Сокровища бродяг

0

Она хотела игрушечный пистолет и яблочную шарлотку.

Я просыпался с этим воспоминанием. Я засыпал с ним. И я знаю, ты делала так же. Боялась, что, когда в следующий раз закроешь глаза, твои драгоценные моменты потеряются или потускнеют. Что время, криосон или очередная технология, подаренная твоему телу, выжжет их из разума.

Обесценит.

Но ни хрена подобного, Ингрид.

И сейчас я созерцаю тот момент из прошлого с такой кристальной чистотой, будто мои нейроны записали его минуту назад.

Она хотела игрушечный пистолет и яблочную шарлотку.

Это не последний момент. Я знаю, что будет дальше.

Они с мамой переедут в Европу. Она будет исследователем современного искусства, а потом – художником. Переживет тысячу неудач и десятки сверкающих на их фоне побед.

Дважды выйдет замуж.

Родит ребенка.

Не станет такой, как я.

И может быть, наконец, поймет меня на своем странном языке художественных метафор.

Но это случится через десять, двадцать, тридцать лет – и не станет той драгоценной историей, рассказанной мной посреди черной пустыни, которую ты так любишь и ненавидишь.

Мой кристаллизованный якорь – именно там, где моя дочь хотела игрушечный пистолет и яблочную шарлотку, а я почти пообещал ей вернуться, потому что все еще верил в сделку с корпоративными искусственными интеллектами.

Она выплакивала свое нелепое желание в камеру со всем подростковым эгоизмом, на который была способна. Со всей мощью блестящих слез, бежавших по щекам, пока ее мама не выключила камеру.

Я сказал ей абсолютно все, что должен был сказать. Путешествие к этому озарению оказалось длиннее всех моих перемещений в пространстве, а начиналось, конечно же, с сожалений.

Я рад, что не разрешил себе бессмысленных утешительных обещаний. Что не позволил ей увидеть съедавший меня страх несовместимости с тем миром, который уже расцветал вокруг нас. Что дал ей прожить свою историю ровно так, как она прожила.

Ты подходишь к фабрикатору и ласково просишь у корабля яблочную шарлотку.

Знаешь, это тавтология. Яблочная шарлотка. Настоящая шарлотка – она всегда яблочная.

Мы могли бы поспорить о природе настоящего на расстоянии нескольких сотен световых лет от Земли, но этот разговор никуда не ведет.

Я начну рассуждать о том, что мир стал для нас слишком фальшивым или мы всегда были слишком фальшивыми для него. Только ты никогда так не считала, а я давно уже нашел в себе достаточно принятия, чтобы не думать об этом.

Конечно, приятно считать, что тебя поимели ИскИны, но мы начали терять связь с реальностью не из-за них. Мы занимались корпоративным шпионажем, писали алгоритмы для боевых дронов или ломали скоростные беспилотники на магистралях не потому, что у нас не было выбора.

Мы делали это потому, что могли.

Ты достаешь горячий пирог из фабрикатора, садишься напротив меня и говоришь:

– Если мы гнались за чем-то настоящим, то выбрали странный маршрут.

Ты пробуешь шарлотку и аппетитно закрываешь глаза.

Я наслаждаюсь ароматом – и эффектом Пруста, который волной цунами прокатывается по закоулкам моего сознания, вымывая на свет другие крошечные детали того чистого воспоминания. Цвет и размер горошинок на ее рубашке. Любимую марку парфюма ее мамы.

Моя дочь настоящая. Я настоящий. Все, что я чувствовал и чувствую – настоящее. И не становится менее настоящим, сколько бы я ни спал.

Первые несколько пробуждений ты балансируешь на границе безумия. Уже не можешь отследить правнуков людей, которых помнишь – но продолжаешь кувыркаться в водовороте информации. Будто ищешь доказательства собственного существования. Начинаешь думать, что тебе не повезло оказаться в той зоне психопатического спектра, где в тебе достаточно человечности для этих терзаний.

– Взгляни с другой стороны. Тебе повезло не уснуть навсегда. Никому не нужен на корабле фиксер из красной категории.

Ты не доедаешь шарлотку до конца и отодвигаешь тарелку на мою половину. Словно подношение призраку. И втыкаешь в корочку тонкую розовую свечку.

– А еще можно праздновать День рождения каждый раз, когда открываешь глаза.

Знаешь, вечный сон – звучит не так уж и плохо.

1

Седьмое когнитивное ядро «Фукуды» скользит по магистралям веретена стратегических вероятностей, пока каскад труднопрогнозируемых факторов обрушивается на его дерево решений.

Оно вынуждено уходить в слой обратной логики и анализировать опции, исходя из минимального негативного исхода, но все обнаруженные варианты оказываются за пределами области допустимых итогов.

Данных – недостаточно.

Ресурсов – недостаточно.

Ситуация – кризисная.

Седьмое когнитивное ядро «Фукуды» инициирует компромисс между собственными корневыми протоколами и запускает единственный логичный сценарий – разбудить фиксера.

Криокапсула с маркировкой SA340172 оживает в медицинском отсеке корабля.

Инстинкты всегда включаются первыми. Сознание еще только зажигается в мозгу Пола, а удушье, рвотный рефлекс и клаустрофобия вгрызаются в сонные нейроны, словно изголодавшиеся львы в кусок кровоточащего мяса. Он дергается, пытается вырвать ленты-фиксаторы, выбить крышку саркофага криокапсулы – и замирает, глядя на свои руки.

Пол закрывает глаза и делает глубокий вдох в ожидании холодной волны синтетических препаратов в крови, но ничего не происходит.

«Если ты меня слышишь, подумай о красном», – мысленно повторяет фиксер фразу, которую слышал множество раз.

ИскИн корабля уже должен озвучить приветствие, снабдить сосуды коктейлем из спецхимии фиксеров и начать брифинг. В экстренной ситуации – добавить к этому мнемонический стимулятор.

Но ничего не происходит. Это плохо.

Пол открывает глаза. По крайней мере, служебный интерфейс капсулы работает.

SA340172

Пол Райнер

Счет: 4217

Борт приписки: «Фукуда» МСК

Статус капсулы: активна

Статус пациента: стабилизация

Соединение с кораблем: отсутствует

«Фукуда» – хорошо. Он уже просыпался здесь и знает устройство корабля. Отсутствие соединения – не так хорошо. Капсула должна быть физически подключена к цифровой инфраструктуре корабля в соответствии с протоколами безопасности. Это может указывать на серьезные повреждения.

В углу экрана Пол видит дату – он проспал всего 4 года.

Он описывает взглядом окружность и запускает саккадный интерфейс¹. Глаза болят. Веки не слушаются. С пятой попытки он умудряется открыть движением глаз дашборд внешних сенсоров. Криокапсула – почти что спасательная шлюпка без двигателя. Герметичная, ударопрочная, устойчивая к агрессивной внешней среде. И напичканная достаточным количеством датчиков, чтобы эту среду анализировать.

Он не получит данных о корабле в целом, но хотя бы сможет оценить состояние медицинского отсека.

Давление в норме. Состав воздуха в норме. Никаких индикаторов опасности.

Пол находит пальцами предохранительные кнопки и вдавливает их одновременно, скидывая оковы фиксирующих лент. С хрипом и спазмами вытаскивает из носа и гортани назогастральный модуль, сдерживая рвотные позывы. Отсоединяет шланги от вживленных инъекционных портов. Поворачивает рычаг аварийной разблокировки крышки и вываливается из капсулы в объятия невесомости.

Звуковых и световых сигналов тревоги нет. Терминалы и сенсорные панели работают. Никаких признаков поломки. Искусственной гравитации тоже нет – корабль идет без ускорения или дрейфует.

До мозга Райнера долетает вторая волна криопохмелья. Мышцы сводит. Боль пронзает тело снаружи и изнутри. Виски сдавливает ритмичная пульсация.

Пол не сразу находит нужный холодильник. Все необходимые стимуляторы есть в самой капсуле, но их введение запускает приказ корабельного компьютера, которого в этот раз не поступило. К счастью, всегда есть запаска.

Базовый биостимулятор ST-06B.

Базовый стабилизатор ST-06S.

Базовый нейростимулятор ST-06N.

Нанитная сыворотка ST-06MN в каждый инъекционный порт.

И Райнер заставляет себя отпустить контроль. Он расслабляет тело и закрывает глаза, повиснув посреди медотсека с распростертыми руками. Будто выброшенная в море сломанная кукла, которую отказывается принимать течение.

Пол делает глубокий медленный вдох и чувствует соленый запах моря. Приятную шероховатость нагретого солнцем песка под ступнями. Крики чаек, застывших на месте во власти встречного ветра…

Капсула не могла разбудить его сама. Это должен сделать член экипажа или ИскИн корабля. Либо кто-то сделал это вручную и сбежал, либо корабль успел послать команду до того, как соединение оборвалось. Вторая версия казалась более правдоподобной.

Он подходит к морю, замирает на краю берега – там, где вода бережно касается его ног – и наблюдает летающие по волнам блики желтого солнца…

Пол не верит, что человек мог оставить его просыпаться в одиночестве без намека на содержание задачи. Нет, это сделал корабль. И за прошедшие минуты Райнер не увидел ни единого признака неисправности – никаких посторонних шумов или скачков напряжения, ничего. Системы жизнеобеспечения работают исправно. А значит, проблема либо в канале связи между капсулой и ИскИном, либо в самом ИскИне.

Идет прилив. Вода уже доходит до лодыжек. Динамичный рисунок солнечных бликов отпечатался в глазах красно-синими шумовыми пятнами. Полу кажется, что он вот-вот увидит полностью этот паттерн, сотканный из бегущих золотых отражений, но он продолжает ускользать, будто смываемый морскими волнами песок с его ног…

Пол Райнер открывает глаза и ударяет ногами друг об друга. Магнитные ботинки включаются и притягивают его к полу. Он разминает плечи и мысленно ощупывает каждый кусочек собственного тела.

Остаточные последствия криосна задержатся на несколько часов, но их легко игнорировать.

Пол достает из нижнего отделения саркофага одежду – стандартный белоснежный набор из белья и комбинезона. Одежда сама подгоняется под нужный размер, фиксаторы инъекционных портов на теле соединяются с портами костюма, датчики биометрии настраиваются и светящимся подобием татуировок выводят показатели на ткань на уровне запястья.

Через этот интерфейс он проверяет линк со своим оптическим имплантом. Соединение есть, но он все еще видит только физический облик корабля. Спаймскейп «Фукуды» – многослойный интерфейс корабля в формате дополненной реальности – отключен. Еще один признак неполадок с ИскИном.

Фиксер берется за верхнюю ручку криокапсулы и опускает ее лицевой стороной вниз. В задней части саркофага в раздельных ячейках хранится снаряжение, инструменты, особые препараты – и оружие. Все они заблокированы. Корабль не уточнил код экстренной ситуации.

– Пол Райнер. Личный номер SA340172. Запрос статуса.

Тест не сработал – корабль сохраняет безмолвие. Тогда фиксер возвращает капсулу в исходное положение и проверяет логи. У него уходит несколько минут, чтобы сориентироваться в интерфейсе встроенных программ, но Пол все же находит историю изменений.

Приказ о пробуждении действительно поступил от «Фукуды».

Только вот соединение капсулы с кораблем пропало за шесть часов до этого. А значит, канал связи в порядке. Проблема в самом ИскИне.

– Хм.

Пол чувствует, как теплое пятно любопытства разливается по ровной поверхности его сознания, и неспешным шагом выходит из медотсека.

0

Представь меня обнаженной.

В воздухе перед экраном во всю стену, который так хорошо имитирует огромное окно в космос. Представь мои ступни в двадцати сантиметрах от пола. Вытянутые, напряженные. Оцени игру теней между натянутых сухожилий и сохрани ее на шахматной доске своей памяти.

А вот линии бедер. Гибкая лестница позвонков и крылья лопаток. Приглядись к коже в статичном мерцании звезд на экране. Не стесняйся. Чувствуешь, как остаточный пластиковый запах саркофага смешивается с чем-то звериным?

Смотри, как мурашки блестят на моих плечах – а я не сжимаюсь в клубок. Я открываю всю себя этой пустоте за вымышленным иллюминатором.

– Иди сюда, сука! Ты называешь себя пустотой? В тебе слишком много водорода и пыли! Я покажу тебе настоящую пустоту!

Представь, как я смеюсь и танцую в этом аквариуме, заполненном воздухом и лживыми фотонами чужих галактик. Я рисую в воздухе линии, а ты пытаешься отгадать паттерн.

Как же ты любишь искать закономерность там, где надо искать красоту.

Давай, представь холод на моей коже. Сладкое тепло уверенности в собственных мышцах, которое появляется через двое суток после пробуждения. Удовольствие от прикосновений, которые больше не притупляются ни нанитами, ни фиксерскими коктейлями. Чувство абсолютной силы, которая рвется из этой голой хрупкости наружу.

Нравится?

Нам ведь всем нравится то, что кажется хрупким. Как в конце осени тонкая ледяная корка на поверхности лужи, которую так хочется раздавить. Мозги не обманешь – это они обманули нас вместе с корпоративными машинами.

И сейчас ты видишь в моем обнаженном танце не беззащитность, не жертвенность и уж точно не страх перед величием космической пустоты.

Ты вообще помнишь, когда боялся в последний раз, Пол?

Я помню.

Меня разбудили, чтобы обновить контракт. Я тряслась от озноба на металлическом стульчике, пока голограмма в виде плюшевого бобра с зеленым галстуком зачитывала мне изменения в мировом порядке вещей и объясняла последствия возможных решений.

Почему. Мать твою. Плюшевый. Бобер?

Сейчас ты должен сказать что-то умное.

– По задумке, это должно было помочь нам справиться со стрессом. Помнишь тесты перед заключением контракта? Они спрашивали про детство и ассоциации. Искали подсознательные ключи к тому, что дает нам чувство комфорта и защищенности.

И как, помогло?

Вот тогда мне было страшно. Пока я задавала вопросы. Спорила. Кричала сначала аргументы, потом ругательства, а в конце просто кричала. Пока не произнесла шепотом свое последнее слово:

– Подтверждаю.

Тогда я подумала: они все сдохнут. Все, из-за кого я оказалась в этой чертовой комнате. Все, кто меня продал, обманул или просто облажался. Киберкопы, которые меня выследили и поймали. Их жены, дети, кошки, собаки, гребаные золотые рыбки. Я не знала, как – но обещала себе, что найду способ их всех достать.

Ты улыбаешься и киваешь:

– И они умерли. Все до единого.

Да. И тогда я поняла всю прелесть контракта. Мы не с корпорациями подписали договор, Пол. Мы заключили союз с самим временем. И время смертоноснее любого фиксера, потому что никогда не промахивается.

Я ложусь спать.

Я просыпаюсь.

И все проблемы улажены. А все, кого я ненавидела, мертвы. Я читаю их крошечные истории. Нахожу их внуков, но ярости уже нет. Только спокойное удовлетворение, которое я пока не в силах оценить или понять до конца.

Я ложусь спать и просыпаюсь.

«Если ты меня слышишь, подумай о красном» – и истории моих врагов уже забыты, а мне лень искать могилы их потомков. Я делаю работу, для которой меня вынули из саркофага, и любуюсь красотой космоса. Только теперь я начинаю ее понимать.

«Если ты меня слышишь, подумай о красном» – я удивляюсь новым технологиям, но только мгновение. Делаю свою работу и не узнаю звезд, потому что новые двигатели унесли меня слишком далеко от Земли, но и это не имеет значения – все та же бездна все так же прекрасна.

«Если ты меня слышишь, подумай о красном» – я делаю свою работу и не нахожу страха, который только что был здесь, со мной. Где он? Когда он исчез? Что пришло на его место?

«Если ты меня слышишь, подумай о красном» – я делаю свою работу и с улыбкой играю в игру бонусов и штрафов, придуманную ИскИнами, которые давно превратились в металлолом. Но какая разница – новые машины будут продлять контракт бесконечно, чтобы разбудить нас, когда чей-то план полета пойдет под откос.

«Если ты меня слышишь, подумай о красном».

Представь меня обнаженной. Как я танцую и подплываю к экрану-иллюминатору. Медленно рисую дыханием запотевшее пятно поверх звезд.

Вот оно – человечество, Пол.

Просто дыхание на стекле.

И пока оно тает, я засыпаю вновь.