Между сказкой и дальше

– Ты прекрасно выглядишь, – заверил ее король, – Такое чувство, будто ты старше моей дочери всего-то года на два.

Ифиса рассмеялась:

– То есть мне восемнадцать?

– Ага, – еще шире улыбнулся Лобрив, но вскоре уголки его губ вновь опустились, – Пазен из Сважгеры вызвался спасти Гейару. Летэвы тоже, и блааденцы, я думаю, также отправят своих воинов.

– И что же тебе не нравится?

– Все карты в руках Пазена, и, скорее всего, он раньше всех настигнет дракона.

Лобрив замолчал, насупившись. Ифиса, догадавшись, о чем он думает, взглянула на него своими сапфировыми мудрыми глазами:

– Понимаю, – протянула она, – Дело в том, что он тебе просто не нравится. Лобрив, Лобрив, нельзя быть таким. Ты не хочешь, чтобы он женился на твоей дочери, а ведь мы знаем, что только из-за этого Пазен и пошел на это? Не хочешь, чтобы он правил Корлимаром после твоей смерти на пару с Рэгдафом? Пусть так. Но скажи, только честно – разве спасение Гейары не важнее для тебя? Да не все ли равно, что будет дальше – как говорила моя мать: “Сажай без раздумий, а вырвешь уже потом”. Если Пазен спасет принцессу, то, признайся, он вполне заслужит все, что захочет.

– Я не спорю, – устало вздохнул Лобрив, – Но я боюсь представить, каким он станет королем. Под его правлением с моей страной может случиться все что угодно.

Ифиса скривила свое симпатичное лицо:

– “Страной”? Не обманывай себя, Лобрив. За столько лет ты показал себя как хороший человек – добрый и заботливый. В тебе борются желания уберечь страну от призрачных опасностей и спасти Гейару. Но не обманывай меня, не обманывай и себя – твоя дочь тебе гораздо важнее. Я ведь права?

Король Корлимара поднял на нее сумрачный взгляд. Однако лекарка знала, что права. В конце концов, она знала его с рождения.

– Да и просто пожалей ее, – добавила она печально, – Ей сейчас очень тяжело…

* * *

– Уйди, – приказал летэву-прислужнику Рианилл, подходя к менгиру, сквозь дыру в котором можно было видеть окно и небо. Оставшись один в комнате для связи между столицами, король положил руки на теплую гладкую поверхность и принялся готовиться. Когда в его голове сначала раздалось гудение, а потом сонный голос из ниоткуда произнес приветствие, Рианилл отступил от камня и резко произнес:

– Игвенила ко мне, живо!

Приказной тон короля всегда действовал превосходно, и совсем скоро в комнате, в которой, кроме Рианилла, не было никого, раздался новый, серьезный голос:

– Да, Ваша Солнцеликость?

– Игвенил, выгони прочь всех.

– Уже, Ваша Солнцеликость.

Рианилл снова подошел к камню и оперся на него, будто стараясь сдвинуть с места:

– Тогда слушай внимательно. 23 зарева в Корлимаре дракон похитил Гейару и улетел в Прикрайние горы. За ней завтра отправится принц Пазен. Мне нужно, чтобы ты набрал лучших из лучших “Листьев”, и вместе с ними отправился в Сважгеру. Возьми пару аедэлоров посильнее. Мне нужно, чтобы вы не допустили Пазена, этого северного щенка, до дракона. Предупредите ильдрилиев на севере – пусть следят за маршрутом принца. Убейте Пазена сами, а после… убейте и Гейару, и дракона. Никто из этой троицы не должен выжить.

“Пазен это сын Рэгдафа, и если он “славно погибнет в бою”, это не вызовет подозрений. А лишний раз ослабить Сважгеру… это всегда полезно. Гейару, эту колдунью, я не хочу видеть на корлимарском троне, ведь из нее не выйдет ничего путного, поэтому и ее надо убрать, – думал Рианилл холодно, – А дракон – богомерзкое чудовище, и потому убить его необходимо лишь за сам факт его существования”.

– Ты меня понял, Игвенил?

– Да, Ваша Солнцеликость. Один вопрос – нам нужно идти официально?

– Раздели свой отряд на две части. Часть пусть начнет охоту на Пазена – но не пытайтесь его убить до прихода в горы! Перехватите его, если он будет возвращаться с принцессой – ведь, возможно, дракон все сделает за вас. Вторая же группа пусть в открытую идет к городу Нэльго и встретится там со сважгерцами от Рэгдафа. Их тоже убейте – но уже когда разберетесь с Пазеном и драконом. И передай все это Ломеалу. Он заинтересуется этим случаем.

* * *

– Не буду же я рассказывать тебе, что говорил король. Он это мне говорил, а не тебе.

Добек вздохнул, поелозил, стараясь устроиться поудобнее. Ифиса заботливо помогла ему.

– Скучно, – пожаловался гвардеец с грустью, – Лежу тут, как в гробу, кроме тебя да Яккига и не говорю ни с кем. Остальные больные также?

– Нет, – ответила летэва, облизывая нижнюю губу, – тех, кто пострадал от нападения – а таких сейчас в Лечебнице большая часть – я разместила в большом зале.

– Большой зал… – задумчиво повторил Добек, – А ведь раньше это здание было храмом? Я угадал?

– Да, ты прав, – согласилась Ифиса, – Раньше, во времена Империи, это был храм богини Фридиассы. Императоры Ксикр и Серион I постоянно затевали что-то грандиозное. И подобный храм был одним из самых ранних проектов Ксикра – еще до того, как он стал императором.

– А почему теперь это стало Лечебницей?

– Империя распалась, и в Корлимаре из-за этого стали происходить не самые приятные события. До сих пор хроникеры не могут точно определить, что же творилось, но ясно одно – было очень “весело”.

– Но ведь говорят, что раздел Империи произошел без особых волнений.

– Некоторые историки так и считают. Но скорее уж под особыми волнениями подразумевают войны между возникшими королевствами. Их, согласна, не было, потому что Афларин запретил. Но дворцовые интриги и восстания внутри королевств были еще с полсотни лет. Кажется, существовало даже несколько лже-императоров. Эх, смутное было время… Какие уж тут храмы?

– А потом… – Добек запнулся, побледнел и скривился. Ифиса, угадав, подала ему таз, но гвардеец лишь замахал на нее руками.

Справившись с приступом тошноты, он докончил:

– А потом храм отдали тебе? Как это произошло?

– Я оказала Дриквельсу, деду Лобрива, одну услугу. А он славился своей щедростью и раздарил немало королевского имущества.

– А что за услугу ты оказала?

– Это личное.

Гвардеец кивнул, погрустнел. Ему было безумно одиноко, и дополнительных неприятностей доставлял тот факт, что он успел привязаться к Ифисе, и ждал ее приходов как чуда.

Она понравилась ему сразу же, и вовсе не соблазнительной фигурой. Дело было в другом, и только после нескольких часов раздумий гвардеец понял, в чем же дело.

Ифиса не походила ни на одну из тех девушек, которых Добек знал. Видимо, все дело в том, что она летэва. Добек так и не смог сформулировать того, что так ясно понимал на уровне чувств. Ифиса по иному ко всему относилась, радовалась не тем вещам, которые обычно привлекают людей. Странная она, светлая, беззаботная, и почему-то напоминает порхающую легкокрылую бабочку. Ее милое, открытое, часто улыбающееся личико с ясными блестящими глазами было прекрасно. После ее глаз даже сапфиры казались бы лишь жалкой подделкой.

– Ты чего? – спросила Ифиса с некоторой тревогой.

– Да задумался. Прости.

“Ну, слухов про нее ходит немало, – продолжал думать Добек, глядя в окно, – Что она, мол, шлюха, каких еще поискать, что с каждым спит, с кем только пожелает. Но я видел шлюх – и тех, кто ради денег, и тех, кто ради удовольствия. Первые слишком меркантильны, а вторые – разнузданны. А Ифиса не такая, нет – и умна, и красива, да и ведет себя не как шалава. И ее как раз таки можно понять – сколько уж ей лет, все испробовала, от чего же ей еще удовольствие получать?”.

– Интересно, – спросил, поморщившись, Добек, – Хоть кто-нибудь решится отправиться за принцессой? И если да, то кто именно?

Ифиса не ответила.

* * *

– Я слышал о Вашем желании, – произнес Лобрив, внимательно глядя на Пазена, – И, не буду лгать, оно меня тронуло. Но я должен знать – ради чего Вы идете на это? И какую награду Вы хотите получить за спасение моей дочери?

Сважгерский принц молчал. Он и король Корлимара сидели в зале, в которой до этого собирались короли. Рэгдаф не пришел, сославшись на некие дела, и сейчас Лобриву и Пазену никто не мешал.

– Не слишком ли рано, – сказал наконец Пазен, – говорить о награде?

– Нет. Ведь Вы из-за нее согласились на это, не так ли?

– Не так. Я люблю Гейару, – ответил Пазен, помолчав.

Лобрив изобразил удивление:

– Я даже не подозревал о Ваших чувствах.

– И я, – Пазен будто не обратил внимания на его фразу, – не буду ни на чем настаивать, если только она сама не захочет.

– Вы хотите ее руку? – вежливо уточнил Лобрив, внутренне содрогаясь от самой только мысли о таком союзе.

– В идеале. Но повторю – я не буду настаивать.

Вздохнув, король Корлимара поинтересовался:

– Значит, Ваше решение окончательное. Когда Вы планируете отправляться?

– Завтра, – принц слегка наклонил голову.

– Вам что-нибудь нужно? Только скажите, и я достану лучшее оружие, которое только есть в Корлимаре, выдам столько провизии, сколько потребуется. Просите все, что может Вам помочь.

– Только припасы, – спокойно ответил Пазен, почесывая ус.

– Я распоряжусь, – пообещал Лобрив, – Сегодня же Вы можете обратиться за всем необходимым к моим слугам. Еще раз повторю – Вы можете просить все, что пожелаете.

* * *

Омуф медленно въехал на холм и ненадолго остановился, глядя вперед.

“Да, давно я не был в Корлимаре”, – думал комендант. Он осматривал высокие стены, желто-рыжие от света восходящего солнца и лишь кое-где чуть потемневшие от растительности на камнях. Осматривал медленно текущую воду, низенькие дома предместий и высокие башни храмов. Осматривал великолепный, поражающий своей красотой и мощью королевский дворец.

Омуф тронул коня шпорами и начал спускаться, одновременно делая знак хвалы Афларо и искренне благодаря его за помощь в пути. А помощь, оказанная кем-то или чем-то коменданту, и верно была огромна.

Как Омуфу рассказал его предшественник, строители Траглона были летэвами предусмотрительными. Обустроив подземный ход, они не забыли и о том, что бегущие из крепости могли не успеть взять с собой необходимые вещи. Потому при каждом из выходов по разные стороны гор были обустроены кладовые, призванные помочь в любой ситуации. Омуф понятия не имел, что там находилось, и был безумно рад, когда обнаружил родник, лекарства, не тронутое ржавчиной оружие и даже старинные золотые.

Везение не оставило коменданта и когда он, отлежавшись и обработав рану, вышел из подземного хода и побрел в Теухурский лес, то и дело оглядываясь – не обнаружили ли злычи его побег и не отправились ли в погоню? Но его никто не преследовал, и Омуф, подгоняемый почти трехдневным голодом, за полдня добрался до самой близкой к Траглону деревни Гарнец. Название было говорящее, так как живущие там крестьяне зарабатывали за счет удовлетворения нужд крепости с помощью трактира и борделя. Омуф там, разумеется, был хорошо известен.

Надолго остановившись там, отъевшись и отлежавшись, комендант немного пришел в себя и, купив коня, отправился дальше, напоследок приказав собирать вещи и уходить под защиту ближайших крепостных стен. На расспросы он посчитал нужным отвечать лишь многозначительным прищуром и властно повторяемой фразой: “Делайте как я сказал. Вам так лучше будет”.

Остальной путь Омуфа тоже прошел без происшествий, и теперь комендант испытывал непередаваемое чувство счастья и удовлетворения. Он считал, что его путь уже окончен.

Лишь вечером, после посещения Храма Первого Луча и заселения в одну из гостиниц в Королевском Посаде Омуф понял, что ошибся. Как оказалось, именно этой ночью случился налет дракона и похищение принцессы, и потому комендант сразу смекнул, что пробиться к Лобриву будет невозможно.

И пока он сидел на первом этаже гостиницы, медленно потягивая сидр и размышляя, решение проблемы само нашло его. Решение это громко хлопнуло входной дверью, громко рыгнуло и направилось прямо к Омуфу, крикнув:

– Хо-хо! Кого я вижу!

Комендант в ответ радушно улыбнулся. Ибо из всей многолюдной столицы первым он повстречал того, кого знал давно и хорошо.

– Растос, – Омуф приподнялся и обнял высоченного детину с растрепанными волосами, – рад тебя видеть.

– А уж я-то тебя как, Омуф, – улыбнулся тот, садясь рядом и заглядывая в кружку коменданта, – Это что, сидр? Ну ты и даешь, право слово! Для такой встречи нужно что-то получше. Эй, прекрасная сударыня, – обратился он к проходившей мимо него служанке, – Будь ласкова, принеси-ка нам кувшин водки! И всего, что к ней в такой ситуации полагается, закуски, стало быть. Давай, давай, шевелись. Вот надо же как – встретил здесь такого знатного человека, хо-хо!

Омуф усмехнулся. Растос, с которым их связывало давнее знакомство, совсем не изменился. Этого человека знала если не половина, то уж треть Корлимара точно, ибо сложно представить, чтобы еще с кем-то происходило бы столько же приключений.

– Ну рассказывай, как ты, – потребовал Омуф, устало прислоняясь к стене, – Где сейчас?

– Не поверишь, – хмыкнул Растос, бесцеремонно опустошая кружку коменданта одним глотком, – Стражник в Королевском Дворце. Каково, а?

– Ну ты даешь, – заулыбался Омуф, – Ну и как там?

– Дерьмо, – скривился Растос, понижая голос, – Интриги, склоки, суета и вранье. Но есть там один герцог – вот он лучше всех остальных. Ты наверняка о нем слышал – Балгирд. Я, можно сказать, лично у него служу – он мне постоянно всякие поручения дает выполнять. Потому как кто же, если не я?

Его собеседник понимающе кивнул. Может, Растос и был болтуном и любителем выпить, но одного в нем было не отнять – силы, верности и упорства. “Неудивительно, что его наняли во дворец, – подумал Омуф, – Недостатков полно у каждого, а вот похвастаться чем-то полезным может не всякий”. И тут же его осенило.

– Значит, Балгирд тебя знает? – уточнил комендант.

– Ну так! – гордо выпятил нижнюю губу Растос.

– А не можешь ли ты помочь мне? Видишь ли, мне нужно как можно раньше передать кое-какую весть Лобриву, а сейчас я хрен к нему проберусь. Если Балгирд – герцог, то ты можешь организовать мне встречу с ним? Уверяю тебя, это очень важно.

– А что случилось? – посерьезнел Растос, пододвигаясь ближе.

В гостинице было шумно, и потому Омуф сумел без опаски пересказать все события, что приключились с ним. Прерваться ему пришлось лишь один раз, когда к ним подошла служанка с заказанным Растосом кувшином и мисочками с закуской. Дослушав рассказ, собеседник Омуфа с чувством произнес:

– В таком деле я бы помог и полнейшей сволочи, не то что тебе! Не боись, можешь на меня рассчитывать. Уж я-то смогу убедить Балгирда, так что жди, со дня на день все это Его Величеству перескажешь. Ты здесь остановился? Вот и славно! Ну, давай теперь закончим с делами и наконец-то выпьем. Эх, сто лет прошло с нашей последней встречи! А помнишь, как нас под Накишем взяли за задницы бандиты Хорьки Душегуба? Как мы тогда им…

* * *

Королева Кселла сидела за столом и мяла вилкой куски ароматной котлеты в хрустящей золотистой панировке. То и дело отрывая глаза от блюда, она исподлобья смотрела на вошедшего. Она ждала этого высокого человека с окладистой рыжей бородой, облаченного в эффектный черно-золотой полосатый камзол. Ждала чуть шипящего голоса, ждала холодного взгляда темных глаз. Ждала настолько, что велела пускать в предоставленные ей покои только его.

Но она вовсе не была ему рада.

– Вчера утром в столицу прибыл некто Омуф, – размеренно говорил стоящий, – Он прибыл из Траглона, который захватили злычи и непонятные люди. Пока что Омуфа не пустили во дворец, но, так как ему решил помочь сам Балгирд, скоро Лобрив об этом узнает, а потом – и остальные короли. Надо решать, что твой муж будет говорить на королевском собрании.

Кселла отложила вилку, положила руки под подбородок:

– Я внимательно Вас слушаю, дядя.

Королева умело сдерживала свои чувства. Стоящий перед ней герцог Глакарий Илис, брат ее матери, Гельийсы Илис, сопровождал ее абсолютно во всех поездках. Даже на праздничном салюте он не отходил от нее надолго. И уж кто-кто, а Кселла прекрасно знала, что слова “надо решать” означают всего лишь исполнение его приказа. Однако не послушаться его королева не могла.

– Вероятнее всего, начнется разговор о походе в Степь. Стоять за это будет Рианилл и, разумеется, Звалькир. Ты же должна отказаться в этом участвовать.

– Будет трудно уговорить Ансмата, – отозвалась Кселла, – он упоминал, что хочет принять участие в чем-то подобном.

– Глупости, – скривился Глакарий, – желание юнца покрасоваться. Заставь его, ты же умеешь.

Та лишь молча наклонила голову. Герцог подошел к стоящему невдалеке шкафу и открыл его. Полки внутри были почти пустыми, не считая пары книг и большого тряпичного кота с бело-бежевыми полосками. Подняв его, Глакарий показал игрушку королеве. Кселла холодно взглянула на него:

– Да, я храню его подарок. Он мне нравится.

– Забавная ты, – тон герцога вовсе не был забавным, – Я все не могу понять, любишь ты его или нет?

– Это никогда Вас и не интересовало, – отрезала Кселла.

Глакарий в шутливом испуге поднял руки и вернул кота на место, однако глаза его еще сильнее сощурились, что говорило о едва сдерживаемой злости.

– Уговори своего мужа, – коротко бросил он, но неожиданно задумался, – Хотя… Лучше вели ему уехать. Завтра. Как будто бы вы ни о чем не знали. Это будет более надежно, потому что твой может задурить.

– Хорошо, – кивнула королева, – Но объясните, дядя, откуда у Вас появилась столь странная информация?

Герцог улыбнулся в рыжую бороду

– Не зря же мы шпионам платим. А Корлимар – это столица шпионов и доносчиков. Они здесь есть у всех.

* * *

Ночь наступила незаметно. Солнце исчезло, уступая небосклон ярко светящим звездам.

Несмотря на занятость, Ифиса ни разу не вышла из комнаты Добека, хотя к ней постоянно приходили другие лекари. Летэве было достаточно услышать начало вопроса, чтобы уже понять ситуацию и ответить на него. Обилие непонятных слов, которые говорила Ифиса, ошеломило Добека, и это не укрылось от пронзительных синих глаз

– Я начальница лечебницы, – начала объяснять она, – И я, без лишней скромности, заслуженно занимаю этот пост. Но кроме моих прямых обязанностей лекаря, я должна заниматься и бумажной работой. Ну, знаешь, договоры на поставку ингредиентов, продуктов, и прочее. Это утомительно, но, к счастью, у меня есть помощники, вот я сейчас и бездельничаю. Хотя чего это я, – мгновенно поправилась она, – напротив, я очень занята – слежу за больным.

Добек рассмеялся, Ифиса тоже улыбнулась и ненадолго вышла, вернувшись с двумя кубками безумно вкусного и ароматного травяного настоя.

Они болтали, смеялись, и никогда еще Добеку не было так хорошо. Ифиса оказалась превосходной слушательницей и рассказчицей, знавшей огромное количество смешных историй. Боль в голове гвардейца отошла куда-то на задний план, и вместо нее было лишь желание остаться здесь навсегда.

* * *

– Нам пора уезжать, Анси.

Складывающая ее дневное платье служанка навострила уши, поэтому Кселла дождалась, когда та уйдет, и лишь затем продолжила:

– Я хочу домой, милый.

– Почему, дорогая? – король протянул к ней руку, – Тебе что-то не нравится?

Кселла отстранилась и села вдалеке от него на кресло с твердой спинкой. Приосанившись, она не смогла удержаться и представила себя императрицей всего мира. Что ж, Глакарий самовлюблен, мерзок и надменен, но с его помощью она действительно может стать такой. Но тогда нужно его слушать – еще и для того, чтобы никто не узнал ее тайны.

– Любимый, – заговорила королева несколько холодно, расстроенная воспоминанием о дяде, – Я соскучилась по дому…

Ее супруг подошел к окну, посмотрел вниз. Он невольно восхитился, глядя на две реки, на слиянии которых и был построен Корлимар. Отражение звезд, ярко светящих в черном небе, плавало и дрожало на шепчущих свою неведомую песнь волнах. По одной из рек мимо закрытых водных ворот темным пятном плыла нагруженная чем-то баржа. Ансмат поймал себя на мысли, что пытается определить, какому королевству принадлежит судно.

– Любимый? – раздался позади тревожный голос жены. Король обернулся, не без внутреннего удовлетворения – ему всегда было приятно, когда она обращала на него все свое внимание.

– Что?

– Почему ты замолчал? – спросила Кселла, понимая, что, возможно, переиграла с холодностью.

Ансмат прошел к кровати и сел на нее, его супруга поспешно подошла к нему, обняла.

– Я не хотел бы уезжать так рано, – начал король, – Это будет невежливо перед Лобривом – ведь у него серьезное горе.

– Ты у меня добрый и милосердный, – поцеловала она его, – поэтому должен понимать, что мы ничем не сможем помочь ему, находясь здесь. Здесь мы можем только молиться за Лобрива и его дочурку, другое дело в Рогиргаме.

– Да? – Ансмат с улыбкой посмотрел на нее.

Кселла потерлась о его плечо носом, страстно обняла:

– Разумеется. Милый, давай уедем.

– Ну хорошо… – протянул ее супруг, – Если ты так хочешь…

– Мой милый! – Кселла повалила его на кровать.

“Да, – подумал Ансмат, – я определенно самый счастливый человек в мире”.

* * *

– Как твоя голова?

Ифиса поднялась с постели и принялась одеваться. Добек выдохнул и насмешливо заметил:

– Обычно я спрашиваю такое у партнерши.

– Да, ты у нас мастер этого дела, – хмыкнула Ифиса, но не совсем понятно, с восхищением или же с насмешкой.

Но гвардеец определенно различил только восхищение, потому что самодовольно улыбнулся и вздохнул полной грудью, подложив руки под голову. Он вспоминал ту странную страсть, которая охватила его, когда Ифиса неожиданно отставила кубок и жадно припала к его губам, буквально повалив на кровать. Несмотря на бахвальство, Добек никогда не чувствовал себя таким счастливым.

– Ты не ответил на вопрос, – отвлекла его от размышлений Ифиса.

Гвардеец поморгал глазами, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Слушай, – пораженно заявил он, глядя прямо в сияющие глаза, – а ведь действительно меньше болит! Проходит, чтоб меня! Ифиса, ты настоящая мастерица!

Он сел и попытался облапать летэву, но та мягко уклонилась от объятий.

– Хватит тебе пока что, – лукаво улыбнулась она, – Завтра, милый. А сейчас – доброй ночи.

Идя к себе в покои, она рассуждала: “Итак, травма уже не так замечается пациентом, несмотря на нагрузки. Соответственно, заживление происходит правильно… Хм, но не стоит “проверять” его слишком активно – он все еще слишком слаб”.

* * *

Лобрив снизу вверх посмотрел на восседающего на лошади Пазена.

– Удачи Вам, принц, – от всего сердца пожелал король Корлимара на прощание.

Лобрив, его охрана, Пазен и решивший проводить его Рэгдаф, восседающий на коне чуть поодаль, ежились от утренней прохлады. В светлеющем небе со стороны реки слышались визги чаек. Корлимар за стенами дворца только-только начинал просыпаться.

– Не беспокойтесь, господин Лобрив, – принц положил руку на сердце, – я вернусь с вашей дочерью. Или не вернусь вообще.

Лобрив лишь кивнул, обуреваемый многими чувствами. Пазен тронул коня и направился в сторону городских ворот, Рэгдаф и его гвардейцы двинулись следом. Лишь когда их фигуры выехали из ворот и скрылись из поля зрения, король Корлимара повернулся и отправился обратно во дворец.

* * *

– Принц Пазен? Невероятно! – после рассказа летэвы Добек был удивлен до глубины души, жадно поедая лично принесенный Ифисой завтрак, – Интересно, как он решился на это?

– Ну, как видишь, решился, – лекарка развела руками.

Добек воспользовался этим и потянулся к ней, но Ифиса отрицательно покачала головой:

– Поешь лучше.

Глядя на него, она подумала: “Раз сам проявляет инициативу, значит, чувствует в себе силы. Еще какое-то время, и он будет полностью здоров…”

* * *

Слуга отворил двери покоев Лобрива, и почтительно доложил королю:

– Ваше Величество – король Ансмат и королева Кселла.

Лобрив поднялся с роскошного кресла, в котором до того сидел, погруженный в свои мысли, и направился к вошедшей в покои паре, одетой по-дорожному. Это его удивило – как он знал, королева Темилиана никогда не вставала рано.

– Лобрив, – сказал Ансмат с натянутой улыбкой, – Рад, что ты уделил нам время. Мы уезжаем.

– Так скоро?

– Мы очень сожалеем о твоей потере, – вздохнула Кселла, – но помочь тебе здесь не способны. Мы вернемся в Рогиргам, и уже там будем ждать известий – либо о том, как мы можем помочь, либо о том, что твоя дочь вернулась домой в добром здравии.

– Благодарю, – кивнул Лобрив, – До встречи, Ансмат. До встречи, Кселла.

– До встречи, Лобрив.

* * *

Пазен остановился на полянке. Вдали виднелись стены Корлимара, освещенные лучами солнца. Ехавший рядом с сыном Рэгдаф жестом отослал свою охрану.

– Итак, – протянул он, – о чем тебя спрашивал Лобрив?

– Почему я вызвался освобождать его дочь.

– Что ты ответил?

– То, о чем мы и договаривались. Любовь и прочая глупая романтика.

– Он поверил?

– Да. Удивился, но поверил.

– Отлично. Я уже послал голубя Дегему, тот приедет вместе с сон-травой и воинами. Убьете этого дракона, освободите принцессу. Она будет рада тому, что ее спасли, и кинется тебе на шею, поэтому сначала трахни ее прямо там, и только потом возвращайся. Лобрив не сможет отказать тебе, и после его смерти ты будешь править Корлимаром.

Рэгдаф говорил, а его глаза ярко сияли, смотря в будущее.

– Гейара может быть против, – предупредил Пазен.

– Лобриву будет начхать на ее возражения, он выдаст ее за тебя, ты же знаешь. Да и вообще, после похищения драконом она будет послушной и не станет возражать. Все пройдет отлично.

– Да. Если убью дракона.

– Сон-трава, Пазен, сон-трава. Я не зря отказался от сопровождения людей Лобрива – нам абсолютно ни к чему портить твою славу одинокого драконоборца свидетелями. Кстати, ты уже решил, с чего начнешь поиски дракона?

– Да.

Пазен был недоволен предстоящим заданием, и потому отвечал односложно и будто бы делая одолжение. Рэгдаф же этого как будто не замечал, довольный до невозможности:

– Замечательно. Тогда прощай, и удачи тебе. И да, – король остановился, – самое главное. Я отдал необходимые инструкции, и сраных летэвов постараются убрать. Если же это не получится, то готовься к возможной встрече с ними. И не будь к ним добр.

– Не буду, не беспокойся. До встречи, отец.

Глава 9

“Эгоизм, может, и погубит огромное количество чужих жизней, но он хотя бы спасет твою. Самонадеянность же уничтожит всех”

Деметр

Начинался рассвет. В который раз солнце доказало, что способно на действительно необыкновенные вещи – даже превратить ландшафты Великой Топи из мрачного и пугающего мира в красивый и сказочный сон – правда, сон безумца.

Мелита стояла у ворот одной из крепостей Ниргримлаона, ветер колыхал края ее синего платья. Она смотрела вниз, где под стенами раздавался громкий шум, в котором различались плач, смех и лязг железа. Улицы наводнили военные, большинство из них прощалось с семьями и соратниками – теми немногими, кому надлежало остаться в крепости для ее охраны.

Количество людей превышало число горожан, так как Барнуг уже отправил приказ Кратисса, и жители Болотного Легиона, мужская часть которого вступила под команду выборных воевод, уже прибывали в Ниргримлаон.

А за стенами ревели, топая и изгибая длинные шеи, три стек’ката, огромных ящера. Эти существа были очень велики, так что редко какой пруд мог бы заставить их поплыть, а не перейти по дну – хотя и в воде они чувствовали себя неплохо. Они имели прочную шкуру, а двигаясь, с легкостью ломали молодые деревья. Кроме того, стек’каты были послушны, флегматичны и, несмотря на грозный вид, крайне миролюбивы. Именно благодаря всему этому Касиф – по всеобщему признанию великий человек, мастерски умеющий использовать все ресурсы болот – и решил, что этих существ нужно использовать на благо людям.

И их сумели использовать – сейчас на спинах стек’катов высились деревянные башни, покрытые кое-где железными шипами. В них как раз залезали воины Кратисса, в основном вооруженные арбалетами и луками.

Управлять стек’катами было не сложнее, чем илогарами¹³* – Касиф нашел на их маленькой тупомордой голове чувствительные места, к которым и приспособили длинные поводья. Вместо шпор у погонщика был небольшой кинжал, которым он колол зверя для начала движения.

Благодаря стек’катам армия Кратисса выглядела гораздо внушительнее и опаснее, но вот какова она будет в деле…

Сам болотный король об этом не думал. Он уже не мог прятаться от ящеров, и подобное настроение царило среди всех его подданных. Жители Болотного Легиона хотели внести ясность, притом – любую. Умереть? Так хоть гордо, с мечом в руках, а не как загнанные волки. В конце концов, один раз Щертерег подарил им жизнь, один раз и отправляться обратно в его чертоги. Ну а если выживут… То тогда будет спокойствие и все возможное счастье, доступное в этих местах, а ради такого действительно стоит рискнуть.

Кратисс чувствовал эти мысли подданных, читал, как надписи на указательных столбах, и не мог с ними не согласиться – тем более, что и сам он хотел того же. А со стек’катами уверенности у всех прибавилось.

– Я не говорю, что ты не должен идти, – сказала, сдерживая слезы, Мелита подошедшему к ней мужу, – Король должен быть впереди войска, если он мужчина, а не девчонка из глухой деревеньки, которая начинает мочиться при звуке грома. Я не прошу тебя не идти, ибо понимаю, что это невозможно, поэтому я молю тебя о другом: вернись ко мне целым и здоровым.

Кратисс посмотрел на нее несколько странно:

– И победителем?

Мелита всхлипнула:

– Мне плевать. Главное, чтобы я снова обняла тебя после твоего возвращения.

– И ты не думаешь о нашем народе? О нашем королевстве?

– Нет, не думаю, – она бросилась обнимать его и горячо прошептала на ухо, – Ты и так думаешь только о своих подданных, так что я буду эгоисткой, и буду думать только о нас с тобой. За двоих – за меня и за тебя.

Они поцеловались, и стояли так очень долго, но вот сзади появился Барнуг:

– Милорд, не пора ли выступать?

Мелита отстранилась, глянула на облаченного в броню воина и… расплакалась. И кто знает, от чего больше – от грусти или от обиды.

Кратисс понял ее и, не желая затягивать прощание, повернулся и пошел прочь. Барнуг направился вслед за ним, бросив на Мелиту прощальный взгляд, в котором было сочувствие.

Теперь Мелита стояла снова одна, провожая едущего внизу на илогаре мужа взглядом, мутным из-за слез. Она ожидала, что он обернется и взглянет вверх, на нее, но Кратисс, словно застывший, смотрел прямо перед собой. Армия Болотного Легиона пришла в движение, медленно заструилась по улицам, направляясь на юг. Женский плач усилился.

Внезапно рядом появился Ранторил.

– Не волнуйся, – произнес он мысленно, смотря на солнце, – Я присмотрю за ним.

– И ты защитишь его? – спросила Мелита.

– Разумеется. Я привязан к нему не меньше тебя, милая. И не смотри на меня так – я, конечно, не могу защитить всю нашу армию, или напротив, сокрушить ящеров, но уж позаботиться об одном человеке я смогу. В этом отношении я солидарен с тобой – ставлю на первое место то, что мне по-настоящему ценно, а не то, над чем я должен трястись только потому что должен. А ради него я сделаю многое.