О тевтонских рыцарях и японских самураях, о европейских крестоносцах и римских императорах, о древних гуннах и скандинавских «воинах-медведях», о русских белогвардейских армиях и немецких эсэсовских дивизиях, о сухопутной Грюнвальдской битве и португальских морских экспедициях, о «черных лебедях» бесноватого фюрера и «красных дворянах» тамбовского бунтаря Антонова, – о ком только не писал книги Вольфганг Акунов. И продолжает писать, продолжает издаваться в престижных издательствах, пользоваться все более широким читательским вниманием и спросом. И это - неоспоримый факт, и на фоне этого неоспоримого факта поневоле приходится стушеваться скептикам, задающимся вопросами: может ли один человек быть настоящим эрудитом в столь далеких друг от друга исторических областях? Может ли он снабдить читателей безусловно достоверными фактами, глубоко продуманными обобщениями, научно обоснованными выводами?
Трудно судить, ей-Богу, трудно! Сорок книг – это не шутка, и, если в собственном активе нет такого же масштабного аргумента, то как-то не комильфо просто так подозревать в чересчур большом количестве чересчур малое качество. А за дотошную проверку плодовитого автора еще никто не взялся. Не нашлось пока такого знатока, который непогрешимым и доказательным анализом творчества Вольфганга Викторовича угнался бы за его продуктивностью. Потому секрет этой продуктивности так и остается секретом, а догадки - догадками: неужели содержание сорока книг – сплошь компиляция? Или раскрепощенная фантазия? Или результат визионерских способностей, недоступных простым смертным? Или ну их вообще, эти секреты и догадки: темы-то книг одна интереснее другой! И манера изложения такая динамичная, свободная! И картины то и дело создаются такие выпуклые, яркие! А уж цитаты – вообще высший пилотаж: глубокомысленные, с языковыми красотами, и зачастую из таких авторов, имена и время жизни которых сами по себе производят неизгладимое впечатление. Правда, иногда эти цитаты, как и целые фрагменты собственного текста, кочуют из одной книги В.Акунова в другую… Но это ведь не всякий буквоед заметит, верно? И вообще, как говорится, добрее надо быть! И признавать за любым человеком, пишущим или говорящим, право увлекаться и увлекать. А уж этого у Вольфганга Викторовича не отнимешь: искренний энтузиазм его каждого исторического экскурса действует заразительно и даже умиротворяюще, смягчая многие критические порывы – ведь, в конце концов, «создать приятней одного, чем истребить десяток». Впрочем, сам автор к критике всегда готов и даже стремится предупредить ее, да не как-нибудь, а словами восточно-римского историка VI в. п. Р. Х. Агафия Миринейского: «Если бы даже кто-нибудь меня и упрекал, что я берусь за дело, превышающее мои силы, если бы даже мои труды показались кому-либо совершенно лживыми и пустыми порождениями рассеянного духа; мне самому, однако, как это бывает у наиболее неопытных певцов, они все равно не перестанут нравиться».
Отзывы
2