Белый слонёнок с поднятым хоботом

– А где он сейчас?

Старушечьи губы немного пошамкали, а потом сказали то, что Алексей никак не ожидал услышать:

– Да в чулане лежит, небось, если не выбросили…

У Алексея перехватило дыхание. Его будто кто-то невидимой рукой схватил за горло и никак не отпускал.

«Это нервы, – думал он, пытаясь прокашляться, – чёртовы нервы…»

Прошло некоторое время, пока Алексей смог успокоиться и выдавить из себя хоть слово.

– А я могу… я могу на него взглянуть? – прохрипел он. – На слонёнка этого…

– На кой шут он тебе сдался-то? – встряла, до этого молчавшая Аня.

– Как память… – начал отчаянно врать Алексей, – от бабушки почти ничего не осталось…

– Бабушка! – вдруг встряла в разговор Аня. – Показать ему?

Та, успевшая за это время погрузиться в сомнамбулическое состояние, встрепенулась:

– Аня! – завопила она. – Аня, ты где?

– Бабушка, я здесь! – отозвалась правнучка. – Я спрашиваю, показать гостю чулан?

– Покажи, конечно, чего же не показать! Только не простудитесь там!

Немного ошалевшая Аня посмотрела на Алексея, потом на свою бабушку, а потом снова на Алексея.

– Ну что, пойдём? – дрожащим голосом предложил Алексей.

– Ну, пойдём, – ответила Аня, – только тебе надо что-нибудь надеть, а то изгваздаешься весь, да и прохладно там.

Алексею достался серый строительный халат, который тот накинул на плечи, как делали персонажи в советском кино при посещении больниц. Аня же нацепила на себя что-то невразумительно-цветастое, чем напомнила Алексею мадам Блаватскую^[9], бреднями которой его слегка зацепило в студенческие годы.

Аня провела Алексея обратно на первый этаж, потом по осыпающейся кирпичной лестнице они спустились ещё ниже в подпол и остановились перед окованной железом дверью. Аня достала откуда-то из складок своего одеяния совершенно сказочную связку ключей и начала по очереди отпирать замки.

– Тут раньше скарбница была, – пояснила она, – бабулины родичи здесь самое дорогое держали, потому и замков столько.

– Родичи-то купцами, наверное, были? – спросил Алексей.

– А то кем же, – кивнула Аня, открывая последний замок. – А ну, подсоби.

Алексей потянул на себя древнюю дверь. Та пошла сначала очень туго, а потом, напротив, на удивление легко, как не должна делать ни одна приличная дверь, за которой могут храниться сокровища. Алексей даже испытал лёгкий укол разочарования, когда из открывшегося неосвещённого проёма потянуло холодом и ни с чем несравнимым запахом рухляди. Отряхнув ладони, он вопросительно посмотрел на провожатую.

– Заходи, – кивнула та, – не стесняйся.

Алексей глубоко вздохнул и сделал неуверенный шажок внутрь.

– Выключатель справа, – сказала Аня ему в спину.

С опаской пошарив рукой по холодной стене, Алексей наткнулся на ребристую рукоятку выключателя. Когда лампочка медленно и с неприятным гудением разгорелась, Алексееву взору предстала жуткая картина – помещение размером с небольшую комнату, от пола до потолка заваленное пыльным старьём всевозможных видов и эпох.

– Плюшкин нервно курит в туалете, – вырвалось у Алексея, который ни разу не видел столько хлама, собранного в одном месте. – Где ж мы его искать-то будем?

А вся мелочь вот тут, – ответила Аня и показала на стоящие друг на друге деревянные ящики, – снимай по одному и ищи.

Осторожно, чтобы ничего не уронить и не испачкаться, Алексей начал спускать вниз тяжеленные, сколоченные из двадцатой доски ящики. Аня от греха отошла подальше. В самом верхнем ничего похожего на искомое не обнаружилось, во втором и третьем тоже. Четвёртый ящик Алексей даже снимать не стал, его рост позволял заглянуть внутрь и так. Он перегнулся через бортик и застыл.

– Ну, что там? – спросила его маленькая Аня. – Чего замер-то? Нашёл чего?

Двумя руками, словно младенца, Алексей вынул из вороха каких-то тряпок и старых игрушек серого от пыли и грязи слонёнка с высоко поднятым хоботом.

– Я же говорила, что вся мелочь тут! – радостно завизжала Аня.

К моменту возвращения отягощённого слонёнком Алексея и Ани Алевтина Тимофеевна Караулова уже спала. Её впалая грудь мерно поднималась, а нижняя челюсть совершала плавные движения относительно верхней. Аня не стала её будить и махнула Алексею рукой, мол, пойдём. Тот, стараясь не шуметь, вышел из спальни, прокрался через гостиную и остановился в дверях. Сердце его угрожающе часто колотилось. Чуть позже подошла Аня и встала рядом. Маленькая, в платке и цветастом переднике она была похожа на Машу, а большой и несколько взъерошенный Алексей – на медведя.

– Думаю, самое время расплатиться, – сказал «медведь» в ответ на испытующий взгляд «Маши».

– Ага, – закивала Аня, – оно самое.

Алексей достал из кармана подаренный ему женой на прошлый день рождения бумажник «Burberry» и вытащил оттуда «красненькую».

– Это ранее оговоренная сумма за беседу с Алевтиной Тимофеевной, – сказал он и протянул купюру Ане, – а это за слонёнка, – Алексей достал вторую, – думаю, достаточно?

При виде двух пятитысячных купюр у Ани нехорошо загорелись глаза. На скулах заиграл диатезный румянец.

– Может, ещё самовар возьмёшь? – завопила она, пряча добычу в карман передника. – У нас целых три!

– Да я как-то… – замялся Алексей, но было уже поздно.

– Щас принесу! – крикнула убегающая в глубину дома Аня.

Алексей понял, что совершил стратегическую ошибку, сразу предложив за слонёнка столь крупную сумму, но сделать уже ничего было нельзя. Аня отсутствовала пару минут, а когда вернулась, в руках у неё был местами позеленевший от времени ведёрный самовар.

– Вот, смотри, с медалями, старинный! – закричала возбуждённая Аня. – Мож, и твоя бабуля из него пила… возьмёшь, а?

Алексей нехотя вытащил из бумажника третью «красненькую».

Таксист заставил Алексея стоять на углу улиц в компании слонёнка и самовара целых пятнадцать минут, за которые Алексей был буквально изрешечён удивлёнными взглядами несвежих на вид прохожих. Один похмельный субъект даже пытался начать с ним светскую беседу, а старушка с другой стороны улицы начала интересоваться, в какой именно пункт приёма цветного металла он направляется, но Алексею оба раза удалось уклониться от общения. Наконец, из-за поворота с рёвом показалась знакомая «Калина».

– Это вы за самоваром сюда, что ли ездили? – удивлённо спросил, высунувшийся из окна таксист. – Блин, сказали бы, я бы вам в Саратове в сто раз лучше подогнал!

7. Подружку не желаете?

– Подружку не желаете? – закончил вечерний опрос портье.

– Желаю, – неожиданно для самого себя ответил Алексей.

Портье ни капли не удивился перемене, и, вместо традиционного: «Спокойной ночи», Алексей услышал:

– Каких предпочитаете? Могу предложить на выбор: блондинки, брюнетки, шатенки, молоденькие, в возрасте, худенькие, при теле, полногрудые. Предупреждаю сразу, последняя категория обычно подразумевает под собой предпоследнюю…

Алексей его прервал:

– Я бы предпочел молодую, до двадцати пяти, симпатичную девушку с хорошей фигурой. Цвет волос и объем груди значения не имеет.

Портье задумался.

– Скорее всего, мы не сможем удовлетворить все три условия сразу… хотя, постойте, мне нужно сделать один звонок. Повисите, пожалуйста, на трубочке…

Алексею было слышно, как тот положил трубку на стойку, а сам стал пикать кнопками на мобиле. Через несколько секунд до Алексея донеслось:

– Наташ, привет. Ты сейчас где? Тут клиент по твою душу, можешь прямо сейчас подъехать? А когда сможешь? Ну, тачку возьми, это стольник максимум… Наташа, не ломайся… хорошо, я подумаю… ладно, давай, жду…

Раздался пиликающий звук, и портье вернулся к Алексею:

– Прошу прощения за ожидание. Вам повезло, девушка будет через двадцать минут. Вас это устроит?

– В самый раз, – ответил Алексей, – успею помыться. Цена вопроса?

– Один час – тысяча, два часа – две, ночь – пять. О продлении надо сообщить заранее. К оплате временно принимаются только наличные.

Алексей хмыкнул и попрощался. Последняя фраза портье убедила Алексея в том, что он точно робот.

Ни через двадцать минут, ни через полчаса девушка не появилась. За это время Алексей успел принять душ, побриться, немного прибраться в комнате и даже убрать часть вещей в чемодан. Ещё раз посмотрев на часы, он уже хотел поднять трубку, набрать номер портье и отменить заказ, но потом решил, что в данной ситуации лучше расслабиться. Он плюхнулся в кресло и начал щёлкать каналы на огромном, но по виду дешёвом телевизоре. Через сорок пять минут после телефонного разговора в дверь постучали. Алексей вылез из кресла и пошел открывать.

Говорят, если девушка внешне ничего собой не представляет, но при этом нравится, то значит, она вам кого-то напоминает. Примерно так и вышло.

Девушка Алексею понравилась, и он так и не понял, почему именно. Она вошла в номер и прямо с порога скороговоркой заявила:

– Так: никакого анала, только классика, короче, обычный секс. За сиськи не кусать, они у меня и так уже все обгрызенные. Туда, – она показала пальцем себе в низ живота, – руками не лазить. И вообще, у меня послезавтра начнется, так что я немного бешеная. Можно пройти, я в туалет хочу!

Алексей уступил ей дорогу, показав рукой, куда именно надо идти. Щелкнула задвижка, и через некоторое время из-за двери послышался шум воды. Алексей понял, что ему опять придётся ждать. Он пошёл в глубину номера, сел в кресло и плеснул в приготовленные два стакана привезённого из Москвы Бурбона.

Через четыре глотка девушка вышла из ванной, замотанная в гостиничное полотенце. В одной руке у нее был легко узнаваемый пакетик с презервативом, а в другой какой-то флакон.

– Что это? – спросил Алексей.

– КЖ, – ответила девушка.

– Не понял.

– Культовая жидкость – Мирамистин. Принимают наружно.

Алексей взял из её рук пластиковый флакон с зелёной этикеткой.

– А это что? – спросила девушка, показывая на стаканы на столике.

– Тоже культовая жидкость, – усмехнулся Алексей, – Бурбон, принимают внутренне.

Девушка посмотрела на него с подозрением.

– Это, который пьёт Ален Делон?

– Он самый. Я его из Москвы привёз.

Девушка взяла в руку стакан, поднесла к носу и по-кошачьи принюхалась.

– Пахнет прикольно…

– Ещё бы, – Алексей легонько стукнул своим стаканом о её, – давай, за знакомство. Меня Алексей зовут, а тебя?

– Наташа, – ответила девушка, – а закусывать чем?

– Вот, шоколадку возьми, – Алексей протянул ей плитку «Lindt», которую он тоже привёз с собой.

– Тогда за знакомство.

Девушка опрокинула в себя виски, слегка поморщилась, поставила стакан на столик и начала грызть шоколад.

Более всего в шлюхах Алексей терпеть не мог бездарной театральщины: астматических стонов после второй фрикции, имитирующих оргазм тазобедренных конвульсий и лжеблаженного закатывания глаз во время минета. Возможно, подобные пур-де-бра и возбуждают какого-нибудь командировочного из Мичуринска, но только не Алексея с его нешуточным стажем по этой части. Ему в блядях всегда нравилась естественность, за которой обычно стоял серьёзный профессионализм и добросовестное отношение к работе. Когда никто никого из себя не корчит, а просто качественно делает своё дело. Ты – мой товар, я – твой покупатель, и никакого тебе театра имени Станиславского и Немировича-Данченко.

Вызванная откуда-то портье девушка удовлетворяла Алексеевым вкусам полностью. Во-первых, ей действительно не было двадцати пяти, у неё была хорошая фигура: стройные ноги, тонкая талия, небольшая, но хорошей формы грудь с крупными тёмными сосками, ямочки на пояснице и так любимая Алексеем чуть вздёрнутая округлая попка. Во-вторых, девушка не стала ломать вышеописанных водевилей, а изящно и без затей сделала своё нелёгкое дело. Кроме всего прочего, она отчаянно напоминала Алексею кого-то из прошлого, какую-то его не то знакомую, не то сокурсницу, с которой у него ничего не вышло, но очень хотелось. Устав вспоминать, Алексей полностью отдался процессу. Вдоволь надышавшись юным телом, он без труда вошёл в партнёршу, закрыл глаза и представил себя молодым, будто он не в номере саратовской гостиницы с проституткой по имени Наташа, а где-то в Измаилово, в общаге с незнакомкой из прошлого…

Всё дело заняло от силы минут двадцать из оплаченного часа. Алексей лежал на спине, рукой поглаживая попку лежащей рядом девушки, и смотрел в никуда. Ему было невообразимо хорошо и спокойно. У него за плечами была пусть странноватая, пусть поставленная себе самим же собою, но всё же достигнутая, цель и быстрый, но хороший секс с молодой девушкой. Можно было сказать, что в этот самый момент Алексей был по-настоящему счастлив. Разумеется, сам Алексей так не думал, поскольку, подумай он об этом, счастье сразу вылетело бы из приоткрытого окна на Кировский проспект, а то и ещё дальше. Алексей просто отдался приятной усталости, которой он ещё не разучился наслаждаться, и поплыл по ней на спине, как большой улыбающийся тюлень. Он знал, что пролежит так ещё минут пятнадцать, потом выпьет немного виски, потом ему захочется ещё, и девушка без разговоров сделает ему отличный минет. Но вышло иначе.

– Можно, я пойду? – спросила девушка, не глядя ему в глаза.

Алексей не сразу понял, о чём она.

– Что, уже час прошёл? – спросил он и потянулся за часами.

– Нет, просто я подумала, что если вы больше не хотите…

– Ты торопишься, что ли?

Девушка повернулась к Алексею лицом.

– Понимаете, Андрей меня с одной тусовки выдернул, а мне там кое с кем поговорить надо…

Светло-карие глаза смотрели на Алексея, как ему показалось, вполне искренне.

– Предупреждать надо, – нехотя пробурчал он. – Ладно, беги, что с тобой сделаешь…

Девушка улыбнулась и легко вскочила с кровати. При этом её грудки задорно подпрыгнули.

– Я могу попозже прийти, если хотите, – сказала девушка, потягиваясь, – или завтра.

Абсолютно голая, очаровательно взъерошенная, с выпяченными вперёд острыми грудками она была более чем прекрасна.

– Я сегодня уезжаю, – завороженный её красотой пробормотал Алексей, – мне ещё собираться надо…

– Ну, как хотите…

Девушка ускакала в ванную, Алексей взглядом проводил её прелестные обводы, а потом несколько раз тряхнул головой, чтобы сбросить с себя морок. Затем встал с кровати, облачился в пушистый белый халат и тапочки, и плеснул себе немного виски.

«Может, даже и к лучшему, что она раньше сваливает, – подумал он, – останется больше времени на сборы, мне же ещё что-нибудь в дорогу купить надо…»

Алексей поставил пустой стакан на столик, и его взгляд упал на стоящий около кровати кожаный рюкзак гостьи. Несколько секунд Алексей колебался, но потом, воровато оглянувшись на закрытую дверь ванной, всё-таки открыл клапан верхнего кармана. Алексею было совершенно несвойственно лазить по чужим вещам, видимо в этот момент в гостиничный номер с Кировского проспекта залетел демон любопытства и на время лишил его разума и осторожности.

Прислушиваясь к собственному сердцебиению и шуму воды в ванной, Алексей выудил из глубины рюкзака явно самодельный кожаный «ксивник», достал оттуда потрёпанный студенческий билет, раскрыл его и прочитал:

Саратовский государственный аграрный университет

имени Н.И. Вавилова

Наталья Владимировна Платицина

Агрономический факультет

Форма обучения – очная

Алексей усмехнулся. Он вспомнил, что данное учебное заведение раньше именовалось сельскохозяйственным институтом или просто СХИ. В народе же эту аббревиатуру расшифровывали, естественно, по-другому: «самый хреновый институт».

«Значит, – подумал Алексей, – будущий агроном, Наталья Платицина в свободное от учёбы время подрабатывает в гостиницах проституцией…»

Но совсем не это удивило Алексея, а простецкое её к сему приработку отношение. Он представил себе это так: сидела, значит, девушка по имени Наташа Платицина – спортсменка, комсомолка и просто красавица – в компании, скажем, однокурсников, обсуждала трудности студенческой жизни, преподов или ещё чего, как вдруг ей позвонил сутенёр по имени Андрей, и наша Наташа, взяв такси, спокойно поехала к клиенту, быстро и качественно того обслужила, а после также спокойно вернулась обратно в компанию продолжать обсуждение… Это было выше Алексеева понимания.

«Может, я уже старый стал, – подумал он, поглаживая лысину, – и ни во что вообще уже не врубаюсь… а, может, это у нынешней молодёжи настолько уехала стрелка морального компаса, что занятие проституцией стало в порядке вещей…»

Шум воды в ванной стих. Алексей почувствовал, как на голове его зашевелились остатки волосяного покрова, а под ними обильно выступил пот. Словно ужаленный в пятую точку мухой цеце, Алексей быстро затолкал студенческий обратно в «ксивник», а того сунул в раскрытый рюкзак, скачками переместился в другой конец комнаты и плюхнулся в кресло.

«Да, хреновый преступник из тебя, Алексей Анатольевич, – тяжело дыша, подумал он, – хреновый…»

Девушка вышла из ванной только через пять минут полностью одетой и накрашенной. Алексей заметил, что она немного изменила причёску и внешность – собрала часть волос сзади в хвост и повязала вокруг шеи цветастый шарф. На носу у неё были очки в красной оправе, которых раньше там не было.

«В принципе, не лишено смысла, – подумал Алексей, разглядывая гостью, – вошла в гостиницу одна девушка, а вышла другая…» Затем поднялся из кресла и протянул ей пятисотрублёвую купюру.

– Вот, возьми на такси.

Улыбнувшись, девушка взяла деньги.

– Вы меня простите, что я на вас набросилась, когда вошла, – виновато сказала она, – я просто на Андрея злая была…

– Ничего страшного, – махнул рукой Алексей, – со всеми бывает…

Наступила пауза. Алексей неожиданно поймал себя на мысли, что рядом с этой девушкой он чувствует себя немного неловко, и совершенно не хочет её отпускать. А это могло быть свидетельством только одного…

«Чем же она меня так зацепила? – подумал он. – И кого же всё-таки она мне напоминает?»

– Ну, я пойду? – прервала его мысли девушка.

– Ой, да, всего доброго, – спохватился Алексей и услужливо открыл ей дверь.

Когда Алексей с пультом от телевизора в одной руке и стаканом Бурбона в другой плюхнулся в кресло, в дверь постучали.

– Твою же ж мать! – произнёс Алексей вслух и с усилием выцарапал свои телеса из кресла.

«Наверное, забыла что-нибудь, – подумал он, подходя к двери, – или, может, это горничную чёрт принёс…»

Посмотреть в глазок Алексей, разумеется, не удосужился.

Дальнейшие события произошли так быстро, что впоследствии Алексей так и смог объяснить ни себе, ни другим, как именно он, крупный мужчина массой под сто килограммов, непостижимо быстро и, главное, незаметно для самого себя преодолел расстояние от входной двери до телевизора, который стоял в противоположном углу комнаты.

Перед глазами Алексея только и успели мелькнуть его собственные ноги в гостиничных тапочках на фоне золочёной люстры, как он всем телом встретился с ковровым покрытием. Встреча вышла жёсткой, но вполне терпимой, поскольку тот, кто её организовал, придержал Алексеево тело в последний момент, то есть, у самого пола. Не успел пострадавший оценить ущерб, причинённый ему падением, как кто-то очень тяжёлый навалился на него сверху.

– Ох-хо-хо, – застонал Алексей, безуспешно пытаясь поднять или хотя бы повернуть в сторону вдавленную в жесткий и пахнущий химчисткой ворс голову.

– Ну, будет тебе, Ахабанин, – послышалось сверху, – уронили тебя аккуратно, а ты стонешь, как лось беременный…

Алексей скосил глаза в сторону и увидел рядом с собой до блеска вычищенный тёмно-коричневый ботинок.

– Говорил я тебе, погубят тебя бабы… – сказали сверху.

Алексею был знаком этот голос, но, то ли из-за стресса, то ли из-за того, что его голова была плотно прижата к ковру, он не мог сообразить, кому же тот принадлежит. Алексей попытался сказать, чтобы его отпустили, но по описанным выше причинам получилось это у него не слишком здорово.

– О-у-пусти-е, – попытки с пятой смог выговорить он.

– Ладно, отпусти его, Арсен, – помиловал его голос сверху.

В следующее мгновение Алексея легко оторвали от ковра, к которому он уже успел привыкнуть, и неласково швырнули в сторону. Пролетев полкомнаты, Алексей приземлился в то самое кресло, в котором сидел до того, как кто-то постучал в дверь. Хотя теперь уже было совершенно ясно, кто именно это сделал – в расслабленных позах перед ним стояли скривившийся в своей фирменной ухмылке Зиновьев и какой-то невысокий лопоухий крепыш кавказского типа с огромными волосатыми руками.

– Познакомься с Арсеном, – сказал Зиновьев, – он тебя об колено сломает, если ты будешь себя плохо вести.

Крепыш лениво помахал Алексею волосатой пятернёй. Алексей не ответил. Он тупо переводил взгляд с него на Зиновьева и обратно. Ему было непонятно, как этот человек невысокого, даже маленького роста смог запросто швырнуть такого здорового лося как Алексей на пол, а потом, опять же запросто, отправить его в беспосадочный перелёт от двери через всю комнату в кресло. Но более того Алексея волновал вопрос: что эти оба здесь делают?

– Ну, чего вылупился? – рявкнул Зиновьев. – Не узнаёшь, что ли?

– Я сейчас милицию вызову, – наконец пришёл в себя Алексей.

Услышав слово «милиция», Арсен с угрожающим видом попёр на Алексея, но Зиновьев остановил того рукой.

– Кого, кого ты вызовешь? – с презрением произнёс он. – Нет, я не расслышал… милицию? Да ты на себя посмотри! Сидишь тут бухой, проституток в номер водишь… какая тебе, на хрен, милиция? Это мы тебя туда можем запросто сдать, если захотим… думаешь, мудак на ресепшене не подтвердит, что ты тут нарушал общественный порядок и морально разлагался?

К этому времени Алексей уже успел немного прийти в себя и подумал, что, скорее всего, Зиновьев прав. Вызов милиции человеком, находящимся, во-первых, в другом городе и, во-вторых, в состоянии, пусть лёгкого, но всё же опьянения, ни к чему хорошему для этого человека не приведёт.

– Чего вам от меня надо? – сказал Алексей. – И как… как вы меня нашли?

– Он ещё, б…., спрашивает! – Зиновьев хлопнул себя ладонями по коленкам. – А кто в фейсбуке фотки выложил с видом из окна гостиницы, а? Да ещё подписал: «смотрю на Чернышевского и думаю: «Что делать?» Тупее себе ничего и представить-то нельзя… девочка, застрявшая в сети…

Алексей почувствовал себя полным идиотом и от стыда отвёл взгляд в сторону.

«Действительно, какого хера я выложил эти фотографии в сеть? – подумал он. – И, главное, даже мысли не возникло о последствиях! Дебил, грёбаный…»

– Так с этим вопросом, вроде бы разобрались, – продолжил Зиновьев, – теперь о том, что нам от тебя нужно.

Он отодвинул от письменного стола якобы «пушкинский» стул и с грохотом поставил его напротив Алексея.

– А нужно нам от тебя всего ничего, – медленно проговорил он, садясь на стул, – чтобы ты нам добровольно, в порядке трудовой дисциплины отдал то, что тут нарыл.

– Чего? Нарыл? – изображая полное непонимание, отозвался Алексей.

Зиновьев, угрожающе скривился.

– Ты мне тут дуру только не включай, лады? Колись, куда ездил и чего там надыбал?

– Да никуда я не ездил! – крикнул Алексей.

Теперь лицо Зиновьева выражало смертельную усталость и невероятное отвращение к тому, что было у него перед глазами. А перед его глазами был впечатанный в кресло Алексей.

– Ахабанин, кончай врать и не ори, б..! Нам портье тебя сдал, как стеклотару! Ты сегодня куда-то с автовокзала ездил! Куда? Говори, гнида, а не то Арсен тебе правую руку в пяти местах сломает! Задницу будешь левой вытирать…

– Ничего вы мне не сделаете, – сказал неожиданно осмелевший Алексей.

Лицо Зиновьева удивлённо вытянулось.

– Это почему это?

– Потому, что это статья, – как можно увереннее ответил Алексей, хотя особой уверенности в своих словах не чувствовал.

Наступила тяжелая пауза. Зиновьев смотрел на Алексея, Алексей на Зиновьева.

– Не хочешь говорить – не говори, – усмехнулся Зиновьев, – мы и сами найдём.

Он махнул рукой своему волосатому партнёру, и тот, до этого истуканом стоявший в углу комнаты, начал метр за метром эту комнату исследовать. Сначала прошёлся вокруг стола, смахнул на пол всё, что лежало на, потом заглянул под, проделал такие же эволюции с диваном, затем схватил Алексееву походную сумку на колёсиках, которая стояла у двери, и начал безжалостно ту потрошить. Словно ковшом экскаватора, он вышвыривал на пол её содержимое, и очень скоро одежда, бельё и всё прочее, что было внутри, оказалось веером разбросанным на ковре. Закончив с сумкой, Арсен перешел к рюкзаку. С ним он вообще не стал церемониться, а просто схватил того за дно и вытряхнул над кроватью, как пыльный ковёр.

Когда волосатые грабли извлекли из образовавшейся кучи вымытого в гостиничной ванной и вытертого насухо слонёнка, Алексея накрыл необычайный по силе приступ злости. Он уже был готов вскочить и наброситься на обидчика, и только воспоминание о встрече с ковром остановило его.

– Вот это номер! – вскрикнул Зиновьев и с придурошной улыбочкой посмотрел на Алексея. – Не может быть!

– Сволочи… – прошипел Алексей, – суки вы поганые, вот вы кто…

Ни Зиновьев, ни Арсен никак не отреагировали на оскорбления, более того, ни один из них даже не посмотрел в сторону Алексея. Они оба были заняты находкой. Арсен подошел к Зиновьеву и чуть ли не с поклоном передал ему трофей. Тот некоторое время, как бы оценивая, молча осматривал статуэтку, а потом многозначительно покивал.

– А, знаешь, я тебя недооценивал, – несколько затягивая окончания слов, произнёс он, – я думал, ты мозгляк обоссаный, а ты, оказывается, у нас авантюрист. Плюнул на семью, на карьеру, и сам решил всё найти. Красава, ничего не скажешь. Только вот, с фейсбуком мальца лоханулся.

Сказав это, Зиновьев передал находку своему подопечному со словами: «На, разберись».

Дальше произошло нечто совершенно невероятное. Арсен своей клешнёй схватил бедного слона за хобот и стал, что есть силы трясти того рядом со своим оттопыренным ухом, как делают со спичечным коробком, проверяя, есть ли там спички. Спичек, или чего-то ещё в слоне, видимо, не обнаружилось, поскольку Арсен начал стучать по нему костяшками пальцев, начиная с головы и кончая массивной задницей. Раздававшийся при этом звук был прекрасно слышен всем, кто находился в комнате, в том числе и Алексею. Когда исследователь простукивал пузо животного, обычный деревяшечный «тук-тук» вдруг сменился на глуховатый «бом-бом». Арсен немедленно остановился и вопросительно посмотрел на Зиновьева.

– Валяй, – скомандовал тот.

Удовлетворённо кивнув, Арсен достал из кармана какой-то инструмент, похожий на нож сомелье, со щелчком выдвинул оттуда штопор и тут же вонзил блестящее острие беззащитному слону в то место, откуда раньше исходил глухой звук – прямо в брюхо.

От удивления у Алексея даже немного поплыло в глазах. Такое развитие событий он себе не мог представить, даже если бы очень сильно напился. Совершенно ошарашенный происходящим он наблюдал, как медленно, с мерзким деревянным скрипом входит стальная спираль в белоснежное слоновье пузо. Наконец, изверг остановился. Ещё раз посмотрел на Зиновьева – тот повторно кивнул в ответ – и резко дёрнул за рукоятку. Раздался совершенно неподражаемый звук, будто из бочки выдернули очень туго сидевшую там до этого пробку, после чего Арсен с траурным видом и безо всякого акцента произнёс:

– Пусто, б…..

Зиновьев подошёл и взял из его рук препарированное животное. Внимательно того осмотрев, подтвердил:

– Пусто.

Взгляды обоих обратились к Алексею: и в серых глазах Зиновьева и в карих его дружка-костолома читалось одно: обида и ненависть. Одетому в тёплый гостиничный халат Алексею мгновенно стало холодно. Уверенность в том, что его не изобьют, ещё пару минут назад казавшаяся железобетонной, мгновенно испарилась. Алексей инстинктивно вжался в кресло и, что есть силы, вцепился в подлокотники.

«Если что, лягну ближайшего ногой, – судорожно подумал он, – а потом буду кричать».

Зиновьев медленно подошел к напряженно сидящему Алексею. Правая его рука была сжата в кулак, а в левой он держал свежепрепарированного слона. Алексей уже приготовился к отражению предполагаемой атаки, когда Зиновьев мрачно и отрывисто произнёс:

– Ты нам, сука, денег должен… за проезд сюда и обратно… мы из-за тебя, мудака, порожняком прокатились…

«Значит, бить не будут», – подумал Алексей и облегчёно выдохнул.

– Если я заплачу, вы отсюда на хрен свалите? – спросил он.

– Да, – рявкнул Зиновьев.

– И меня в покое оставите?

– Да!

– Сколько?

Зиновьев повернулся к напарнику.

– Арсен, сколько там за билеты?

Тот достал из заднего кармана фантастических размеров кожаное портмоне и начал там сосредоточенно копаться.

– Полторы штуки каждый, – наконец, сообщил он, – но это только сюда, обратно мы ещё не брали.

Не вставая с кресла, Алексей дотянулся до своей маленькой сумочки, в которой носил деньги и документы, достал оттуда бумажник и отсчитал шесть тысяч.

– А теперь, господа налётчики, попрошу очистить помещение, – сказал он, протягивая веер из купюр Зиновьеву, – и чтобы я вас больше не видел. Ни-когда.

– Гляди-ка, как заговорил! – удивился Зиновьев, пересчитывая деньги.

– Money talks, bullshit walks! – огрызнулся Алексей, которому, безусловно, было жалко денег, но какого-то другого способа избавиться от этих мордоворотов, кроме как им заплатить, он быстро придумать не мог.

Из-за спины Зиновьева возник Арсен.

– Чего-чего? – спросил он.

– Бабки рулят, гнилой базар отдыхает, – перевёл Зиновьев, – пиндосская пословица.

Арсен повернулся к Алексею.

– Умный, да?

– Не жалуюсь, – небрежно ответил тот, – валите уже.

– Может тебе башку отбить, чтоб поглупее стал, а? – сказал Арсен и, по-качковски разминая шею, попёр на Алексея.

– Зиновьев, уйми своего громилу! – крикнул Алексей и снова вжался в кресло.

– Боишься его, да? – останавливая рукой Арсена, с улыбкой спросил Зиновьев. – Правильно, что боишься, я его тоже иногда боюсь.

Арсен с Зиновьевым обменялись непонятными Алексею взглядами.

– Ладно, пошли, громила, – сказал Зиновьев напарнику, – тут нам ловить больше нечего.

Арсен, шмальнув напоследок в Алексея тяжёлым взглядом кавказских глаз, повернулся и двинул на выход. Вслед за ним пошёл и Зиновьев.

– Слона оставь! – крикнул Алексей ему в спину.

В шаге от двери Зиновьев остановился и с удивлением посмотрел на Алексея.

– На черта он тебе сдался?

– Это моё дело, – твёрдо ответил Алексей, – моя собственность, что хочу, то и делаю.

Зиновьев огляделся по сторонам.

– Ладно, я сегодня добрый. Забирай свою собственность, всё равно ей уже грош цена… – сказал он и бросил статуэтку на кровать, в ту самую груду вещей, откуда её достал Арсен, – может, вон, на растопку твоего самовара сгодится.

– И крышку ещё, – сказал вновь осмелевший Алексей.

– Ну, ты нахал, – усмехнулся Зиновьев и, словно монету, швырнул её Алексею под ноги.