Социальные и правовые аспекты постпенитенциарного контроля

Автор:

Сергеев Д. Н., кандидат юридических наук, преподаватель кафедры уголовного права ФГБОУ ВО «Уральский государственный юридический университет».

ebooks@prospekt.org

© Сергеев Д. Н., 2017

© ООО «Проспект», 2017

Введение

Несмотря на появление в мировой юридической практике новых идей и реформаторских инициатив в решении проблемы эффективности уголовно-правового регулятора, в качестве ключевого наказания во всех развитых уголовно-правовых системах по-прежнему активно применяется лишение свободы. Опыт внедрения альтернативных наказаний, не связанных с изоляцией, на которые возлагались серьезные надежды, продемонстрировал, что общество пока не готово отказаться от традиционных наказаний, которые в значительной степени не достигают поставленных перед ними целей. Одновременно с этим проводимая в России политика разгрузки исправительных учреждений привела к концентрации в местах лишения свободы осужденных, отбывающих наказание три и более раз. Доля таких лиц за последние десять лет выросла практически на две трети. Одним из возможных путей развития системы мер уголовной ответственности в этих условиях стало расширение сферы применения постпенитенциарного контроля и других мер уголовно-правового характера, задача которых мыслится в дополнении, а иногда и в полном замещении ими традиционных наказаний. Тенденция усиления контрольной составляющей в уголовной ответственности в последние годы нашла отражение в российском законодательстве. Так, в конце 2009 г. в Уголовный кодекс Российской Федерации было возвращено обновленное ограничение свободы, основным содержанием которого стал контроль без изоляции от общества. Начата реформа традиционного для российского права условно-досрочного освобождения, завершением которой может стать создание криминологически обоснованной меры контроля, не вступающей в противоречие с другими правовыми институтами. В 2011 г. вновь введен административный надзор за освободившимися из мест лишения свободы. Одновременно предпринимаются попытки корректировки системы социальной адаптации лиц, ранее отбывавших лишение свободы. Отсутствие универсального подхода-программы ко всем проявлениям контроля на постпенитенциарной стадии, обусловленное некоторой интуитивностью действий российского законодателя при конструировании правового регулирования данных мер, привело к возникновению существенных противоречий как внутри их системы, так и во взаимодействии с другими мерами уголовной ответственности. Меры постпенитенциарного контроля при фактически сложившейся их автономности друг от друга мыслятся единым комплексом контрольных мер, объединенных как по правовой природе, так и по содержанию, субъектам, стадии применения и многим другим факторам. В этой связи вопросы определения правовой природы, атрибутирования, систематизации и типологии мер постпенитенциарного контроля представляют большой научный и практический интерес. Обобщенное рассмотрение мер постпенитенциарного контроля не только обнажает отдельные проблемы в правовом регулировании и практике их применения, но и позволяет выполнить теоретический анализ оснований назначения мер, их содержания и внутренней структуры.

Аналитические материалы и многолетние данные зарубежной практики постпенитенциарного контроля до настоящего времени недостаточно активно введены в российский научный оборот. Их исследование, сравнение с отечественным опытом могут быть полезными для переосмысления отдельных положений законодательства России, поиска принципиально новых подходов к решению вопросов контроля за освободившимися из мест лишения свободы как в сугубо технико-юридическом, так и в методологическом смыслах.

Несмотря на сравнительную новизну самого понятия «постпенитенциарный контроль» разработка связанной с ним проблематики началась еще дореволюционными учеными: С. К. Гогелем, В. В. Есиповым, А. А. Жижиленко, С. В. Познышевым, Н. Д. Сергеевским, Н. С. Таганцевым, Н. С. Тимашевым, И. Я. Фойницким, М. П. Чубинским и другими. Исследование контроля на постпенитенциарной стадии было продолжено советскими и российскими правоведами, среди которых нельзя не назвать А. И. Абатурова, В. А. Авдеева, Ю. М. Антоняна, Ю. В. Баранова, С. А. Ветошкина, В. И. Горобцова, А. Я. Гришко, В. В. Городнянскую, А. П. Деткова, В. А. Елеонского, А. Э. Жалинского, Э. В. Жидкова, И. Э. Звечаровского, К. Е. Игошева, Ш. Х. Иногамова, Л. В. Иногамову-Хегай, К. Н. Карпова, И. Я. Козаченко, В. П. Малкова, А. И. Марцева, И. С. Ноя, Т. В. Понятовскую, А. Л. Ременсона, М. С. Рыбака, Р. А. Сабитова, В. И. Селиверстова, Н. К. Семерневу, Н. А. Стручкова, А. И. Тарбагаева, П. В. Тепляшина, Ю. М. Ткачевского, Е. А. Тохову, В. А. Уткина, П. А. Фефелова, О. В. Филимонова, В. М. Хомича, Г. Ф. Хохрякова, Л. В. Чуприну, М. Д. Шаргородского, И. В. Шмарова, Н. В. Щедрина, В. Е. Южанина, А. М. Яковлева и многих других.

Неоценимый вклад в разработку современной теории постпенитенциарного контроля внесла работа О. В. Филимонова «Посткриминальный контроль (теоретические вопросы правового регулирования)» (1991). Хотя со времени выхода монографии в свет коренным образом изменилось правовое регулирование в данной сфере, теоретические выводы О. В. Филимонова не теряют своей актуальности. Р. А. Сабитов впервые рассмотрел вопросы учения о посткриминальном поведении в книге «Посткриминальное поведение (понятие, регулирование, последствия)» (1985). И. Э. Звечаровский в монографии «Посткриминальное поведение: понятие, ответственность, стимулирование» (1993) обобщил возможности правового стимулирования позитивного поведения лица после совершения преступления, в том числе и на стадии после отбывания наказания («постпенитенциарное стимулирование»). В. И. Горобцовым в работе «Теоретические проблемы реализации мер постпенитенциарного воздействия» (1995) представлена научная основа для объединения отдельных мер, реализуемых после освобождения от отбывания лишения свободы, в систему мер постпенитенциарного воздействия. Мерам безопасности и их систематизации посвящена монография Н. В. Щедрина «Введение в правовую теорию мер безопасности» (2000). Ю. В. Баранов рассматривает некоторые меры постпенитенциарного характера в рамках исследования стадии реинтеграции освобожденного к условиям жизни на свободе («Стадии ресоциализации осужденных в свете новых социолого-антропологических воззрений и социальной философии», 2006).

В. В. Городнянская в работе «Постпенитенциарный рецидив» (2012) приводит собственную методику исследования постпенитенциарного рецидива и мер противодействия ему. Теме исследования посвящена также монография А. И. Абатурова «Постпенитенциарный контроль» (2013), в которой обстоятельно рассмотрены вопросы правового регулирования административного надзора за лицами, освободившимися из мест лишения свободы, однако семантически в данной работе постпенитенциарный контроль ограничивается постпенитенциарным административным надзором. Вопросы полицейского надзора являются предметом диссертационного исследования Н. Л. Редько «Персонифицированный полицейский надзор» (2009). В диссертации С. А. Клипова «Контроль за лицами, освобожденными из исправительных учреждений» (2012) подробно анализируются два основания для назначения контроля: освобождение от наказания в связи с его полным отбытием и досрочное освобождение. В работе приводятся критерии оценки эффективности контроля за лицами, освобожденными из мест лишения свободы. Е. В. Наумов в диссертации «Контроль и надзор в системе предупреждения рецидива преступлений» (2014) исследует роль контроля и надзора в предупреждении рецидива преступлений, предлагает оригинальную трактовку понятий «контроль» и «надзор», а также рассматривает организационные и управленческие аспекты контроля. В диссертационном исследовании Н. В. Темниковой «Предупреждение преступлений поднадзорных лиц» (2015) рассматривается правовая и криминологическая характеристика преступлений, совершаемых в течение срока административного надзора, причины и условия, способствующие совершению преступлений поднадзорными лицами.

К числу зарубежных ученых, в сферу научных интересов которых входит исследование различных аспектов постпенитенциарного контроля, относятся М. Ансель (M. Ancel), И. Анттила (I. Anttila), О. Барнетт (O. Barnett), У. Бундесон (U. Bondeson), Р. Бринкерхофф (R. Brinkerhoff), Г. Кайзер (G. Kaiser), Э. Латесса (E. Latessa), М. Лиз (M. Lees), Р. Мартинсон (R. Martinson), К. Миллер-Перрин (C. Miller-Perrin), Г. Папп (G. Papp), Р. Перрин (R. D. Perrin), М. Приткин (M. Pritkin), Э. Соломон (A. Solomon), Ф. Тэксмэн (F. Taxman), Р. Тьюксбери (R. Tewksbury), Д. Фэрэби (D. Farabee) и другие. Среди работ современных зарубежных авторов представляет особенный интерес работа Ф. Тэксмэн «Надзор: исследование показателей эффективности» (2002), в которой анализируется природа уголовного надзора, оцениваются результативность программ коррекции и уровень рецидива. Исследованию эффективности контроля на постпенитенциарной стадии также посвящена фундаментальная монография Д. Фэрэби «Переосмысление реабилитации: Почему мы не можем исправить наших преступников?» (2005). Необходимо отметить, что вопросы постпенитенциарного контроля в зарубежной науке рассматриваются преимущественно специалистами по пенитенциарной психологии и социологии.

Не умаляя теоретической значимости исследований сферы постпенитенциарного контроля, проведенных российскими и зарубежными авторами, нужно отметить, что в литературе понятие мер постпенитенциарного контроля, его социально-правовая обусловленность и вопросы типологии рассматривались фрагментарно и зачастую в связи с освещением иных проблем (условно-досрочное освобождение, обоснование структуры постпенитенциарного воздействия, исследование стадий ресоциализации, мер безопасности, проблем социальной адаптации осужденных). Зарубежная практика постпенитенциарного контроля широко исследовалась в трудах дореволюционных авторов, в современной литературе даются преимущественно обзоры правового регулирования данного института в странах бывшего СССР, тогда как с практической точки зрения модели построения контроля за освобожденными от отбывания наказания в европейской и американской правовых системах представляют большой интерес. Компоненты постпенитенциарного контроля, его типология, индивидуализация и дифференциация оснований и содержания контроля до настоящего времени не нашли своего отражения на страницах юридической литературы.

В завершение я благодарю всех помогавших мне российских и зарубежных друзей. Я особенно благодарю Заслуженного деятеля науки Российской Федерации профессора И. Я. Козаченко. При его огромной и каждодневной поддержке я получил возможность работать над темой постпенитенциарного контроля, общение с ним подпитывало исследование новыми идеями, также он с чрезвычайным терпением разъяснял все мои вопросы и помог в поиске редких источников. Я также благодарю профессора А. П. Деткова за помощь в организации сбора эмпирического материала и проведении долговременных исследований. Профессор В. И. Селиверстов и профессор Р. А. Сабитов прочитали работу и высказали о ней свои критические суждения, поддержали словом и делом. Благодарю за чтение рукописи, ценные советы и замечания профессоров З. А. Незнамову и Г. П. Новоселова, доцентов А. В. Башкова и Ю. В. Радостеву, а также редакторов текста Л. А. Савельеву и Т. С. Эйхе.

Глава 1
Социальные, исторические и сравнительно-правовые компоненты обусловленности постпенитенциарного контроля

§ 1. Понятие, социально-правовые предпосылки и обусловленность постпенитенциарного контроля

Социальный контроль сопровождает человеческое общество на всем протяжении его истории и выступает в качестве важнейшего средства управления. Само понятие «социальный контроль» было введено в научный оборот Габриэлем Тардом, отмечавшим, что социальный контроль заключается в подчинении индивида социуму для целей обеспечения общественного согласия¹. Любой акт антиобщественного поведения тесно связан с механизмом социального контроля, наличие системы социального контроля позволяет, с одной стороны, квалифицировать поведение индивида как отклоняющееся от социальной нормы, с другой – применить к такому члену общества специфический инструментарий реакции. В этом смысле уголовная ответственность представляет собой пример наиболее развитой и институционализированной формы проявления социального контроля в современном обществе. В криминологической науке были попытки рассмотрения всего спектра законодательных и общественных норм, а также практики их применения, совокупности научных знаний об уголовной ответственности через призму контроля. Например, Г. Кайзер предлагал использовать как равнозначные понятия «уголовно-правовой социальный контроль» и «контроль над преступностью»². Действительно, контроль образует социальную сущность уголовно-правового регулирования и определяет его содержательный аспект. Именно по этой причине уголовное и уголовно-исполнительное законодательство предусматривают множество видов контроля: контроль за поведением условно осужденных (ст. 73–74 УК РФ), контроль за условно-досрочно освобожденными (ст. 79 УК РФ), контроль за поведением осужденного, в отношении которого отбывание наказания отсрочено (ст. 82–82.1 УК РФ), контроль специализированного органа за поведением несовершеннолетних (ст. 91 УК РФ), контроль за применением принудительных мер медицинского характера (ст. 102 УК РФ), контроль за деятельностью учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания (ст. 19–25 УИК РФ), контроль за осужденными, отбывающими наказания, не связанные с изоляцией от общества, контроль за осужденными, отбывающими наказание в виде лишения свободы, административный надзор за освобожденными из мест лишения свободы (ст. 173.1 УИК РФ) и т. д.

Контроль в отношении отбывавших лишение свободы (постпенитенциарный контроль) – одна из разновидностей уголовно-правового социального контроля. Понятие «постпенитенциарный контроль» в отечественной юридической науке стало использоваться только с начала 1990-х гг., вследствие чего его содержание до настоящего времени определяется неоднозначно и во многом зависит от авторского понимания семантического объема термина. Так, О. В. Филимонов для обозначения данного вида контроля использовал понятие «постпенитенциарный надзор», сужая его смысл до полицейского надзора³. С. А. Клипов ограничивает постпенитенциарный контроль только одной из его форм – наблюдением за поведением лиц, освободившихся из мест лишения свободы, с целью их исправления, предупреждения с их стороны новых преступлений и оказания на них необходимого воспитательного воздействия⁴. А. И. Абатуров под постпенитенциарным контролем понимает исключительно административный надзор за освобожденными из мест лишения свободы, определяя его как систему осуществляемых органами внутренних дел мер надзора и контроля за поведением лиц определенной категории, освобожденных из мест лишения свободы, применяемых в интересах общей и частной превенции преступлений⁵. Отождествление понятий «постпенитенциарный контроль» и «административный (полицейский) надзор за освобожденными из мест лишения свободы» представляется нам не соответствующим назначению и природе этого вида социального контроля, а также значению слова «постпенитенциарный».

Автором термина «постпенитенциарный» является юрист и общественный деятель Роулифф Бринкерхофф, написавший в 1883 г. книгу «Постпенитенциарное обращение с преступниками»⁶. В английском языке понятие «post penitentiary» не нашло широкого употребления и со временем было заменено более удобной формулировкой «post prison», то есть «послетюремный»⁷. В российской юридической литературе к термину «постпенитенциарный» одним из первых обратился В. И. Горобцов, уравнивавший понятия «постпенитенциарный» и «постисправительный»⁸. Такой подход представляется нам не совсем корректным, ведь исправление провозглашается целью каждого уголовного наказания, а не только лишения свободы. Кроме того, слово «постисправительный» вряд ли применимо к характеристике случаев досрочного освобождения от отбывания наказания, поскольку полное достижение цели исправления при данном виде освобождения предполагается в течение не отбытой части наказания, как это предусмотрено, например, ч. 4 ст. 82 УК РФ. Хотя стремление русифицировать понятие «постпенитенциарный» вполне понятно, тем не менее, думается, что в русском языке не следует искать емкого синонима для слова «постпенитенциарный», поскольку именно оно наиболее адекватно отражает в содержательном аспекте связь со всеми категориями осужденных, отбывавших наказания в исправительных учреждениях всех типов. Ю. М. Ткачевский критикует использование термина «пенитенциарный» в качестве родового названия для всех мест лишения свободы (тюрем, исправительных и воспитательных колоний, лечебно-исправительных учреждений), объясняя это тем, что «пенитенциарии» – особые исправительные учреждения, существовавшие в США и не свойственные российской системе исполнения наказаний⁹. Н. А. Стручков, напротив, справедливо полагал, что слово «пенитенциарный» вследствие исторической трансформации его смысла стало полным аналогом русского слова «исправительный», таким образом, наименования «исправительное учреждение» и «пенитенциарное учреждение» равнозначны¹⁰. Нельзя не отметить и то обстоятельство, что употребление понятия «пенитенциарный», как и производное от него – «постпенитенциарный», вполне соответствует российской правовой традиции¹¹. Слово «постпенитенциарный», таким образом, буквально должно пониматься как «после освобождения из исправительного учреждения», следовательно, в объем понятия «постпенитенциарный контроль» входят все случаи установления контроля после освобождения из мест лишения свободы.

Определение объема понятия «постпенитенциарный контроль» должно осуществляться также на основе синтеза сущностных признаков, характеризующих предмет, цель, время и сферу осуществления контроля. Предмет постпенитенциарного контроля – поведение лица, освободившегося из мест лишения свободы. Цель контроля определяет его методы и закладывает основу взаимодействия контролирующего с подконтрольным. Главная цель постпенитенциарного контроля имеет выраженное социально-правовое назначение и заключается в удержании освободившихся из пенитенциарных учреждений от совершения новых преступлений. В этом отличие постпенитенциарного контроля от контроля, например, за условно осужденными. Для различия контроля за условно осужденными и контроля за условно-досрочно освобожденными А. Я. Гришко называет первый из них допенитециарным¹². Хотя одной из целей такого контроля также является частная превенция, она не обусловлена предшествующим его установлению пребыванием данного лица в исправительном учреждении. Контроль за отбывающими реальное лишение свободы (пенитенциарный контроль) также имеет превентивную цель, но связанную с необходимостью пресечь возможность совершения осужденным побега, пенитенциарных преступлений, нарушения режима отбывания наказания и т. д. Для установления специфики того или иного вида социального контроля большое значение имеет период его осуществления. Анализируемый вид контроля, как это следует из самого слова «постпенитенциарный», осуществляется только после освобождения из мест лишения свободы вне зависимости от основания освобождения из исправительных и воспитательных колоний, тюрем, лечебно-исправительных учреждений. Этим же определяется сфера осуществления данного вида социального контроля.

Специфическая социально-правовая цель постпенитенциарного контроля дает основание для его отграничения от других видов социального контроля, неминуемо сопровождающих освобождение осужденного из мест лишения свободы. Например, сообщение бдительного гражданина в правоохранительные органы о нарушении, совершенном условно-досрочно освобожденным лицом, безусловно является формой осуществления человеком социального контроля. Но будет ли такой контроль постпенитенциарным? Безусловно, нет. Помимо предмета, цели, периода осуществления и круга субъектов, постпенитенциарный контроль отличается тем, что он, будучи предусмотренным законом, является формализованным¹³ явлением, то есть подчиненным определенным в нормативных актах правилам. Неформальный социальный контроль сопровождает постпенитенциарный и нередко способствует его осуществлению. Тем не менее, есть основания для их разграничения. Постпенитенциарный контроль – разновидность социального контроля, поэтому их полное отождествление¹⁴ размывает содержание и специфику социально-правового контроля за лицами, освобожденными из мест лишения свободы. Как уже указывалось, постпенитенциарный контроль имеет особую цель – реализация специальной превенции, сопровождаемая ограничением некоторых прав. Такая цель обусловливает то, что данный вид контроля институционализируется в виде предусмотренных законом мер, устанавливаемых в особом порядке в строгом соответствии с законом.

Неформальный социальный контроль, как правило, обеспечивает выполнение хотя и схожих целей, но обычно связанных со стремлением общества отделить от себя потенциально опасных лиц¹⁵. Данная разновидность социального контроля потому и не может быть выражена в форме отдельных мер, методов, способов, является стихийной и неорганизованной. Урегулировать, например, семейный, родственный или дружеский социальный контроль невозможно и нецелесообразно. Неформальный социальный контроль за отбывшими уголовные наказания, следовательно, не может быть признан постпенитенциарным контролем, даже если он осуществляется в отношении имеющих судимость лиц. Формализованность постпенитенциарного контроля предопределяет необходимость его персонификации, то есть очерчивания круга индивидуальных субъектов.

Таким образом, под постпенитенциарным контролем мы понимаем формализованный социально-правовой персонифицированный контроль, осуществляемый уполномоченными субъектами в отношении лиц, освобожденных из мест лишения свободы, заключающийся в применении системы мер, направленных на предотвращение возможности совершения контролируемым лицом новых преступлений.

Идея постпенитенциарного контроля в основном разрабатывалась на протяжении последнего столетия, однако зародилась она еще в античный период. Платон предлагал создать специальные учреждения – софронистерии – для изоляции от общества опасных граждан, поведение которых тем не менее свидетельствует о возможности «спасения души»¹⁶. Концепция софронистерия стала попыткой институционализации естественного общественного стремления к изоляции девиантных субъектов и явилась прообразом некоторых применяемых до настоящего времени мер постпенитенциарного контроля. Существование постпенитенциарного контроля в современном его виде обусловливается не только приведенной предрасположенностью человека к созданию систем общественного управления и контроля, но и рядом специфических социальных, правовых, психологических и исторических обстоятельств. Их значение для изучения постпенитенциарного контроля велико, так как они не только предопределяют генезис данного вида социально-правовой деятельности, но и формируют вектор его развития.

Основным фактором, обусловливающим необходимость существования постпенитенциарного контроля, является широкое применение наказания в виде лишения свободы. Связь этого вида контроля с лишением свободы более чем очевидна и не требует дополнительных пояснений. Несмотря на определенные шаги по развитию альтернативных санкций, не связанных с изоляцией от общества, российская уголовно-правовая система по-прежнему ставит в центр внимания именно это наказание. Главенствующая роль лишения свободы отмечается не только в России, однако в нашей стране активное назначение данного вида наказания наложилось на существенное устаревание системы учреждений и органов, его исполняющих. К сожалению, несмотря на значительное количество разного рода реформаторских инициатив современная российская уголовно-исполнительная система – прямая наследница созданной в 1920–30-х гг. советской исправительно-трудовой системы. Идеологической основой последней было соединение труда, перевоспитания и исправления¹⁷. Действующее уголовное и уголовно-исполнительное законодательство России при принципиальном сохранении самой системы учреждений отказалось от цели перевоспитания осужденного, а труд фактически утратил свое значение на фоне экономических преобразований. Следствием этого стало отсутствие как таковой базовой основы (идеи) функционирования всей пенитенциарной системы, превратившейся исключительно в место изоляции осужденных от общества. Кроме того, лишение свободы как наиболее строгое из применяемых в отечественной практике наказаний переоценивается и рассматривается во многом в качестве «последней возможности» повлиять на преступность. Как от крайней меры от данного вида наказания ожидают большой эффективности. Отсюда и стремление законодателя следовать простой, но иррациональной формуле ответственности: повышение сроков лишения свободы является средством борьбы с преступностью. Наблюдаемые в последнее десятилетие существенные шаги в направлении уменьшения общего числа осужденных к лишению свободы, думается, во многом объяснимы не стремлением коренным образом изменить систему, а желанием разгрузить переполненные исправительные учреждения. В частности, рименение субтюремных мер контроля (условно-досрочное освобождение, освобождение с предоставлением отсрочек) – один из путей сокращения численности находящихся в пенитенциарных учреждениях осужденных. Вместе с тем такая тенденция привела к резкому повышению доли опасных и более склонных к повторяющемуся преступному и антиобщественному поведению преступников, что качественно меняет характеристику отбывающих лишение свободы и повышает степень общественной опасности повторных преступлений. В этой связи организация контроля в отношении данных лиц – очень актуальная проблема.

Само лишение свободы также детерминирует остроту проблемы, заключая в себе внутреннее противоречие, известное как «парадокс тюрьмы». Этот феномен проявляется двояко: для одних осужденных отбывание лишения свободы становится «шоковой терапией» и действительно заставляет пересмотреть взгляды на жизнь, ценностные установки; на других же оказывает прямо противоположный эффект, способствуя повышению градуса антиобщественного поведения осужденного. В ряде случаев отмечается, что места лишения свободы становятся «школами преступлений», в которых осужденные, находясь в условиях изоляции от общества, невольно, а иногда и целенаправленно обучаются у более опытных «коллег» преступным навыкам, традициям антиобщественного поведения¹⁸. Особенно это актуально для осужденных впервые и направленных для отбывания наказания в воспитательные колонии. По данным В. А. Авдеева, из числа несовершеннолетних на момент совершения преступления лишь каждый пятый обладал определенным антиобщественным опытом, тогда как после отбывания наказания в воспитательной колонии примерно 80 % осужденных становятся носителями асоциальных взглядов¹⁹.

А. П. Детков отмечает, что «места лишения свободы как социальная среда диалектически противоречива по своей природе. Будучи необходимым и позитивным инструментом регулирования общественных отношений и выполняя функции общей и частной превенции, уголовное наказание в виде лишения свободы при его исполнении способно порождать у осужденных определенные негативные последствия социально-психологического и психиатрического ряда»²⁰. Г. Ф. Хохряков, проанализировав на обширном социологическом материале воздействие исправительного учреждения на осужденного, пришел к выводу, что отбывающим лишение свободы присущи перманентные состояния страха, опасения, тревоги, которые сопровождаются подозрительностью, беспокойством, возбудимостью, раздражительностью, подавленностью, недоверчивостью, пассивностью в принятии решений²¹. Следствием такого постоянного тяжелого психического состояния является его переход в разряд необратимых изменений психики. По данным НИИ ФСИН, доля осужденных к лишению свободы мужчин с психическими расстройствами поведения составила 10,5 % от общего количества осужденных²², тогда как общее число лиц с психическими расстройствами по стране по данным 2013–2014 гг. не превышает 4,6 %²³.

Сфера проявления негативных последствий не ограничивается только социально-психологической, но также заметно отражается в социокультурной области в виде специфической «тюремной» субкультуры. Как справедливо отмечает В. М. Анисимков, «объективно наивысшая десоциализация личности правонарушителя предопределяется сроком его пребывания в своеобразном, отверженном состоянии и степенью самоизоляции…, то есть делинквентная подкультура интенсивно развивается и поддерживается, как правило, в низших слоях общества и в среде осужденных, отбывающих наказание в исправительных учреждениях»²⁴. Такое явление в европейской и американской пенологии получило название «призонизация». Данный термин был введен в научный оборот Дональдом Клеммером для обозначения естественного ассимиляционного процесса, происходящего в тюрьмах, вследствие которого осужденные перенимают в большей или меньшей степени манеры, традиции, обычаи и общую культуру тюрьмы²⁵. В дальнейшем словом «призонизация» стали обозначать все негативные социально-психологические последствия пребывания осужденного в условиях изоляции от общества²⁶.

Социальные последствия лишения свободы могут проявляться не только в форме призонизации, но также являться результатом отторжения обществом освободившегося из мест лишения свободы. А. М. Яковлев еще в 1964 г. писал, что освободившийся из мест лишения свободы «может встретить недоверчивое, настороженное, а иногда и резко отрицательное отношение со стороны окружающих»²⁷. Такое отношение, имеющее место и в настоящее время, вполне объяснимо и связано с моральным осуждением совершившего преступления, стремлением оградить себя от возможных рецидивных преступлений и других неблагоприятных факторов. «Но, если такое отношение продолжается бесконечно долго, вопреки доказанному исправлению осужденного, оно перерастает в несправедливость, может озлобить освобожденного и содействовать рецидиву с его стороны»²⁸. Осужденный может возвратиться к нормальной жизни в обществе только посредством социальной адаптации. Непринятие соответствующих мер по социальной адаптации неизбежно приводит к тому, что освободившийся становится изгоем и стремится вернуться в ставшую привычной криминальную среду. Эта обратная сторона лишения свободы российским законодательством полностью игнорируется.