Эпигоны древней империи

Энвелла закатила глаза, поскольку в них сверкнули отнюдь не благостные огоньки, сжала губы, чтобы не обругать доброго пастыря самыми последними словами на всех языках, которые знала и натянуто улыбнулась пастве. Только этого не хватало, заниматься пустословием всю ночь, но обязанности святой надо выполнять так, как это положено, согласно местным религиозным догмам.

Распевая молитвы, толпа двинулась к храму, а рыцарь повел новобранцев в местные казармы, чтобы там допросить пленника, изрыгавшего проклятия до тех пор, пока ему не заткнули рот кляпом. И правильно сделали, поскольку ничего нового он не сказал, а то, что герцог будет явно недоволен, так это и так понятно.

* * *

В храме было не протолкнуться. Казалось, что здесь собрались не только жители деревни, а даже их двойники, тройники и куча фантомов для придания солидности торжественной службе. С другой стороны, храм был, конечно, больше деревенской избы, но не так огромен, как кафедральный собор епархии или столичная резиденция первосвященника. Как бы там ни было, а сельчане с вниманием слушали проповедь, подпевали церковному хору и ожидали появления Святой Веты во плоти.

Энвелла явно не спешила осчастливить прихожан своим божественным ликом, занимаясь делами бренными и, судя по всему, не совсем благостными. Она вела «душеспасительную» беседу с пособником герцога Андира, используя методы допроса спецслужб империи. Комендант деревни успел протрезветь и теперь скорее напоминал испуганную зверушку, чем бравого вояку, которому сам черт не брат. Свой истинный облик Энвелла не показывала, чтобы не довести пленника до инфаркта, да и внешности любимой свекрови было вполне достаточно для беседы. Кто бы мог подумать, что на этой планете блондинки имеют столь мрачную репутацию, но все-же эта самая репутация гораздо лучше, чем на Земле и земных поселениях галактики. Куда приятнее быть воплощением сверхъестественности, чем рафинированной дурой в глазах окружающих, годной только для плотских утех.

– Смотри мне в глаза, дружок! – мягко, словно пушистая киска, промурлыкала «святая», поигрывая метательными ножами, – Ты был на юге? Расскажи мне, что видел в лесу?

– Ничего не помню. Там были твари, которые сдохли от божьей кары! Наш герцог сказал, что мы должны увидеть, как небеса карают зло. Не смотри на меня так, тварь! Нет, нет…

– Хорошо, просто вспоминай, что видел. Не надо слов. Договорились?

– Мой герцог за меня отомстит! Отпусти меня, Вета! Я уйду в монастырь и буду молиться. Я даже перестану пить!

– Какая жертва! – продолжала улыбаться Энвелла, – Только я не просто Вета, а Святая Вета! Для одних мой лик – благо, а для других, таких грешников, как ты – зло, кара за грехи. Вспоминай, что надо и отпущу часть грехов. Хочешь выпить? Вижу, что хочешь. Я сегодня добрая.

Пленник недоверчиво взглянул на женщину, дернулся, но веревки прочно удержали тело, привязанное к столбу и по щеке, скатилась слеза, так хотелось напиться и забыться. Пьяному и умирать не особо страшно, даже если поставят жаровню под ноги. Герцог его не забудет, может быть, и отомстит. В подобные вещи комендант деревни не верил, но очень хотел верить, в глубине души.

Энвелла подошла к деревянному колченогому столу и покачала головой. Имперского набора для дознания не было и в помине, а «размягчить» сознание надо. Хорошо, что нашлось перегнанное вино с изрядным содержанием этилового спирта, аналог того, что на Земле называют бренди. В принципе одного кувшина должно хватить, чтобы довести это тело до нужной кондиции. Дикая планета, где даже допрос не провести культурно, цивилизованными методами. Так, надо не забывать о том, что ты воплощение добродетели, мыслимой и немыслимой, образец небесной чистоты. Энвелла налила в глиняную кружку напиток и поднесла к губам жертвы, которая не поверила такому счастью. Вот уж действительно святая, не даст умереть трезвым.

– Сколько же тебе надо? – вздохнула Энвелла, глядя на пустой кувшин.

Глаза у пленника стали, как у рыбы, глупые и «стеклянные», видно выпитое пойло таки подействовало, поскольку девушка почти ощутила эмоции, кошмары алкогольного угара и теперь все это надо попытаться увидеть, отделить зерна от плевел. Энвелла устроилась удобнее в мягком кресле, закрыла глаза и попыталась увидеть нечто на ментальном уровне. Не получалось.

– Расслабься и освободи восприятие, – прошелестел в голове «внутренний голос», – Твоя мать умела это делать, правда практиковалась, в основном, на своем муже. Но ты правительница древнего народа и обязана уметь читать разум. Считай, что Янтарис это место, где исчезнет твоя безграмотность, как Великой Энту. Ты поставила перед собой цель, так и достигай ее, девчонка. Как можно было так одичать? Куда ты меня послала? Очень неясное указание маршрута, а еще и пилот, позор имперского флота! Хотя бы указала полярные координаты этого места. Вот же попался «подарочек» твоему мужу, но зато ему явно не будет скучно в этой жизни. Вот помню…

Энвелла не особо обращала внимание на бормотание чуждого сознания, а вскоре и оно стало просто фоном, ненавязчивым ворчанием докучливого собеседника. Она словно находилась в клетке, из которой нельзя выбраться, не могла стать тенью, светом или тьмой, фантомом, безразличному к любым препятствиям. Нечто, сильнее чем цепи, держало душу в теле и где взять ключ к оковам, кто скажет? Его надо найти самой, без посторонней помощи. Может быть это страх перед неизвестностью? Все может быть.

Девушка вспомнила приемы тренировок пилотов в университетском учебном центре и полностью расслабила тело, чтобы повысить реакцию, восстановить притупленную чувствительность. Это был способ, которым пилоты не брезговали в любой ситуации, особенно после прыжков в неевклидовое пространство, где одно неверное движение грозит превращением корабля в яркую вспышку. Подобное состояние Энвелла никогда не любила, предпочитая быть чем-то вроде сжатой пружины, способной разжаться кому-нибудь в физиономию. Что поделаешь, но естество не всегда можно засунуть в определенные рамки. Неужели получилось?

Энвелла осторожно прикоснулась сознания пленника, предварительно разогнав толпу забавных зверушек, вызванных алкогольным угаром. Не то, чтобы она не любила живность, но не в таком же количестве? Кыш отсюда! Астральные пакостники отбежали на безопасное расстояние, возмущаясь неприятным излучением, устроились в стороне, а парочка «чертиков» показала серию непристойных жестов, на которые, впрочем, Энвелла не обратила внимания. Больше интересовали дальние закоулки памяти, закрытые напластованиями воспоминаний о пьяных оргиях и прочих безобразиях. Вот они, почти стертые сведения о нужных событиях.

Лес расступался перед отрядом латников, идущих по довольно широкой лесной дороге. Странно было рассматривать картинки без звуков, но и этого хватит для знающего наблюдателя. Энвелла все видела от лица наместника, который ехал на телеге и рассматривал задницу похотливой девки, вместо того, чтобы выполнять прямые обязанности командира на марше. Неужели можно быть таким дебилом? Оказывается, можно, если уверен, что нет никакой опасности, а солдатами командуют знающие сержанты. Через некоторое время начальник оторвался от созерцания женских прелестей и недовольно повернул голову в сторону солдата, который весьма эмоционально о чем-то докладывал. Пришлось соскочить с телеги, напоследок шлепнув ладонью по упругой попе любовницы, помочиться под ближайший куст и поспешить в голову колонны.

Впереди виднелся просвет, деревья поредели, говоря о близости открытого пространства. Деревья шатались перед глазами, говоря, что обладатель этих самых глаз был не совсем трезв, истощен алкоголем и любовными излишествами. Взгляд остановился на человеке в вороненных доспехах и застыл, обрел некоторую осмысленность. Энвелла догадалась, что присутствует при встрече с герцогом Андира, претендующим на престол Сагатора. Это был высокий светловолосый мужчина, крепкого телосложения и, судя по всему, крутого нрава. Удар кулаком в физиономию нерадивого вассала на время сделал картинку воспоминаний черной. Просветления разума пришлось ждать довольно долго, но оно наступило после того, как на голову вылили ведро воды. Как так можно? Впрочем, Энвелла не сильно осуждала бабника и пьяницу, вспомнив свои похождения на Терре. Там она вела себя не лучше.

Герцог высказал все, что думал о подчиненном, а думал видно много, поскольку за каждый просчет награждал выговором с занесением в грудную клетку кулаком в латной перчатке. Экзекуция прекратилась, ибо любые неприятности должны исчезнуть, нанеся положенный ущерб. Все-таки герцогская рука принесла просветление в виде болезненного протрезвления и некоторой адекватности восприятия действительности.

Их Высочество в сопровождении командиров отправился оценить обстановку на лесной поляне. Энвелла, чужими глазами, увидела довольно странную картину, странную для этих мест, но вполне знакомую для солдата имперской армии. В центре поляны находился бункер, маскированный под укрепленную дворянскую усадьбу, ощетинившийся антеннами дальней космической связи. Столбы ограждения со световыми маркерами говорили о наличии силовой защиты, довольно устаревшей, но для местных дикарей и такое сойдет. Периметр лагеря охраняли несколько андроидов армейского образца, облаченных в стилизованную броню «аля-латник», понятную для аборигенов. Механические воины были неподвижны, словно у них отключили питание или просто зависла программа управления. По приказу герцога арбалетчик выстрелил в ближайшего охранника. Цель поражена точно в нагрудник и болт отскочил в сторону, не причинив никакого вреда. Реакции в ответ не последовало. Явно здесь было что-то нечисто.

Энвелла отметила несколько шатров, над которыми развевались разноцветные флаги, но признаков оживления вокруг не было. Зато явные признаки смерти были в наличии. Вокруг погасших костров сидели неподвижные тела, окоченевшие пару суток назад. Это подобие «учебного центра» явно посетила болезнь и выкосила всех подчистую. Или не всех? Интересно, а что это там такое?

Пленник начал приходить в себя и сознание было выброшено в реальность. Девушка раскрыла глаза и потерла виски, поскольку тяжесть в голове, с непривычки, напрягала изрядно. И того, что она увидела было достаточно для анализа ситуации. Зарги решили инициировать жителей Янтариса и для управления ими создали некий штаб. Судя по тому, что охрану несли роботы, штат был невелик: несколько медиков, связисты и персонал генератора излучения для подавления рефлексов самосохранения. Почти наверняка умерли только те, кто был инициирован, а такое бактериологическое оружие могли сделать немногие профессионалы высокого класса, например, такие, как дядя Леро. И не просто сварили зелье, а работали на хорошем оборудовании, без применения шаманских методов средневековой алхимии. Все нужное для подобных исследований было в имперском медицинском центе Канопуса, в университете Терры, может быть на Элизии. Это очень далеко, значит где-то здесь на планете была лаборатория по разработке биологического оружия, которой руководил некто, знавший досконально биологию и генетику заргов.

Пленник начал трезветь, попытался разорвать путы, но так и остался привязанным к столбу. Бедняга, видно начинает мучить «сушняк», вечный спутник закоренелого пьяницы. Энвелла решила быть «доброй» до конца и влила в глотку незадачливого вояки треть кувшина воды. Этого оказалось достаточно, чтобы снова погрузить жертву в алкогольные грезы.

В дверь осторожно поскреблись. От неожиданности Энвелла развернулась и со всего маха всадила нож в створку. В коридоре, судя по голосу, ругнулся Леэд, требуя, чтобы не мешали святому человеку размышлять о бренности бытия, а то отправишься сразу на небеса с ножом во лбу, поскольку у небожителей скверный характер.

– Матушка Вета! Не гневайтесь на раба божьего Ауттора. Я из монастыря пришел с поручением от отца Итара.

– Входи, – смилостивилась Энвелла, вытащила нож и торопливо спрятала его в рукав, – Пусть следопыт зайдет тоже. Что там стряслось?

В дверь сначала просунулась физиономия монаха, осмотрелась вокруг, опасливо покосилась на пыточный столб, икнула от страха. Парень, с помощью Леэда, втащил изрядных размеров мешок, осенил себя знамением, а потом извлек из сумки на поясе стило, чернильницу и чистый свиток.

– Зачем?

– Отец Итар сказали, что я должен записывать каждое слово святой Веты, дабы в будущем составить святое писание для верующих.

– Чтобы ты усрался и листика лопуха не нашел, – буркнула «посланница небес» на имперском наречии.

– Я этого языка не знаю. Переведите на сагаторский, госпожа.

– Тьфу! Как бы это сказать. Не изобретай сущности сверх необходимости.

Монах тут же записал это мудрое изречение в свиток и присыпал текст мелким просеянным песком. Только не это, но придется мириться с издержками производства, сделали святой, значит принимай любую придурь, как должное.

– Что ты за мешок приволок?

– Отец-эконом сказали, чтобы я забрал ритуальные одежды, благовония и прочее для торжественной службы. Вас ждут в храме и там надо появиться в подобающем виде, ибо негоже ходить в дорожном платье, не поймут.

Энвелла уже готова была выругаться, как портовый грузчик, но передумала, увидев, как взметнулась рука, готовая записать очередную истину.

– А что с этим делать? – спросил следопыт, указывая на столб, – Сказал хоть что-то? Матушка, зачем было на это животное переводить хороший напиток? Я бы принес дрянной бражки.

– Он грешен, но не устоял перед ликом Господа и рассказал о кознях пособника Преисподней герцога Андирского. Теперь ему надо замаливать грехи. Найди деревенского знахаря и пусть он его оскопит, заодно укоротит язык. А потом местный пастырь его отправит в женский монастырь садовником до наступления просветления разума.

– Может лучше прибить сразу?

– Убийство – грех! – наставительно заметила собеседница, – Мухи физические гораздо лучше очищают мозги, нежели муки моральные.

И очередное откровение было тут же записано в свиток, вместе с комментариями по какому поводу это сказано. Ауттор любил во всем аккуратность и тешил себя мыслью стать в будущем доктором богословия, писание которого будут читать во всей ойкумене. Столичный университет славился богословским факультетом, и отец Итар обещал дать рекомендацию для поступления туда, да и монастырю просвещенный человек не помешает. Энвелла подошла к летописцу и взглянула на свиток, исписанный четким разборчивым почерком, хотя незнакомые буквы были излишне вычурны на ее взгляд.

– Что-то не так, матушка?

– Да все так, – проворчала Вета, – Пиши, если надо для просветления мозгов. Значит так, надевать ритуальные одежды я не буду и пойду в храм так, как считаю нужным.

– Отец Итар будет не доволен. Хоть его уважьте, очень прошу.

Энвелла промолчала в ответ, размышляя об увиденном. Судя по всему, в Сагаторе начиналась гражданская война и это следовало учитывать на пути в столицу, значит, из святой становиться нечестивой не стоит. Имидж посланницы небес сработает лучше любой брони, сработанной лучшими оружейниками. Как ей хотелось вырваться с этой убогой планеты, сесть за штурвал корабля и отправиться на поиски мужа, а не изображать из себя святую для дикарей. Где же этот муженек шляется? Ладно уж, можно и уважить настоятеля монастыря, а то действительно апоплексический удар хватит раньше времени.

* * *

Торжественная служба длилась всю ночь. Еще никогда Энвелла не говорила так много, причем так много, что к рассвету язык начал слегка заплетаться с непривычки. Хорошо, что еще «внутренний голос» подсказывал правильную ахинею, чтобы прихожане взвыли в праведном экстазе. Что поделать, надо выкручиваться, а если тебя не учили схоластике в университете, да и зачем она нужна пилоту-штурману космического корабля, то суфлер не будет лишним. Подобную муть не каждому дано излагать и не просто излагать, а делать это убедительно с безумным пламенем веры в глазах.

Как бы там ни было, но Энвелле пришлось освятить создание рыцарского ордена «Святого Брасса Целителя», утвердить Великим Магистром почтенного отца Итара, командором стал Рисбренд, а первым братом-рыцарем, знаменосцем, был избран Леэд. Даже Ауттор, совсем не воин, получил должность маршала, чтобы писать летопись и ведать финансами. Полотнище с изображением рыцаря, разрывающего пасть какой-то каракатице с крыльями не понравилось, но пришлось согласиться и на такую стилизацию образа. Знамя было закреплено на древке копья сэра Брасса, первой реликвии ордена, и теперь покоилось у алтаря храма для накопления правильной ауры.

Поспать толком Энвелле не дали, ибо отец Итар решил провести обряд очищения от грехов бывших солдат герцога Андирского и принять их в лоно организации, ибо какой-же орден без доблестных рыцарей, благочестивых ревнителей чистоты веры. Девушка проснулась, зевнула и мрачно взглянула на себя в зеркало, услужливо поднесенное Ауттором. Прости Господи, ну и физиономия с опухшими глазами, словно после недельного запоя в портовом кабаке Терры, только детей пугать по ночам.

– Пошел вон! Я спать хочу! – буркнула «святая» и попыталась заснуть, но не тут-то было.

Ауттор вылил ей на голову кружку ледяной воды из церковного источника. Энвелла зашипела, как раздраженная кошка, да так лягнула новоиспеченного маршала, что тот отлетел к двери и на несколько мгновений потерял сознание.

– За что, матушка Вета?

– Для просветления ума, – последовал ответ, – Святого из себя выведешь! Принеси горячей воды. Мне надо умыться и привести себя в порядок, чтобы не выглядеть страхолюдиной. Что не ясно?

Энвелла потянулась к метательному ножу, лежавшему на столике, но Ауттор уже выскочил в коридор, причитая на ходу и держась за поясницу. «Одичавшая» принцесса рассмеялась, присела на кровать и от души выругалась на торговом сленге, которого на Янтарисе уж точно не знали. Как было хорошо на Терре, пока не появился Сефуа Колли и не забрал к себе на работу. И вот итог всего этого, играть роль святой в захолустной дыре на отшибе Галактики, нацепив на себя личину дражайшей свекрови. Устроить пьяный дебош? Не поймут, дикий народ, которым только ангелов во плоти подавай.

Энвелла встала с лежанки, подошла к камину, подбросила поленья, чтобы немного согреть комнату, выпила кружку холодного травяного чая и снова подошла к зеркалу. В учебном центре приучили следить за внешностью и ей, как всякой нормальной женщине, нравилось выглядеть так, чтобы у окружающих захватывало дух. Опухшее от бессонной ночи лицо, спутанные волосы и мешковатая одежда не добавляли шарма, скорее наоборот, могли испугать кого угодно.

– Матушка Вета! Я все принес. Сейчас в камине нагрею воды! – раздался за спиной голос Ауттора, – Не гневайтесь только.

– Что там делают благочестивые рыцари? Молятся?

– Отец Итар пишет какое-то послание Первосвященнику. Брат Рисбренд отправился в казармы, а брат Леэд командует уборкой и украшением церковного двора для церемонии. И охота Вам мыться? Наша королева последний раз мылась, когда выходила замуж и ничего, зато ее аромат ни с чем не спутаешь. Охота Вам смывать божье благословение водой?

– Ты-то сам, когда мылся в последний раз?

– Говорят, когда родился. Мою благодать…

– От твоей благодати несет псиной, – хмыкнула Энвелла, – Будешь ко мне приходить потным и вонючим, заставлю выпить чернила из чернильницы. Понял? Вижу, что понял. Это похвально. Слей мне воду на голову и насыпь немного в ладонь щелока.

Ауттор все выполнял с обреченностью мученика. Разве можно спокойно смотреть, как уходит с тела то, что следует накапливать годами? Малая грязь не страшна, а большая сама отвалится, очевидные вещи для любого нормального человека. Вот уж попробуй понять тех, кто побывал у Господа: постоянно моются, ругаются на странном языке, могут и ножом запустить так, что мало не покажется, да еще и проклятиями сыплют. Потом сбегут обратно на Небеса, а тебе расхлебывать навороченное и записывать события в свитки так, чтобы всех бросало в божественный трепет. Закончив омовение, дама снова взглянула на себя в зеркало. Уже лучше, хотя без ионного душа, вибромассажа и питательной косметики явно не то, но до ближайшего салона красоты был не один парсек, преодолеть которые не представлялось никакой возможности. Хотя, кто знает, может удастся найти какую-то имперскую посудину в укромном месте, не из воздуха же материализовались зарги на Янтарисе. В дверь осторожно, но требовательно постучали.

– Что случилось, отец Итар? – достаточно дружелюбно поинтересовалась Энвелла, – Надеюсь, что рыцари пребывают в добром здравии?

– Все отлично. Я написал послание Первосвященнику и Принцу, что есть кому защищать истинную веру с мечом в руках, ибо мы призваны исцелять души словом, а тела каленым железом.

– Поэтично, – кивнула девушка, пытаясь расчесать волосы импровизированным гребнем, – Какие новости?

– Надо спешить. Армия герцога движется к столице. Многие верят, что Святая Вета воодушевит сердца, исцелит хворых и убогих.

– Какой ужас, – хмыкнула Энвелла, – Только этого не хватало для полного счастья. Может достаточно послать наемного убийцу к герцогу и его грохнуть?

– Пробовали, – почесал затылок магистр ордена, – Их отловили и вздернули на ближайших деревьях. Слово – это куда более могучее оружие, чем куча наемных убийц. Разве не так поступал сэр Брасс?

Энвелла не стала спорить, лишь кивнула и продолжила заниматься своей внешностью, словно этот процесс был куда важнее не только армии герцога, но и мыслей Всевышнего по поводу разумного, доброго, вечного. Свекру было куда легче, чем ей, сеять добро, поскольку крепкий мужик мог стукнуть по голове и все это воспримут, как должное и сразу снизойдет просветление. Смазливой бабенке, вызывающей у окружающих исключительно греховные мысли, весьма сложно повергнуть закоренелых грешников в почтительный трепет. Интересно, чтобы сделал ее папочка в подобной ситуации?

– Напоил бы всех до «поросячьего визга», а потом чего-нибудь взорвал бы, для убедительности, используя свои знания по химии, – с готовностью ответил внутренний голос.

Химии Энвелла не знала и знать не желала, лекции по философии прогуливала, риторикой не занималась, хотя подход папеньки ей импонировал своей радикальностью, но кто же знал, что вся эта муть может пригодиться в жизни. А вот маменька, наверняка, вела бы душеспасительные беседы о смысле бытия, вызывая почтительный трепет.

– Как же! – хихикнул голос в голове, – Твоя мамаша была достойной супругой Диего Борхеса. Она не вызывала бы грохот и взрывы, как супруг, но придумала бы нечто в таком же стиле, только более утонченное. Ищи свой путь, а не старайся быть копией родителей, ибо копия всегда хуже оригинала.

– …, правильно я думаю?

– Повторите вашу мысль, святой отец. Отвлеклась немного.

– После отпущения грехов и приведения к присяге новых рыцарей ордена, нам следует выступить к столице и по возможности собрать ополчение из верных людей. Часть сеньоров осталась верна Короне и поддерживают принца. Кому, как не Святой Вете, следует исцелить короля с королевой и вернуть им разум? Дух Святого Брасса, переданный через его спутницу, сделает чудеса. Разве не так?

– Не знаю, – вздохнула Энвелла, поднялась с лежанки и сделала несколько упражнений, чтобы немного взбодриться, – Все в руках Господних!

Магистр покачал головой, но отказался комментировать столь неподобающее поведение, несвойственное благородной даме. С другой стороны, Вета была служанкой в корчме и о каком-либо достойном воспитании говорить не приходилось. Видно даже на небесах из простолюдинок не делают благородных дам. Сам он, конечно, тоже не был дворянских кровей, но годы сделали свое дело, придав глазам изысканный блеск, а соблюдение норм поведения в обществе стали второй натурой. Вета, на его взгляд, приобрела жесткость, циничность, потеряла былую естественность и стала слишком чуждой Янтарису. Кто знает, какой у нее на Небесах статус, но явно не девочка на побегушках, а вроде придворной дамы божественного престола.

– Вета! После полудня состоится церемония и я прошу тебя не метать ножи в кого попало. Я приказал местному кузнецу отковать женские доспехи, а то не на бал идем, а на войну. Иное оружие, кроме молитв, тебе не положено, но защититься надо, на всякий случай, а случаи бывают разные.

– Святой отец! А разве святость не отведет напасти, не парализует чужую волю? Я перерыл кучу летописей, но нигде не упоминалось, что женщине, пусть даже святой, разрешено участвовать в боях и надевать неподобающую одежду.

– Ауттор! Мой мальчик, мало ли что писали когда-то. Святость она всегда святость, но холодная сталь не разбирает кого убивать, поверь мне. Ты должен быть тенью госпожи Веты и вести летопись ордена. Пойду посмотрю, что там делает в казармах брат Рисбренд.

Магистр вышел из комнаты, оставив Ауттора разбираться со свитками не только летописи, но и финансовых счетов ордена. Энвелла проводила взглядом отца Итара, пододвинулась ближе к очагу и смотрела на языки пламени, словно пыталась там увидеть ответы на свои вопросы. Хорошо давать указания о поисках своего пути, а попробуй его найди? Пламя завораживало, задавая иной ритм, казалось, что даже сознание размягчается от тихого потрескивания поленьев. Энвелла не то, чтобы заснула, а перешла в то состояние, которое находится между сном и бодрствованием и ее сущность словно отделилась от тела, оставив его сидеть возле очага. Ауттор, увидев, что госпожа заснула, решил ее не будить, взял с лежанки меховое покрывало и аккуратно прикрыл плечи дамы. Времени еще достаточно, а ночь действительно была утомительной и молодой человек сладко зевнул, поскольку тоже не выспался. Какой тут сон, если со счетами еще разбираться и разбираться, а казна местной епархии далеко не бездонная.

Энвелла посмотрела на себя и Ауттора откуда-то сверху, отметила услужливость молодого рыцаря, а потом ощутила нечто, отодвинувшее сиюминутные проблемы на второй план. Вопросы можно решить по мере их поступления, когда оппонент сделает свой первый ход, допустим, это будет пресловутый герцог Андира. Девушка сама удивилась своим мыслям, холодным, расчетливым, без лишней суеты. Она себя такой никогда не помнила, считая сумасбродность естественной частью характера, не подверженной изменчивости. Янтарис словно растворился, уступив место ирреальности, наполненной тенями, до боли знакомыми тенями, только разобраться в них не удавалось. Вроде бы всех знаешь и, в тоже время, не узнаешь никого. Кругом только игра света и тени, радужные оттенки и шепот. О чем болтаете? Что я дура? Так это общеизвестный факт, не нуждающийся в комментариях.

Ты кто такой? Энвелла бросилась за тенью и не могла ее догнать, а так хотелось сбросить с нее ореол таинственности, взглянуть в лицо. А вот еще одна, десяток, кружащихся в хороводе вокруг нее. Кто вы все? Ответом была только тишина и в ней безумная пляска казалась зловещим предвестником чего-то нехорошего. Чего? Начала сумасшествия? Не такая уж это и неприятность по большому счету, учитывая череду последних событий. Беги, дорогуша, беги! А куда, собственно, бежать? От себя не скрыться и надо лишь победить демона внутри себя. А может не стоит? Стать одной из этих теней и решить разом все проблемы, избавившись от плоти, чувств, эмоций. И всего-то проблем, найти силы сделать шаг вон в тот прекрасный водоворот огня. Боже, как она устала от жизни, а поток огня совсем близко, достаточно протянуть руку. Не удалось. Невидимая стена не давала сделать очередную глупость, даже после удара в нее призрачной головой. От бессилия хотелось плакать, но кому они нужны эти слезы в призрачном мире?

– Госпожа Вета! Что с Вами? – тряс ее за плечо Ауттор, – Вы плачете?

Энвелла очнулась, вытерла ладонью слезы и потерла виски. Голова не то, чтобы болела, но казалась набитой опилками или еще каким-то мусором, в котором увязали, путались мысли.

– Ничего страшного. Приснилось, что Господь не доволен мной.

– А-а! – протянул парень и подумал, что быть слугой высших сил не так уж и легко, если даже небесной жене самого Брасса Целителя приходиться проливать слезы, – Скоро церемония. Отец Итар просил поторопиться.

– Да, конечно, – натянуто улыбнулась Энвелла и плеснула в лицо холодной воды, – Ничего новенького не произошло?

– Да ничего особенного, если не считать, что брат Рисбренд приказал повесить пятерых за мародерство. Поспешил он, не провел отпущение грехов, как положено и они умерли, не осознав своих деяний. Магистр был очень недоволен таким нарушением и наложил на брата Рисберенда епитимью.

– Аминь. А теперь помойся. От тебя воняет псиной и не просто псиной, а потной псиной.

– За что, матушка Вета? Не губите меня! Я же с малолетства копил свое счастье! Тут недалеко, в горах, жил отшельник, который никогда не мылся, но о его просвещенности ходили легенды. Его каждый находил по запаху и никогда не сбивался с дороги.

– И что с ним стало?

– Сгнил заживо и тем посрамил нечестивцев.

– Только этого мне не хватало, – фыркнула Энвелла, – Снимай рясу и помойся до пояса. Монахам это не нужно, но ты же монах-рыцарь? Верно? Значит твое тело должно быть закаленным и без запаха, чтобы ввести врагов Веры в заблуждение.

– Правда? Я и не знал об этом. Надо записать такое в устав Ордена. Я…

– Успеешь! – топнула ногой девушка, – Живо раздевайся, а то могу и прибить, по доброте душевной.

Над головой Ауттора пролетел нож и вонзился в дверной косяк на треть своей длины. Это был очень веский аргумент, причем настолько убедительный, что пришлось быстро раздеться и, заметьте, добровольно, без принуждения, начать омовение в холодной воде. Попробуй эту дикость делать плохо, можно и получить по шее. Увесистый подзатыльник заставил вздрогнуть, когда хотел сохранить грязь на животе, маленький кусочек былой благодати. Благородная дама, жена небесного рыцаря, а ударила так, что дыхание перехватило. Ой, не тому, видать, на небесах учат, но особо не поспоришь. Хорошо, что прислали ее, а не самого сэра Брасса и на этом спасибо Всевышнему.

В дверь постучали. Леэд опасливо покосился на торчавший нож, почесал затылок, а потом сложился от смеха, увидев страдальца, оттиравшего грязь под мышками. Сам бывший следопыт привык мыться не только в холодной воде, но и в снегу бывало катался, особенно если перебирал лишнего в корчме, но грязи не любил, как всякий хищник нападающий из засады. Жизнь заставила держать себя в чистоте, а потом просто привык.

– Чего дрожишь, Ауттор? – продолжал улыбаться Леэд, – Оботрись и погрейся у очага, а то зубы стучат, того и гляди, раскрошатся. Госпожа Вета, все готово к церемонии, но тут у нас незадача. Никого нет из начальства, вот и пришел к Вам.