Дело Аляски Сандерс

День убийства

3 апреля 1999 года

Полицейский «шевроле импала» без опознавательных знаков несся на полной скорости с включенной мигалкой и сиреной по шоссе 21, соединяющему городок Маунт-Плезант с остальным Нью-Гэмпширом. Полоса асфальта вилась среди цветущих полей и покрытых кувшинками прудов, за которыми простирался громадный лес Уайт-Маунтин.

За рулем был сержант Перри Гэхаловуд. Сидевший с ним рядом напарник, сержант Мэтт Вэнс, не поднимал глаз от карты региона.

– Уже скоро, справа, – подсказал Вэнс, когда они проехали заправку. – Увидишь дорожку, сворачивающую в лес.

– Надеюсь, местная полиция поставила кого-нибудь нас сориентировать.

Полицейские и представить себе не могли, какой их ждет прием: миновав последний поворот, они внезапно уперлись в пробку. Перри объехал ее по встречной полосе, сбавив скорость, – не столько из-за машин, сколько из-за десятков зевак, бродивших по обочине.

– Это что за балаган? – чертыхнулся он.

– Обычное зрелище: если в маленьком городке случается трагедия, все хотят быть в первых рядах.

Наконец они добрались до полицейского заграждения на повороте к парковке Грей Бич. Перри опустил стекло и показал охране свою бляху:

– Уголовная полиция штата.

– Езжайте прямо, по грунтовке, – показал полицейский, приподнимая ленту, перекрывавшую проезд.

Через несколько сотен метров “шевроле импала” оказался на большой, поросшей травой поляне у опушки леса. По ней расхаживал взад-вперед сотрудник местной полиции.

– Уголовная полиция штата, – снова объявил Гэхаловуд в открытое окно.

Полицейский, казалось, был совершенно выбит из колеи.

– Паркуйтесь тут, – сказал он, – по-моему, там внизу бедлам.

Оба инспектора вышли из машины и зашагали по тропинке.

– И почему вечно все случается на выходных? – смиренно осведомился Вэнс. – Помнишь дело Грега Боннета? Тоже в субботу.

– Пока я не стал твоим напарником, выходные у меня проходили тихо-мирно, – пошутил Гэхаловуд. – По-моему, старик, ты приносишь несчастье. Вряд ли Хелен обрадуется, я ей обещал вечером помочь распаковать коробки. Но когда у тебя на руках убийство…

– Пока мы даже не уверены, что это убийство. Мало, что ли, нас вызывали из-за несчастных случаев на прогулке.

Вскоре они выбрались на парковку Грей Бич, забитую машинами экстренных служб. Вокруг царила страшная суматоха. Встретил их Фрэнсис Митчелл, шеф полиции Маунт-Плезант.

– Зрелище не из приятных, господа, – сразу предупредил он.

– Что, собственно, произошло? – спросил Гэхаловуд. – Нам сказали, у вас мертвая женщина.

– Лучше пойдите посмотрите сами.

Шеф Митчелл повел их по тропинке к озеру.

И Перри Гэхаловуд, и Мэтт Вэнс, в общем, привыкли видеть трупы и места преступления, но, выйдя на галечный пляж, оба застыли как вкопанные: такое им еще не попадалось. На пляже, лицом в рыхлый грунт, лежало тело женщины, а рядом с ней – мертвый медведь.

– Тревогу подняла девушка на пробежке, – сказал Митчелл. – Она увидела медведя, который поедал эту женщину.

– Как это – поедал?

– Как-как, жрал он ее!

Женщина, лежащая на берегу, почти казалась спящей. Вокруг все было мирно – шелестела озерная вода, птицы распевали весенние песни. Только медведь, распростертый в луже крови, блестевшей на черной шкуре, напоминал о недавно разыгравшейся здесь драме.

– Мне очень жаль несчастную, но кто бы мне объяснил, зачем вызывать уголовную полицию из-за нападения медведя, – обратился Мэтт Вэнс к шефу Митчеллу.

– Здесь полно гризли, – ответил шеф Митчелл, – у нас, поверьте, есть какой-никакой опыт. С ними уже бывали несчастные случаи, но они нападают на человека, защищая свою территорию, а не затем, чтобы его сожрать.

– Что вы имеете в виду?

– Медведь ел мясо этой женщины, потому что он падальщик. Когда он ее нашел, она была уже мертва.

Гэхаловуд и Вэнс осторожно приблизились к трупу. С этого расстояния он уже ничем не напоминал мирно спящую женщину. Разодранная в клочья одежда, глубокие следы зубов. Волосы слиплись от запекшейся крови.

– Что думаешь, Перри? – спросил Вэнс.

Гэхаловуд осмотрел жертву: на ней были кожаные штаны и изящные полусапожки.

– Одета как на выход. Думаю, ее убили ночью. Но раны, которые нанес медведь, на вид совсем свежие.

– Значит, медведь нашел ее уже мертвую, должно быть, на рассвете, – заключил Вэнс.

Гэхаловуд кивнул:

– Скверная история. Тут нужна тяжелая артиллерия.

Вэнс достал мобильный, чтобы вызвать подкрепление и судмедэкспертов.

Гэхаловуд снова склонился над женским трупом. И заметил бумажку, торчавшую из заднего кармана брюк. Он натянул латексные перчатки, достал сложенный вчетверо листок, развернул и прочел лаконичное послание, отпечатанное на компьютере:

я все про тебя знаю.

В Аврору я приехал около полудня.

Городок, как и остальная Новая Англия, был покрыт тонким слоем снега, таявшим под ярким солнцем. Под любым предлогом я заезжал сюда оживить воспоминания, что связывали меня с Гарри Квебертом.

Глава 2
Воспоминания

Нью-Гэмпшир

6 апреля 2010 года

Честно говоря, поначалу я решил, что, написав и выпустив в свет “Правду о деле Гарри Квеберта”, смогу перевернуть страницу, оставить в прошлом нашу внезапно оборвавшуюся дружбу. Но повальный спрос на книгу не давал забыть, насколько важным было для меня это дело. Не столько расследование – оно было закрыто, не столько его выводы, сколько так и не разрешенный вопрос: куда подевался Гарри Квеберт? Что с ним сталось? И почему он решил исчезнуть из моей жизни?

В “Правде о деле Гарри Квеберта” я подробно рассказывал, как мы с Гарри сдружились. Здесь не место все это повторять, хочу только подчеркнуть, что Гарри верил в мое писательское будущее, причем настолько, что приглашал меня к себе поработать над текстами. Первый раз я ездил в Аврору в январе 2000 года. Тогда я впервые побывал в его невероятном доме в Гусиной бухте, уединенном писательском доме на берегу океана, и в то же время мне открылось одиночество Гарри, о котором я прежде не подозревал. Знаменитый Гарри Квеберт, фигура харизматичная и осыпанная похвалами, был на самом деле поразительно одинок – ни жены, ни детей, никого. Прекрасно помню тот день: холодильник у него был безнадежно пуст. В ответ на мое недоумение он сказал, что не привык принимать гостей. И повел меня поесть в “Кларкс”, забегаловку на главной улице. Так я и узнал об этом месте, неразрывно связанном с легендой о Гарри. Познакомился с Дженни Куинн, хозяйкой заведения, влюбленной в Гарри уже двадцать пять лет. У Гарри там был свой столик, номер 17, на котором Дженни Куинн привинтила табличку с надписью:

за этим столиком летом 1975 года

писатель гарри квеберт сочинил

свой знаменитый роман “истоки зла”

Роман “Истоки зла”, вышедший в 1976 году, принес Гарри известность и славу. Но на мои восторженные расспросы Гарри только поморщился:

– Я автор одной успешной книги. Меня знают исключительно по этому роману.

– Но какому роману! Это шедевр!

Дженни подошла принять заказ. Гарри, показав на меня, сказал ей: “Если этот юноша будет писать так же, как боксирует, Дженни, он станет великим писателем”.

Когда она удалилась, я попросил Гарри пояснить его мысль. И он ответил:

– Все всегда хотят, чтобы великий писатель был похож на предшественников, и никому не приходит в голову, что он потому и великий, что на них не похож.

Меня ответ не вполне убедил, и тогда Гарри добавил:

– Знаете, Маркус, я видел, как вы только что страстно разглядывали классиков у меня в библиотеке. Вы смотрите на книги и спрашиваете себя, будут ли через полвека так же смотреть на ваши. Напишите для начала книжку, уже будет неплохо. И прекратите забивать нам голову будущим.

– Я хочу быть как вы, Гарри.

– Вы сами не знаете, что говорите. Я сделаю все, чтобы вы не были на меня похожи. Вот поэтому-то вы и здесь.

Последней фразы я не понял. Я был всего лишь юношей, который нашел наставника. Мог ли я тогда, ослепленный собственной наивностью, представить, что летом 2008 года в этом мирном городке прогремит уголовное дело, а “Истоки зла”, считавшиеся вершиной американской литературы, в одночасье уберут с полок книжных магазинов и библиотек?

В тот апрельский день 2010 года, спустя десять лет после моего первого приезда, я припарковался у “Кларкс”. Маркус, тогдашний мечтательный студент, вернулся в ореоле славы, но без Гарри.

После событий лета 2008 года заведение было продано. Никого из персонала я не знал, и это меня устраивало: с тех пор, как я проник в тайные глубины Авроры своим расследованием о “Деле”, большинство горожан относились ко мне холодно. В кафе, кроме владельца, ничего не изменилось. Ни обстановка, ни меню. Столик Гарри был свободен, и я уселся за ним. Завсегдатаи считали его теперь столиком изгоев. Сидели за ним только приезжие. После лета 2008 года табличку сняли. Остались лишь дырки от винтов, словно отметины от пуль, следы казни. Я заказал чизбургер с картошкой фри и стал есть его, глядя в окно.

Я как раз заканчивал перекус, когда ко мне подсел местный библиотекарь, Эрни Пинкас. Эрни был моей последней опорой в Авроре – сердечный, влюбленный в книги, единственных своих спутников с тех пор, как он овдовел. Эрни заведовал “Домом писателей Гарри Квеберта” – программой, которую я разработал в сотрудничестве с университетом Берроуза и которая позволила превратить дом Гарри Квеберта в Гусиной бухте в резиденцию для молодых перспективных писателей. Скандал лета 2008 года запятнал репутацию Гарри, но его аура не пострадала: претенденты буквально сражались за право пожить в этом престижном и удобном месте. Эрни Пинкас отбирал кандидатов совместно с филологическим факультетом университета Берроуза, который оплачивал содержание дома. Здесь могли поселиться на три месяца и вести совместный быт до шести писателей. У Эрни в связи с новыми обязанностями появился в Берроузе небольшой кабинет, и он этим страшно гордился.

– Маркус, что ты опять тут делаешь? – спросил Эрни, усаживаясь напротив.

Удивление его объяснялось тем, что он видел меня здесь всего неделю назад, когда я ехал в Монреаль. Тогда мы выпили кофе в Гусиной бухте, а заодно я поприветствовал новых обитателей, которые должны были жить там до лета.

– Проезжал мимо, – ответил я, – остановился пообедать.

– Из Монреаля?

По голосу было понятно, что его не проведешь. Что он знает: я здесь, ибо гоняюсь за Гарри – или за собственными призраками.

– Ты не ездишь, а блуждаешь, Маркус, – произнес он.

Эрни попал в точку.

– Знаешь, кто так делал?

– Что делал?

– Таскался в “Кларкс”. Гарри. Я никак не мог понять, чем он таким занят: часами сидит на этом самом месте, за этим столом, уставившись в пустоту, точно как ты. Я думал, он искал вдохновение. А он на самом деле ждал Нолу.

Я тяжело вздохнул.

– Мне нужен хоть какой-то знак, Эрни.

– Гарри больше не появится в Авроре.

– Почему ты так уверен?

– Он перевернул эту страницу. И тебе надо перевернуть.

– Что ты хочешь сказать?

– Он перевернул страницу благодаря тебе, Маркус. Теперь он знает, что случилось с Нолой. Ему больше не нужно сидеть здесь и ждать. Он смог наконец уехать. Аврора была для него тюрьмой, и ты его освободил.

– Нет, Эрни, Аврора была…

– Маркус, ты знаешь, что я прав, – перебил Эрни. – Ты знаешь, что Гарри никогда сюда больше не вернется. Друзей нельзя ждать, как автобус. Зачем ты все время сюда приезжаешь? У тебя своя жизнь. Хватит терзаться. Ты славный парень, Маркус. Пора заняться чем-нибудь другим.

Эрни был прав. Но, пообедав, я все равно совершил паломничество в Гусиную бухту. Прошелся по пляжу под домом Гарри, потом сел на большой обломок скалы и стал любоваться окрестностями. Смотрел на внушительный дом, полный воспоминаний. По песку скакали чайки. Понемногу небо затянуло облаками, заморосил дождик. И тут я увидел, как из пелены тумана появился человек, которого я считал близким другом: Перри Гэхаловуд, сержант уголовного отдела полиции штата Нью-Гэмпшир. Расплывшись в лукавой улыбке, он шагал ко мне, неся в каждой руке по стаканчику кофе.

Тем, кто меня знает и читает, прекрасно известно, что связывает меня с Перри Гэхаловудом. Остальным позвольте кратко напомнить: с Перри я познакомился два года назад, в ходе знаменитого дела Гарри Квеберта, он как раз им занимался. Мы вместе пролили свет на смерть Нолы Келлерган. Кто-то скажет, что убийство Нолы позволило мне написать второй роман. Но на самом деле оно позволило взрастить семена дружбы, которая завяжется у меня с этим необычным полицейским, похожим на фрукт из пустыни – колючим, нарастившим толстую корку, но со сладкой мякотью и нежным сердцем. Таков был Перри Гэхаловуд: жесткий, грубый, гневливый, но верный, справедливый и прямой. По-моему, о качествах мужчины можно судить по его семье, а его семья – которую я близко знал – источала счастье.

– Сержант, – с первого дня нашего знакомства я звал его “сержант”, а он меня – “писатель”, и традицию эту мы сохранили, – вы что тут делаете?

Он протянул мне стаканчик с кофе:

– Хотел задать вам тот же вопрос, писатель. Вам известно, что всякий раз, когда вы сюда являетесь, кто-нибудь непременно звонит в полицию? Хорошенькое впечатление вы оставили по себе в городе.

– Вы хуже моей матери, сержант.

Он расхохотался:

– Какой злой умысел привел вас в Аврору, писатель?

– Возвращался из Монреаля, заехал по дороге.

– Это крюк на два часа, – возразил Гэхаловуд.

Я кивнул в сторону дома в дымке дождя:

– Я полюбил этот дом, полюбил этот город. А когда любишь, это сильнее тебя, это навсегда.

– Если вы полагаете, что любите этот город, писатель, то вы ошибаетесь. Вы любите свои здешние воспоминания, это называется «ностальгия». А ностальгия – это способность убедить себя, что наше прошлое было в основном счастливым, а значит, мы все делали как надо. Всякий раз, когда мы что-нибудь вспоминаем и говорим себе: “Как было хорошо”, на самом деле наш больной мозг источает ностальгию и убеждает нас, что мы жили не напрасно и не теряли время даром. Потому что терять время – значит терять жизнь.

Выслушав эту тираду, я подумал, что Гэхаловуд, всегда готовый взбаламутить всех и вся, рассуждает абстрактно; мне и в голову не пришло, что он говорит о себе. Я решил, что это камень в мой огород:

– И все-таки в Гусиной бухте было хорошо.

– Кому хорошо, вам? Не уверен. Вы писатель десятилетия, а таскаетесь в нью-гэмпширское захолустье. Последний раз я вас тут видел в октябре, помните?

– Помню.

– Думал, вы тогда приехали попрощаться с этим домом. Мы пили пиво примерно на этом же месте, и вы мне наплели с три короба, что якобы пускаетесь на поиски любви. Погорели, судя по всему! Вы все еще со своей летчицей?

Перри Гэхаловуд был лучше, чем кто-либо, осведомлен о моей личной жизни: я звонил ему после каждого свидания. Когда мы познакомились с Реган, я рассказал ему об этом первому.

– По-моему, у нас с Реган все более или менее серьезно.

– Ну наконец-то хорошая новость, писатель. Если не хотите, чтобы все кончилось, не привозите ее в сюда в отпуск.

– Представьте себе, я везу ее на Багамы.

– Пфф, как вы меня бесите, писатель.

– Частный остров, просто невероятное место. Хотите посмотреть фото?

– Сказал бы «нет», но, чувствую, вы меня все равно заставите.

Сидя вдвоем на камне, не обращая внимания на сыпавшуюся морось, мы болтали о пустяках – обычный дружеский разговор. Я упоминаю его лишь по одной причине: я не спросил, как дела у Гэхаловуда. Расспрашивал про его жену Хелен, про дочерей, Малию и Лизу, но не поинтересовался, как он сам. Не дал ему возможности выговориться. И к концу беседы не имел ни малейшего понятия о том, что творилось в его жизни.

Мы допили кофе, и Гэхаловуд встал.

– Пора возвращаться к уголовным делам? – спросил я.

– Нет, пора встречаться с Хелен. Сегодня день рождения Лизы, надо пройтись по магазинам. Ей сегодня одиннадцать.

– Уже одиннадцать! И каково это вам, папа-сержант? Старость не радость?

Гэхаловуд вдруг помрачнел.

– Все в порядке, сержант? Не вижу особой радости.

– К несчастью, эта дата связана с одним тяжелым воспоминанием. Ровно одиннадцать лет назад, 6 апреля 1999 года, моя жизнь пошла под откос.

– Что случилось?

Но Гэхаловуд сменил тему: он отлично умел это делать, когда речь шла о нем самом.

– Неважно, писатель. Вечером у нас домашний ужин в честь Лизы, собираемся всей семьей. Присоединяйтесь. В шесть часов.

– С удовольствием. Могу даже пораньше прийти, если хотите.

– Только не это! Появляться раньше шести часов строго воспрещается!

– Есть, сержант!

Он отошел на пару шагов, обернулся и произнес обычным своим издевательским тоном:

– Только не думайте, писатель, что я вас считаю членом семьи. Просто Хелен меня убьет, если я вас не приглашу.

– Ничего я не думаю, – улыбнулся я.

Он ушел. Я еще немного посидел на пляже, размышляя, что же могло приключиться в жизни Перри одиннадцать лет назад. Мне и в голову не могло прийти, какая драма годами не давала ему покоя – пока не случилось то, о чем я собираюсь здесь рассказать.

День убийства

3 апреля 1999 года

Городок Маунт-Плезант бурлил как никогда. Все расспрашивали друг друга, хотели хоть что-нибудь узнать. Во всех торговых точках говорили только об одном. Что в “Сизон”, кафе, славящемся своими завтраками, что в книжной лавке Чинции Локкарт, что в магазине охотничьих и рыболовных товаров семейства Кэрри покупатели допытывались:

– Вам что-нибудь известно?

– Нет. А вам? Вы ездили посмотреть, что делается на Грей Бич?

– Жена ездила, но там все перекрыто полицией.

В Маунт-Плезант знали только одно: на Грей Бич нашли мертвую женщину. Тело ее обнаружила на пробежке Лорен Донован, дочь Джанет и Марка Донованов, владельцев продуктового магазина. По мере того, как распространялась новость, люди стекались в “Продукты Донованов” якобы за покупками, но в основном чтобы что-нибудь выяснить. В магазине было полно народу, доходило чуть ли не до толчеи. Покупатели останавливали Марка или Джанет Донован и без обиняков спрашивали:

– А Лорен здесь?

– Нет.

– Вам что-то известно о том, что случилось на Грей Бич?

– Мне известно не больше вашего. Лорен все еще с полицией. Извините, но у меня много покупателей.

– Если что-то узнаете, сразу скажите нам!

Пока любопытные в Маунт-Плезант довольствовались вопросами, следователи на Грей Бич искали первые ответы. Полсотни сотрудников местной полиции и полиции штата прочесывали вдоль и поперек окрестный лес и берега озера. На пляже вокруг тела, по-прежнему лежавшего лицом вниз, суетились судмедэксперты. А на парковке криминалисты обследовали синий автомобиль с откидным верхом. Судя по номерам, машина принадлежала молодой женщине двадцати двух лет, Аляске Сандерс. На пассажирском сиденье лежала сумка, в которой, помимо прочего, нашлись водительские права.

Имя это взволновало местных полицейских: Аляска Сандерс была из Маунт-Плезант.

– Надо бы взглянуть на ее лицо, убедиться, что это и вправду она, – сказал Митчелл Гэхаловуду и Вэнсу, пока коронер возился с безжизненным телом.

– Что вы можете про нее сказать? – спросил Вэнс.

– Совершенно обычная девушка. Поселилась здесь со своим дружком несколько месяцев назад. Работала на соседней автозаправке.

– Откуда вы ее знаете?

– В Маунт-Плезант все всех знают.

Получив первые образцы, коронер пошевелил труп и перевернул жертву лицом вверх. Взглянув на него, шеф Митчелл выругался сквозь зубы. Сбежались местные полицейские, поднялся ропот.

– Она? – спросил у Митчелла Гэхаловуд.

– Да.

Гэхаловуд с Вэнсом подошли к телу.

– Ну что, док? – обратился Вэнс к коронеру.

– Сержант, вы меня знаете, я не люблю высказываться до вскрытия. На этом этапе могу сказать, что смерть наступила где-то в середине ночи. В час или в два. Причина, судя по всему, – удар по затылку. У жертвы глубокая рана в задней части черепа. Медведь здесь ни при чем.

– Значит, в самом деле убийство.

– Да, в этом сомнений нет. Ей нанесли удар тупым предметом. Остальное я вам доложу после вскрытия.

– И когда это будет?

– Постараюсь как можно скорее.

– Это не ответ, – заметил Вэнс.

– Для меня – ответ, – хохотнул коронер.

Гэхаловуд и Вэнс секунду постояли молча, глядя на труп. Внезапно послышался чей-то голос:

– Ненавижу убийства в маленьких городках. Вечно какая-нибудь грязная история.

Это был капитан Моррис Лэнсдейн, глава уголовного отдела полиции штата.

– Что вы здесь делаете, капитан? – спросил Вэнс. – Я думал, вы в отпуске.

– Какой отпуск, когда черт-те что творится, – ответил Лэнсдейн. – Большой босс, – так называли шефа полиции штата Нью-Гэмпшир (кстати, через несколько лет этот пост займет Лэнсдейн), – желает знать, что происходит, и просил меня доложить ситуацию. Что у вас тут?

– Жертва – двадцатидвухлетняя женщина по имени Аляска Сандерс, – начал отчет Гэхаловуд. – Родом из Салема, штат Массачусетс. Убита сегодня ночью ударом по затылку.

– Ее машину обнаружили на пляжной парковке, – подхватил Вэнс. – Дверцы были не заперты. На заднем сиденье лежит дорожная сумка с одеждой, на переднем – дамская сумочка.

– Убийство из корыстных побуждений? – спросил Лэнсдейн.

– Вряд ли, – отозвался Гэхаловуд. – Мы обнаружили у жертвы письмо с угрозами. Одна фраза, напечатана на компьютере: «Я все про тебя знаю».

– Гм. Месть?

– Возможно. По крайней мере, дорожная сумка заставляет думать, что она куда-то уезжала. Или от чего-то бежала.

– Сейчас добуду координаты ее родителей, – добавил Вэнс. – Хочу их известить побыстрее. Городок маленький, местные копы наверняка все разболтают. Не хочу, чтобы семья обо всем узнала из новостей.

– Вы правы, – кивнул Лэнсдейн. – Работайте. Хотя нет, подождите… что это за история с медведем? С тех пор, как приехал, мне все про нее твердят.

– Тело обнаружила девушка на пробежке, она увидела, как медведь рвал труп, – объяснил Гэхаловуд.

Лэнсдейн брезгливо поморщился:

– Вы говорили с этой бегуньей?

– Еще нет. Она нас ждет на соседней заправке. Сейчас съездим поговорим.

В этот момент к ним подошел полицейский:

– Вас просят пройти в лес. Они кое-что нашли. Идемте, я вас отведу!

Гэхаловуд, Вэнс и Лэнсдейн последовали за полицейским по тропинке. Лес был пронизан солнцем. Они петляли среди папоротников и столетних деревьев и наконец вышли к заброшенному трейлеру, опутанному корнями и кустарником. Перед ним ожидала группа полицейских.

– Мы внутрь не входили, – сказал один из них, – только заглянули в приоткрытую дверь.

– И что? – спросил Гэхаловуд.

– Посмотрите сами, – полицейский протянул ему фонарик.

Окна трейлера были заколочены, и Гэхаловуд, просунув голову в жилище, поначалу ничего не увидел в темноте. Потом луч фонарика высветил сущий хаос: вспоротый матрас, мусор, окурки. А главное – пуловер на полу, запачканный чем-то алым. Гэхаловуд шагнул внутрь трейлера, чтобы подойти поближе. На пуловере были пятна крови.

– Надо немедленно звать судмедэкспертов и как следует прочесать это место, – велел Гэхаловуд.

Они с Вэнсом стали изучать окрестности. Метрах в десяти обнаружилась довольно широкая тропа, по которой вполне могла проехать машина, – ею пользовались лесничие. Вэнс заметил на земле осколки задней автомобильной фары. На стволе соседнего дерева виднелись свежие следы удара.

– Вроде бы черная краска, – произнес он, приглядевшись к темной полосе на коре.

* * *

В полдень у Робби и Донны Сандерсов раздался звонок. Выслушав сержанта Мэтта Вэнса, оглушенные родители так и остались стоять с телефонной трубкой в руках. Убитые. Весь их мир рушился.

В двухстах километрах от них, на цветущем лугу, отделявшем лес Грей Бич от шоссе 21, Вэнс захлопнул крышку мобильника и вернулся к Гэхаловуду. Тот ждал его, прислонившись к их машине без опознавательных знаков.

– Такой день, а тут эти долбаные цветы, – ругнулся Вэнс, пнув гроздь кандыков. – Родители Аляски в конце дня приедут к нам в управление.

– Спасибо, что занялся этим, – сказал Гэхаловуд, братски хлопнув его по плечу.

– Все нормально, Перри, у тебя младенчик на подходе. Тебе вообще не надо тут быть, глядеть на этот кошмар.

– Работа такая. Кстати, шеф Митчелл дал мне адрес Аляски в Маунт-Плезант. Квартира на главной улице, она там жила со своим дружком. Он вроде бы работает в магазине для охотников и рыболовов в том же доме. Между прочим, он сейчас там.

– Начнем с заправки, потом поедем в Маунт-Плезант, – решил Вэнс.

“Шевроле импала” выехал по грунтовке на шоссе 21, и здесь Гэхаловуду пришлось включить сирену, чтобы проложить дорогу среди полицейских, зевак и журналистов. Он свернул налево, к Маунт-Плезант. Через километр они оказались на автозаправке, где в то утро все началось. Перед ней стояла машина местной полиции.

В магазине находились Лорен Донован, девушка, обнаружившая тело во время пробежки, и Льюис Джейкоб, заправщик; они плакали и утешали друг друга, на них беспомощно взирал полицейский Питер Филипс. Увидев Гэхаловуда и Вэнса, Льюис Джейкоб воскликнул:

– Это правда? Это Аляска? Это Аляска умерла?

Полицейские переглянулись: информация уже просочилась.

– К сожалению, правда, – произнес Гэхаловуд.

– Как она умерла? Ее правда загрыз медведь? Так Питер сказал. Но медведи ни на кого не нападают. Особенно гризли, которые тут у нас. Ко мне прошлой осенью повадились ходить сразу два, рылись в мусорных баках. Уверяю вас, на них прикрикнешь хорошенько, и они удирают.

– Медведь ее не убивал, – сказал Вэнс.

– Но тогда почему же она умерла?

Вэнс, уклонившись от ответа, спросил:

– Когда вы в последний раз видели Аляску?

– Вчера вечером. Я ушел отсюда в 19.30, она должна была в 20.00 закрыть магазин.

– И закрыла?

– Да, когда я приехал сегодня утром, сигнализация была включена, все выглядело нормально.

– Какая она была вчера, как вам показалось?

– Такая же, как всегда. Ничего необычного. Знаете, она была такая приветливая, всегда скажет что-нибудь приятное, всегда в хорошем настроении. Не девушка, а чудо!

– У нее были планы на вечер? Она о чем-нибудь упоминала?

– Сказала, что у нее “романтический ужин”. Этими самыми словами.

– С ее дружком?

– Я ее спросил, она не ответила. Знаю, что у них сейчас отношения так себе. Вы говорили с Уолтером?

– Уолтер – это ее дружок, так?

– Да, Уолтер Кэрри.

– Мы зайдем к нему позже.

Гэхаловуд поднял глаза и заметил под потолком камеру наблюдения.

– Можно взглянуть на видеозаписи?

– Вот только что объяснял: не умею я обращаться с этой штукой, проматывать назад, – признался Льюис Джейкоб. – За все время ни разу не понадобилось. Но это можно сделать, я знаю. Эту фиговину установил мой племянник. Я ему звонил, чтобы он приехал, но он в Вермонте на выходных.

– Если позволите, мы заберем жесткий диск.

– Берите, что хотите, сержант.

* * *

До убийства Аляски Сандерс Маунт-Плезант был сама безмятежность и сладость жизни. Прелестный городок на границе штата Мэн, в двух часах езды до Канады, окруженный Национальным лесом Белой горы, Уайт-Маунтин.

Главная улица в обрамлении высоких кленов, покрытых снегом зимой и дававших щедрую тень летом. По обеим сторонам широких тротуаров – магазины, известные во всем регионе: “Продукты Донованов” с их тщательным отбором товаров, не имевших ничего общего с провизией из супермаркета; знаменитая “Книжная лавка Локкарт”, владелица которой, Чинция Локкарт, устраивала автограф-сессии многих писателей Восточного побережья; “Охота и рыбалка Кэрри”, принадлежащий семейству Кэрри, которое высоко ценили за качественный инвентарь и компетентные советы; а еще спортивный бар “Нэшнл энфем”, где транслировались матчи национальной футбольной, бейсбольной и хоккейной лиги – владелец был страстным болельщиком.

В тот день все прохожие на этой городской артерии только и судачили о том, что найденная мертвая женщина – это Аляска Сандерс. Несколько полицейских жен узнали об этом от мужей. Внезапно все смолкли, провожая взглядом полицейский “шевроле импала” – машину опознали по включенной мигалке на крыше, – двигавшийся вверх по улице. Автомобиль затормозил у продуктового магазина Донованов. Из него вышел сержант Гэхаловуд и открыл дверцу Лорен Донован.

– Спасибо, сержант, – сказала она.

– Держитесь, Лорен. Если будут вопросы, моя визитка у вас есть.

Она кивнула и скрылась в магазине, стараясь не встречаться глазами с зеваками, уставившимися на нее. Оказавшись внутри, бросилась за прилавок к матери. Та крепко обняла ее:

– Милая моя…

– Ох, мама, это было ужасно!

Покупатели немедленно закидали Лорен вопросами: “Это Аляска умерла? А что ты видела? А что творится на Грей Бич?”

Джанет Донован увела дочь в подсобку, подальше от толпы. Марку Доновану, отцу, пришлось изрядно потрудиться, чтобы сдержать натиск покупателей; тех, кто пришел не за продуктами, он выгнал прочь.

Джанет Донован сварила в подсобке кофе и помогла дочери сесть на стул. К ним присоединился Эрик, старший брат Лорен: он работал с родителями в магазине.

– Да, это Аляска умерла, – сказала ему Лорен дрожащим голосом.

– Что? – пробормотал потрясенный Эрик. – В голове не укладывается…

– Эта сцена на пляже, это что-то жуткое, Эрик. Я ее тогда не узнала, впрочем, я, по счастью, мало что видела.

– Аляска умерла… – повторил Эрик, все еще не в силах поверить. – Надо сходить к Уолтеру.

– К нему сейчас едет полиция.

Через несколько десятков метров “шевроле импала” без опознавательных знаков припарковался у магазина “Охота и рыбалка Кэрри”. Уолтер Кэрри стоял за прилавком. Когда он увидел в дверях двоих мужчин с жетонами на ремне, у него подкосились ноги. Слухи оказались правдой. Аляска мертва.

Уолтер укрылся от взглядов любопытных, столпившихся у магазина, в подсобном помещении. Это был крепкий мужчина лет тридцати. Старое кресло, в котором он скорчился, чуть ли не разваливалось под его весом. Он растерянно твердил: “Убита? Убита? Но кто же мог это сделать? И почему?” Прошло немало времени, прежде чем он собрался и смог отвечать на вопросы следователей.

– Вы жили вместе, так? – спросил Вэнс.

– Да, в квартирке прямо над магазином.

– Вас не удивило отсутствие вашей подружки?

– Она уехала на выходные.

– И куда же она отправилась?

– К родителям, по-моему. Вы с ними говорили?

– Да, – ответил Вэнс, – и они явно были не в курсе, что она приедет.

Уолтер Кэрри схватился за голову, повторяя: “Это невозможно! Невозможно!”

– Уолтер, – спросил Вэнс, – когда вы последний раз видели Аляску?

– Вчера… вчера под вечер.

– И? – продолжал Вэнс. – Вы не заметили ничего необычного?

– Ох, да! Можно даже сказать, она была как ненормальная. Я на минутку забежал домой около пяти часов. Замерз, хотел свитер взять. Вошел, а она тут. Я удивился, в принципе, она до восьми работала на заправке. Думал, она мне сюрприз сделала. Да уж, сюрприз так сюрприз …

* * *

Накануне

17.15

Уолтер открыл дверь квартиры и наткнулся на Аляску. На ней были черные брюки в обтяжку, кружевная блузка, под которой виднелся лифчик, и эти ее черные полусапожки – в них она была такой соблазнительной. Стоя в прихожей, она гляделась в большое зеркало.