Автострада до Рая и Ада

– Если нет, как здесь оказался? Пешком-то далековато будет от другого города топать, – Драйвер махнул через плечо, хотя объять этим жестом простиравшуюся за их спинами пустыню было совершенно невозможно.

– Ходил пострелять по бутылкам, – Алан демонстративно почесал мушкой обреза свое плечо. Энтони не выразил ни малейшего сомнения в истинности этих слов: ни мимикой, ни жестом, ни импульсивным междометием – он уже почти не сомневался в том, что это может стоить ему жизни.

– И каков результат?

В глазах Алана блеснул нехороший огонек, а в его усмешке, казалось, проступила настоящая издевка, хотя чем именно он ее заслужил и почему настроение нового знакомца так резко изменилось, Энтони так и не понял. Впрочем, Бронсон на него даже не смотрел, лениво созерцая крошечные коробки-мотели в подернутой дымкой дали.

– Три из пяти, – подытожил он, ласково поглаживая большим пальцем рукоять своего оружия с таким видом, будто рука его держалась не за нее, а за коленку красотки любовницы. Драйвер невольно поежился.

– Можно было лучше, – с улыбкой рассудил Тони, но тут же прикусил язык.

Алан медленно повернул голову, и по выражению его лица невозможно было определить, о чем он думает.

– Можно, – подтвердил он, кивая не то устало, не то задумчиво.

Их диалог вновь оборвался. Драйвер уже даже не пытался его поддерживать, хотя его общительная открытая натура рвалась поболтать столь же сильно, сколь сильно моряк дальнего плавания порывается попасть в квартал «красных фонарей». Решительно задушив в себе любое желание задать Алану еще пару-тройку вопросов, и с трудом просунув руки в карманы своих прилипших к ногам кожаных штанов, Тони придал своему образу напускной беззаботности. И некоторое время, надо признать, весьма неплохо изображал усиленную заинтересованность скупым подсушенным пейзажем слева, разбавленным разве что пушистостью облаков, которые опускавшийся на долину вечер уже успел подкрасить нежным персиковым оттенком.

– Ты сам-то что здесь забыл, артист?

Драйвер с неподдельным удивлением повернулся к мужчине, сразу же натыкаясь на цепкий зеленый взгляд, в котором едва заметно поблескивало тщетно скрываемое любопытство. Тони, однако, свои эмоции скрывать не особо умел, поэтому искреннее изумление, отразившееся на его лице, почти сразу сменилось не менее искренней радостью от того, что ему предоставили возможность лишний раз поговорить. Он от души набрал воздуха в грудь, чтобы, как водится, рассказать свои приключения в красках, а потом вдруг понял…

– А… – Энтони открыл, затем тут же закрыл рот. Моргнул. Зарылся пальцами в содержимое карманов, словно надеясь, что это действие отзовется нужными воспоминаниями где-то внутри, даст осознание… После чего повернулся к Алану со странной смесью недоумения и веселья во взгляде.

– А я не помню, – выдал он, не удержавшись от дурацкого смешка. Опустил голову, потер лоб, озадаченно таращась себе под ноги, словно впервые увидев, во что обут.

А обут он был в свои старые любимые кеды, выцветшие, с полуоторванными кружками-шевронами «Converse All Stars», с измочаленными шнурками, даже не завязанными, просто-напросто заправленными внутрь. На посеревшей от времени ткани, как и на пожелтевших подошвах кедов, маркерами, шариковыми ручками хаотично были начерканы номера телефонов, нарисована какая-то дребедень, написаны строки из чужих и его собственных песен, слоганы, нецензурные выражения…

– Я в домашней обуви, – Энтони ткнул пальцем вниз и остановился, словно предлагая Алану подивиться этому факту вместе с ним. Надо отдать Бронсону должное, он тоже остановился, терпеливо прояснив:

– Мне казалось, молодежь сейчас и по улице в таких ходит.

Тони тряхнул головой, и его кудряшки смешно запрыгали.

– Я не хожу. Точнее… Какого черта я в домашних тапках?! – он снова двинулся дальше по автостраде, да с такой прытью, что Алан был вынужден его догонять.

– Нет, пару лет назад, конечно, было дело: я проснулся в Китайском Культурном Саду в Сан-Хосе⁷, хотя должен был у друга в гостях, в родном Вегасе. Мы отмечали его день рождения…

Сан-Хосе⁷ – крупный город в штате Калифорния, третий по численности населения.

Алан издал сардонический смешок откуда-то справа. Энтони был на него за это не в обиде.

– Но в этот раз я не пил! – Драйвер посмотрел на спутника так, словно надеялся, что тот его поддержит. – Ну, мне так кажется…

– А что, был повод выпить? – как бы невзначай поинтересовался тот.

– У меня было новоселье, – извиняющимся тоном ответствовал Тони. – Но я обещал Джипси, что мы отметим его вдвоем. Без шума.

Он вновь уставился вниз, словно пытался прочесть в письменах на своих конверсах ответы на все вопросы, которые с этой самой минуты стремительно рождались в его голове один за другим.

– Кто такая Джипси? – спросил Алан явно больше из вежливости, нежели из интереса, поскольку ответ был довольно-таки очевиден.

– Моя девушка, – ответил Тони, и в его голосе прорезались нотки жалости. Причем явно по отношению к девушке, а не к самому себе. Похоже, бедняжку Джипси выходки ее сумасбродного бойфренда уже доконали.

– Не помнишь, как отмечали?

– Мы разбирали вещи, – сам себе кивнул Энтони, после чего застонал буквально в голос. – Бо-оже, только не говорите мне, что после этого опять была какая-то отвязная вечеринка, в ходе которой все накурились, ужрались в хлам, и вот теперь я здесь… здесь – это незнамо где (но явно что-то среднее между Ютой и Колорадо) и с памятью о последних сутках – чистой, как младенческая слеза!

Он на ходу крутанулся вокруг своей оси, раскинув руки, а потом зашагал еще быстрее, словно пытался убежать от знания, которое обрушилось на его голову несколько мгновений назад. Все еще поспешавший за ним Алан произвел забавный звук, который Драйвер идентифицировал, как нечто среднее между смехом и кашлем.

– А тебя что, жена к ужину не ждет? – Тони обернулся, обвинительно ткнув в сторону Бронсона пальцем.

– Я женат на своей работе, – невозмутимо парировал тот, вдумчиво почесывая ногтями небритый подбородок. Энтони лишь махнул на него рукой, споро отмеряя своими старыми кедами фут за футом.

Солнце потихоньку садилось, и температура быстро спадала. Ветер теперь приносил с востока не пыль, вперемешку с адской духотой, а легкую приятную к телу свежесть. Тени от пожухлых суккулентов удлинились, сделавшись светло-синими. Небо над их головами побледнело, будто насыщенность его голубизны некто всемогущий размыл гигантской влажной кистью, словно медовую акварель. Далеко на западе начинал медленно тлеть горизонт.

Алан и Тони уже довольно продолжительное время двигались в медитативном молчании. Молчание это, впрочем, более никого из них не тяготило.

Первым, что ожидаемо, вновь заговорил Драйвер, очевидно, кого-то, то и дело цитируя:

– Мне жаль. Я просто хотел немного развлечься. Я не хотел, чтобы все снова превращалось в «бесконечный цирк и балаган». Это вышло… как-то само собой. Просто мне нужно время… чтобы остепениться, и «жить как все адекватные люди». Потому что я, судя по всему, неадекватный.

Алан иронично выгнул брови, заметно обескураженный его проникновенным тоном и душеизлиянием ни с того, ни с сего.

– Ну, как?

– Что «как»?

– Нормально? Ну… нормально звучит, в общем? – Тони вопросительно почесал в затылке, со странной несвойственной ему застенчивостью всматриваясь в мужчину.

– Это ты для Джипси?

– Ага.

– Как по мне, отдает излишней патетичностью в конце. И да, если ты репетируешь извинения, говори больше о ней, а не о себе. Плюс, поменьше будничных клише: «я не хотел», «вышло само собой», кто так прощения просит вообще? Ты будто за спертый кусок сыра извиняешься! – прямолинейно прогудел Бронсон.

Энтони, явно слегка ошарашенный столь длинной для кого-то вроде Алана отповедью, спешно нашарил в кармане потрепанную жизнью упаковку «Мальборо». Видит Бог, единственное, что могло слегка его успокоить в преддверии грядущей ночевки в одном из провинциальных клоповников на последние деньги – это любимая сигаретка из любимой пачки. Он жестом предложил одну Алану, и тот принял ее, сразу же сунув в уголок губ. Коротко кивнул в знак благодарности, похлопывая себя по карманам джинсов в поисках зажигалки. Энтони достал свою серебряную Зиппо с американским флагом, а Алан пластиковую оранжевую дешевку без названия, какие целыми партиями продаются на кассе в Уолмарте⁸ по доллару за штуку.

Уолмарт⁸ – (англ. Walmart, Inc.) Американская компания, управляющая крупнейшей в мире сетью оптовой и розничной торговли, действующей под торговой маркой Walmart. Основные регионы деятельности – Мексика и США.

Они молча закурили. Пару минут парни шли в тишине, наблюдая за тем, как в раскинувшийся перед ними, заметно приблизившийся городок вливаются закатные краски, как загораются сочным неоном вывески, как тени меж зданиями приобретают четкость и глубину. Дым сизым кружевом клубился у них перед лицами, сносимый все холодающим ветром далеко на просторы ржавой остывающей пустоши, и разве что сухое похрустывание песчинок под подошвами, да мерные протяжные выдохи нарушали воцарившееся безмолвие.

Наконец, Энтони задумчиво произнес:

– Прости. Я знаю, ты переживала. Но я в порядке, так что все это не стоит твоих нервов. Я снова не сдержал свое обещание, мне очень жаль… поэтому новое давать не буду, пока не пойму, как справляться со своей проблемой.

Алан коротко глянул на Драйвера, дернув уголком рта.

– Да. Так куда лучше.

– Думаешь? – дым изо рта Тони вырвался плотным сгустком, на одно короткое мгновение спрятав от Алана его глаза.

– Угу. А что за обещание?

Энтони тяжело вздохнул, спав с лица и ссутулившись, будто это самое обещание, весило тысячу фунтов и сейчас волочилось за ним по дороге, прикованное цепями к ногам.

– «Не ввязываться в сомнительные предприятия и не рисковать», – неохотно ответил он практически дословной цитатой.

– М-м-м, и что, сложности с исполнением?

– Это обещание – ровно противоположно моей натуре и образу жизни.

Если бы не ворчливый тон, Алан бы точно подумал, что пацан просто позер и рисуется, но, кажется, тот говорил вполне искренне, как о насущной проблеме, а не как о том, чем можно похвалиться перед другими.

– Не хочешь менять ради нее образ жизни?

Тони, зажав зубами полуистлевшую сигаретку, беспорядочно ронявшую в потоки ветра алые искорки, принялся натягивать на себя косуху. После чего, тщательно застегнувшись на все клепки, будто специально оттягивая время до того, как ему придется это сказать, бросил чадящий бычок на асфальт, размазывая его подошвой кеда в табак и грязную, перекрученную бумагу.

– Нет.

На малоподвижной физиономии Бронсона не отразилось ни капли упрека. Ни даже намека на возможное осуждение.

– Бывает, – равнодушно обронил он, а после зачем-то добавил. – Не переживай. Возможно, тебе и не придется.

Энтони, уже порядком закормленный загадочными фразочками собеседника на протяжении всего пути, ехидно спросил его напрямую и без обиняков:

– Грохнешь меня до того, как мы до границы города доберемся, что ли?

Привычка у него была такая, в отличие от большинства людей, в минуты страха он не мялся, не пасовал и не давал заднюю, но с точностью и до наоборот – лез прямиком мордой в пекло, дабы скорее разделаться с самым худшим. Расценивать его вопрос можно было как шутку, а можно – как подозрение, однако отвечая на него, Алан звучал совершенно серьезно:

– С чего это ты решил, что я тебя грохать собрался?

Энтони невольно рассмеялся. Совсем он его за дурачка что ли держит? Ах, да, такое ведь впечатление он и хотел поначалу произвести…

– Чувак, да у тебя все лицо в брызгах крови! А на плече – ствол! Сам-то как думаешь?

– Думаю, что ты делаешь поспешные выводы об увиденном.

– То есть, то, что я могу подробно описать твою внешность, то, как выглядит твой обрез, откуда ты двигался, всякие особые приметы вроде родинок и прочая, это ничего?

– Ничего.

Энтони фыркнул так экспрессивно, что свесившаяся ему на лицо кудряшка подпрыгнула от его дыхания на целый добрый дюйм. Его откровенно несло, и он ничего не мог с этим поделать. Тони казалось, что признайся Алан в том, что закопал где-нибудь на просторах этой пустыни труп (и именно поэтому жена не ждет его больше на ужин), скажи Алан, что теперь он, Энтони, будет следующим (после жены), поскольку случайно увидел его идущим с места преступления, и получится, наконец, испытать долгожданное облегчение… Потому как копились странные обстоятельства одно за одним, а информации об их происхождении больше не становилось.

Совершенно случайно Тони перехватил неподвижный взгляд Алана и с неподдельным ошеломлением распознал в этом взгляде слабо различимое, едва-едва теплящееся… сочувствие. Которое в глубине ледяной зелени его глаз выглядело таким же чуждым и неуместным, как и пропитанная весельем ухмылка до этого нелепо и чужеродно смотрелась на его мрачном, заостренном жестокостью лице.

– Ладно. Проехали, – Энтони растолковал опознанное им чувство по-своему, однако дальше упираться не стал. Если уж такой вот угрюмый несговорчивый тип начал все отрицать и отнекиваться, то налегать на него дальше попросту не было смысла. Все равно не расколется.

И пусть они были практически одного роста – при желании Алан легко мог переломить тонкокостного субтильного Драйвера через колено, к тому же в руке у него был по-прежнему зажат массивный обрез, так что любые попытки оказания сопротивления или поползновение с целью конфискации пушки были заранее обречены на провал. Бежать было тоже некуда, вся местность прекрасно простреливалась, посему Тони решил для себя, что до тех пор, пока Алан не проявит по отношению к нему открытую агрессию, он будет смиренно продолжать с ним путь.

Зато на городских улицах существовал реальный шанс улучить удачную минутку и быстренько смыться куда-нибудь под шумок. Потому Тони жадно впивался взглядом в подмигивающий ему огнями Безымянновилл, терпеливо дожидаясь судьбоносной возможности, и, время от времени, шумно втягивал носом воздух, будто собирался унюхать эту самую возможность еще на подходе к окраинам.

Добрались они до первых отельно-мотельных скоплений лишь через час ходьбы, миновав парочку дорожных знаков на выезде и ярко-красную, хорошо освещенную заправку. Беседовали о всяком разном, в основном говорил Энтони, желающий изо всех сил скрасить своим непринужденным тоном, артистизмом и активной жестикуляцией ненароком оброненные подозрения. В тот самый момент, когда они ступили на пешеходный тротуар, вдоль которого тянулась длинная вереница веерообразных вашингтоний, Энтони вдруг заметил, что Алан с нескрываемым интересом оглядывает обильно оснащенные разномастной иллюминацией улицы.

– …и ты представляешь, охрана берет меня под локотки и выдворяет с собственного концерта! С моего, мать его, концерта! Группа катается от смеха по сцене, фанаты ревут – не то от ярости, не то от мемности ситуации, а эти придурки тащат меня к выходу, который уже перекрыли все наши боевые хомяки, они же менеджеры, готовые бросаться этим бугаям прямо под ноги, лишь бы… Эй, Алан, ты меня слушаешь?

Бронсон развернулся к нему с неторопливостью танковой башни, после чего с видом слегка отсутствующим выдал весьма лаконичное:

– Угу.

Тони едва удержался от менторского: «Ну, и о чем я сейчас говорил?», а затем вдруг с запозданием вспомнил, что при случае собирался делать от своего жутковатого знакомца ноги. Следовательно, рассеянность последнего могла сыграть ему только на руку.

– А что… симпатично, – негромко пробормотал Алан, продолжая разглядывать чистую, пестрящую вывесками улицу с таким видом, будто до этого никогда не бывал в городах в принципе и вообще всю жизнь жил в охотничьей хижине средь секвой да сосен.

Вдоль главной дороги, в которую перетекала та самая автострада, ведущая к населенному пункту, тянулся ровный ряд разнокалиберных построек в стиле ранчо. Это были приземистые добротные домики, обитые разноцветным сайдингом, реже – деревом, и буквально возле каждого из них можно было встретить табличку из разряда: «Паркинг», «Караоке-бар», «Живая музыка», «Самые острые тако!».

Зато названия этих ночлежек радовали действительно впечатляющим исполнением и креативом. Так, например, хостел, над входом которого значилось – «Пьяный Цербер», мог похвастаться изображением огромной неоново-синей собаки о трех головах, каждая из которых с впечатляюще угрожающим выражением морды слизывала пену с пивной кружки. «Цербер» лежал над самым входом в заведение, а под лапами у него бежали светящиеся строчки: «И пусть твои фары погаснут здесь». Чуть дальше располагались: «Красотка Бетти», «Пожалуйста, поверни назад», двухэтажное здание, фасад которого плотно облеплял дикий виноград, под названием «Второй Смертный Грех» и круглосуточный паб «КосмоКовбой», чьи диодные ленты изображали лихого наездника с лассо, которого утаскивала в небо гротескная летающая тарелка цвета фуксии.

– А второй смертный грех, это который? – избалованного путешествиями Энтони, повидавшего почти весь мир, родившегося в Лас-Вегасе и бывавшего в таких городах, как Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Атланта едва ли не каждый месяц, заинтересовал разве что этот факт.

– Чревоугодие.

– Ничего себе! Ты верующий? – не на шутку удивился Драйвер. Батлеры исправно таскали его на службу в церковь каждое воскресенье, однако хоть сколько-нибудь упорядоченных знаний относительно христианских священных писаний у него в голове не прибавилось ни на йоту.

– Да нет, там просто сбоку написано, что это кафетерий, – пожал плечами Алан, и Тони сразу почувствовал себя очень тупым.

Следом за «КосмоКовбоем» виднелась череда построек повыше, далее улица начинала ветвиться, поначалу неохотно, но чем дальше они шли, тем чаще неширокие переулки ныряли в разные стороны, туда, где всякого рода пристанищ, казалось, становилось лишь больше, разве что теперь их нагромождение разбавлялось мелкими магазинчиками. Желающие забраться чуть глубже в нутро городка, парни, наконец, последовали одним из таких поворотов, чтобы спустя не то десять, не то пятнадцать минут ходьбы, наконец, увидеть… Ее.

– «Танцующая Медуза», – приостановившись на выходе из проулка, хмыкнул Тони, придирчиво разглядывая пятиэтажный, сверкающий зеркальной облицовкой и голубыми гирляндами огоньков ансамбль, состоявший из трех разноразмерных башен-цилиндров и нескольких примыкавших к ним эркеров⁹ на первом этаже. Над зданием на фоне звездного чернильного неба, средь тонких струй неоновых пузырей парила гигантская, крайне реалистичная медуза, переливавшаяся всеми цветами радуги.

Эркер⁹ – архитектурный элемент, полукруглый или многогранный выступ с окнами из фасадной стены здания.

– Милый дизайн, – заметил Алан, очевидно желающий поскорее остановиться хоть где-нибудь. – Идем?

И мужчина неторопливо зашагал по направлению к гостинице. «Вот оно!» – торжествующе вспыхнуло в сознании Энтони. – «Не более чем в десяти футах позади – поворот! Сразу за углом есть брассери¹⁰! Забегу туда, он не заметит! Здесь этих забегаловок дохренища!». Парень бесшумно шагнул назад, затем еще раз, еще и еще, нервно, опасливо поглядывая, то на кирпичную кладку, за которую собирался вот-вот нырнуть, то на широкую спину Алана, медленно удалявшуюся по направлению к ослепительным огням Танцующей Медузы.

Брассери¹⁰ – кафе с пивом и традиционными блюдами французской кухни, работающее до поздней ночи. Изначально под брассери подразумевались пивоварни, но со временем гастрономический смысл этого термина расширился, и его стали употреблять для обозначения заведений общественного питания, которые варят собственное пиво.

– Ну, ты где там? – на ходу развернулся Бронсон.

Энтони ухнул на корточки с такой скоростью, что чуть не дал себе правым коленом в нос, а левое, на которое приземлился – больно зашиб об асфальт.

– Шнурок вылез! Я сейчас!

«Уйди, уйди, прошу… Ну, чего тебе стоит? Все ведь так классно складывалось…» – умоляюще повторял про себя Драйвер, возясь со своим повидавшим дерьма кедом, которому и без вылезшего шнурка было очень фигово. Скрепя сердце, Тони осторожно взглянул исподлобья на дорогу. Алан стоял на месте, терпеливо дожидаясь его: одна рука в кармане джинсов, другая на плече – по-прежнему придерживает обрез. «Вот же чертила!» – Энтони с вполне убедительной извиняющейся улыбкой разгруппировался из своего эффектного при́сяда и легкой непринужденной рысцой догнал попутчика.

– Слушай, Алан… Погоди, погоди… – он придержал уверенно устремившегося к еде и постели мужчину за плечо. – М-м… Мне немного неловко говорить такое, но… У меня при себе толком нет денег. Правда.

Для пущего эффекта Тони вынул из карманов все, что у него имелось. Стоило признать, на ночевку в гостинице типа Танцующей Медузы там и впрямь едва ли могло хватить.

– Так что… Ты, если хочешь, можешь заселиться сюда, но я… Я, наверное, поищу себе что-нибудь по карману. Благо, здесь этого добра навалом.

– Да заложи серьгу, – безжалостно посоветовал Бронсон. Улыбка Тони увяла так же быстро, как до этого расцвела. Он машинально схватился за здоровенный, покачивающийся в левом ухе изумруд, бросавший на его щеку зеленоватые отсветы. Можно было подумать, что Алан пригрозил выдрать ему эту серьгу вместе с мочкой, а после сплавить в ломбард.

– Да шучу я, – ухмыльнулся Ал, почти совсем как тогда, когда Энтони единым духом признался ему, что по жизни не в ладах с географией. Мужчина от души хлопнул парня по спине. Бедного Тони качнуло, словно стебелек осоки на ветру.

– Я заплачу. Не ссы. Надеюсь, у них есть бургеры с крабовыми котлетами, – и то ли проигнорировав, то ли действительно не заметив подозрительно-скептичного взгляда Тони после слова «заплачу», Алан деловито направился ко входу в гостиницу, «подбодрив» своего попутчика ощутимым тычком в бок, который сам наверняка считал верхом проявления дружелюбия.

«Ничего. Там ведь будет столько людей…» – утомленно подумалось Энтони, шедшему на шаг впереди Бронсона, будто бы тот являлся конвоиром, а Тони – бесправным пленником, которого он был обязан сопровождать. – «Все будет в порядке. В случае чего мне точно помогут…». Впервые за весь этот немалый путь, он ощутил, насколько же жутко вымотался. Создавалось впечатление, что тело, до этого вполне рационально распределявшее энергию на каждую из поставленных задач, бездумно вкачало все, что у него оставалось, в преодоление сияющей каскадной лестницы, ведущей к главному входу. Поэтому когда Тони буквально вполз в огромное, облитое жидким неоновым огнем лобби, то невольно подумал, что совсем не прочь прикорнуть и на стойке ресепшена.

Тем не менее, даже несмотря на дикое бессилье, он повернул голову вслед очаровательной сотруднице этого заведения, которая пронеслась мимо них на четырехколесных роликовых коньках с подносом в руке, и ее летящее голубое платьице овеяло слегка подвисшего Энтони сладким запахом цветочных духов. Впрочем, зная Тони, сложно было сказать, понравилась ли ему в действительности красавица официантка или же он просто позавидовал ее роликовым конькам.

Драйвер очень медленно, словно во сне прошел с десяток шагов, оглядываясь. Вымытый до скрипа шахматный пол отражал его долговязую фигуру не хуже любого зеркала.

Никакого потолка у лобби не наблюдалось, гостиница по сути являлась здоровенным пятиэтажным колодцем, и балюстрада каждого из этажей была отлично видна даже возле входа. В противоположном от парадных дверей конце зала по стеклянным шахтам степенно поднималась и опускалась парочка лифтов, благодаря обтекаемой форме и подсветке напоминавших какие-нибудь телепортационные капсулы из фильмов про НЛО. Неподалеку от стойки регистрации располагался огромный трубообразный аквариум высотой во все пять этажей, начало он брал в самом центре лобби, а заканчивался где-то под алмазным куполом крыши. В лазурной прозрачной воде толчками двигались призрачные тельца медуз самых разных размеров и форм.

Энтони почти не сомневался в том, что подсвеченный сиреневым светом коридорчик, в котором скрылась официантка, вел в одну из соседних башен-цилиндров, которая наверняка была рестораном. На другой стороне лобби, сразу после лифтов наблюдался такой же коридорчик, но подсвеченный уже ярко-синим. Над ним холодной бирюзой переливалась цепочка букв, складывающихся в ностальгично манящее: «Аркады». Однако не успел Тони почувствовать тот самый сокровенный отголосок из своего детства, наполненный электронным звучанием работающих аркадных автоматов, перестукиванием аэрохоккейных шайб и запахом карамельного попкорна, как на плечо ему опустилась чья-то тяжелая пятерня.

– Энтони.

– М-м-м? – сонно обернулся Тони, едва не просев под железной рукой неожиданно материализовавшегося позади Бронсона.

– Они говорят, у них найдутся свободные номера.

– Это ничего, что у нас и документов-то при себе нет? – с силой потирая глаза, промямлил парень.

– Ничего. Сейчас нам, наверное, все… А вот… Мэм! Мэм, можно вас на минутку?

Белозубая стройная женщина администратор торопливо спровадила еще одну девицу на роликах и с готовностью обернулась к Алану. В отличие от официанток на ней были трикотажные голубые брюки клеш и обтягивающая рубашка им в тон. На завитых, как было модно в пятидесятых, кремовых кудрях аккуратно сидела стетсон-шляпа из белого фетра.

– Сэ-эр? Чем могу вам помочь?

– Мы бы хотели…

– …снять у вас пару номеров, если есть такая возможность, – несмотря на заплетающийся язык и слабость в ногах Тони твердо решил: никакие переговоры Алану ни в жизнь доверять нельзя. А потому мягко оттеснил последнего своим костлявым плечом в сторонку, что в его состоянии и с учетом габаритов Бронсона можно было смело засчитать за подвиг.

– Конечно, конечно, сэр! – сахарно улыбнулась женщина, скользнув за стойку. – Мы очень рады приветствовать вас в Танцующей Медузе! Ко мне вы можете обращаться мисс Мур или просто по имени – Мэриголд.

Энтони с удивлением отметил, что к ее рубашке прикреплен покрытый цветной эмалью серебряный значок с логотипом гостиницы, указанием полного имени мисс Мур и ее должности. Не одноразовый бэйдж, а именно настоящий значок, притом из металлического сплава. «Накладно, однако…» – только и успел подумать Драйвер, вновь заставляя себя сосредоточиться на гостеприимных речах администраторши.

– На данный момент у нас осталось всего два номера «Де Люкс» класса, три номера класса «Люкс» и пять «Стандарт» номеров. Также можем предложить один «Дуплекс» на двоих с выходом на крышу, – продекламировала женщина, внимательно сверяясь с толстенным фолиантом, в котором, видимо, и велся учет свободных и занятых мест. До Тони только сейчас начало доходить, что он не видит на ресепшене ни одного компьютера или ноутбука. У входа не наблюдалось банкоматов, не стояло ни одного лайтбокса с картой гостиницы, либо рекламой, ну, или, на худой конец, с их фирменным слоганом, не было ни подзарядных станций, ни терминалов-обменников, вообще не было доброй части того, что он привык обычно видеть в гостиницах.

– Понимаете, у нас с собой не имеется никаких документов, и мы… – мягко начал Энтони.

– Документов? – уточнила Мэриголд.

– Да. Так вот, мы-ы… Понимаете, и я и мой друг…

– А! Вы у нас, наверное, новенькие? – ее улыбка слегка потускнела, однако женщина понимающе закивала, поглядывая то на Энтони, то на Алана с поистине материнским участием.

– Э-э-э… – натурально растерялся Тони. Ему и без того было ужасно трудно воспринимать и обрабатывать любую информацию, но теперь им зачем-то задавали ненужные вопросы с очевидными ответами, и он не имел ни малейшего понятия, как на это следовало реагировать. Зато Алан, до этого просто хмуро возвышавшийся позади, неожиданно уверенно заявил:

– Да.

– Поняла Вас! Не переживайте ни о чем, персонал нашей гостиницы и я сделаем все возможное, чтобы процесс вашей адаптации прошел максимально легко и комфортно, – душевно заверила мисс Мур. И было непонятно, то ли все вышесказанное было произнесено ею от всего сердца, то ли просто входило в должностные обязанности.

Энтони потерянно обернулся к Алану, намереваясь узнать, о чем вообще, черт возьми, идет речь, но благодушная мисс Мур тут же поинтересовалась:

– Как ваше полное имя?

– Энтони Оливер Драйвер.

Он вынужден был вновь повернуться к стойке.

– Сколько вам полных лет?

– Двадцать один.

– Дата рождения?

– Тридцатое января. Две тысячи второго года.

– Откуда вы родом?

– Невада. Лас-Вегас.

– Причина смерти?

– …

– Причина вашей смерти, сэр?

– Что простите?…

Мисс Мур уточнила так деликатно, как только смогла:

– Вы не помните причину вашей смерти?

– Какой еще смерти… О чем…

– Он пока не знает, – Алан обогнул Энтони, выглядевшего так, словно его пыльным мешком по голове огрели и, опершись на стойку, спросил. – Это обязательно сообщать?

– Не поймите меня неправильно, сэр, – обеспокоенно встрепенулась мисс Мур. – Мы не стремимся ворошить травматичные воспоминания наших гостей, связанные со смертью. Обычно такого рода информация никем не скрывается, иногда ее невозможно скрыть в принципе (вы потом поймете). А для нас данное уточнение в связи с отсутствием документов, деталей из биографий клиентов – момент крайне важный в работе. Вы даже не представляете, сколько нам попадается людей с идентичными именами! Иногда звонят из других заведений, ищут конкретных личностей, и бывает так, что есть целых два Тома Боуда в окрестностях Парадайз Вилладж или, к примеру, целых три Сары Кларк где-нибудь в пределах Хо́линесс. Даты рождения нас выручают, это верно, но бывает, что совпадают и они! Однако вероятность того, что совпадут даже причины смерти, крайне мала. По крайней мере, такого я еще не встречала, хотя пребываю здесь очень давно. Вот мы и фиксируем новоприбывших сразу по всем возможным параметрам, учитывая ключевой – причину попадания в Чистилище, ведь это также помогает нам корректно вести учет, какой именно постоялец съехал без предупреждения, а какому уже вынесли приговор. К тому же знаете…

Она еще что-то увлеченно говорила, внимавшему каждому ее слову Алану, но Тони никого больше не слушал. Слова мисс Мур долетали до него, словно через подушку. С нескрываемым ужасом наблюдал он за тем, как из лифта выходит согбенный жизнью дедок без каких-либо признаков головы на плечах, ведущий под руку вполне себе целую элегантно одетую пожилую даму в ситцевых перчатках и шляпке с искусственными глоксиниями. Когда экстравагантная пара поравнялась, наконец, с остекленевшим, неприкрыто таращившимся на них Тони, голова дедка, которую он держал в свободной руке на манер баскетбольного мяча, заговорщицки подмигнула ему, шутливо прищелкнув языком, и ошалевший от потрясения парень смог удержаться в сознании лишь благодаря лакированной столешнице, в которую, что было мочи, вцепился пальцами, а также каким-то чудом всплывшей в его памяти «Глории»¹¹, оттеснившей своими литургическими воззваниями все до единой мысли из головы.