Читать книгу: «В этой истории не будет злодея, и не станет героя», страница 9

Софи Диана Мур из девятнадцатого Кольца

– Марк, прекрати! – шикала на него Лили. Он сидел за её спиной и без устали тарабанил по стоящему перед ним креслу.

– Перестану, только если Софа об этом попросит. – Маркус заулыбался и просунул голову между сидениями своей лучшей подруги и той девчонки, которую она позвала с собой. – Что она вообще здесь делает? – он наклонился к уху Софи и начал шептать так, чтобы Лили точно его услышала. С большого экрана кинотеатра на них смотрели нарисованные звери с Земли. – Я думал, что ты дружишь со мной, и твой День рождения мы проведём только вдвоём!

– Вообще-то меня она знает намного дольше, чем тебя. – Лили пихнула его в плечо, и Маркус чуть не свалился на ряд впереди. Щёки девочки заалели так, словно он задел её за живое. – Да и что ты ей подарил? Вот я сводила её в аквапарк и кино.

– Дак это ты дала мне перепутанный билет?! – Он юрко перебрался через спинку кресла и оказался с ней лицом к лицу. В темноте его силуэт казался лишь странно пляшущей тенью. – Я знал, что Софа никогда так со мной не поступит. Правда же, Соф? Тебе было бы веселей, если бы с тобой сидел я.

– Нас сейчас отсюда выгонят, – прошептала Софи, и Марк тут же затих. Хоть он и был на год старше, рядом с ней эта разница им совсем не чувствовалась. Но в Лили Маркус видел лишь маленькую восьмилетнюю девочку, что прямо сейчас косилась на него с пристыженным видом.

– Я хочу уйти, – принялся настаивать он. – Этот подарок просто идиотский. – Марк с вызовом посмотрел на Лили и заулыбался. – Если уж твой папа такой богатый, почему он не смог купить нам места в зоопарке?

– Скажи спасибо, что тебя вообще позвали. – Она взглянула на него так, что Маркус сразу понял – ещё немного, и в ответ Лили выпалит что-нибудь и про его отца.

– Я скажу маме с папой, подождите.

Софи в одно движение встала на ноги и принялась пробираться вдоль ряда к родителям. Отец Лили, дядя Майк, сидел там же, и всё ждал, когда подруга его дочки наконец о чём-то попросит. Конечно же, все они были не против её плана побега, иначе и быть не могло. Когда в мир вступала эта троица, лишь от Софи зависело, вляпается ли Марк во что-то стоящее ему сотни извинений, или она уговорит его вновь попытаться сдружиться с Лили. Пару раз папа ласково погладил Софи по коротко подстриженным волосам, мама всунула в карман завёрнутые в платок конфеты, а дядя Майк дал неприлично крупную сумму наличными. Чтобы она не отказала, он с полной уверенностью заявил, что всё это идея её семьи. И всё равно Софи никогда не понимала, что человек такого состояния забыл в самом из последних Колец Ньюэры.

От радости Маркус чуть не выпрыгнул из штанов, а Лили лишь скромно улыбнулась. Пригнувшись, они проскочили по лестнице и тут же оказались в фойе кинотеатра. Марк звонко ударил в ладоши, Лили подскочила от испуга, а Софи начала смеяться. Мальчик схватился за кроссовку, на которую ему по случайности наступили, и со всем накопившемся в нём раздражением зыркнул на Лили.

– Ты же специально! – Хоть он прыгал на одной ноге, Софи понимала, что её друг притворяется. Ему было совсем не больно.

– Зато ты ведёшь себя так не нарочно, у тебя всё как-то само выходит! – Лили упёрла руки в бока и нахмурилась.

– Как так? – Маркус бросил в сторону девочки очередную претензию. – Как дебил?

– Ты сам это сказал. Может, родители тебя обманули, и на самом деле тебе не девять, а пять? – От этих слов Маркус тут же поник, и Лили, не зная настоящей тому причины, нашла её в своих словах.

Она неловко заулыбалась и, опустив глаза, не заметила того, как Софи бросилась успокаивать сокрушённого друга. Из его глаз упало несколько слезинок, и было в них что-то совсем не детское. Маркус не любил, когда кто-то начинал разговор о его семье. Даже если это делал кто-то, ничего в этом не нанимающий. Совсем как Лили. Они не нравились друг другу лишь потому, что хотели быть единственными друзьями Софи, но у них всё не получалось самим себе в этом признаться.

Все, кто видел его отца, никак не могли взять в толк, что может быть с ним не так. Правда открывалась им лишь тогда, когда они узнавали о его сыне. Маркус был совсем не похож на обоих своих родителей. Но какое ему до этого дело, если они любят его так искренне сильно? Пускай языки болтают что угодно, но только о нём, а не о маме с папой. Они и так натерпелись. Пришёл черёд Марка принимать те удары судьбы, от которых хрупкие косточки его юного тела ломались, не успевая срастаться.

Софи обнимала его так крепко, как он это любил. Чтобы его ноги не могли сдвинуться с места. Чтобы, даже если Маркус сильно захочет, у него не получалось сбежать. Лишь в этом положении у него выходило взять себя в руки. Тонкие пальчики Софи гладили его по спине, и только на них он мог задержать своё внимание. Ему становилось легче. Страх и тревога отступали под напором её мягких ладошек.

После всего сказанного Лили было ужасно стыдно, но уступать Маркусу она не хотела, и потому лишь молча наблюдала за тем, как самая хорошенькая девочка из всех её знакомых выбирает возиться с плаксой-переростком. В собственный же День рождения. Тогда, когда весь мир должен был вращаться вокруг Софи, она выбирала быть солнцем, крутящимся вокруг остальных. Тёплая и ласковая звезда всей Ньюэры.

– Я показывала вам то, что мне подарили мама с папой? – спросила Софи, когда Маркус перестал шмыгать носом.

Ему было совсем не досадно от того, что он расплакался перед двумя девчонками, и от того Лили смотрела на него полными удивления глазами. Сколько бы лет от зарождения человечества не проходило, в самых маленьких его обителях продолжали считать чувствительность пороком и уделом натур слабых. Словно бы в решимости своей проникновенности они переставали быть людьми. И Лили думала так же, но совсем не потому, что Маркус был мальчиком и лучшим другом её Софи. Он позволял себе слишком многое просто потому, что был таким, какой есть. Несносным и плаксивым. Впечатлительным и самым искренним из всех, кого она знала. Лили хотела так же.

– Нет, – преспокойно ответила Лили, наблюдая за ними двумя с большой ревностью. Среди них Софи оказалась самой рассудительной и сильной, и Лили была безмерно благодарна ей за то, что она взяла на себя всё самое сложное.

– Тогда смотрите. – Софи ударила ступнёй об пол и её кроссовки замерцали. Яркие цветные линии бегали по подошве от носков до самых пяток.

– Как круто! – только и смогла проговорить Лили, тут же позабыв обо всём, что случилось между ней и Марком. На горизонте возникла новая проблема. Раз теперь у Софи было что-то настолько дорогое, значит, подарки Лили ей были больше не нужны. Ведь даже из кино она ушла. Все свои попытки Лили вмиг посчитала нелепыми.

– В темноте они будут светиться ещё лучше, – заговорщицки прошептала Софи, вертя ногами перед друзьями. – Если мы найдём пустой зал…

– То я забуду про перепутанный билет и всё Лии прощу, – закончил за неё Маркус.

Они оба улыбнулись так, как делали то каждую свою встречу, когда в их планы входили нелепейшие из поступков. В их душах зрела очередная глупость.

Софи перебегала от одной стены к другой так, словно бы коридоры кинотеатра были полны людей. Но кроме их душ ни одна другая решила не пропускать сеанса. Обувь шуршала о покрытые коврами полы, а руки открывали все возможные двери. И все они оказались заперты. Кроме той единственной, что нашла Лили. Она украдкой заглянула внутрь. Пусто.

Как только Лили расскажет об этом Софи, та тут же побежит веселиться с Маркусом. Лили это знала. Как и то, что Софи никогда её не оставит, но нутру всё равно было страшно. Терять друзей в нежном возрасте больнее всего. Два проведённых вместе года – это уже четверть жизни. Но Софи никуда от неё не уйдёт. Только не по собственной воле.

– Сюда, – окликнула её Лили, замахав обеими руками. Софи подбежала к ней совсем вплотную и втиснула голову в узкую щель пустого зала. Лили заворожено смотрела, как в глазах подруги сияли разноцветные блики с новых кроссовок.

– Лия, твой подарок вообще в тему, – проговорил Маркус, вставая за их спинами. Он, как и всегда, ненароком переусердствовал, и всё никак не мог отдышаться после забега длинной в десять минут.

Маркус похлопал Лили по плечу и, схватив Софи за руку, затащил её в лишённое света помещение. Они звонко засмеялись и только после того, как Лили недовольно цокнула, решили притихнуть. Софи носилась из угла в угол, то догоняя Марка, то убегая от него, и со счастливой улыбкой продолжала бы так целую вечность, если бы друг не повалил её на пол и не снял бы с ног подарок родителей. Маркус хихикал так заразительно, что и Лили не удержалась от улыбки, но лишь до тех пор, пока мальчик не сунул ей в руки одну из кроссовок. Лили сразу поняла, к чему всё идёт. Прижав его прямо к своей белой кофточке, она побежала к другому концу залы. И пускай пятно от пыльной подошвы останется с ней навсегда. Это был след Софи. Лучше и быть не могло.

Свет из приоткрытой двери разрезал широкое помещение на две половины, и в каждой из них был свой игровой босс. Маркус скакал между рядами, перепрыгивая с одного кресла на другое и подбрасывая в воздух ботинок подруги; Лили пряталась в тенях и держала свой кроссовок так, что даже при должном усилии его от неё было не оторвать. Софи не совсем понимала, что между всеми ними происходит, но не переставала смеяться, принимая тычки в бока от спинок сидений и подлокотников. Это был момент настоящего счастья. Тот, о котором одиннадцать лет спустя скажет ей Деми. «Ведь с каждой минутой ценность мгновения лишь растёт. И я никогда не пойму это, пока не замечу, что вспоминаю не тысячелетия всего человечества, а свои собственные часы».

– Вы самые суперские люди во всём этом мире, – заговорил Маркус, когда Софи всё же догнала его и сбила с ног. Лили тут подбежала к ним отдала свою часть сокровища её законной владелице. – Обе такие весёлые и умные настолько, что переиграли меня. А на такое не каждый способен. – Он лёг, раскинув ноги и подложив руки под голову. Софи тут же упала рядом с ним, а Лили не осталось ничего другого, кроме как здесь же присесть. – Я от вас двоих просто тащусь.

– Ты ошибся, – поправила его Лили. У неё в голове не укладывалось, как можно было так всё перепутать. – Весёлый здесь ты, а умная – Софи.

– Ну а куда без этого! – он хохотнул, и за это получил от Софи в бок. – Да, твой котелок варит лучше, чем мой в мои девять. – Маркус одним глазком глянул на подругу, чтобы та понимала, что он не забыл о её Дне рождении. За последние сутки он поздравил её бесконечное множество раз. Слова поздравлений прилипли к его языку надоедливой жвачкой, что никак не теряла вкус. Потому, что всё это относилось к Софи. – Сегодня ты меня урыла. Было обидно, но всё равно немного смешно. Это же вроде чёрный юмор?

Он говорил об этом так легко, словно бы совсем недавно не разлил настоящую солёную реку на плече Софи. Словно бы и к нему можно приписать звание умного. Но куда ему столько! Пусть будет зрелый. Или спелый, как наливное яблоко.

Лили глубоко вдохнула, неуверенно задержалась и на выдохе произнесла:

– Нет, я хотела тебя обидеть. Извини. Просто ты мне не сильно-то нравишься.

– Во класс. Мне что теперь, тебе за честность спасибо сказать? – Маркус засмеялся, и Софи вновь вдавила свой локоть ему в бок.

– Вообще-то да, – вставила слово она. – В отличии от тебя, Лили ничего не скрывает. А ты всё молчишь, что видишь в нас двух малолеток.

– Это неправда. – Мальчик надулся и, быстро сообразив, что его поймали с поличным, добавил. – В тебе вот не вижу. Ты такая же, как я. Мы оба крутые.

– Лили тоже крутая. У неё воображалка хорошо работает, и ещё она много чего руками делать умеет, – продолжала Софи, подняв ноги кверху. Маркус смотрел на её кроссовки и пытался вникнуть в то, что она ему рассказывала. Если Софи начинала кого-то защищать, значит, этот кто-то был очень важным. – У неё по всяким искусствам самые высокие баллы, и в языках выше среднего. В школе ни одного замечания, за её партой всегда чисто, а ещё она всем одалживает ручки с карандашами, а иногда даже тетради и извиняется, если у самой ничего нет.

Софи могла без устали перечислять то, что было значимо для неё, но Лили мир измеряла совсем другими категориями. Успехи на контрольных и участие в клубах ни капли её не волновали. Лили было интересно, что Софи думает именно о ней. Не о школьной подружке или победительнице конкурса рисунков. Опустив глаза в пол, Лили отсчитывала минуты до момента, как ей можно будет уйти. Куда-нибудь настолько далеко, что даже вместе Софи и Маркус её не достанут.

Стыд за собственные мысли вновь залил щёки Лили краской и заставил сердце съёжиться. Софи была просто обязана сказать о ней что-то по-настоящему ценное. Если она этого не сделает, значит, она всё-таки встала на сторону другого своего друга. Того, кого есть за что уважать и любить. Софи должна была выбрать Маркуса, потому что он многого стоил.

– А ещё она хороший человек, – наконец сказала Софи, пальцем указав прямо на Лили. Маркус тут же посмотрел на неё самым странным из всех взглядов, какие ей только доводилось видеть. Словно бы он встретился с ней впервые. Заметил, что Лили не просто тень его Софи. – Добрейший. Из всех, кого я знаю, лишь Лили согласится прийти на помощь даже таким, как мы. – Она в очередной раз пихнула в живот Маркуса, чтобы в темноте залы тот не захотел потеряться, подобно Лили. – Нам-то с тобой пофигу, а вот ей нет. Лили не любит нарушать правила, потому что дядя Майк военный. Дома, да и везде вообще так надо. – Софи взглянула на подругу, и та согласно кивнула. Подтвердила всё просто по привычке. – Надо было мне спросить, не против ли ты уйти из кино, но я почему-то думала, что ты точно согласишься. Это мне нужно прощение просить. Извини, Лили. В дружбе всё должно быть по-честному.

– И меня прости. Я виноват, что первым сказал что-то про твоего папу. – Маркус вдруг подскочил с пола и протянул Лили руку. Круг извинений замкнулся. – Я не люблю, когда у кого-то всё в семье тихо-мирно. Тоже так хочу, а не выходит. Я как заноза в заднице, и моим вечно достаётся. Думал, это из-за меня, потому что я не дотягиваю до Софы. Ну там, по уму, терпению. – Он нервно повёл плечами, и не представляя, зачем начал всё это произносить вслух. Марк озвучил свои мысли так, как если бы они могли точно понять, что лежит у него на душе. – Если ты сбежала с нами и нашла этот зал, значит, все слова Софы правда. Из-за нас и ты станешь занозой в чьей-нибудь заднице, а с папой всё у тебя станет плохо, как у меня.

– Не станет, потому что он меня любит. – Лили приняла его рукопожатие. – Я никогда не делаю того, за что меня потом накажут. У меня есть мера.

– Мера? – переспросил Марк с тем чувством, будто наконец нашёл ту важную вещь, которую ему не могла объяснить даже Софи.

– Да. Я делю дела на равные порции. Немного уроков, немного рисования, немного Софи или девчонок из школы. И я останавливаюсь тогда, когда мне нужно.

– Например, тогда, когда не стала договаривать и обзывать меня дураком. – Маркус засмеялся, и в ответ Лили не сдержала улыбки. Каким бы чудаком ей не казался этот друг Софи, она не могла избежать его заразных шуток.

– Мы трое – занозы в заднице, – заключила Софи, положив руки на плечи им обоим.

Это и было то, что Лили хотела от неё услышать. Вместе они просто занозы в заднице целой Вселенной. Колючки, приставшие к штанам великана Космоса, что никак не мог от них избавиться. Эти трое всегда знали ответы на вопросы друг друга и делились ими тогда, когда то было нужно. Лили с Марком никогда не могли приспособиться к жизни так, чтобы им всего хватало. Ей недоставало понимания в самой себе, ему – во всех остальных людях. Они заглядывали в души друг друга, и, пока Лили осторожно переставляла коробки с воспоминаниями с одной полки на другую, Маркус ворошил прошлое, роняя и топча самые ценные бумаги.

С Софи началась их дружба, без неё же она бы и закончилась. Им всегда недоставало её третьего взгляда. Такого, какой мог быть только у неё – Софи Дианы Мур из последнего Кольца Ньюэры, чьи ноги в детских светящихся кроссовках ещё не представляли, какой путь им предстоит пройти.

***

Единственное, о чём семнадцатилетняя Софи могла сожалеть, было то, что по незнанию она привила Маркусу любовь к науке. Наблюдая за её школьными успехами в точных науках, в какой-то момент он осознал, что жить не может без математики, и, когда Софи с Лили это заметили, стало уже слишком поздно. Его амбиции были неукротимы, с его рвением нужно было считаться, и то стало бы лучшим, что случалось за всю его жизнь, если бы в один момент Маркус не понял, что над его головой чужой рукой уже был воздвигнут потолок. Ровно на год его это сломало. На всю оставшуюся жизнь укрепило. Закалило и обожгло, словно глиняную фигурку человека. Пути было не изменить. Маркус прирос к нему, как поток к великой реке Кали. И все его дороги смыкались в одной единственной точке.

Из-за происхождения отца Маркус не мог уйти дальше третьего Кольца, и потому, когда настало время переходить на следующую ступень, Маркус вдруг объявил, что едет в Вествуд. Не проведать родственников или новых друзей, не подумать о поступлении в университет или колледж, и даже не затем, чтобы проверить себя на прочность дальней поездкой. Маркус был настроен решительно. Уж если он и принял решение, то будет верен ему до конца. Его документы уже были приняты в одно из заведений третьего Кольца. Личное дело, подчищенное благодаря Софи, подавало большие надежды. Сама о том не подозревая, она сделала всё для того, чтобы однажды Маркус их покинул.

В свой последний школьный день он не отходил от Лили ни на минуту. Ей нравились перемены в нём, но только не те, что означали бы, что им троим придётся разделиться. Слишком много времени они провели втроём. Для Лили разлука была невыносима.

Софи никогда бы за ним не поехала, не стала бы умолять его остаться или отложить поступление до тех пор, пока они с Лили не закончат школу. Дело было совсем не в этом. В один момент она поняла, что сможет его отпустить. Так у неё освободится больше времени для подработок и дополнительных занятий после школы. По крайней мере, этим Софи себя утешала. Они прикипели друг к другу так прочно, что все путы между ними было не разорвать. Каждый должен был пойти своим путём. Их мечты о будущем стали различны, и Маркус стал первым, кто сумел открыто в этом признаться.

Им было давно понятно, что детство прошло. Оно растворилось на глазах Софи ещё в тот далёкий момент, о котором она не могла вспомнить. Но кое-что открылось ей чуть позже, когда отца уволили, а мать продолжила стараться за гроши. У этих людей не было стремлений к большему. Они всегда были довольны тем, что имели – скромный достаток, отживший своё дом и умница дочь. Родители никогда не понимали, сколько усилий Софи прилагала к тому, чтобы сделать их существование сносным. Она никогда не создавала проблем, помогала без просьб и не требовала ничего взамен. Всякий раз, как Софи нужно было что-то стоящее, она зарабатывала на это сама. Не потому, что мама с папой не могли позволить себе обеспечить собственного ребёнка. Они ничего на неё не жалели, но Софи просто не могла быть обузой. Кодекс, что она подписала ещё в начальной школе, обязывал её быть для них поддержкой.

Когда солнце забежало за горизонт и утонуло за вершинами холмов, а облака тянулись в небе струями пара, Софи шла с очередной пустой смены. Её брали везде, и не только потому, что любое дело она выполняла отлично. С недавних пор работать стало некому. Город питался углём и металлом, и, когда прикрыли заводы, людям стало понятно, что большего он им не даст. Мало кто жаловался, ведь, если бы то было нужно, председатель Медчер давно бы всё решил. Раз рабочие места урезали вдвое, значит это необходимость. Ведь Арис Медчер никогда не выступит против народа. Он не посмеет и взглянуть в сторону неверности.

Нижние Кольца пустели, а последнее особенно быстро. От них не за чем было ожидать большего, они давно изжили своё. Ещё в тот момент, когда их оклеймили чёрным туманом, поднимающимся от труб производств в атмосферу Ньюэры. Только для этого в своё время людей здесь и селили – пыхтеть над металлическими монстрами, разрывающими плоть Нью и вонзающими в неё свои острые как бритвы когти. Председатель Медчер позволил это, ведь у него не было выбора. Ньюэра должна была торговать своим нутром, ведь иначе человечество о ней позабудет. Из-за чумы никто не покидал поверхности планеты, по той же причине навещать её не решались. Она была уродливым от проказы братом, к которому не смели прикасаться.

По случайности Ньюэра оказалась вынуждена заслужить своё право на существование. Она была полезна, её ресурсы были нужны, и от того Нью надеялась, что от неё не откажутся. «И я чувствую то же самое. Всё, всегда и всем нужно доказывать. Убеждать мир, что ты ему ещё нужен».

В тот вечер Маркус пришёл попрощаться. У него было на то целый месяц, но он решил сделать это только сейчас – за день перед отъездом. Марк хотел, чтобы Софи с Лили мучились как можно меньше. Вот только они поняли всё ещё тогда, когда на все вопросы о будущем он начал отмалчиваться.

К моменту, как Софи вернулась домой, Маркус и Лили уже как пару часов заперлись в её комнате. Дом Муров всегда был для них открыт, но вопросы всё равно возникали. Не было слышно ни смеха, ни музыки. Словно бы в отсутствие Софи весь второй этаж превратился в склеп.

– Привет, Соф, что у вас там случилось? – начал отец, встретив Софи с широкой улыбкой. Он сидел в своём любимом кресле и листал ленту телефона. Не стоило и спрашивать о том, что он искал, ведь Софи уже давно знала ответ. Отцу была нужна работа. Очередная. В нижних Кольцах недоставало сотрудников, но лишь временных и недорогостоящих. О постоянных уже давно позабыли.

– Ничего нового, просто Марк идиот. – Она пожала плечами, и взбежала по лестнице. Родителям незачем было знать все подробности её жизнь.

Отец не успел и переварить ответ, а Софи уже стучалась в дверь собственной спальни. Как бы сильно она не хотела наконец увидеться с ними, ей было понятно, что скорой встречи с ней они просто не выдержат. Вместе их горе увеличилось вдвое, с ней – множилось на три.

Маркус открыл ей лишь спустя пару минут. Он был таким же, как и всегда. Ясный взгляд, извечная улыбка и узкие плечи человека, что слишком много времени проводил за компьютером. За одну ночь он ни капли не изменился. Но теперь рядом с ним глаза Лили краснели от слёз так, как никогда прежде.

В безмолвии Софи стояла непоколебимым монолитом. Держала спину ровно, руки на поясе, а голову задрала к потолку. Один её взгляд был хуже другого. В ней было всё – и злоба, и осуждение, и всепоглощающий страх. В такие моменты Маркус шутил, будто встречается с самой Кали. Глаза, налитые кровью Ньюэры, хранили тысячи слов сожалений обо всём том, что они сделали вместе. О каждом дне, когда мир бил их стальными кнутами, а Маркус лишь улыбался в ответ.

Они смотрели друг на друга так долго, что луна засияла на небе пустым призрачным блюдцем. «Ну она и дура. Знает же, что как появится, наступит долбаный день его отъезда». Им оставалась лишь половина суток, но Софи всё равно трусила. Не решалась заговорить первой, потому что сразу, как она это сделает, Маркус наконец во всём ей признается. Решающий разговор. Тот, после которого их жизни больше никогда не придут в норму, потому что последние десять лет они трое были мерой всего.

– Завтра я уезжаю в Вествуд, – начал Маркус, когда Лили притихла на краю кровати. Настало время для них двоих. – Почему мне кажется, что ты об этом уже знаешь?

– Нетрудно догадаться, что ты пойдёшь дальше нас, – ответила она натянутым голосом. Ещё немного, и Софи сорвалась бы на крик. – У тебя на лице написано, что твоё будущее где-то выше.

– А вот Лили удивилась. Даже очень.

– Я вижу. – Её взгляд упал на подругу, что не переставала дрожать от рыданий. – И ты, конечно же, не подготовил почву. – Упрёк исчез так же быстро, как и появился. Софи знала, что это невозможно. Лили никогда не была бы готова к тому, что Маркус сможет уехать из города. Люди там могли не принять его происхождения. Маркуса нельзя было ранить. Софи с Лили запретили это ещё тогда, когда он впервые им открылся.

– По крайней мере, я пытался.

– У тебя была всего одна попытка. – Она положила руку на его плечо и уверенно его сжала. Уголки губ Марка нервно задёргались. Ему нужно было сконцентрироваться на чём-то другом. Не на том, что пошло не так. Было ещё кое-что, что он мог бы не упустить. – И это тоже не плохо. Могло быть и хуже.

– Ну а как ты? – Маркус стиснул её руку так же крепко, как и всегда.

– Просто ужасно, – честно призналась Софи, но таким неслышным шёпотом, чтобы Лили не заметила её слов. Она и без того чувствовала себя разбито, и сейчас её уязвимое сердце слишком просто поддавалось ударам чужих огорчений. В особенности, если они принадлежали Софи.

– И я тоже. – Маркус опустил голову, понимая, что так просто сделать следующий шаг не решится. Им нужно было поговорить. Только вдвоём, без лишних ушей.

Софи посмотрела на Лили, и их взгляды встретились. Спутанные короткие волосы, широко раскрытые глаза и измятая домашняя футболка с белыми разводами от частых слёз. Ещё никогда Лили не была в таком отчаянии. Весь её вид молил Софи об одном: поехать с Маркусом и защитить его. От всех злых языков и не смыслящих умов. От тех, кто посмеет к нему прикоснуться, и того вороха ненужных мыслей, которым заполнится его голова. Всю жизнь с ним всегда кто-то был. Сначала мама пыталась примирить его с клеймом отца, а затем и Софи спасала каждый его день в школе. Даже в выходные она была рядом. Все праздники и каникулы. Вот только теперь всё должно было стать иначе – Маркус будет совершенно один.

Оставив Лили наедине со своим несчастьем, Маркус прикрыл дверь спальни Софи, и та отвела его в ванную. Даже в узком и низком помещении для них двоих было слишком много места. Если через двенадцать часов их разделит пятнадцать Колец, то пусть сейчас расстояния не будет вовсе.

– Я рада за тебя, – призналась Софи, но совсем не убедительно.

– Что-то не похоже. – Маркус усмехнулся и опустил взгляд. Он был точно уверен, что Софи и Лили делают всё не со зла, но ему не переставало казаться, что его выбор осуждают.

– Ты же понимаешь, что все мы любим тебя и думаем лишь о том, чтобы ты не пострадал? – спросила она, и в ответ получила лишь неуверенный кивок. – Марк, ты силён и умом, и телом, вот только твоё мнение о людях теперь чересчур уж хорошее. Слишком долго мы были втроём. В тех Кольцах всё иначе. Те, кто ближе к Медчерам, всё больше чувствуют себя безнаказанными. Там раздавят любого, поэтому твой отец и переехал именно сюда. Здесь до нас никому нет дела.

– И почему твои переживания всегда так похожи на сухие факты и наставления? – Он попытался вновь улыбнуться, но у него ничего не вышло. – Кажется, будто ты моя мама.

– Если бы я была твоей матерью, то поблагодарила бы того, кто так сказал бы тебе всю правду. – Она подошла к нему и ткнула пальцем в грудь, словно бы провинившемуся мальчишке. – Мы волнуемся за тебя. Если хочешь делать вид, что ты у нас такой взрослый, то тогда незачем было прятаться и говорить всё в последний момент.

– Я думал, что так будет лучше. – Маркус виновато ссутулился. Софи решила, что перегнула палку, но даже так она уже не могла остановиться.

– Ты на нервах, я на нервах, о Лили и говорить не стоит. Ты лишь отсрочил нашу гибель. Несколько дней неведенья ничем нам не помогли.

– Я буду скучать по твоим упрёкам. Только ты умеешь критиковать других так, чтобы им и возразить было нечем.

И вновь тишина. Просто для того, чтобы повременить с ответом. Софи и сама любила оттягивать момент для заключительного разговора, но с Марком дело было в другом. Если бы она знала, то могла бы отпроситься с работы для того, чтобы провести с ним лишние часы. Хотя бы ей он должен был об этом сказать, ведь она не Лили. Её сердце подобно дубу: мягкое внутри, а снаружи – кора крепче стали.

– Давай, приступай, – наконец сказала Софи, в беспокойном жесте махнув рукой. – Где там твоя слезливая прощальная речь? Ты же её подготовил?

– Мне что, начать читать по бумажке? – Смешок вырвался из его груди и тут же долетел до Софи. Вслед за ним она улыбнулась. В детстве они так часто всё друг за другом повторяли, что это уже вошло в привычку. А особенно улыбки Маркуса. Они были бесподобны. – Кажется, то, что я сочинил для Лии, ей совсем не понравилось. Она побледнела и разревелась сразу же, как я открыл рот.

– Просто раньше всякий раз, как ты хотел серьёзно поговорить, дело было в том, что тебя собирались исключить из школы.

– И благодаря тебе этого так ни разу и не случилось. Спасибо.

Маркус замялся, не зная, что стоит открыть ей следующим. Признаться, что друга ближе неё у него никогда не было, или встать на колени и попросить прощения за то, что однажды он не выдержал и всё-таки свалился ей на голову? Конечно, Софи уже слышала эту историю. Школьный коридор, шкафчики напротив лестницы и она, сбегающая с неё так быстро, словно от этого зависела чья-то жизнь; парочка задир, упоминания отца и он, которого Софи всё-таки спасла. Марку никогда не признавались в ненависти в открытую, но он всегда замечал её в других. Тогда никто не пытался дать ему пинка, и только сам Маркус прилюдно колотил парочку второклассников, неверно высказавшихся о его семье. Софи ни раз останавливала его перед тем, как он хотел совершить ошибку. Тогда он успел лишь разбить губу одному и погнуть дверцу шкафчика другого. Этого было немного, но достаточно для того, чтобы следом за Софи на этаж спустилось несколько учителей. И тогда Маркус впервые её заметил, и больше не смог упустить из виду.

– Соф, если честно, ты одна из причин, по которой я рад, что родился, – признался Маркус, опускаясь на край ванны. Его сердце колотилось, пытаясь достучаться до разума, но в голове давно было пусто. – Мои родители всегда были слишком нежными, чтобы держать меня в узде, но после того, как я увидел тебя в школьном коридоре, всё изменилось. Ты просто удивительная. Нет, не просто. Это тяжело объяснить, но, если бы не ты, у меня не было бы ничего из того, что я сейчас так люблю. Я не знал бы Лили, бросил математику ещё на таблице умножения, да и давно сбежал бы из дома только для того, чтобы влиться в компанию плохих ребят. Без тебя у меня не было бы лучшего друга.

Софи почти не дышала и только молча наблюдала за тем, как Маркус изливает ей душу. Они никогда не скрывали того, как дорожат друг другом, но после стольких лет их близость превратилась в постоянный и тихий фон. Так долго Маркус держал её руку, что Софи казалось, что вес его ладони и вовсе неощутим. Но теперь его не станет. Потому что Маркус никогда не вернётся, а она ни в жизни не сможет к нему вырваться.