– Это точно. Я в первый раз вылетела из тела еще при его жизни. Боже, какое счастье мною овладело! Они же меня принялись возвращать назад. Я вернулась, и в первое мгновенье не узнала родных и ненавидела всех окружающих за это возвращение, в том числе и врачей. Но мгновенье божественной искренности быстро прошло, и я вновь полюбила рабское состояние жизни. И вот, наконец, настало время, когда никто не загонит меня назад в это ужасное тело. А они печалятся!!! Причем скорбят о смерти близких даже те, кто верит в бессмертную жизнь, – огорченно вздохнула вторая душа. – Скажу тебе больше, многие приходят на кладбище из подсознательного страха, что мертвые восстанут и придут к родным выяснять отношения. Будут ругаться, что за их могилками не ухаживают.

– Знаю, знаю эту давнюю историю, когда люди уж слишком прямолинейно верили в воскресение после смерти, когда легко и даже намеренно шли на смерть, полагая, что когда воскреснут, естественно не душой, а телесно, то отомстят врагам. Тогда и стали людей хоронить в гробах, в своеобразном домике, чтобы им хорошо, так сказать, жилось, оставлять еду на могилах, чтобы, восстав из мертвых, им было чем подкрепиться после пробуждения, – подхватила тему первая душа. – Они – материалисты до мозга костей. Они еще только пытаются поверить в то, что нельзя пощупать и купить. Даже самые заметные их верующие не гнушаются большими зарплатами, более того, считают деньги божественным даром!

Тут обе души опять рассмеялись так, что спугнули окружающих птиц, заставив людей еще раз поднять головы к небесам.

– Обожествлять дьявольское – это в их натуре, – подтвердила вторая душа. – Поклонение деньгам, диктаторам, всему материальному и силе – вот что их увлекает. Правят ими страх, любовь и выгода, но поскольку любовь – это редкий и краткий дар, то, как правило, – страх и выгода.

– Не будем о плохом, все же такие как мы получаются именно из них, как бабочки из личинки, – переключилась на другую тему первая душа. – Поэтому пусть живут своей жизнью, каждый из них скоро поймет, кем является на самом деле и в чем состоит смысл жизни, а мы просто подождем…

На том души завершили этот разговор и полетели на берег реки, где было гораздо красивее и интереснее, а именно в подобных местах, а не на кладбищах, проводили время души умерших.

Мораль: люди, обожествляя небесное, почему-то вечно всматриваются в землю, а не в небеса.

О случайном счастье творца

Одна маленькая мышь вдруг научилась петь, воспылала к пению любовью и никак не могла заставить себя отказаться от этого дара судьбы. Она пела везде, даже когда воровала сыр со стола хозяев квартиры, где жила. Конечно, такое качество причиняло ей массу неудобств. Представьте себе: посреди ночи мышь тянет со стола сыр, забытый хозяевами на столе, и вдруг, не выпуская этот сыр из своих лапок, начинает петь.

Хозяева иногда просыпались – и начинался переполох. Но самое большое беспокойство мыши доставляли кошки, жившие у этого хозяина. Они имели более тонкий и чуткий слух, а потому на пение мыши сбегались первыми и загоняли мышь в нору, чтобы та не высовывалась со своим пением.

Певчая мышь не должна была прожить долго по всем законам бытия, поскольку звуки, издаваемые ею, мешали ей жить, но дело в том, что пение мыши было совсем не противным. Была в нем какая-то искренняя нотка, заставлявшая кошек медлить настолько, что певчая мышь с сыром, причем напевая при этом, успевала скрыться в своей норке. А может, кошки и не слышали никакой нотки, а каждый раз благовременно столбенели от удивления, видя певчую мышь. Причем столбенели до такой степени, что иногда начинали подпевать. Как бы то ни было, мыши удавалось ускользнуть.

Мышь жила в этой опасности довольно долго. Кошки, как пение прекращалось, а мышь пряталась, в бессильной злобе шипели возле ее норки, прыгали, драли когтями обои и половое покрытие. Подходили хозяева и успокаивали кошек, но как-то их терпение кончилось и они залили цементом выход из мышиной норки в квартиру. На некоторое время в квартире стало спокойно, но лишь на некоторое время, пока мышь проделывала новый выход из своей норки в эту квартиру.

Возвращение в квартиру огорчило мышь. Хозяева перестали оставлять на столе продукты, более того, стол каждый раз оказывался чист. Нечего даже слизнуть. Мышь стала довольствоваться крошками вокруг стола и объедками из мусорного ведра. Это ее огорчило, но не истребило желания петь. Она пела, волоча в свою норку даже скелет мойвы или шкурку от сосиски. Не истребляли желания петь ни постные куриные косточки, на которые никто бы не положил глаз, ни жалкие зерна недоеденного риса.

Опять для хозяев и их кошек начались ночные побудки и беспокойства.

Как закончилась бы жизнь мыши, неизвестно, может, она так бы и жила, завораживая и гипнотизируя кошек своим пением, может, как-нибудь взяла бы фальшивую ноту, и кошки потеряли очарование и убили бы мышь, может, у нее просто бы пропал голос от такой нервной жизни, а может… Могло быть много всяких может, но в эту квартиру приехал погостить директор одного цирка. Он остался ночевать.

Ночь, когда директор цирка остановился в квартире, не стала для мыши какой-то особенной. Она как обычно вышла поискать что-нибудь на пропитание и как обычно запела. Начался обычный ночной переполох, в котором кроме обычных слушателей мыши оказался директор цирка.

– Брависсимо!!! – воскликнул директор цирка. – Это то, что нужно!!!

В скором-скором времени мышь была отловлена и перевезена в цирк, где получила прекрасное питание и отличное помещение вместо норки. Мышь стала цирковой артисткой, где в ее обязанности вошло пение для публики, которое она выполняла ранее за объедки для хозяев квартиры, и каждый раз с опасностью для жизни.

Но что самое интересное, теперь ее бывшие гонители: хозяева квартиры, их дети и родственники, и кошки, которых брали с собой в специальных корзинках, – все собирались в этом цирке послушать пение мыши. А когда выступление заканчивалось, то хозяева с гордостью говорили окружающим:

– Это наша мышь, из нашей квартиры, это мы открыли ее талант!..

Вот такая история произошла с обычной серой мышью, которая обладала редким, но вредным для обычной мышиной жизни талантом.

Как сложен путь к счастью… Представьте себе, что мышь в ту ночь, когда в гости к хозяевам квартиры зашел директор цирка, могла уснуть или потерять интерес к пению. Тогда она не нашла бы свой счастливый случай. То есть от мыши требовалось постоянство. Или другой вариант: директор цирка не был бы другом хозяев квартиры и не остался бы ночевать. Этой мыши повезло, что она проявляла свой талант там, где была вероятность встречи… То есть от мыши требовался выбор места, где можно петь… Хотя о каком выборе может мечтать мышь… Или третий вариант…

Да что перечислять?! Как вы уже понимаете, этой мыши очень повезло, ведь ее история могла в большинстве случаев закончиться ох как печально.

Мораль состоит в том, что на пути любого небанального исполнителя должен встретиться счастливый случай, без которого вся его деятельность останется малозаметной, а то и вовсе незаметной, а еще хуже – трагической.

О вызывающей оживление кормушке

Птицы сидели возле церкви и оживленно вокализировали. Тут было и пение, и чириканье, и карканье, и щебет, и свист… Звуки, издаваемые птицами, были разными, как и сами птицы. Кто-то бы сказал: какие набожные птицы. Но внимательный взгляд разглядел кормушку.

Мораль: когда видите оживление в каком-либо учреждении или возле него, или на митингах и демонстрациях, то не надо придавать набожность или одухотворенность тамошнему собранию, ищите вначале кормушку, то есть пользу, какую люди стремятся извлечь.

О несоответствии места жительства

В одной деревенской картинной галерее внезапно появилась отличная картина, сравнимая с картинами мастеров, какие висят в Эрмитаже и Прадо. Случай, конечно, исключительный, за гранью обыкновения, но так получилось… По логике это должно было поднять престиж деревни, а ее жители должны были чуть-чуть приподнять свои подбородки от гордости, что великое произведение есть и в их деревне. Но вышло несколько иначе.

В деревне проживали свои художники, считавшие себя великими, со своими амбициями и планами на свое величие, хотя бы в рамках деревни. Были в деревенской картинной галерее и деревенские полотнища, которые тоже требовали к себе внимания и страдали от невостребованности. А тут – отличная картина, на фоне которой померкли краски деревенских картин и таланты их мастеров. День за днем стала копиться обида.

– Что ты делаешь в нашей деревне? – спрашивали отличную картину соседи по стене в деревенской галерее. – Ты же настолько хороша, что тебе надо в столицу.

Как вы понимаете, деревенские картины хвалили отличную не от чистой души, а чтобы разжечь в той амбиции, спровадить подальше и вернуть к себе внимание, которое отняла отличная.

– Дорогие, будьте терпимы к моему присутствию, – отвечала отличная картина, понимая тайную суть предложений деревенских картин, которую более простые люди определяют высказываниями вроде: «А не пойти бы тебе…»

Деревенские картины, однако, не успокаивались:

– Ты настолько хороша, что могла бы зарабатывать неплохие деньги где-нибудь на выставках, на предпринимательском поприще, а здесь, в деревне, для тебя все карьерные пути закрыты.

– Дорогие, давайте советы кому-то другому, такие краски и такой сюжет, как на мне, появились не случайно. Это следствие большого опыта. Не хочу вас обижать, но вы дети по сравнению со мной, – отвечала отличная картина. – Мне более не нужна суета и те цели, какие имеете вы…

Деревенские картины выговаривали отличной, а деревенские художники, видя, что разговоры не помогают, поступили иначе. Чтобы отвадить посетителей от отличной картины, они стали подкладывать к ней нечто неприятное. Только не спрашивайте меня что. Думаю, каждый найдет свою аналогию того, что имеет неприятный вид, смысл и запах.

Действительно, посетители, заходя в деревенскую картинную галерею, стали меньше останавливаться возле отличной картины. Деревенские картины приободрились. Впрочем, отличная картина все же не осталась без внимания, возле нее иногда останавливались наиболее грамотные жители деревни или грамотные гости ее. Золото, оно в любом месте и в любой обстановке остается золотом. Но деревенские картины смотрели на зрителей отличной уже без былой зависти, все ж в деревне не так много культурных грамотных людей.

Мораль состоит в том, что если талантливому человеку выпало жить среди менее одаренных людей, то тут надо либо прикидываться таким же, либо глупее, либо принимать тумаки и шишки....

О равноправии на возможности, но не на дела

Как-то на природе провозгласили равноправие, равные возможности для всех живущих средь лесов, полей, гор и равнин, но волки продолжали резать овец, а орлы клевать мелочь…

– Какое же это равноправие???!!! – воскликнули жертвы. – Хищники нас могут резать, поедать, а мы их не можем!

– Это ваши проблемы, – ответили хищники. – Вы наделены такими же правами, как и мы. Любой баран имеет право подойти к волку и задрать его… Любая курица имеет право отомстить орлу или лисице и заклевать их или задушить…

– Но каким образом баран может задрать волка, а курица заклевать орла или задушить лису???!!! – удивленно воскликнули жертвы. – Мы не равны от рождения. Хищники наделены крепкими зубами, клювами и когтями, они сильны, быстры, входят в стаи, а мы слабы, не имеем когтей и зубов…

– Не будьте инертными, живите активной жизнью, вступайте в наши ряды, учитесь задирать и заклевывать, обзаводитесь крепкими челюстями – и станете такими же, как мы, – ответили хищники.

И действительно, бараны, вступая в стаи волков, получили возможность радоваться гибели своих собратьев баранов, оказавшихся вне стаи, а куры, вступая в общество орлов, приобщались к заклевыванию кур… Но когда приходило время внутригрупповых чисток, то в первую очередь группы очищались от баранов, кур и других жертв.

Вот так и текла жизнь на этой природе, где жертвы были вечно недовольны хищниками, а хищники вечно лукавили с жертвами.

Мораль состоит в том, что законы дикой жизни цивилизация может смягчить и ограничить, сделать менее заметными, но никак не отменить.

О вечно терпеливом писателе

Одно слово на странице упорно не завершалось. У писателя то ручка переставала выдавать чернила, то на бумаге появлялись незаметные жировые пятна, по которым ручка скользила, не оставляя следов, то чернила, будучи нанесенными на бумагу, внезапно исчезали… Писатель, однако, не огорчался, потому что подобное происходило с его произведениями уже давно. И не с одним словом, а сразу со множеством, которые он упорно переписывал и переписывал, пока слова уже не оставались на бумаге навеки.

Что писал этот писатель? Он и сам толком не знал, как и многие писатели, которые начинают свое произведение и никак не могут закончить, поскольку герои продолжают нарождаться, продолжают плести интриги и совершать действия. Писатель знал только название книги. Называлась она «Книга жизни».

Слова – это были люди, никак не желавшие окончательно оформлять свою жизнь, шли на всяческие уловки и ухищрения, но, в конце концов, они очередным словом оставались в книге жизни, потому что как ни ухищряйся, а все равно будешь вписан. Это и есть мораль данной притчи.

О том, что в завершении нужно продолжать, а не начинать

Жило одно начало, это начало шло вперед, и жизнь становилась все лучше, дорога все шире, солнце все выше, а окружение все краше, но однажды начало заметило, что жизнь становится все буднишнее и скоротечнее, дорога – уже, солнце – ниже, а окружение все надоедливее, а то и вовсе исчезало. Спросило начало у лекаря:

– Почему так происходит?

– Потому что ты уже не начало, а завершение, – ответил лекарь.

– А как продлить начало? – спросило теперь уже завершение.

– Всякое начало идет к завершению, когда началось завершение, то можно продлить завершение, а не начало, – ответил лекарь. – Но и затягивать завершение нельзя, иначе дело потеряет привлекательность.

Мораль понятна: когда началось завершение, то нечего думать о начинаниях с нуля, лучше вначале завершить начатое.

О любви

О спортивной любви

Полюбил волк зайца так, что жизни своей без него не мыслил, поэтому, только завидев зайца, тут же устремлялся за ним, движимый этой любовью. Заяц же убегал, потому что боялся волка. Но любовь не всегда взаимна. Часто бывает, что любит кто-то один, как в паре: волк-заяц. Тут же беда состояла еще и в том, что любовь волка к зайцу не несла последнему ничего хорошего в его земной жизни, поскольку при тесной встрече жизнь зайца прекращалась, она, можно сказать, сгорала в любви волка.

Мораль тут такова, что если некто ищет любви и преследует, то, возможно, следует отказаться от такой любви, поскольку в объятиях такого хищника можно лишиться своей жизни, если не в прямом смысле, то в переносном.

***

Кто-то скажет, что я написал не о любви волка к зайцу, а о голоде волка и его стремлении утолить этот голод, о его охотничьем инстинкте и азартном стремлении догнать ускользающую добычу. Но разве любовь не имеет подобных качеств? Разве любящий не стремится удовлетворить свой голод и инстинкты? Мне опять ответят, что не такой же ценой – ценой жизни любимого?

Пожалуй, это редкий вариант и уголовнонаказуемый, поэтому предлагаю любовь без убийства. Хотя скажу последнее слово в защиту вышенаписанной притчи: каждый любимый теряет какие-то элементы жизни, где-то ущемляется или сам ущемляет себя, что можно сравнить с гибелью.

***

О созидающей любви

Бывает и другая любовь, например, любовь столяра к полену или бревну. Такую любовь можно наблюдать в любой столярной мастерской. Лежит необработанное дерево, никому не нужное, и мечтает о хорошей жизни. Оно некрасиво, но имеет задатки. Оно никуда не бежит, как заяц, оно терпеливо и безответно. Его можно даже бросить в костер, и оно примет свою участь безропотно, но хорошо, что оно лежит среди заготовок.

Приходит столяр, он испытывает любовь к безликому дереву, предвкушая результат своих трудов. Он точно знает, чего хочет. В некотором смысле он хочет того же, что и волк: то есть использовать предмет своей любви по тому назначению, какое наметил, к которому призывает инстинкт его долга. Полено же терпеливо, как терпелив усердный ученик к своему учителю. В итоге из полена получается хорошее изделие, например – Буратино, которое радуется своей жизни.

Мораль тут следующая: если вас полюбил человек, более знающий и толковый, который вам передает свое знание, то это большое счастье, которому нужно отдаться и возблагодарить этого человека.

***

Но как полену узнать, что любит его человек, более знающий и толковый, а не какой-нибудь бестолковый, способный любовью свести в могилу, как иной поступает с поленьями, разводя костер для личных нужд. Никто же не хочет сгореть в любви для услаждения любящего, как тот заяц. Это вопрос.

Другой вопрос заключается в том, что столяру нужно избежать влюбленности в свое произведение, иначе можно попасть в положение, когда бывшее полено начнет диктовать свои условия, излагать прихоти, которые столяр из любви к полену вынужден будет исполнять, а прихоти бестолковости – это тяжкий крест. Об этом и следующая притча.

***

О любовном освобождении от обязанностей

Один человек влюбился в табуретку, которую сам и изготовил. До того табуретка вышла красивой, что он не смог не влюбиться. И поначалу все шло хорошо, точнее – как обычно. Хотя человек и любил табуретку, он, как полагается, сидел на ней, а табуретка безропотно исполняла свои обязанности.

Однако случилось так, что, когда человек садился на табуретку, та взяла да и сдвинулась в сторону по какой-то нужде. Человек упал на пол. Конфуз. Табуретка от страха онемела, а человек вместо того, чтобы поставить табуретку на место, внезапно принялся рассуждать о равноправии:

– Конечно, табуретка, ты в чем-то права. В нашей любви не должно быть неравенства и угнетения, иначе какая это любовь?!

С этого момента человек на табуретке более не сидел, она стояла не под столом, как раньше, а равноправно – возле стола и без отягощающего ее груза, а человек, вкушая, любовался ею. Дальше больше.

Табуретка, ощутив свободу, потеряла уважение к человеку и время от времени стала доставлять тому неудобства: то подставит подножку, то больно заденет. Однако это не образумило человека, который был без ума от своей любви к табуретке. Он винил сам себя и свою неуклюжесть. Так табуретка свыклась со своим привилегированным положением и тем, что человеком можно помыкать.

Как-то к человеку пришли гости, и один из них сел на табуретку. Человек ревниво взглянул на эту сцену, но табуретка нежно проскрипела, и человек понял, что предмету его любви нравится общение с его гостем. Он ничего не сказал ни гостю, ни табуретке. И с этого момента каждый гость этого дома, которому нравилась табуретка, мог сидеть на ней, сколько заблагорассудится, а человек лишь наблюдал…

Но и это не конец истории, которая имела свое продолжение в том, что как-то, когда человек с табуреткой были наедине, солнечный луч, неуклюже отразившись от ее поверхности, укоризненно ухмыльнулся, и столяр устыдился, что раньше он сидел на табуретке, которую любил. Чтобы исправить содеянное и загладить вину, человек встал на четвереньки и поставил табуретку на себя…

Мораль состоит в том, что в любви надо оставаться разумным: не менять естественного порядка вещей, их предназначения и обязанностей.

***

Ослепление любовью вплоть до самоунижения, которое иногда путается с самопожертвованием, случается чаще, чем это кажется, но самоунижение – это одна часть любовной идиллии, вторая часть – это обман.

***

О не самом любимом

Как-то одна овца влюбилась в пастуха, да и как было не влюбиться в столь добродетельного человека, который для овцы открывал новые просторы, полные вкусной травы. Пастух тоже любил овцу, действительно любил и старался, чтобы овца ни в чем не нуждалась. Иногда, правда, он стриг овцу наголо, но это случалось крайне редко, настолько редко, что овца быстро забывала о потерях, а вскоре уже радовалась новой шубе, которую она нагуливала с помощью того же пастуха. Казалось бы, любовная идиллия не покинет эту пару никогда, и овца от охватывавшего ее иногда счастья напевала:

– Бе, бе, бе…

Пел от счастья и пастух, видя, как его овца опять обрастает шерстью и становится все тучнее и тучнее… Счастье продолжалось в этом союзе ровно до тех пор, пока к пастуху не приехали друзья и родные, которых он любил более овцы. Тут для нее вышло большое огорчительное откровение: ее мясо пошло на шашлык, а шкура – на какую-то фабрику. Так и окончилась любовь пастуха и овцы.

Мораль тут видится в следующем: чтобы в любовном союзе не пасть жертвой, надо быть самым любимым объектом из всех, с кем общается любовный партнер.

***

Но как обрести такие волшебные качества, какие партнер боялся бы потерять, чтобы союз длился если не вечно, то хотя бы до естественной смерти? Тут можно вспомнить о любви между серебряным копытцем и охотником, который не стал убивать оленя, а запер его в стойле, заставляя почаще стучать копытом, выбивая серебряные рубли…

Бывает и любовь к местам, куда складывают мусор. Да, да, чтобы обрести чистоту в своем доме, многие имеют обыкновение выносить свои неприятности близким, что называется, делиться болью. Этим местом тоже дорожат. Правда тот, кого используют в качестве мусорного места, страдает, но часто не отказывается от незавидной роли, и более того – иногда сам ее ищет…

Бывает и любовь к звездам, которые сияют где-то в высоте и не обращают никакого внимания на любящего, более того – они о нем и не знают…

Хватит перечислять, скажет уставший читатель и укоризненно спросит: тут описана только неравная, безответная и несчастная любовь, а есть ли счастливые примеры любви, где оба партнера находились бы в равном состоянии? Думаю, что есть, и на эту тему последний элемент данной затянувшейся притчи.

***

О равной и счастливой любви

Влюбились друг в друга два пазла. Они идеально подошли друг к другу, составляя картину, дополняя друг друга и отдаваясь друг другу, но только одной стороной, на которую в момент любви обращали все свое внимание. Да, да. В равной любви нельзя забывать, что каждый пазл имеет и другие стороны, которыми он может стыковаться и на которые рано или поздно он обратит внимание. В лучшем случае для партнера пазла это будет увлечение, хобби, занятие, а в худшем – новый человек, связь с которым может разрушить всю картину любви, если, конечно, другой партнер внимателен, нетерпелив и бескомпромиссен.

Вот и окончены притчи о любви, которые чаще всего перемешаны в одном союзе так, что разделить их невозможно, как это сделано в тексте.