданин
Сможет выдать смело:
«Политический класс един
И говорит, и борется за правое дело?»
 
 
Наверное, никогда.
Увы.
При власти – продажные дамы и господа,
Зарекшиеся и от сумы, и от тюрьмы.
 

Прежде Кирилл не ощущал в себе потребности не то что писать стихи о политике, но даже и интересоваться ею. Политика была сама по себе, Кирилл – сам по себе. Он даже не следил за тем, что творится в мире, не говоря уж о том, чтобы как-то реагировать на новости. И вот надо же!..

* * *

Тем не менее работа была закончена, и Кирилл – после интенсивного пересмотра – почувствовал себя вполне удовлетворенным. Что бы дальше не произошло с собранным (увиденным) им материалом, кто бы его не смотрел, Кирилл сделал всё, что мог, а остальное – не его проблемы.

На следующий день он сообщил офицеру, принесшему завтрак, что хочет говорить с НН, и это срочно. Офицер козырнул и удалился, а через десять минут к Кириллу в гости пожаловал Потап Филиппович.

– Звал? – НН плюхнулся в кресло, кисло улыбнувшись. Кирилл сразу обратил внимание, что куратор со дня их первого знакомства слегка осунулся с лица и вообще – выглядел уставшим и напряженным. – Надеюсь, не для того, чтобы поплакаться, как тебе тяжело.

– Нет, не для того. – Кирилл поймал себя на мысли, что ему очень хочется влепить Филлипычу конкретную порчу. Чтобы бегал по бабкам-ведуньям и пытался снять за деньги. – Вот. – Кирилл протянул ему толстенную (в десять сантиметров толщиной) пачку бумаги и папку с фотографиями. – Ваше задание выполнено!

– Как это, выполнено? – НН даже опешил. – Т. е. ты хочешь сказать, что уже управился? Так быстро?

– Ну да. – Кирилл еле удержался, чтобы не фыркнуть, как рассерженный кот: «Вот ведь тупой сапог, прости господи!»

– Ладно. – Когда до НН дошло, что с ним не шутят, он подошел к сенсорному экрану на стене и набрал на нем комбинацию из десяти цифр. Экран засветился, и в нем появилось лицо какого-то незнакомого офицера:

– Слушаю!

– Это шестнадцатый! – в голосе НН прозвучали властные безапелляционные нотки. – Дай мне срочно одиннадцатого!

– Слушаюсь! – лицо офицера пропало, а через несколько секунд с экрана уже смотрел знакомый Кириллу генерал-полковник.

– Ну? – генерал-полковник (так же, как и НН) выглядел нездорово: желтоватый цвет лица, набухшие мешки под глазами – словом, недосып явно налицо. И еще – нервное напряжение. – Говори!

– Наш мальчик утверждает, что уже все закончил. – НН покосился на Кирилла. – Что делать с материалом?

– А то ты не знаешь! – генерал-полковник ожесточенно тер подбородок. – Давай его быстро сюда! А мальчику скажи, пусть пока отдыхает. И еще – отныне он может выходить на прогулки по этажу. Засиделся, небось? – и генерал отключился.

– Ну, ты все слышал? – НН сграбастал материалы, подготовленные Кириллом, и скрылся за дверью. А Кирилл сел на кровать, давясь смехом.

– Вот блин! – отсмеявшись, Кирилл с удовольствием заварил себе чаю и с не меньшим удовольствием подкрепился пряниками. Настроение у него было замечательным – и особенно от того, как его воспринимали НН и этот генерал. Это значит, что он отлично сохраняет секретность, и никто не догадывается, на что на самом деле он способен. И его заслуги перед Родиной (в сохранении искомой секретности) нужно особо подчеркнуть, например, при разговоре с Толкачевым. Пусть порадуется замдекана за своих студентов!

* * *

Прогулка по коридорам подземного бункера – то еще удовольствие. Почти как по камере где-нибудь в Бутырке, только слегка приятнее. Впрочем, в Бутырке – там вообще все плохо, здесь же: воздух свеж (нагоняется мощной приточно-вытяжной установкой), и расстояние, которое можно пройти до поворота и обратно – довольно приличное. И самое главное – из жилых блоков время от времени выходят люди (и военные, и гражданские), с ними даже можно поздороваться – и даже иногда поговорить.

Последние дней пять своего «заточения» в блоке Кирилл не на шутку тосковал о свободе передвижения, и поэтому он воспринял поблажку от генерал-полковника в неизвестной черной форме как подарок судьбы. И как, оказывается, мало надо человеку, чтобы воспринимать себя счастливым!

Первые десять кругов по коридору он сделал в рекордно короткое время – мышцы ног, рук и спины соскучились по движению и требовали ускоренной, быстрой, стремительной ходьбы – чтобы опять почувствовать себя нужными, востребованными и в тонусе.

Следующие десять кругов завершились в среднем темпе, ну а последние пять – уже в темпе полностью расслабленного и томного танго. Кирилл улыбался – организм вновь вспомнил вкус жизни, и возможно уже скоро – возвращение домой и домашние пирожки, и встреча (честно говоря, очень волнующая) с Машей.

Кирилл прислонился к дверному косяку, чувствуя в ногах приятную усталость. Внезапно дверь напротив отворилась, и из-за двери показался тот самый «столовский полковник» – тот, который назвал Кирилла «чьим-то сыном».

– Какая встреча! – череда эмоций со скоростью звука промелькнула на лице полковника и в итоге сформировалась в мрачную угрюмость. – А ты-то что здесь делаешь?

– Стою! – Кирилл пожал плечами. – А что, нельзя?

– Ах ты ж, щенок! – полковник мгновенно окрысился, побледнел и пошел красными пятнами по всем открытым участкам кожи (примерное, как тогда – в столовой). – Вот был бы ты в моем подчинении!..

– Да – Вы уже говорили! – Кирилл не дал тому продолжить, и полковник осекся на полуслове – судя по всему, пребывая в полном ступоре от такого неуважительного к себе отношения. Кирилл вызывающе посмотрел на него, потом махнул рукой и скрылся в блоке – от греха, как говорится, подальше.

Кирилл сел на стул на кухоньке, чувствуя, как буквально сочится довольством – воистину, секретный военный объект (ах, если бы еще получить возможность передвигаться свободно!) ему начинал нравиться – в особенности возможность позлить этого дурака-полковника. Кстати, а почему он живет напротив? Разве бывают такие совпадения?

– Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним. – Кирилл быстро настроился на полковника и даже зааплодировал. – Вот тебе и на! – полковник оказался чистой воды «подставной уткой», назначенной наблюдать за Кириллом. Это – профессиональный психолог при погонах, к тому же филигранно владеющий актерским мастерством. И в звании настоящего полковника, и похоже – из военной разведки.

– И почему бы мне раньше не взглянуть на него правильным зрением? – Кирилл удрученно стукнул себя по коленям, но потом чуть-чуть подумал и вновь рассмеялся в голос. – Хотя, а что бы это изменило? Ничего. В следующий раз просто скажу ему, что я его раскусил, да и все дела!..

Возможность уязвить полковника, впрочем, Кириллу так и не представилась. Что, конечно, было к лучшему – зачем лишний раз раззадоривать человека, пусть хоть он и профессионал, и его работа – корчить из себя тупого бешеного служаку. Все должно быть в меру, и количество негатива между людьми – тоже.

* * *

На следующее утро Кирилл был разбужен ни свет, ни заря. Вездесущий экран на стене ожил и пробурчал громким недовольным голосом, что всем нужно собраться на минус восьмом этаже. Форма одежды – парадная. Сбор – через полтора часа. Голос повторил свое сообщение четыре раза, и Кирилл так и не понял: это специально для него столько раз повторять? Или для всех – чтобы со сна не напутали место и время?

– Парадная форма! – Кирилл сорвался с кровати и помчался в ванную, пытаясь вспомнить, взял он с собой что-нибудь парадное или нет. В голове мелькали картинки шмотья, что он укладывал в сумку, и кажется, среди них был костюм, который он не хотел брать, но отец настоял.

– Возьми, возьми! – сказал он. – Весит немного, а пригодиться может. Я знаю этих военных (или к кому ты там едешь?). Они страсть как не любят джинсы и свободные штаны, вот и будешь ходить в костюме – если что. Ты меня еще добрым словом вспомнишь.

– Спасибо, папа, вспоминаю тебя добрым словом! – Кирилл быстро закончил с водными процедурами и метнулся на кухню: завтракать остатками от вчерашнего дня. – Все-таки, житейский опыт – его не пропьешь, и он часто оказывается полезным – факт.

Кирилл наскоро перекусил, выудил из сумки костюм – тот успел уже сильно помяться – и включил утюг (утюг изначально находился в блоке и предполагал, что никто в коридор неглаженным не выйдет). Совместно с утюгом в комплекте шла гладильная доска и даже марля – военные изначально позаботились обо всем. Оно и понятно: мятых в армии – сразу на кол!

Через полчаса Кирилл был готов на выход – отутюжен, строен, подтянут и почти совсем не голоден. Он пристально осмотрел себя в зеркале и остался доволен – в его арсенале оказалась даже белая рубашка (и когда мама успела подкинуть?), так что Кирилл смотрелся тульским самоваром: блестящим и надутым.

Запас по времени еще был, так что он рассеянно прошелся по комнате, а потом вдруг подумал: «А почему бы не предстать перед обществом со всеми регалиями – при ордене и медали? Зря что ли он их сюда тащил? Да и Щербень на что-то такое намекал, вроде? Может, он заранее знал?»

Секунду подумав, Кирилл согласно кивнул головой и принялся аккуратно пришпиливать награды к пиджаку. Опыта у него не было совсем (он даже не знал, на какой стороне их нужно носить), но – судя по фильмам и официальной хронике – они должны быть слева. Орден – выше, медаль – ниже. Или рядом, но орден – впереди. В итоге Кирилл так и сделал – поместил награды рядом: орден плюс медаль.

– Не ахти, конечно, какой наградной ряд, но хоть он, ряд, есть – и то хлеб. – По привычке Кирилл критически улыбнулся, но тут же себя одернул. И одна награда, и другая – очень весомые, люди за них кровь проливают и работают, не покладая рук, всю жизнь, а он здесь юродствует! Постыдился бы!

На стене вспыхнул зануда-экран и торжественно прокрякал: «Всем отправляться на минус восьмой уровень! Всем отправляться на минус восьмой уровень!», и Кирилл с удовольствием исполнил приказ электронного попки-дурака. У него было предчувствие, что скоро его пребывание на этом стратегическом объекте закончится. А предчувствие – вещь хоть и нематериальная, но весьма правдивая.

Кирилл вышел в коридор и увидел спины шагающих к лифту военных и гражданских. Их было много – все (даже со спины) выглядели нарядно и торжественно, и Кирилл порадовался: что тоже нарядный и торжественный. В джинсах и в спортивной курточке «Nike» в такой компании делать нечего.

Кирилл бодро промаршировал к лифту, загрузился в него в гордом одиночестве – так получилось – и нажал клавишу «– 8». Лифт рванул вверх очень быстро – Кирилл даже ощутил перегрузку: буквально несколько секунд, и двери распахнулись. Из лифта Кирилл двинулся прямо вперед и вышел в огромный общий зал – огромностью напоминающий плац под открытым небом – и остановился. Он понятия не имел о том, что делать дальше и в какой строй вставать – и стоит ли вставать вообще.

Строёв, между тем, было много. Вернее, не строёв, а подразделений (взводов или рот?), которые располагались рядом и состояли из военнослужащих разных званий. И, кстати, можно ли называть офицерский строй взводом или ротой? Все-таки, офицеры и рядовые – для них в армии порядок особый. Впрочем, неважно (для Кирилла было неважно).

– Ну и? – Кирилл задумчиво почесал затылок, а потом отправился к разношерстным гражданским. Мужчинам и женщинам в цивильных костюмах и строгих платьях отвели примерное четверть плаца: и эта территория – в отличие от «территории цвета хаки» – чувствовала себя очень свободно и вела себя очень громко.

Кирилл пробирался между парочек и групп, ведущих оживленную беседу, и чувствовал на себе заинтересованные взгляды. И понятно почему. Он был одним из немногих, на чьей груди висели награды, а то, что самым молодым – так тут уж сомневаться не приходилось! Впрочем, сейчас он встанет где-нибудь у стенки – не отсвечивая – и внимание к нему сойдет на нет.

Но не тут-то было. Подходящей стенки не нашлось, и Кириллу волей-неволей пришлось встать посреди толпы (ну, с краю, но все равно – в толпе), и с ним тут же завели разговор:

– Добрый день! Вернее, доброе утро! – к Кириллу подошел седовласый невысокий мужчина, на левой стороне пиджака которого был приколот «Орден Александра Невского». – Позвольте представиться: меня зовут Валентин Анатольевич Карпов! Позвольте спросить – а Вас как?

– Кирилл Раевский! – Кирилл почему-то сразу почувствовал к Валентину Анатольевичу расположение. Голос у того был мягкий и спокойный, а движения – неторопливыми и уверенными. – Можно просто Кирилл.

– Очень приятно! – Валентин Анатольевич протянул руку для рукопожатия, и Кирилл ответил. – Честно скажу, мне хочется с Вами познакомиться. Хотя! – Карпов улыбнулся. – Это и так понятно. Вы не против, если я позову друзей?

Кирилл отрицательно покачал головой, что означало «Не против», и внутренне подобрался. Наверняка, сейчас «друзья» начнут интересоваться, что да как, и ему придется изворачиваться. И о чем он только думал, надевая награды? Ведь мог (и должен был) вести себя скромнее! Нет, все-таки он еще не до конца изжил в себе чувство собственной значимости. Не до конца.

По знаку Карпова к нему подошли трое (все с наградами, причем, у одного на шее висел орден «За Заслуги Перед Отечеством II степени», и слева была приколота соответствующая звезда) и представились. Кирилл в свою очередь назвал себя и замолчал, ожидая продолжения.

– Вы очень молоды! – обладатель ордена II степени (Аркадий Андреевич Новицкий) говорил примерное так же, как и Карпов – доброжелательно и неспешно. – А между тем, на Вашей груди – такие серьезные награды. Возьму на себя смелость полюбопытствовать, за что Вам их вручили? Мы никому не скажем, честно. – Он громко засмеялся, и вместе с ним засмеялись и другие.

– Это шутка, Кирилл! – Карпов, видя, что Кирилл несколько смутился, тут же разрядил обстановку. – Своеобразный юмор технарей, которые всю жизнь имеют дело с серьезными вещами. Противоположность серьезности, так сказать. Помогает жить и созидать. Но я бьюсь об заклад, что Вы – студент! Угадал?

– Да! – Кирилл чувствовал себя очень неуютно в компании таких маститых джентльменов. – Учусь на третьем курсе.

– А где, если не секрет? – Карпов, похоже, взял на себя обязанность вести разговор. А остальные слушали.

– В Бауманском университете. – Кирилл с удовольствием поймал себя на мысли, что ему совсем не стыдно произносить название собственного ВУЗа. Не какой-нибудь там заборостроительный коммерческий!

– А, коллега! – Карпов и другие почти одновременно заулыбались. – Мы тоже все выходцы именно оттуда. Заканчивали, правда, уже давно – когда Бауманка еще не была университетом, а только лишь училищем! Но так нам даже больше нравится. Правда, коллеги?

– А на каком факультете Вы учитесь, Кирилл? – в разговор встрял Новицкий.

– На РЛ. Т. е. на «Радиоэлектронике и лазерной технике» на кафедре РЛ-2.

– О, так это же моя специализация! – Новицкий выглядел жутко довольным – как толстый кот, только что сожравший полкило колбасы. – А можно поближе рассмотреть Вашу медаль, Кирилл? Если моя просьба, конечно, не покажется Вам слишком уж странной. – Новицкий выудил из кармана очки и, не дожидаясь ответа, нацепил их на нос и склонился к пиджаку Кирилла.

– Вот так, господа! – его голос зазвучал даже немного торжественно. – У нашего юного коллеги, наряду с орденом четвертой степени «За Заслуги Перед Отечеством», еще и медаль «За Отличие в Специальных Операциях» ФСБ России! Впечатляет, очень впечатляет, прямо нужно сказать!

У Кирилла алели уши – принимая решение пойти в наградах, он не ожидал такого к ним внимания. И что отвечать, он не знал. А Карпов и Новицкий (и все остальные) смотрели на него понимающими глазами.

– Давайте перестанем смущать нашего коллегу. – Карпов снова широко улыбнулся. – Наше любопытство в целом уже вознаграждено, а Кирилл нам, наверняка, почти ничего не скажет. Секретность, куда ж от нее денешься! Ведь так?

– Угу! – Кирилл заставил себя улыбнуться в ответ. Он уже открыл было рот добавить, что и студенты умеют хранить тайну, но в последний момент промолчал. Банально и очень неостроумно. А другого он придумать не смог.

Но впрочем, и не потребовалось. Громкий голос из-под потолка (с интонациями командующего, как минимум, фронтом) потребовал разобраться, построиться и объявил, что торжественное мероприятие с участием Президента РФ начнется через десять минут.

– Пойдем с нами! – Карпов каким-то шестым чувством уловил, что Кирилл не знает, куда идти. – У тебя такой рассеянный вид, как будто ты совсем не в курсе, что здесь должно происходить, и как это будет выглядеть.

– Именно. – буркнул Кирилл, направляясь вместе с группой Карпов-Новицкий-сотоварищи к центру зала.

«Похоже, эти сапоги думают, что я должен всё угадывать заранее, и мне ничего не нужно объяснять. Типа как в том анекдоте: «Требуется на работу ясновидящий! Куда обращаться, сами знаете». Вод ведь остолопы, прости Господи!», – Кирилл чувствовал внутри разрастающуюся холодную неприязнь ко всем этим секретным военным, которые не могли (или не хотели) обращаться с ним по-человечески. Да ладно по-человечески, пусть хотя бы порядочно. Он ведь, в конце концов, не железный автомат, он тоже имеет право знать хоть что-то!

Тем временем компания остановились, и Кирилл выбрал место позади Карпова. Перед ним в разношерстном необязательном строю – четыре человека, но, поскольку он был самый высокий, он прекрасно видел всё, что творится в центре. А там было пусто, и только в самом конце зала военные в форме быстро-быстро расставляли столы и накрывали на них скатерти.

Из-под потолка раздались торжественные звуки литавр, громко заиграл гимн России, и откуда-то сбоку под звуки гимна пошла знамённая группа – прямо как на Параде Победы на Красной площади. А вскоре появился и Верховный Главнокомандующий – в сопровождении министра Обороны и начальника Генерального штаба.

Ряды военных замерли, ряды гражданских тоже не особо двигались – но все же не стояли, как каменные истуканы. Гражданские ведь они есть гражданские – вольница, как ни крути.

Президент и генералы остановились и поочередно произнесли речи о том, что острая кризисная ситуация – позади, все присутствующие здесь выполнили свою миссию, и теперь по всей стране наступит аллилуйя и всеобщее облегчение. И что, несмотря ни на что, пребывание в бункере всех присутствующих было оправдано, так как, во-первых (повторили несколько раз) они выполнили свои прямые обязанности, а во-вторых, это было необходимо. С точки зрения Кирилла речи были чисто «масло масляное», но он (так же как и все) слушал молча и почти не дыша. Как-никак – такая торжественная обстановка и пафос!

Официоз, впрочем, продолжался недолго. Как только последний выступающий (начальник Генерального штаба) закончил говорить, по взмаху «невидимой руки, управляющей действом», личный состав из военных и примкнувших к ним гражданских ломанул к столам – к тому моменту они уже были накрыты и сервированы. И тут же пришло ощущение праздника и веселья.

Кирилл пристроился в кильватере своей группы, прикидывая, как бы ему улизнуть к себе и прикинуться ветошью, чтобы не отсвечивать и не участвовать во всеобщей попойке, но у него снова не получилось.

– Кирилл! – не успел Кирилл определиться со столом, как его окликнул знакомый голос. Шербень! В компании целого министра Иностранных дел и Потапа Филлиповича (НН), который, в отличие от обычного себя, смотрел на Кирилла даже приветливо и даже вполне добродушно. – Ах, какой красавец! Ну-ка подойди сюда!

Кирилл покорно подошел и смущенно пожал протянутые ему руки. Посмотрел на министра – парадный мундир сверкал золотым шитьем, мундир Щербеня не слишком уступал мундиру министра. Из всей троицы только НН был в обычном костюме без опознавательных знаков.

– Кирилл! – Министр смотрел на него с улыбкой. – Я давно хотел тебя поблагодарить еще за прошлый раз. За Австрию. На возьми! – он протянул Кириллу маленькую коробочку. – Небольшой презент на память. А заодно вопрос: кем собираешься стать после университета? Предложения уже есть?

– Нет пока. – Кирилл принял коробку, еле удержавшись, чтобы не поклониться по-японски (таким министр был представительным и вальяжным). – А сам я как-то не думал об этом, честно!

– Люблю честные ответы, хотя это совсем не дипломатично. – громко рассмеялся Министр и похлопал Кирилла по плечу. – Надеюсь, ты пойдешь к нам, такие люди нам нужны! Что ж, приятного вечера, не будем тебя задерживать.

– Спасибо, до свидания! – Кирилл повернулся, собираясь уйти, но был остановлен Щербенем, который ухватил его за рукав и отвел в сторону:

– Ну, как ты? – проговорил он заговорщическим шепотом. – Все нормально? Потап Филлипович мне ничего не рассказывал, но видно – ты произвел на него впечатление. И ты не смотри на его солдафонские манеры – такого умного человека еще поискать! И можешь не сомневаться, его мнение в определенных кругах стоит очень дорого. Чем занимался-то?

Кирилл нахмурился:

– Павел Иванович, Вам лучше не знать и лучше меня не спрашивать. А для меня лучше Вам ничего не рассказывать, Вы меня извините, пожалуйста!

– Конечно, конечно! – Щербень понимающе кивнул. – Это я так, на всякий случай, спросил. Но ты уж будь добр, на следующей неделе навести меня в МИДе, у нас – очень много работы.

– Обязательно! – Кирилл почувствовал внутри сильнейшее возбуждение. «На следующей неделе» значит, как он и предполагал, он вскоре будет дома!..