Надежда

Миллер проснулся от противного звона будильника. Было уже десять утра, и Айрис ждала в бедном квартале. Джон оделся в темноте, слыша ровное дыхание жены, он поцеловал спящую Аделин, отвёз сына в школу и направился к Гринн. Она словно перекрашивала его чёрно-белую рутину цветными красками. Её звучный голос как какой-то музыкальный инструмент опьяняет Джона. Он любит её как сестру. Кроме того, она так похожа на Аделин и кажется ему родной. Его вполне устраивает такая жизнь, даже нравится. В нём отлично уживаются два абсолютно разных человека. Первый – приличный семьянин, глава семьи, любящий жену и детей, полицейский под прикрытием. Второй – алчный, считающий по ночам свои деньги в сейфе полицейский, который в скором времени сдаст начальству своих единственных друзей. По звонку Айрис он тут же бежал к ней со всех ног.

Через час он уже подъезжал к убежищу в бедном квартале. Квартира находилась прямо напротив фермы «Создатель» на втором этаже. Джон припарковался и вошёл в дом, поднялся наверх и постучал в дверь.

– Ты слышал про то, что вскоре, чтобы родить ребёнка, нужна будет лицензия? – незамедлительно сообщила она.

– Ну и правильно. Это, наверное, из-за того, чтобы малоимущие семьи отбросов не заводили детей. Паршивый народец эти отбросы. Работать не хотят, ни о чём не думают, а детишки потом страдают, – сказал Джон и подошёл к рабочему столу с чертежами. – Как продвигается работа? Как там строительство лаборатории?

– Нужны ещё деньги, а то строительство не завершится даже через год. Ты ведь мне одолжишь? – улыбаясь, спросила Айрис.

– Сколько ещё тебе надо?

– Ну, вот столько, – Айрис указала рукой на чертежи. На рабочем столе, помимо многочисленных чертежей, стояли разные по форме и высоте колбочки с надписями. Дурно пахнущие, ядовитые, разноцветные, светящиеся жидкости занимали большую часть стола, и даже нешуточного размера вытяжка не могла справиться с этой вонью. На полу возле раковины стояли глиняные банки и пластиковая корзина с битым стеклом. Самая высокая стеклянная колба грациозно возвышалась над остальными. Подул вентилятор, слегка потревожив бумаги на столе, и запах из высокой колбы перебил тошнотворные запахи всех остальных жидкостей. Это был лирий. Он светился и благоухал. Помимо всего этого, на столе Джон увидел нарисованное здание посреди озера. Оно возвышалось над поверхностью воды, имело обычную ничем не примечательную асимметричную надёжную форму. Но внутри, включая тридцать этажей ниже, размещался самый высокотехнологичный проект, который был когда-либо создан в этом мире. Благодаря мощному фасаду и укреплённому внутреннему ядру это здание обещало выдержать любое столкновение или взрыв. Айрис, во избежание осмотра помещений инспекторами из Дома Правления, спроектировала его с учётом перепланировки в будущем.

– Охренеть, как тебе в голову такое пришло? – спросил он в искреннем изумлении.

– Строительство уже идёт полным ходом за счёт полицейского управления. Я ещё потихоньку обворовываю одну фирму, но на многое их финансов не хватит. Скоро мы будем над властью, над полицией, у нас будут свои верные люди в подчинении, мы совершим революцию, – в голосе её слышались мечтательные интонации. – Люди слабые. Им не нужна свобода. Им нужен лидер. Тот, кто сильнее их всех. И только тогда будет мир. Ты только взгляни, в каком убожестве живут люди! Пока полиция занимается ерундой, беспредел процветает! – объясняла она, энергично жестикулируя. На какое-то время укротив буйство своей фантазии, Айрис наконец дала сказать слово Джону, которого удивило то, из чего строится этот проект.

– Строишь дом из мусора? – съязвил Джон.

– В основном из переработанного материала. К твоему сведению, это не новшество. Так делают уже очень давно все нормальные люди.

– Думаю, что такое нельзя построить незаметно. Я имею в виду, не пришив пару человек из правления, – предположил Миллер.

– Ты прав. И ещё несколько существенных взяток правительству тоже очень помогли, – подтвердила Гринн.

– Я принёс деньги, – ответил Джон. – После того как я закончу свою работу, у нас будет достаточно денег, чтобы закончить строительство. Там уже я сам буду решать, какой ерундой заняться. Мы уже потратили миллионы на эту лабораторию. Надеюсь, всё будет оправдано конечной целью. Надеюсь, твой план сработает.

– У тебя помада на щеке. Фу! Убери эту гадость, – Айрис протянула ему платок. – Какие же глупые всё-таки люди. Ведутся на этот лирий как дети, – яростно сказала она и быстрым шагом устремилась к террариуму. – Хорошо, что ещё остались люди в здравом уме, которые брезгуют этой дрянью, – уже мягче прибавила она.

– Успокойся. Все пользуются лирийной косметикой, – равнодушно произнёс Джон. Он подошёл к стене, вдоль которой стоял террариум. Две блестящие красные крысы неподвижно лежали за стеклом. – Это что ещё за хрень?

– Сначала я создала вирус, вызывающий дикую агрессию на некоторое время. Я ввела его крысам, и они загрызли друг друга. Но когда я добавила в состав лирий, вирус мутировал, я проделала всё то же самое. После схватки и выжившие, и мёртвые превратились в металл. Этот металл высшего сорта. Этот успех вдохновил меня больше, чем любой другой. Проблема в том, что вирус не работает должным образом без лирия. И если ввести лирий без вируса, животные просто умирают.

– Ты меня поражаешь! Как тебе в голову такое приходит? И где ты достала крыс и лирий?

– Я принесла этих малышек из участка. Там мне не разрешили проводить над ними опыты, – сказала Айрис. – Лирий я вывела обратно из купленной косметики. По-другому его не достать.

Джон увидел ещё одну крысу, живую, тяжело выползающую из домика.

– А с ней что?

– Ну, я же не могла создать вирус без противоядия. Её скелет полностью из этого металла.

– Это удивительно. Так происходит только с крысами?

– Нет, – Айрис твёрдым шагом подошла и открыла дверь в соседнюю комнату, в которой неподвижно лежали мужчины прямо на полу. – Если мои расчёты верны, то, когда я закончу, вирус будет распространяться только на несовершенных. И что же получается? Мы устроим геноцид для них, и мы получим новый высокопрочный металл. И не менее важное: введя отбросам противоядие, мы получим солдат, каких ещё не было, с экипировкой из самого лучшего металла. Перед тобой первая партия солдат. Они помогут нам начать.

– Где ты взяла этих людей? – ошарашенно спросил Джон.

– Не волнуйся, их не будут искать. Это почти готовые солдаты. И они не помнят ничего. Вирус вызывает амнезию. Это побочный эффект. Я пока не уверена, что смогу его исправить. Но это и не потребуется.

– Но они ведь не солдаты. Ещё и не помнят ни хрена. Какой от них толк?

– Я могу загрузить в человека такие воспоминания, какие только захочу. Правда, это ещё в разработке, – ответила Айрис, указывая на бессмысленно крутящего в разные стороны головой мужчину. К его вискам плотно прилегали электроды, позволяющие использовать мозг человека как накопитель информации. – Я выставила объявление. Написала, что ищу несовершенных самых разных профессий. Докторов, инженеров, военных. Я пообещала им приличное вознаграждение за то, что они позволят подключить к ним это устройство. Пришло человек двести, и я тебе скажу, там было что украсть. Некоторые из них лежат сейчас в этой комнате.

– А на совершенных вирус будет распространяться?

– Думаю, да, но только если ввести внутримышечно очень большую дозу.

– Всё так сложно…

– Ничего сложного. Выпущу вирус – власть нашего правления затрещит по швам. Я слышала, там работает достаточно несовершенных, которые после заражения перегрызут там всем глотки. Затем большинство отбросов умрёт, с помощью противоядия и своих солдат спасу мир и стану главной. Всё! Ах да, чуть не забыла! Каждый погибший несов подарит мне огромный кусок металла. И знай: я не забуду всех, кто мне помогал. Особенно тебя.

– На самом деле это самое невероятное, что я слышал в своей жизни, но мне нужно на работу. У нас новенький в группировке.

– Я пока буду здесь, взяла выходной. Не забудь, что мне нужен один умник из вашей группировки, а то эти отбросы туповаты. И желательно, чтобы он был хорошо сложён. Хочу кое-что испробовать, – в глазах Айрис загорелся огонёк энтузиазма.

– Айрис, Надежда – это тебе не монополия. Будь осторожна и не оставляй за собой улики.

– А, кстати! Я видела жену Главы Правления на одной конференции, и знаешь что? Она начала кашлять и чихать, сопли потекли, и всё такое. Представляешь?

– Блин, так она что, несовершенная? Охренеть! – удивился Миллер и направился к выходу.

Когда Джон вышел из квартиры, он прокручивал у себя в голове всё то, что сказала ему Айрис. Это и вправду было самое невероятное, что он когда-либо слышал. Он был ярким примером того, кому проще подчиниться другому и слепо верить обещаниям, нежели взять свою жизнь в руки и самому обустроить её, даже если твоё ремесло тебе не по душе. Айрис это знала и умело этим пользовалась. Сегодня он узнал, что крысы не единственные подопытные Айрис, но Гринн рассказывала ему далеко не всё.

Со своим первым уже готовым солдатом Морали, одетым в полицейскую форму, они хватали в бедном квартале одиноких несовершенных и отвозили на уже почти достроенный Остров. Она проводила эксперименты с памятью, стирая её полностью и создавая новую, вытаскивала их мозг и помещала его в робопомощников или другие устройства, вкалывала им «Красную смерть», обращая в металл. Правительство заботили лишь несовы. Что творили или строили совершенные, их почти не волновало. Всё внимание и ненависть обрушивались на беспомощных несовершенных.

Три года ушло на строительство лаборатории, набор кое-какого немногочисленного персонала и полную автоматизацию. Её план казался Джону непостижимой целью для себя. Сам бы он не смог это провернуть, но в Айрис он верил. Единственное, что от него требовалось, – исполнять в точности её приказы.

План Гринн содержал в себе поистине невыполнимые задачи. Взорвать завод «Красоты будущего» – первый пункт. Отбросы с отредактированной памятью отлично для этого подходили. Как только энергоблок завода взорвётся, лирий распространится почти по всей Надежде. Второй пункт – при помощи атмосферных комплексов выпустить ядовитое облако. Опустившись на землю, оно совместно с лирием образует вирус, который будет перемещаться по воздуху и прикрепляться к тканям слизистой несовершенных. Затем подождать, пока они перебьют друг друга и превратятся в металл. Последний пункт – спасение Надежды с помощью противоядия. Она ничего не имела против обычных добропорядочных несовершенных, но само существование отморозков с их бандами не давало ей покоя. Айрис считала, что если хорошим несовам суждено погибнуть, то так тому и быть. Все чем-то жертвуют ради красоты. Весь этот план шёл к одной единственной цели – единолично управлять Надеждой.

* * *

Наутро Маргарет внимательно пересчитывала деньги и складывала их в шкаф, старательно облизывая языком свои губы. Столько налички у них в доме не было никогда. Она подбрасывала тугие пачки вверх в солнечную пыль и ловила, оттягивая на себе футболку. Через несколько месяцев Маргарет так привыкла к своему новому образу, что каждое утро начиналось с макияжа. Она уже не представляла себя без этой волшебной косметики. С каждым разом слой косметики на лице и крема на теле становился всё толще и толще. Продукцию «Красоты будущего» привозили прямо к ней домой, и в скором времени она приобрела для неё целый шкаф. Губные помады всевозможных цветов, кремы и туши для ресниц разных коллекций приблизили стоимость шкафа к стоимости дома Митчеллов. Маленькая невинная причуда превратилась в явную зависимость от косметики, так как, покупая всего один крем, Маргарет чувствовала, что не насытилась, и покупала «Красоту будущего» целыми коллекциями. Её муж как-то раз пытался посчитать, сколько видов крема она использует для ухода, но не смог. Майк не относился серьёзно к её чудачествам. Он был постоянно занят, работал на двух работах и каждый раз, когда директор завода соизволил выдавать рабочим деньги, Майк ухмылялся, поглаживая свой карман, и без этой мизерной зарплаты полный денег.

Для своей незаконной работы Митчеллы оборудовали подвал на заднем дворе, в который в случае обнаружения при всём своём желании не смогли бы проникнуть даже полицейские. Герб и Рейчел с радостью согласились помочь в работе над отлично спрятанным помещением.

* * *

На следующий день Митчеллы ждали гостей. Это первый приём северной группировки в своём доме, но основным поводом является день рождения Элис. Сегодня ей исполняется пять лет. Семья Ниеро была здесь много раз, тогда как все остальные должны были прийти впервые.

Майк не решался никого приглашать, пока как следует не обставит дом. Он всегда стеснялся своей бедности. Особенно когда познакомился с новыми друзьями-богачами. Но теперь, когда особняк Митчеллов заполнился всевозможной дорогой мебелью, сделанной на заказ под цвет красного дерева, эксклюзивными светильниками, купленными Маргарет, которые раскрывались и закрывались в зависимости от освещения, гостей позвать было не стыдно. Но больше всего Майк хотел похвастаться личным каром красного цвета с белыми полосами по бокам и аккумулятором огромной ёмкости. Ну и, конечно, немаловажным предметом гордости являлся робопомощник последней модели. Митчелл мечтал, что, когда закончится условный срок и ему больше никогда не придётся работать на заводе, он всё свободное время будет проводить в гараже.

И вот наконец раздался долгожданный звонок в дверь. Маргарет, одетая в красное полупрозрачное вечернее платье, расшитое ненавязчивым узором, подкрасила губы и положила помаду на полочку под зеркалом в прихожей, которую сразу же схватила Элис, вприпрыжку подбегая к двери. Первыми пришли Ниеро. Митчелл поприветствовал гостей и проводил в дом. Герб пришёл в голубой рубашке и чёрных брюках. Поверх рубашки он надел модный без воротника слегка приталенный пиджак чёрного цвета. Пиджак был расстёгнут, и Майк заметил, что у его друга вырос небольшой живот. Митчелл просунул руку через свою чёрную кофту, стилизованную под военный мундир, и потрогал свой живот. Нащупав выступающие кубики, Майк удовлетворённо ухмыльнулся.

– Дядя Герб! – запищала Элис, намертво вцепившись в ногу Герба.

– С днём рождения, красавица, – пригнулся Герб и обнял её в ответ. Затем девочка вырвалась и бросилась в объятия Рейчел.

– С днём рождения, малышечка моя, – поздравила её Рейчел, поцеловав в щёчку. Сегодня она облачилась в короткое чёрное платье без декольте с максимально открытой спиной.

– Какая же ты красивая, тётя Рейчел! – с искренним восхищением сказала Элис, легко прикоснувшись к её пышной причёске и аккуратно пальчиками потрогав её серебряные серьги.

– Я бы тебе поверила, если бы была совершенно слепа. Своей красотой ты затмеваешь весь женский пол, – нараспев ответила Рейчел, пригладив торчащие кружева на белоснежном платьице девочки.

– Секундочку. Пока, кроме нас, никто ещё не пришёл, хочу разделить это с вами в узком кругу, – интригующе заявил Герб, подмигнув Майку, и торопливо скрылся за дверью. Через секунду он пытался втиснуть в дверной проём огромную белую коробку метра два высотой с большим красным бантом наверху. Элис ошарашенно смотрела на свой подарок. Пока Герб нёс коробку в гостиную, бант зацепился за люстру в коридоре, но Майк ловким движением руки успел отцепить его. Все выстроились вокруг волшебной коробки, возвышающейся посреди гостиной. От неё даже пахло чем-то сладким.

– Ну! Открывай же свой подарок, солнышко, – громко сказала Рейчел.

Элис подошла и с помощью папы, который приподнял её, не спеша потянула за ленточку. Заиграла музыка, как в старинной шкатулке. Концы банта, извиваясь, растянулись, и он превратился в сплошную ленту, медленно сползшую на пол. Музыка из ненавязчивой превратилась в торжественную, заиграла громче и насыщеннее, она уже не была похожа на бесконечно повторяющуюся однообразную мелодию из шкатулки. Напряжение росло, но коробка не спешила открываться.

– Разойдитесь немного в стороны, – лучезарно улыбаясь, сказала Рейчел. Её послушались. И когда, казалось, в доме у Митчеллов играет целый оркестр, стенки коробки медленно разложились в стороны, открыв самую настоящую живую куклу с синими глазами, наивно хлопающую своими ресничками. В голубеньком кружевном платьице, в красных туфельках она завораживающе стояла на светящемся подиуме и поочерёдно осматривала людей, находящихся в гостиной. На шее у неё красовалось крохотное золотое колье с сапфиром в круглой огранке, который подходил под цвет её глаз. Маленькая дверца с торца подиума открылась, словно ворота маленького гаража, выпустив оттуда трёх бабочек – белую, синюю и красную. Дымок тех же трёх цветов струился из подиума, шлейфом тянувшись каждый за своей бабочкой. Они несколько раз облетели вокруг смеющейся девочки с пепельными волосами и вернулись обратно в подиум.

– Разрешите представить, – улыбнулся Герб, показывая рукой на куклу, – это Оленька. Кукла высокомерно посмотрела на Герба.

– Ну же, побудь джентльменом, – подтрунила Рейчел, ткнув мужа локтем.

– О, прошу прощения, – сообразил Герб и подал Оленьке руку, чтобы она смогла спуститься на пол. Все замерли в ожидании, когда это чудо заговорит с ними. Кукла достала из своей сумочки зеркальце, посмотрелась в него, убрала обратно и спросила:

– Кто из вас Элли?

– Это я, – неуверенно отозвалась Элли, поглядывая на маму.

– Меня зовут Оля, и я твой подарок. Покажешь свою комнату? – спросила кукла и протянула имениннице ручку. Элли ответила тем же, и, держась за руки, они побежали вверх по лестнице.

– А это не опасно? – обратился Майк к Гербу и Рейчел.

– Нет, конечно, дружище. Мы всё выяснили. Она безопаснее, чем плюшевые, – улыбнулся Герб.

– Не помню, когда в последний раз видел плюшевые игрушки, – нахмурился Майк, пытаясь вспомнить свои игрушки в детстве.

– Ну что, может, выпьем? – предложила Рейчел. Маргарет поставила к краю стола четыре бокала. Майкл открыл бутылку вина.

– Когда-нибудь в Надежде закончится вино. Что тогда будем делать? – уныло спросил Герб, снимая пиджак. Он хотел повесить его на спинку стула, но робопомощник уже вовсю мчался к нему, держа плечики на вытянутой клешне. Герб отдал ему пиджак и поблагодарил.

– Когда построили Надежду, первое, что сюда везли, это алкоголь, – усмехнулся Майк. – Пойдём, кое-что покажу тебе.

Митчелл обнял Герба за плечо, и они пошли на кухню. Небольшой стол посреди кухни сложился вдвое, открыв проход вниз. Спустившись по лестнице, Герб увидел длинные стеллажи, стоявшие в несколько рядов. На полках стоял всевозможный алкоголь на любой вкус.

– Откуда всё это? – спросил Герб, выпучив от восторженного удивления глаза.

– Не поверишь! На прошлой неделе сломался холодильник. Так вот, когда я его отодвигал от стены, увидел кнопку прямо над ним. Нажал на неё. Стол сложился, и вся посуда с едой упала на пол. Я увидел лестницу. Когда я спустился, я напрочь забыл о сломанном холодильнике и о разбитой посуде. Когда Мэгги с дочкой вернулись, я уже не мог внятно что-то объяснить. Представь, я нашёл здесь яблочный бурбон.

– Он ещё остался? – с надеждой в голосе спросил Герб.

– Ну, конечно, остался. Возьмёшь, сколько захочешь, – ответил Майк, взяв бутылку бурбона. Герб достал из кармана жёлтую коробочку размером со спичечный коробок и раскрыл. Он скосил взгляд на нос и несколько раз вдохнул порошок, уткнувшись туда обеими ноздрями.

– Будешь? Это не сильное. От нервов.

– Не, спасибо. Ограничу себя бурбоном, – задумчиво ответил Майк. Он в первый раз увидел, как Герб принимает наркотики, и это его встревожило. Не то чтобы он являлся борцом за здоровый образ жизни или тем более законопослушным гражданином, но друг, нюхающий наркоту, немного выбивал его из равновесия. До сих пор для него это было нечто, чем занимаются пропащие люди, а Герб Ниеро таким человеком не являлся. Майк подумал, что, возможно, его друга что-то тревожит, раз он решил впустить в себя эту отраву, но отложил разговор об этом на потом, чтобы ненароком не испортить никому настроение. Они вернулись к столу.

Левиты и Ноланы разувались на пороге. Стивен как обычно был одет в старомодный костюм. Робот аккуратно взял его малиновый пиджак. Левит подал роботу свою зелёную куртку и остался в белой рубашке с короткими рукавами. Из мини-кармана под поясом тёмно-серых зауженных брюк у него свисала серебряная цепь от карманных часов. Робот взял короткое пальто жены Левита и повесил в шкаф, оставив её в шёлковой белой блузке, украшенной стразами, и чёрной юбке из плотного натурального шёлка с объёмными оборками. Элатива пришла в шикарном обтягивающем платье насыщенного синего цвета с погонами и крупными деревянными пуговицами. Грудь и шея были закрыты, но она всё равно удивила всех своим нарядом. Если оценивать её платье по шкале откровенности Элативы, то это была оценка десять из десяти. У неё даже откуда-то появилась грудь. Рейчел сразу оценила её наряд и подмигнула ей. Робопомощник аккуратно расставил их обувь. Счастливая Элис несла в руках квадратный горшок с сиреневыми цветами. Они выглядели как тюльпаны, только намного больше. Рядом с именинницей весело шагала кукла, с ярым любопытством заглядывая в горшок.

– Смотрите, смотрите! – закричала Элис, увидев, как цветы задрожали, начиная менять цвет, и поставила их на журнальный столик возле телевизора. Три тюльпана стали жёлтыми. Они переплелись друг с другом, распустились, образовав круг, и превратились в подсолнух.

– Какая красота, – с нескрываемым восхищением сказала Рейчел. Маргарет осторожно прикоснулась к подсолнуху, и он как кошка скользнул под ладонь, как будто прося, чтобы его погладили.

– Он постоянно меняет цвет и форму, красивый, правда? – спросила Элатива, перебегая своими глазками с одного лица на другое.

– Да, это удивительно, – сказала Рейчел и сильно наклонила свой бокал. Немного вина пролилось на пол, и робопомощник уже мчался, держа перед собой тряпку.

Майк, видимо, как и все остальные, подумал о том, что его в детстве никогда не баловали такими подарками. Память бесцеремонно вытащила на поверхность сознания картину. Он вспомнил свой двадцать второй день рождения, когда отец подарил ему билет в один конец. И только благодаря ему он сейчас жив. Он вспомнил улыбку своего отца, стоящего за высоким забором. Грустные мысли накрыли его волной из самых дорогих и в то же время угнетающих воспоминаний. Майк вспомнил, как отец принёс два пропуска в Надежду, как они вместе стояли в бескрайней очереди, ведущей к городу под куполом, как неожиданно для всех завыли сирены и сотни людей ринулись к заветным воротам, которые медленно закрывались. В какой-то момент он потерял из виду отца. Перепуганная толпа несовершенных против его воли толкала Майка к проверяющим пропуски постам. Он беспомощно зыркал по сторонам, но не видел своего отца. Несмотря на все попытки парня вернуться, толпа уверенно двигалась, пихая его вперёд, и вот уже мужчина в форме выхватил у Митчелла пропуск и за руку затянул в ограждённую зону, из которой уже не было обратной дороги. Он наконец увидел отца, совершенно спокойно стоящего всего лишь в каких-то трёх метрах от него, но как бы сильно Майк ни желал прорваться к нему, это было невозможно. Как бы громко он ни кричал, Митчелл-старший не слышал. Вопящая толпа неумолимо приближала Майка к максимально защищённым от взрыва и радиации воротам Надежды. Отца и сына отделяло высокое непреодолимое ограждение и паникующие люди, готовые растоптать друг друга, лишь бы успеть проскочить в убежище. Отец улыбался и махал ему рукой. И глядя в его единственные во всём мире родные глаза, он понял, что пропуск был только один. Митчелл-старший простоял с ним несколько часов в этой очереди, много говорил и шутил, проводя свои последние часы с сыном, ни разу не дав повода Майку понять, что отцовских денег, которые он сумел скопить, хватило только на одно место. Отец смял в руке листок бумаги, который выдавал за пропуск всё это время, и, улыбаясь, перекинул через плечо. Пока толпа продолжала толкать Майка к Надежде, Митчелл-старший спокойно шагал параллельно сыну. Он улыбался и рукой показывал, чтобы Майк шёл вперёд. Неожиданно нахлынувший поток воспоминаний прервала Маргарет, нежно похлопав мужа по плечу своей миниатюрной ручкой. Майк посмотрел на дочь с выражением лица, полным умиротворения. Счастливая девочка держала в руках роликовые коньки, подаренные Левитами. Розовая изящная туфелька со съёмной поддержкой голеностопа стояла на четырёх белых тоненьких колёсиках в красной окантовке. Элис была безумно рада, и Майк мысленно поблагодарил своего отца за то, что этот ребёнок живёт на свете.

– Да… эта конструкция претерпела некоторые изменения, с тех пор как я видел её в последний раз, – сказал Герб.

– Я помню, как отец подарил мне ролики. На них было жутко трудно передвигаться, и катание превращалось в сплошное мучение. Но мы с друзьями всё равно катались на них, натирая мозоли. В основном с горки, – вспоминал Майк.

– У меня тоже такие были. Колёса как будто деревянные. Шкрябаешь себе по асфальту… – засмеялся Герб.

– По-моему, вы преувеличиваете. У меня были хорошие роликовые коньки с нормальными колёсиками. И ничего я не шкрябала! – вмешалась Рейчел.

– Ну, мы-то выросли в деревне, в глуши. До нас все чудеса техники доходили с задержкой, – ответил ей Герб. – Да и семья у нас была далеко не из благополучных. Я первый, кто закончил девятый класс в нашей семье, – горделиво произнёс он.

– А почему в десятый не пошёл? – спросил Майк. Он не сомневался в умственных способностях друга и с уверенностью мог заявить, что Герб способен закончить любое заведение, способное выдать диплом о высшем образовании, если бы только захотел.

– Лучше спроси моего старшего брата, почему он не пошёл в пятый, – рассмеялся Ниеро. – У нас все попадали в тюрьму прямо со школьной скамьи, – грустно улыбнувшись, добавил он.

– Они работают как обычные, – начал Джордж, сменив тему разговора, – но могут и сами довезти до заданного места назначения. Всевозможные датчики, система предупреждения, которая подсказывает водителям каров о приближающемся ребёнке, и встроенный сверхпрочный батут, который в случае опасной ситуации окутает ребёнка и защитит от столкновения и даже огня, делают эти роликовые коньки супербезопасными, – проговорил Левит на одном дыхании, как будто заучивал.

– Ты что, их продаёшь? – спросил Герб, рассмешив Майка. Стивен тоже засмеялся, по-дружески ударив Джорджа в плечо. Трудно было представить, что Джордж Левит когда-то был членом Белой общины. Он всегда держался скромно и вообще являлся интеллигентным начитанным мужчиной, как и его жена.

До одного события, которое сделало их лучшими друзьями, Джордж всегда избегал разговоров со Стивеном. Правильный Нолан вызывал у Левита обжигающий душу стыд за своё прошлое. Он отвечал ему коротко. В большинстве случаев только либо «да», либо «нет». Стивен, вопреки словам Герба, постоянно защищавшего Левитов, сильно недолюбливал их за то, что раньше они являлись членами Белой общины. Он считал, что если ты нелюдь, то это на всю жизнь. Как-то раз, давно, Герб, Стивен и Джордж напились и возвращались домой пешком. Разговор зашёл о Белой общине и о причастности Джорджа к этому движению. Нолан полез к Джорджу с кулаками, объясняя это тем, что именно такое же чудовище без капли моральной ответственности, как Левит, убило его жену. Джордж только защищался и ни разу не ударил в ответ, хотя вполне мог уложить старика на лопатки. Полицейские, проезжавшие мимо, увидели драку, и всех троих забрали в участок. Они уговаривали Джорджа написать на Нолана жалобу, но тот ни под каким предлогом не стал этого делать, а наоборот всячески его выгораживал. Три дня полицейские, задумав получить премию за предотвращение нападения на совершенного, били всех троих. Особенно Джорджа в надежде получить заветные показания против двух отбросов. Они мучили его жаждой, но он так ничего и не подписал. Нолану вместо серьёзного наказания присудили три месяца исправительных работ. Гербу – месяц. Джорджа отпустили. Этим поступком Джордж доказал не только свою непричастность к Белой общине, но и то, что Стивен может считать его своим другом. Нолан переосмыслил своё отношение к Джорджу, ведь настоящий член Белой общины никогда бы не стал выгораживать несовершенного. Он, скорее всего, наоборот поспособствовал бы тому, чтобы Стивена казнили. Стивен убедился в том, что Джордж давно уже не имеет отношения к Белым.

Джон с Аделин как обычно пришли самыми последними. Робопомощник в погребе искал нужную бутылку вина, и Миллерам пришлось повесить верхнюю одежду в шкаф самостоятельно. Аделин, надев пластиковую маску с изображением какого-то непонятного рыжего существа, похожего на скрещённых лису и хомяка, протянула другую маску своему мужу, что-то недовольно буркнула, на что Джон шёпотом огрызнулся. Но всё же он надел маску с изображением косоглазого волка. Пока в прихожей проходила подготовка Миллеров к маскараду, Герб, глядя на них, заливался хохотом. Это был громкий и безудержный смех. Все остальные сидящие за столом, включая Майка, которому, глядя на Герба, было уже очень тяжело сдерживать вырывающийся хохот, тихонько хихикая, прикрывали рты руками.

– Вы уверены, что пришли по нужному адресу? – сквозь смех крикнул Герб, и Майк тоже разразился диким хохотом.

– Я думала, мы все будем в масках. День рождения же, – глуповатым тоном ответила Аделин. Несмотря на полное отсутствие вкуса, Миллеры пришли в новых костюмах от «Эстнер», безоговорочно соответствуя тренду. Рейчел, поклонница этого талантливого дизайнера, даже приоткрыла от удивления рот, увидев Аделин в платье из полупрозрачной струящийся ткани, покрытом сверху клетчатым материалом, напоминающим рыбацкую сеть. Джон явился в тёмно-синем костюме в размытую серо-чёрную клетку. Аделин позвала Элис и вручила синюю коробку с жёлтым бантом. Раскрыв её, девочка вытащила плюшевую куклу с тёмными волосами, заплетёнными в косички, одетую в джинсовый комбинезон. Глаза куклы были безжизненными, нарисованными. При всём многообразии подарков, которые можно было выбрать для пятилетней девочки, этот был самым обыкновенным и обыденным. Эта кукла не делала ничего. Элис посчитала её некрасивой и бесполезной. Нарисованная улыбка скорее напоминала зашитый нитками рот. Она не пела, не говорила, не двигалась и казалась мёртвой. Гости увидели, как радость на лице Элис медленно угасла. Даже кукла, подаренная Гербом и Рейчел, с недоумением уставилась на плюшевое недоразумение. Затем осторожно подошла к ней и потрогала рукой. Убедившись, что это чудовище не представляет опасности, Оленька взяла её за ручку и поволокла за собой. Неуклюже взобравшись на диван, Оля затащила куклу, села и, усадив её на колени, улыбаясь, посмотрела на гостей своими большущими голубыми глазками. Все женщины ещё какое-то время умилялись, но потом речь зашла о еде. Маргарет подала горячее.