Читать книгу: «В этой истории не будет злодея, и не станет героя», страница 12

Не успела Софи закончить, как Деми потерял сознание. Он обмяк прямо в её руках, сложив уставшую голову ей на плечо. Не сдержавшись, она оттолкнула его и проследила за тем, как Деми упал лицом в землю.

Тёмный лес и усыпанная мелким камнем дорога. Заходящее солнце и тяжёлые тучи. Совсем скоро прольётся чья-то кровь. Оставалось всего несколько шагов до того, чтобы небеса вновь затрещали по швам. Ей стоило бросить его, избавиться от помехи, отказаться от ошибки, но зачем-то она продолжила вести его к лачуге, кажущейся незаметной точкой между небом и землёй.

«Жалкий трус. Так хотел, чтобы от него была польза. Я помогу ему. Воспользуюсь им. Его хотят заполучить. Я буду держать нож у его горла до тех пор, пока он не приведёт меня в Центр».

Глава 13

В порванный рукав задул холод, и Софи на скорую руку перевязала его на локте. «И не болит вовсе. Теперь это кажется странным». В крохотном домике, что нарочно построили на краю леса, она осталась совершенно одна. Деми был без сознания и лежал на единственном стуле в сторожке. Огромный стол с бесчисленными мониторами занимал почти всё пространство, и, хотя места было слишком мало, Софи сделала всё, что было в её силах, чтобы как можно удобнее закинуть ногу Деми выше. Он не должен был умереть. «Не так просто. Сначала он мне поможет».

Усилия некоторых людей оказываются незамеченными, но лишь до тех, пока не станут необходимостью. Рюкзак Деми оказался доверху забит лекарствами и бинтами. Он добыл всё это для них известными только ему способами. Софи собиралась сделать то же самое – привести в исполнение свои тайные планы. Первым делом найти достойный ночлег, вторым – не дать никому прикоснуться к Деми.

«Если жители нижних Колец и правда больны, возможно, моя чума ещё спит. Он сказал, что остальным достаточно просто побыть рядом с Безумными, чтобы стать Разумными. Мне ничего не грозит. Лили всегда говорила, что моя кровь как Кали – буйная и неумолимая. Никакая болезнь во мне не удержится». Воспоминание о подруге сжало сердце. «Нет, с ней и Маркусом ничего не случится. Лили забрали не из-за того, что её отец генерал. Она приезжая. Здоровая чужачка».

Софи обработала рану на бедре Деми, но он даже не поморщился. Пуля вошла под углом и засела не так глубоко, как могла бы, только вот в темноте от неё было не избавиться. Софи оставила всё, как есть. Это было не её дело.

Оставив вещи и плотней закрыв дверь, она вышла на встречу с ночью. На лишённой света планете ей были видны все звёзды и туманности. Она смотрела сквозь всю Вселенную – эту безмерно широкую и молчаливую пустоту. Почему к ним ещё никто не пришёл на помощь? Неужели всему стальному человечеству оказалось проще оставить их наедине со своей бедой? Если и так, то для Софи больше не на кого было рассчитывать. Потому что последний человек от неё отвернулся, не осталось никого выше. «Сам Бог давно мёртв».

От тропы отходило так много поворотов, что они не оставляли ей никакого выбора. Софи пошла по тому, что попался ей первым. Застывшая хвоя хрустела под ногами, а из тёмной земли лезли корни. Тишина и ни единой причины считать, что кроме неё на этой планете ещё были люди. Кали молчала, лишь изредка роняя на ладони Софи свои слёзы. Она провожала её и готовила к худшему. К тому ночному кошмару, что давно ждал её среди высохших елей.

Чёрные тени метались из угла в угол, а высокие и толстые стволы укрывали их за своими спинами. Вдруг Софи решила, что и Мать-Природа может от неё отвернуться. «Но ведь ты не предашь? На тебя ещё можно положиться? Если кто-то будет во тьме, ты сдашь его мне и не скажешь про меня ни слова?».

Ни звука не слетело с уст опустевшей лесопорубки. Ржавые пилы и сваленные в кучу деревья. На широком поле боя остались смоченные дождём пни. Многоликая Кали ещё пыталась придать им жизнь, вот только сильные стальные руки людских машин и не думали сдаваться. Они сокрушали старое на радость неизвестному. «С каких это пор председатель Медчер стал позволять валить леса верхних Колец? Ньюэра всегда торговала нутром. Нельзя заставлять Нью жертвовать ещё и здоровьем».

В углу поляны когда-то водрузили три дома. Грубо обтёсанные деревья составляли стены и узкие окна. Софи не покидала закулисья, склонялась под деревьями и огибала раскинувшиеся перед ней ветви. Она вглядывалась в призрачный блеск стёкол и следила за старыми призраками. Ни души, и лишь оставленные кем-то занавески то и дело бросались наружу из-за редких порывов ветра.

– Выходи, цыплёнок, – раздался низкий голос из хижины. – Я знаю, что ты здесь. Чую сидящего в тебе человека.

Огромная голова показалась из дверного проёма. «Разумный. Точно он. Иначе кожа не была бы такой красной». Опухшие щёки и выпученные глаза; неверно сросшийся нос и длинная, опущенная к вздувшемуся животу борода. Тяжёлые ноги ступали по полу, от чего доски скрипели и обещали вот-вот надломиться. Кучное тело вышло вперёд, почти коснувшись верхней части двери. Невероятно большой и неприлично сытый Разумный держал что-то в руках. Софи не нужно было приглядываться, чтобы понять, что он прячет. «Ружьё. И оно наверняка заряжено».

– Ну же, цыпа, не бойся, – сложив ладони в рупор, кричал мужчина. – Перед началом мы можем всё обсудить. Как ты хочешь это сделать, малыш? Зачем же ты прячешься? Неужели дядя для тебя такой страшный?

Впервые Софи повстречался больной, что ещё мог говорить. И речь его ужасала, срывала плоть с костей и выворачивала нутро наизнанку. Софи конец. Если Разумный ещё умел пользоваться оружием, ей с ним ни в жизни не справиться. Только не сейчас, когда этим же днём от неё уже попытались избавиться.

– Давай, мой милый человечек, выходи. Я не стану глодать твои косточки, клянусь всеми своими детьми, – продолжал Разумный, давясь собственным смехом. Его руки припали к груди и с силой по ней постучали. В разгорячённой глотке лопались пузыри. —Знаешь, что делают фермеры перед тем, как начать потрошить куриц? Отрезают им головы.

Разумный поднял ствол, выстрелил в небо и попал ему прямо сердце. Вязкий и липкий дождь повалил из растерзанных облаков, а Кали зарычала в ответ. Она без устали надрыва горло и в молниях скалила зубы, обнажая струящуюся по ним кровь. Поражённая болезнью туша завертелась и, звонко лягнув рукоятью ружья по двери, пошла прочь с поляны. Он хотел пробраться в объятья леса, но они уже были заняты Софи.

– Рассказать тебе, как я тебя учуял? – шлёпнув себя по отвисшему брюху, бугай улыбнулся. От Софи пахло кровью, потом и влажной землёй. В застоявшемся воздухе лесопорубки её было легко заметить. – Я очень голоден. А почему больных есть невозможно, ты уже знаешь? – Он сплюнул кровь с такой силой, что его горло скрипнуло. – Как только умирает мозг, их мясо тут же становится непригодным. Поверь, малыш, и не стоит пытаться, тебе оно не понравится. Не представляю даже, насколько голодным нужно быть, чтобы взять эту тухлую плоть. В этом деле подходят либо подобные тебе, либо те, от кого можно отрезать кусок живьём. Ну и, конечно, все мои друзья оказались впрок. Не сомневайся, малыш, они были вкусными. И ты будешь, я уверен. – Толстыми руками он убрал с пути ветви ели. – И не переживай за меня. Перед тем, как всё сделать, я сотру с тебя пыль.

Осторожно пробираясь сквозь могучий лес, Софи надеялась, что сейчас ей не придётся пойти на то, чего все эти месяцы она так старательно избегала. «Этой ночью кто-то умрёт. Либо он, либо Деми. Нужно решать сейчас».

Почва под ногами свалялась комками, а бесчисленная хвоя исцарапала щёки. В темноте были лишь едва различимы два фантома, чьё знакомство обещало стать роковым. Дождь бережно касался лица, разбредался по нему и соскальзывал на землю. В возникшей сырости Разумный не должен был найти её запах. Его безразмерная туша слонялась от одного дерева к другому, и, не желая останавливаться, собой ломала ветви деревьев. Сучья застревали в нечёсаной бороде, рвали кожу, и тончайшими иглами пробирались внутрь. Всё в этом мире было ему безразличным. Всё, кроме ружья и его маленького цыплёнка.

Деми был совсем рядом, в той маленькой хижине, покинуть которую ему было не суждено. Даже если он выйдет прямо сейчас, в ночном холоде леса с его раной ему не выжить. Софи должна была от кого-то избавиться. Либо от Разумного, либо от Деми.

Пока мрачные мысли тянули голову вниз, она упустила из виду одну важную деталь. Помимо дождя не осталось ни единого звука. Среди деревьев не бродило ни одной тени. Разумный затаился; намотал нервы Софи на свой кулак и стянул их до предела. Но стальной трос ещё никогда не рвался. Если она чего-то хотела, с ней невозможно было справиться. «Он мне ещё пригодится», – подумала Софи, но неясный проблеск в сознании одёрнул её. «Нет, услуга за услугу».

– Эй, я здесь! – крикнула Софи, но Разумный уже был за её спиной.

Его обожжённые пальцы тянулись к ней, а рот раскрывался для укуса. В одно движение Софи нырнула под ель, и не успела понять того, как прямо над её ухом клацнули чужие зубы. Разумный тут же заулыбался, и его горло задребезжало битым смехом.

Земля разлеталась под ударами кед, а деревья раздвигали свои ветви для того, чтобы ей было удобнее за ними скрываться. Напряжение в теле нарастало с каждой минутой, а мышцы ныли от того, с какой силой она отталкивалась от кучерявых корней для прыжков. Ещё немного, и барьер будет пересечён. Неизбежно и безвозвратно. Нужно лишь решить, как это сделать. Софи уже знала, чем всё закончится. Смертью. Осталось только найти способ, как её приблизить.

Первый выстрел расколол в щепки кору дерева прямо перед Софи, Разумный промахнулся всего на несколько сантиметров. Второй очутился бы прямо в её животе, но одна из елей взяла удар на себя. Тяжёлой поступью шагали ботинки жестокой души. Софи трясло, как и каждый раз, когда мародёры пытались её остановить. «Он тоже человек. Совсем как они». Мысли стучали в висках, а рычание из пасти Разумного приглушалось треском тонкой плоти, то и дело сраставшейся на его губах. «Нет, он был одним из людей, пока не дал болезни взять верх».

Софи не могла убить его просто так. Для этого ей нужен был повод. Она не сделает и взмаха ножом, пока он не схватит её за горло и не оставит иного выхода.

Ветер выл в верхушках деревьев, сыпал листья на голову и навевал холода. Казалось, Разумный совсем не чувствовал того, как ледяной воздух бил по его горячей коже. Патроны без конца летели мимо, и порождённый ими гул застревал где-то между мозгом и черепом. Ночь густела, а страх вставал в горле невидимым склизким комом. Ньюэра слышала все те угрозы, которыми её осыпал Разумный, и горделиво молчала. «Что, если не в чуме дело? Он мог всегда быть таким. Некоторые люди рождаются подлыми. И Деми оказался таким. Предатель. Трус».

Хвоя царапала кожу, а ветви полосовали её на тонкие лоскуты. Софи злилась на Деми, и от слёз перед глазами вдруг возник туман. Просека подставила пару камней прямо ей под ноги. Разумный тут же до неё добрался. Всего одна секунда, и её жизнь кончена. Толстые раздутые руки схватили Софи за капюшон.

Она не почувствовала боли, лишь едва заметила то, как кусок кожи оторвался от шеи вместе с тем, как пальцы Разумного отстали от её кофты. Кровь тонкой струёй затекла под футболку и спустилась по спине. Она впиталась в ткани одежды и вдруг отрезвила сознание. Достав нож из-под повязки на бедре, Софи наотмашь махнула им в сторону, где на мгновение застыл Разумный. Вдруг вся охота гнаться за ней отступила от него. Лезвие застряло в бороде, и одна только рукоять торчала из налившихся красной влагой волос.

Грузная туша лишилась сил и припала к земле. Трава забралась внутрь открывшихся ран. Всхлипы отдавали запахом гари и свежего пореза на горле. Он был ещё жив. Кожа едва держала форму прежнего тела и переливалась, мышцы вздувались, а из приоткрытого рта валил пар. Не думая, Софи сняла ружьё с плеча разумного и прицелилась. Ей ещё не приходилось стрелять, но однажды Деми дал ей дельный совет – бить в голову.

Кровь брызнула из расколотого черепа, и у Софи задрожали руки. Она сделала это машинально, без чужих просьб и молитв. «Ужасно», – выронив ружьё, она отбежала в сторону и села на землю. «Я ужасна. Это неправильно. Такого быть не должно». Софи совсем ничего не чувствовала к убитым. Ни к Разумному, ни к семье Деми, ни к тому парню в лифте. Что-то в ней пыталось проснуться, но она без конца его отталкивала.

Человек внутри закричал ещё в тот момент, когда Софи решила использовать Деми, чтобы попасть в столицу. Эти мысли были с ней ещё с дня их первой встречи. «Центральный. Он должен провести меня», – она ударила себя кулаком в лоб, но это не помогло ей прийти в чувства. «Я всегда хотела его предать. Воспользоваться и бросить».

– Воспользоваться и бросить, – прошептала Софи, сжав волосы у себя на затылке. Несколько крохотных снежинок упало ей в руку и тут же изуродовалось от тепла её ладони. – Вот дрянь. – Она перестала ощущать холод.

«Мне просто нужен был повод напасть. И на Разумного, и на Деми. Так нельзя. Я совсем свихнулась. Становлюсь как они». Софи не сдержала всхлипа. Вдруг она поняла, как давно стала себя терять. Ей срочно нужна была опора, и ей могло стать только что-то из прошлого. «Кто-то. Мне нужен Маркус».

Снег вместе с дождём тонким слоем прикрыл дороги и под собой спрятал плечи Софи. Тело Разумного продолжало гореть изнутри, пока она боялась превратиться в его подобие. Но дело было не только в болезни. Проблема давно крылась в её голове.

Походный журнал и рассуждения о пустом

«Дом номер триста девятнадцать. Пусто. Дом номер триста двадцать. Пусто. Добыто: три банки тушёнки (две вздулись), четыре шоколадных батончика, пятьдесят две батарейки, двенадцать бутылей с водой. Пополнил предметы личной гигиены и первой необходимости».

«В наше время люди совсем разучились запасаться едой. Как можно не ожидать нового бедствия, когда шрамы от старого ещё не зажили? Глупость. Мне страшно за следующие поколения. Если так пойдёт и дальше, у меня не останется сил даже на то, чтобы возвращаться домой. Главное, чтобы у Оливера и Мегги они всегда были. Когда они потеряют возможность бежать, наши жизни будут окончены. Их потому, что они не смогут пойти за ней. Мне же в любом будущем нет места.

Я уже давно знаю, что умру. Она рассказала мне, как это случится. Сказала, что однажды я сам попросил её это сделать, ведь так выносить ожидание куда проще. Интересно. Я передал ей свою просьбу перед тем, как попасть в лапы культистов, или уже после, сразу же, как окончательно лишился зрения? Насколько ей известно, меня будут бить так долго и упорно, что неизбежно попадут по тому месту в теле, где сцепились все мои нервы. Я буду выть и кричать до тех пор, пока меня наконец не заткнут. До этого вся надежда только на тебя.

В её отсутствие всё переносится в разы тяжелей. Мы не виделись месяц. Она не выходит на связь.

Может, будет лучше, если я покончу со всем перед тем, как меня поймают? Где-нибудь на границе. Просто позволю им сделать со мной всё, что им захочется, а сам проглочу капсулу с ядом. Это поможет? Так я смогу избежать всего, что мне предначертано? О, Боже, если бы я мог изменить в своей жизни хоть что-то, то выбрал бы лёгкую смерть».

«Как ни странно, теперь ни одно упоминание Господа не проходит без долгой речи о той болезни, что он наслал на нас в наказание. Я подслушиваю разговоры тех людей так часто, как только могу, но многое из них не выудить. Мне удалось перенять от них имя Порочных, и, так как точные данные о больных отсутствуют, я беру на себя право признать привнесённое обществом название. Правда, быть абсолютно согласным с ними я не могу. Несмотря на то, что большинство пало, мною ещё не потерян здравый рассудок. По крайней мере, именно на это я и рассчитываю.

Иногда в мою голову прокрадываются мысли о других наших планетах, но я не могу позволить себе о них думать. Что если все они подверглись воздействию болезни? Что станет с миром, когда существо, владеющее ядерным оружием, сойдёт с ума? На случай, чтобы подобное с нами не случилось, ещё давно на Ньюэре был провозглашён вечный карантин, но я продолжаю надеяться, что когда-нибудь человечество остановят. Те, что первыми соорудят сферу Дайсона⁷ и достигнут достаточного уровня понимания устройства, меняющего наше пространство. Может, она одна из таких? Иначе почему ей точно известно то, что оно никак не задевает наше время? Изменяется лишь место нашего нахождения. И я бы преобразовал своё пространство сейчас, если бы во Вселенной было ещё хоть одно безопасное место. Конечно, однажды энтропия пожрёт каждого из нас, но что мне с того, когда на кону стоит жизнь моего сына? Пусь столкнутся галактики и сольются чёрные дыры. Если не выживет Оливер, во всем этом нет совершенно никакого смысла».

Джеймс Милер

Глава 14

Деми достал пулю из своей ноги, а Софи вкратце рассказала ему обо всём, что он пропустил. Смесь дождя, снега и смерти. Ей было стыдно за то, как она обошлась с ним сразу после того, как он ей помог, и поэтому Деми мог говорить столько, сколько хотел. Вот только всего его желания ей было не утолить.

В том доме, что раньше был занят Разумным, оказалось слишком много коек для двух человек, но их было достаточно для того, чтобы стальными решётками загородить двери и окна. В этом не было нужды, но так Деми чувствовал себя спокойнее. Он сказал, что не сможет ходить ещё несколько недель. Для Софи это значило лишь то, что у них был новый повод для остановки. Прибежище лесорубов стало очередным перевалочным пунктом, на который она не рассчитывала.

– Тебе не обязательно идти туда одной. Ты ведь даже не умеешь стрелять. – Деми сидел на кровати и наблюдал за тем, как Софи, вскинув ружьё себе на плечо, направлялась к двери. Дождь ещё постукивал по стылой земле, но её это не останавливало. – Не берись за то, чему ещё не научилась. Только не в такой момент.

– Молчи, если не можешь предложить ничего лучше.

Все её ответы были такими – жесткими и сухими. Мнение Деми учитывалось, но лишь тогда, когда он сам мог за себя постоять. Теперь же всё вновь оказалось в её руках. Она возьмётся за дело: либо пополнит запасы, либо избавит кого-нибудь из них от мучений. Их еды вместе со всеми плодами в округе хватит меньше, чем на неделю.

В окружении леса таилось ещё два дома. Брёвна норовили вот-вот покатиться по скользкой траве, а шаткие стены выглядели так, словно развалятся от одного стука в дверь. Облака то и дело срывались с тёмного неба и разбивались о землю. Кали освещала путь Софи своими молниями и погоняла вперёд с недовольным бурчанием. На окнах первого дома были бурые подтёки, а грязные разводы на ручке отдавали красным. Это был плохой знак, к которому Софи уже привыкла.

В этот раз она даже не поморщилась. Запах нескольких изъеденных человеком и временем тел ухватился за её лицо и сжал его в своём кулаке. Софи лишь слегка приоткрыла дверь, и всё остальное за неё сделал ветер. Он прогнал духов и те разбрелись по пустой лесопорубке. Присмотревшись, Софи поняла, что их фигуры были слишком маленькими. «Дак вот о каких детях ты говорил». Обглоданные кости ещё сохраняли следы зубов и мутные дорожки в тех местах, где по ним проходил чей-то широкий и шершавый язык. Свободные от мышц и жира, полностью обнажённые скелеты охраняли гнездо безумца, что посмел их тронуть.

В опустевших ямках черепов стоял тот же страх, что был когда-то в глазах Софи. Вот только теперь вместо себя она разглядывала в них Деми. «И ведь его ждала та же участь. Он был бы напуган не меньше. Может, всё это скелеты из его шкафа?». По старой привычке Софи врезала себе по бедру, но это больше не помогало ей опомниться. «Какого чёрта я вообще о нём думаю? У нас нейтралитет, но он всё ещё меня бесит». Холодные бледные кости продолжали лежать перед ней в странной мандале. Разумный пытался превратить хаос в упокоение. «С каких пор я могу здраво мыслить, смотря на подобное?».

Софи покинула дом с тяжёлым привкусом горечи на языке. Ни печали, ни боли. Лишь притуплённое сожаление, совсем как от того парня в лифте. Возможно, не задержись она на один вечер, у неё бы всё получилось. Каждый из тех, кого потерял этот мир, был бы жив, окажись Софи чуточку сильнее. Совсем немного лучше. Так, как раньше. «Такой, какой меня помнит Марк».

Очередная дверь оказалась закрыта. Заперта на ключ, которого ни у кого из живых не оказалось. Софи давно поняла, что ко всему можно привыкнуть. Ещё в самом начале она заставляла себя неотрывно смотреть на Безумных, чтобы больше не отворачиваться от запёкшейся крови и полных красной слюны ртов; от поломанных и обгоревших носов, вырванных с кожей волос и торчащих из порванных ртов зубов. У неё не было другого выхода. Иначе и быть не могло. Ужас превратился в норму, но Деми продолжал бояться его так, словно её мир был ему непонятен. Он продолжал сохранять вид человека, не готового к жизни в аду.

Она пнула стену, ещё несколько раз дёрнула ручку и заглянула в зазор между штор. В третьем доме должно было что-то остаться, не зря же перед уходом кто-то удосужился повернуть ключ в его замке. Не было смысла ни мирно стучать, ни ломиться. Это было ещё одно её испытание. «Он скажет, что я груба и безжалостна, но какая мне разница?» – она со всем усердием вдарила по двери, но та и не думала поддаваться. Софи разозлилась лишь сильней. «Никто, кроме меня, не может осуждать меня за то, что я изменилась. Только так я и смогла выжить. А он – идиот. Почему его ладони никак не изменились? Всё такие же гладкие и белые, без единого рубца. Говорит, что ему приходилось убивать. Да любой дурак сделает это издали. Пусть попробует прикончить кого-нибудь голыми руками. Это та грязь, что не отмывается».

Когда закрыты все двери, открыты окна. В духоте никому не выжить. Софи разбила стекло прикладом ружья, прислушалась и забралась внутрь. «Придурок!» – она ударила по одному из ящиков так, что крышка треснула. «Если он делал то же, что и я, то почему ещё такой чистый? Чем я хуже его?» – ещё пара досок показалась раздавлена её кулаком. «Почему я должна видеть всё это? Все шишки достаются мне. Все без исключений!».

Кали разинула рот, и её язык показался из-за белизны зубов. Гром сотряс небо и тяжёлой рукой толкнул домишко так, что из пары побитых коробок посыпались жестянки. Софи уже было хотела раздавить одну из них, но вовремя пригляделась и поняла, на что наткнулась. Полные припасов поддоны и доверху забитые ящики. Она заглянула в каждый, что не выдержал тычка её ружья. «Рехнуться можно. Удача. Наконец-то». Сотни консерв стояли здесь и ждали, когда Софи на них наткнётся. Ни одна из банок не оказалась вздута или просрочена. Она опустилась на колени и упала лицом в ладони. «За всем этим обязательно придут. Такое место не может оказаться незамеченным».

В один миг Софи всё надоело. Терпеть подобное напряжение такое долгое время казалось невозможным, и лишь теперь, когда ей наконец повезло, она решилась высказать ему всё так, как держала в своей голове. Склад лесорубов оказался ещё одним поводом.

– Ты чёртов засранец. – Софи вбежала в первый дом и бросила на кровать Деми несколько жестянок. – Что это? – с вызовом спросила она, словно бы ответ не был очевиден.

– Еда, кажется. – За время, проведённое с ней, он уже успел привыкнуть к её нраву, но каждый раз Софи находила, чем его удивить. Раньше она не позволяла ему говорить, теперь же почти кричала сама.

– Верно, и знаешь откуда она у меня? Я просто нашла её в одном из грёбанных домов! – Она сжала кулаки, и Деми прекрасно понимал, что, если бы в этих руках оказалась одна из консерв, то лопнула бы она так легко, что Софи бы этого не заметила. – Почему только с твоим появлением я смогла взять и без особых проблем наткнуться на целую кучу долбанной еды? Ты хоть представляешь, как раньше я старалась добыть себе хотя бы крошку? Почему всего этого не было тогда, когда я так сильно в этом нуждалась? Где была та вакцина, на которую копили мои родители, и почему она появилась теперь, когда она не сдалась мне ни к чёрту? – Софи сыпала вопросами и распиналась перед ним так, словно бы он и правда мог дать ей все ответы. – А я скажу тебе, что изменилось. Дело в том, что оно нужно тебе. И вакцину, и запасы еды для тебя приберегла сама судьба! Что если бы об этом попросила я? – Она ударила себя в грудь и, не рассчитав силу, выбила из лёгких весь воздух. От того говорить ей пришлось тише. С рёвом дождя и поднявшегося ветра Софи совсем позабыла о том, что её голос может унести далеко отсюда, прямо в чужие лапы. – Да чёрта с два мне бы что-нибудь перепало! Но как тебе, дак сразу, пожалуйста! – Глаза зацепились за фигуру Деми и не смогли от него оторваться. – Ты ведь у нас такой милый и прилежный мальчик из Центра. Только посмотри на своё лицо, да с тебя должны ваять статуи! Ты что, был моделью для всех наших выставок? Даже теперь тебя не отличить от того, каким ты был раньше. Внутри ты точно такой же мягкий и слабый, как прежде. Очаровательный льстец, который точно знает, когда и как улыбаться. Но нахрена тебе этот навык теперь, когда на тебя никто кроме меня не посмотрит?

– Софи. – Деми попытался остановить её, но она его не слушала. Гнев кипел в ней и бежал прочь из тела, в котором ей приходилось держать его всю свою жизнь. – Софи, посмотри на меня.

– Думаешь я и без того на тебя не насмотрелась?

– Видишь, что с моей ногой? – Взгляд упал к бедру, на котором пора было менять повязку. Кровь проступала через бинты и распускалась по их плетённой поверхности тонким узором. – Хотя бы раз мне досталось больше, чем тебе. Это ведь уже что-то. – Он слабо засмеялся, но это нисколько её не успокоило. – Когда тебе захочется отнестись ко мне с завистью в следующий раз, вспомни, что я зашивал свою рану без анестезии. Сам. – Деми задержался, сделал глубокий вдох и закончил. – Если ты не забыла, другие люди чувствуют боль. И не только от того, что происходит внутри. Вне тебя бед нисколько не меньше, но я понимаю, почему те, что в сердце, беспокоят тебя в разы больше.

От долгой тирады пересохло во рту, и сперва Софи не нашла, что возразить. «Какой нормальный человек ответил бы на обвинения с таким терпением?» – подумала она, но тут же опомнилась. «С каких пор его реакция вообще стала иметь для меня значение?».

– С чего это ты решил, что я тебе завидую? – Софи смотрела на него, перед ней полностью беззащитного, и не могла понять, как перестать нападать. – Я, скорей, ревную к тебе удачу. Она без конца бегает за тобой. И почему? Не от того ли, что ты родился в Центре?

– В этот раз везение было на твоей стороне, и посмотри, что со мной стало.

Деми слегка двинул ногой, и острая боль тут же пронзила всё его тело. Лекарства помогали бы ему лучше, если бы он собирал их для себя. В аптечке не было обезболивающих; на их место Деми сложил больше заживляющих мазей и бинтов.

– В отличии от тебя я никто без этой удачи. – Он тяжело вздохнул, и его голова опустилась. Деми заметил, как дрожали колени Софи, но не стал говорить об этом вслух. Пусть считает, что стены её крепости не дали очередной трещины. – Только на случай мне и можно полагаться. Понимаешь, в чём дело? Каждый раз, когда ты указываешь мне на то, какой я идиот, мне становится понятнее одна простая истина. Мы оба правы. Я глупый столичный мальчик, а ты – зверь из глуши.

Происхождение давно перестало играть им на руку, семьёй больше нельзя было гордиться. Как никогда Деми хотел постоять за себя, и теперь, когда Софи была готова его выслушать, ему выпала возможность проявить всю собравшуюся в нём решимость.

– Каждый день – это новый переломный момент. А ты просто ненормальная, – Деми произнёс это так просто, что Софи не сдержала удивления. Её губы приоткрылись, а дыхание замерло. Ещё никто не пытался так ей противостоять. – Помешана на выживании, правилах и вечно зацикливаешься на идеях. То раньше ты была лучше, то я тебя раздражаю, то тебе на всех плевать, то очень нужно попасть в Центр. Ты ведь и понятия не имеешь, что будешь делать дальше. Ну пройдём мы оставшиеся Кольца, доберёмся до столицы, а потом что? Ну конечно же, тебе это не приходило в голову. Куда уж тебе опускаться до таких мелочей. Все твои планы не продуманны, тебя осеняет в самый последний момент. Ты делаешь вид, что даёшь мне выбор, но на деле его попросту нет. Быть с тобой или с головой броситься в реку – вот всё, что мне остаётся. Только с Кали я точно погибну. Если же доверюсь тебе, то у меня будет шанс не дать сделать это тебе. Жизнь чудесна, пойми это наконец.

– Но наш новый мир ужасен, – коротко ответила Софи на его выпад. Щёки горели, словно бы ей дали с десяток пощёчин.

– Мой мир просто прекрасен, – произнёс Деми таким твёрдым голосом, что Софи его не узнала. Будто ему впервые удалось заговорить по-настоящему. – Лишь сейчас я осознал, как сильно хочу измениться. После всего, что мы пережили, будет странно, если я ничего не пойму. Знаю, звучит довольно дико, но ведь хоть что-то во мне, кроме имени, ещё должно измениться.

– Значит, ты назвал мне чужое имя?

– Оно моё, просто в другой форме.

– И поэтому сначала ты пытался называть меня Соней. – Он кивнул, и Софи невольно свела брови. «Судит всех по себе. Придурок». – Мне это не нравится. Я хочу, чтобы всё было по-старому. – Она запнулась, понимая – стоит признаться в том, что давило на неё все эти месяцы. Мама и папа, Лили и Марк, школа, работа и колледж. «Всё равно мы можем умереть уже этой ночью. Никто ничего и не узнает». – Я очень скучаю. По всему, что было раньше.

– И по себе в том числе?

– Да. Всё стало совершенно другим.

Она отвернулась, посмотрела в окно. Кали хлестала землю дождём, будто вожжами, заставляя планету крутиться быстрей. Вода с листьев стекала к траве и приминала её тяжёлым стуком копыт. В стекле Софи поймала своё отражение. Лицо с красными, распалёнными злобой щеками в ответ глядело так, как если бы жалело её заместо всего того человечества, которому на неё было всё равно.

«Откуда только здесь эти слёзы?». Софи утёрла глаза голыми руками и вдруг вспомнила все бессонные ночи, что провела за подготовкой к экзаменам. Дни, когда она отказывалась от авантюр Марка и предложений Лили, потому что трудилась ради своего будущего. Не за горами её ждал колледж, но вдруг его отрезало непреодолимой пропастью. «Как если бы вся жизнь оказалась потрачена впустую. Никаких достижений. Ни одной заслуги».

– Иногда я не узнаю собственные мысли, – прошептала Софи, пытаясь себя образумить. Её пальцы стиснули скулы, а ладони опустились на прикрытые веки. Не имело значения, будет она говорить громко или тихо. Кроме Деми её никто не услышит. – Это страшно. Всё равно что кто-то вбивает мне в голову свои мысли. Они чужие, а меня давно нет. Все слова говорит чума.