Весеннее полнолуние

– Хорошо, завтра утром схожу к нему, – промолвил Вадим.

– Это надо было раньше сделать. За шкирку притащить к гостинице, носом в землю ткнуть. Постой, а почему ты этого раньше не сделал? – неожиданно удивилась. Вадим растерялся.

– Я спрашиваю: почему ты наивно поверил его сказкам, не явился к нему, не потребовал начать строительство? – сверлила глазами Валентина.

Вадим молчал.

– Чего уставился на меня? Раньше надо было соображать. Пошли, дома обсудим.

Вадим поплелся за ней.

– Пошел бы к нему, этот пройдоха нашел бы отмазку. А потом начал бы завтраками кормить, – размышляла вслух Валентина на ходу. – Нет, надо действовать решительно. Завтра же пойдешь к нему, ударишь кулаком по столу, если не в морду, потом притащишь ко мне. Мужчина ты или кто? Я буду ждать вас. Отложу все дела и буду ждать. Посмотрю в его бесстыжие глаза.

«Бедняга Джонни, и вправду натерпелся», – пронеслось в голове Вадима.

– А может, мне самой к нему пойти? – осенила ее идея.

– Нет, не надо! – мгновенно отреагировал Вадим.

– Ты так считаешь? – затем, подумав, согласилась. – Правильно решил, это твое дело. Займись им по-мужски, надави. Понял?

«Она может пойти к нему!» – Вадима бросило в пот.

– Валь, Джонни отказался строить гостиницу, – выдал он.

– Как отказался?! – она резко обернулась к нему.

– Позвонил и сказал, что отказывается.

– Что-то не пойму. Ты спросил, почему?

– Да, конечно. Ответил, что возникли проблемы.

– А то, что он нам создал проблемы, не сказал ему?

– Я уговаривал его, но он твердил свое, извинялся. Валя, придется смириться и забыть о нем.

Совет не пришелся по душе Валентине. Она резко отвернулась от него, ускорила шаг. Вадим не спешил за ней.

В гостиной она сидела на диване, ждала. Он, не глядя на нее, опустился в кресло.

– Когда он позвонил? – спросила она.

– Не помню, – понурил голову.

– Пожалуйста, постарайся вспомнить.

– Валь, ну какое это имеет теперь значение? – жалобно произнес.

– Имеет значение, не тяни.

– Кажется, сегодня.

– Он не сегодня звонил. Ты бы точно запомнил, без «кажется».

– Поверь, ничего уже не изменить.

– Ты объяснишь мне, что произошло на самом деле?! Не верти хвостом, по глазам вижу, что-то скрываешь.

Не получив ответа, серьезно предупредила:

– Вадим, я не оставлю тебя в покое, пока не услышу всю правду. Странно, надо быть последним идиотом, чтобы отказаться от такой выгодной сделки. У них здесь не работа ищет человека, а наоборот. Так что выкладывай все начистоту.

Угрызения совести перестали терзать Вадима. Он окончательно убедился в том, что поступил верно: Валентине стало бы намного горше, если Джонни расторг бы контракт уже в процессе строительства. Джонни, не в пример тому мастеру, с которым постоянно «воевала» Валентина, не вынес бы и трех дней.

– Раз настаиваешь, открою правду. Джонни редкий женоненавистник, – «удовлетворил» ее требование.

– И шут с ним, – не задумываясь ответила, но потом: – А к чему ты клонишь? При чем здесь женщины? Не вижу связи.

– Связь непосредственная. Он считает, что женщина на стройплощадке – это дурной знак, работа не пойдет.

– Что он выдумывает. Так и сказал? – недоверчиво посмотрела на Вадима.

– Да. И вообще, он уверен в том, что от женщин одни беды. Он так считает.

– Интересно, как это бабы сумели ему так нагадить, что он на весь свой лживый век их так возненавидел?

– Наверное, было что-то, он не вдавался в подробности, – Вадим остерегся рассказать ей то, каким образом женщины нагадили.

– Постой! А почему, скажи мне, тогда он согласился? – хищнически впилась в него глазами.

– Я дал ему обещание, что не будет решать с тобой вопросы по работе.

– Это почему же?! – возмутилась.

– Все потому же, – Вадим старался выглядеть невозмутимым.

– А как он хотел6 сделать тяп-ляп и денежки в карман, да?

Валентину не удовлетворили комментарии Вадима.

– Все-таки не верится. Дело тут в другом. Попался ему более выгодный заказ, вот и решил отмазаться, – рассудила она.

– Неправда. Вначале, когда позвонил, сказал, что он готов и чтобы я утром был на месте.

– А ты в ответ сделал доброе дело, приплел меня. Так было? – она недобро сжала губы.

– Валь, если хорошо подумаешь, то поймешь, что поступил я правильно.

– Нет, не правильно! Взялся б он за работу, потом никуда не делся бы.

– Валь, но почему не хочешь понять очевидную истину? Он обязательно свернул бы стройку. Он ходил в церковь, и, как говорил, Бог предостерег его от деловых контактов с женщинами. После того дня, утверждает, дела у него пошли в гору.

– Шутишь? – сдвинула брови.

–Мне не до шуток.

– Врет он! В церковь не ходил и к Богу не обращался. Бог не мог дать ему такое напутствие. Теперь я поняла, в чем кроется причина. Он натуральный импотент, поэтому женщины раздражают его. У здорового мужика женщина всегда вызывает интерес. Он с самого начала показался подозрительным, чутье не обмануло меня.

«Догадку» Валентины воспринял как недвусмысленный намек в свою сторону. «А ведь долгое время я не был с ней», – признался он себе.

– В принципе хорошо, что так вышло, – продолжала тем временем судить Валентина. – Он вызывает отвращение и брезгливость. Не представляю, как могла тогда терпеть его присутствие.

Обман Вадима непредвиденно обернулся благом для всех их троих.

Пригвоздив Джонни к позорному столбу, она поставила на нем крест. Но проблема от этого не перестала существовать. Напротив, она обострилась. Вадим предугадывал, какую тяжелую пытку предстоит пережить.

– Принеси, пожалуйста, мне воды, что-то в горле пересохло, – попросила она.

Вадим исполнил просьбу. Утолив потребность, Валентина задала вопрос:

– А что нам делать теперь? – спросила без волнения в голосе. Не мог же он сидеть сложа руки все это время.

Вадим словно набрал в рот воды, глядел в пол.

– Вадим, не молчи, – насторожилась, предчувствуя неладное.

– Надо подумать, – ответил упавшим голосом.

– Нет у нас времени думать, Вадим, —затем робко спросила: —А разве ты ничего не предпринял?

Он отрицательно покачал головой. Ответ Вадима потряс.

– Возьми любую газету, там найдешь уйму строительных фирм. Ты же так нашел этого Джонни, – посоветовала в растерянности.

– Бесполезно, другого мастера, как Джонни, здесь не сыщешь, – ответил, не поднимая глаз.

– Ну что ты заладил: Джонни да Джонни. Свет клином сошелся на нем? Нужно звонить, ходить, искать. Нам дорог каждый день.

–Не знаю. За десять дней не управиться.

Пассивная позиция Вадима не подчинялась разумному объяснению.

–Вадим, не стоит беспокоиться, в банке подождут, не терять же им проценты. – перешла на просительный тон.

– Не знаю, – он опять покачал опущенной головой. – Понадобится время.

Валентина не хотела верить ни своим глазам, ни своим ушам, хотелось верить в то, что вся эта небывальщина ей только мерещиться.

Однако ей вдруг стало ясно – он не желает утруждать себя. Ее мужчина, который казался воплощением сокровенных чаяний, в важный момент ее жизни проявил безволие, пренебрег ее интересами. Валентина чувствовала себя предательски обманутой.

Они сидели друг против друга: она с горьким упреком в глазах, он – с понуренной головой.

Вадим поднял голову, встретился с ее взглядом.

– Не смотри на меня так! – испуганно вскрикнул.

Ее взгляд не изменился.

–Прошу тебя, не смотри на меня так. – Вадим жался к спинке кресла.

Грустная усмешка тронула губы Валентины:

– Это твое последнее слово?

–Валя, прошу, оставь меня. Ну уйди же ты, – взмолился.

Валентина встала. Она и без его настоятельной просьбы ушла бы. Прежде чем удалиться, сказала:

– Знаешь, Вадим, настоящий мужчина задумает для своей любимой чудо, а потом жизнь свою положит, но реализует его. Ты никогда не догадаешься, почему он так поступит. Но я подскажу тебе. Он сделает это потому, что любит ее и желает, чтобы любимая жила в сказке.

Одно желание овладело Вадимом: скрыться, погрузиться в беспросветную темноту, раствориться в ней.

Всю ночь Валентина не сомкнула глаз. Неслышно глотая обидные слезы, оплакивала свои безответные чувства, скорбела об утраченных грезах. Все прояснилось: он никогда не любил ее. Горестные слезы текли беззвучным ручьем. К утру последнюю крупицу надежды на любовь Вадима смыла последняя слезинка.

Когда Валентина поднялась с постели, Вадим лежал на краю кровати. «Спит себе вместо того, чтобы просить прощения». (Он не спал. Но что он мог сделать?) Наплевизм Вадима кольнул самолюбие. Ужаленная гордость Валентины взбунтовалась. Возникшее решение тотчас стало бесповоротным, а исполнение – незамедлительным.

Она единым духом оделась, схватила сумку – и к выходу. Собаки, ожидавшие Вадима у порога, в страхе отпрянули в сторону, когда она выскочила из дверей. «И чего я их боялась?» – промелькнуло в голове.

Все, она уходит, уходит навсегда! Берет с собой лишь эту одежду и небольшие деньги, что лежат в сумке, – как-никак, а работала. Едет прямо в аэропорт. Купит билет на любой ближайший рейс – лишь бы вылететь из его городка, – и прощай ошибка жизни.

Когда вышла на разветвление магистрали, безотлагательность дала трещинку. Как-то некрасиво получалось. Вот так бросить все и уехать, не попрощавшись с Екатериной, с постояльцами, с фонтаном? Определенно, верхом невежества и бескультурья выглядел бы ее скрытный отъезд.

Она внесла маленькую корректировку в план: идет в гостиницу. На все про все потребуется максимум час, после сразу в аэропорт. Не беда.

Когда показалась гостиница, трещинка расширилась. Прийти и сказать друзьям «здравствуйте», а через минуту – «прощайте», как-то некрасиво получалось. Поступок выглядел бы верхом неприличия и непочтительности. Постояльцы ждут часа, когда она с ними выйдет к морю искупаться, огорчить их она не позволит себе. А бедняжка Екатерина! Без ее советов ей не управиться с текущими делами. И ей, преданному другу, необходимо уделить хотя бы полчаса.

Валентина снова внесла корректировку в план. Она быстро искупается, быстро обучит Екатерину, потом поднимется на площадку к фонтану. И не беда – на все про все потребуется максимум каких-то три часа, а после, не раздумывая, прямо в аэропорт.

После морского купания трещина разрослась до ширины оврага. Оставить Вадима в неведении, не проинформировать его о состоянии дел в гостинице, как-то безответственно получалось. Поспешный, без объяснений уход он расценил бы как верх неуважения (что греха таить, прожила с ним какие-то счастливые минуты) и неблагодарности (что греха таить, благодаря ему увидела Великое Срединное море).

Валентина внесла дополнительный пунктик. Значит, так: сейчас поднимется к фонтану, обдумает, как безапелляционно сообщить Вадиму по телефону о своем непоколебимом решении, после попрощается с другом-фонтаном, спустится вниз, подучит Екатерину, попрощается с ней и постояльцами и затем без промедления в аэропорт. На все про все понадобятся два часа. Ничего, не беда.

У фонтана, когда в размышлениях взирала на водяные струи, овраг постепенно, но верно расширялся и углублялся. Как достиг чрезмерных размеров, то образовавшаяся бездонная впадина без сожаления поглотила безотлагательность вместе с ее решительностью.

Валентина возмутилась! Как-то не то получается? Уйти и оставить Вадима? Какая жизнь без него? И почему, спрашивается, так взъелась на него? От стыда он не знал куда глаза девать. Дура! Он стократ прав! Найти хорошего мастера нужно время. Второго растяпу-мастера не вынести.

Вслед за этим настали минуты умиления. Вадим хороший и великодушный. А как внимателен к ее запросам! Любая женщина мечтает иметь рядом с собой такого преданного и надежного спутника. И не стоит сомневаться, он обязательно построит чудо-гостиницу, воплотит в жизнь придуманную для нее мечту-сказку.

(Женщины прекрасны в своих странностях. Неоднократно замечено, что жены любят жаловаться на своих бестолковых мужей по малейшему поводу. После, выпустив пар, заключают со вздохом облегчения: «Никак не могу себе представить, как можно жить без него». И если в этот момент замечают, что присутствующие в недоумении отводят глаза в сторону, возмущаются:

– И нечего на него коситься. Он даже очень хороший.

Данная черта женского характера достойна бурных мужских оваций. Но мужья по неизвестной причине предпочитают загадочно чесать в затылке.)

Вслед за умилением пришло решение: Вадим заслуживает наказания. Во-первых, за то, что заставил ее переволноваться. Во-вторых, с какой это стати простить его?

Валентина была уверена в том, что Вадим искренне желает исполнить ее мечту. Была уверена и в том, что убыстрению процесса препятствует серьезная помеха – его мужская ментальность. Ведь что такое мужчины? Это оригинально мыслящие особи, но лишенные здравого смысла. Одни трудности создают, ибо постоянно отвлекаются не на те ориентиры. Во избежание досадных недоразумений задача жен напяливать на них «шоры», чтобы трусили всю жизнь по заданному курсу ради благополучия семьи. Благое дело по здравому смыслу!

Под шорами Валентина подразумевала новую тактику отношений с Вадимом, которая не отличалась оригинальностью. Набор приемов, к которым решила она прибегнуть, хорошо знаком каждому мужчине, но, что поразительно, их применение на практике обеспечивает женщинам стопроцентный успех. Уловки разнообразные: это демонстрация недовольства и обиды, задумчивый печальный вид, тяжелые вздохи, частые упреки (не имеет значения, справедливы они или нет) и, многое, многое другое, что содержит в себе беспредельный арсенал женских хитростей. Выборка была за Валентиной.

Валентина наметила линию поведения. Принятые меры подстегнут Вадима, поднимут его в галоп. Перестанет чудить и рьяно возьмется за новостройку.

ГЛАВА 22

Вадим оказался в положении человека, про которого в народе говорят, что жизнь тому в тягость. Он был опутан страхом, который в образе луны затягивал в трясину вечного боязливого прозябания. Его славное, самолюбивое будущее, где блистали безупречность и честь, но где отсутствовали малодушие и предательство (души), все дальше удалялось от него, угрожая остаться лишь в пустых мечтаниях.

Нерядовая ссора с Валентиной (в думах он избегал слова «разрыв») утяжелила ситуацию. Он не оскорбился относительно ее едкого замечания, ибо признавал за ней заслуженное право жить с волевым и решительным мужчиной. В душе он сострадал ей, проникался к ней слезливой жалостью и одновременно казнил и презирал себя за такую лицемерную позицию.

Они не общались, но Вадим был постоянно начеку. Он скрытно следил за каждым ее жестом, оценивал каждый брошенный взгляд в его сторону. От нее веяло холодом. Тревожные мысли толпились в голове.

Однажды она не вернулась с работы в привычное время. Он встревожился, в течение некоторых минут напряженно вслушивался в тишину. Когда надежда иссякла, в ужасе бросился наружу.

Мрачные предчувствия не подтвердились. В полутьме проулка, недалеко от ворот, он распознал знакомые очертания фигуры. Издав радостный крик, устремился навстречу к ней с протянутыми руками. Подбежав, хотел обнять, прижать к груди. Но Валентина успела сделать упреждающий жест – грубо выбросила вперед руку. Вадим в замешательстве застыл в движении. Она отошла в сторону и, обойдя его, продолжила движение.

– Валь, я клянусь, я исполню обещание. Я построю тебе гостиницу! – вымаливал прощение.

Кинулся за ней, продолжая кричать:

– Правда, Валь, я негодяй, негодяй.

Она остановилась, повернулась к нему:

– Твоими обещаниями наелась досыта. Перестань изгаляться, слышишь. И не встречай меня! Иди к ним, они тебе дороже.

После суровая отповедь всю ночь непрестанно звучала в ушах, хлесткие слова били наотмашь. Пронзила непререкаемая мысль о том, что она собирается уйти от него навсегда. Утром устремился в гостиницу.

Он застал ее в служебном кабинете. При виде его она встала из-за стола, холодно произнесла:

– Извини, я заняла твое место, – рука потянулась за сумочкой. – Мешать не буду.

– Валь, не за этим пришел! – выплеснул обиду. Остался у порога.

Она подошла к нему:

– Пропусти.

– Нет, не пропущу, – в смятенном ожидании расставил руки, заслонив собою дверь. —Вот так… Думай что хочешь… Не пропущу.

Вдруг глаза увлажнились, он низко опустил голову:

– Я противен себе, достоин плевка… Противен, мерзость… Что осталось от меня?

Запнулся, превозмог нахлынувшее чувство:

– Скажи, разве я доставлял тебе одни неприятности? Ведь было и хорошее. Я не ищу оправданий, только об одном прошу… – не сдержал слез. – Мерзость, мерзость! – судорожно вобрал в себя воздуха. – Я исправлюсь, поверь мне, вот увидишь, построю гостиницу, только не бросай меня, не оставляй меня одного… не делай этого, – полились слезы, он сжал зубы, лицо болезненно сморщилось.

Валентина понимала, что прояви она участие, он опустится до крайности.

– Я и не собиралась уходить насовсем. В это время мы убираемся, и ты это знаешь, – бесстрастно заявила.

– Тогда оставь сумку, – с усилием выговорил он.

Она отошла, положила сумку на прежнее место.

– Теперь выпустишь меня? – стала напротив.

Он не сдвинулся с места.

– Ты не покинешь меня? – он нуждался в искреннем ответе.

–Нет! – рассеяла последние сомнения.

Получив гарантию, но испытывая стыд, Вадим быстро вышел.

В последующем в их взаимоотношениях наступила некая определенность, но не потепление. Отчужденность между ними сохранялась, жили они как бы независимо друг от друга. Валентина ждала от Вадима реальных действий, а Вадим ждал реальных результатов от своих действий.

Перемены наступили – он стал сторониться человеческого общества. Побуждением к столь странному повороту послужила догадка, пришедшая на ум Вадиму после посещения мини-маркета, где он обычно совершал покупки.

В магазине его хорошо знали, привыкли к нему, всегда встречали с открытой, не дежурной улыбкой. Обхождение персонала прежде тешило самолюбие. В последнее время его внезапно охватывало беспричинное волнение. Когда девушки-продавщицы, как и ранее, из женского кокетства интересовались у него, молодого и красивого, деталями его жизни, он начинал потеть, терял самообладание.

Причина смутного беспокойства обнаружилась, когда он обратил внимание на игривый блеск в глазах с виду милой продавщицы. По пути домой ему представилось, что он ошибся. Не игривость увидел во взгляде, а иронию. Нет, насмешку. Именно насмешка! Тотчас стало понятно, в связи с чем с таким увлечением проявляли любопытство к его персоне. Они прознали про его тайну! Когда и каким образом он выдал себя в разговоре с ними, не находил ответа. Пытался вспомнить какое-либо собственное неосторожное суждение или хотя бы опрометчиво высказанное слово – все безуспешно.

Потревожившая его проблема разрешилась по возвращении домой. В гостиной он посмотрел в зеркало и увидел жалкого человека с тусклыми глазами. Глаза – зеркало души. Вне всякого сомнения, те, с интересом глядя ему в глаза, по сути, читали его исповедальную книгу. Находили лишь слабодушие, по причине чего и выглядел посмешищем. Вот откуда скрытая насмешка. Не за горами тот час, когда открыто начнут насмехаться над ним. Снова душа предала, выставив напоказ его тщательно скрываемые переживания. Вадим рассвирепел, плюнул в зеркало.

Он перестал самолично посещать мини-маркет. За продуктами шла Джулия с корзинкой, внутри которой лежали деньги и записка с перечнем заказов. Он и Ромео оставались неподалеку. Джулия возвращалась, он хватал корзину – и быстро домой.

Спустя дни Вадим вновь обеспокоился. Вариант оказался ущербным, ибо был на виду у людей. Он не глядел ни на кого, не видел, что творится вокруг него, но тем не менее ощущал на себе испытующие взгляды прохожих. Что за мысли возникали у любого из наблюдателей, Вадиму не составляло трудностей вообразить себе.

Другой способ приобретения продуктов, который изобрел воспаленный ум, Вадим счел в высшей степени надежным и необременительным. В принципе придумка была почти идентичной предыдущей. Различие заключалось в том, что отпала необходимость выходить за пределы домашней территории: перешел к заказу еды с доставкой на дом. Главная роль отводилась Джулии. Предварительно наглядно показал, как ей следует поступать. Он опускался на четвереньки, цеплял зубами дужку корзины, подползал к калитке, толкал ее головой, выходил наружу, опускал ношу на землю, затем отползал назад к порогу.

– Не заходи внутрь, жди вот здесь, у ворот. Как увидишь, что машина отъехала, бери короб и к нам, – указывал в сторону дома.

Джулия ни разу не подвела. Когда до слуха Вадима доносился шум автомобильных шин, он тут же вместе с Ромео убегал за угол дома. Укрывшись, подавал сигнал Джулии. Собака брала корзину и далее в точности, как учил хозяин, исполняла свои обязанности. После того как отъезжал автофургон, Вадим выбегал из убежища, закрывал на засов калитку (теперь днем он постоянно держал ворота запертыми, но до прихода Валентины, когда начинало вечереть, Джулия по знаку Вадима отодвигала назад задвижку). Вслед за этим в обществе собак приступал к трапезе.

Отгородившись от людских взглядов, Вадим тем не менее находился в постоянной настороженности. Если обострившийся слух фиксировал посторонний шум снаружи, то он, чтобы не «засветиться», мгновенно обращался в бегство с целью укрыться.

Вадим избавился от тягости людского присутствия. Человеческое общество – насмешливый судья – толкнуло бы его в бездну. Он без сопротивления подчинился бы приговору: слабодушию одна награда – смерть.

Осознавая свое истинное положение, Вадим ощущал себя рабом, а к рабу известное отношение. Примитивное создание подвластно инстинктам, его не вразумить голосом разума. Ему понятен лишь язык кнута, который и есть единственное средство обращения с ним.

Впрочем, формы угнетения бывают разные. Вадим встал на путь самобичевания и самоунижения, в чем испытывал удовольствие. Над собой, презренным рабом, глумился с предельной изощренностью. Чем утонченней совершались издевательства, тем сладостней улыбалось в его восприятии горделивое творение, образ которого лично взрастил в зеркале. С ним Вадим сроднился, в нем он находил понимание, поддержку и в обязательном порядке следовал его наставлениям.

Все поступки Вадима были подчинены одной идее – подавлению трусливой души в отмщение за позорный трепет. Насилие являлось защитной реакцией, под «покровом» которой он ощущал себя уютно.

Жеманный стиль поведения – в сущности, намеренное насмехательство над самим собой – стал непременным условием существования. Он, надевая личину притворщика, играл различные роли. И все изыски – завуалированные издевки – отвечали взыскательному вкусу единственного зрителя – собственного воспитанника, но ставшего требовательным властным наставником.

У каждого актера есть свое любимое амплуа, в котором тот проявляет полностью талант. Вадима притягивал и манил образ животного, преимущественно собаки. Особого успеха в роли пса добивался во время приема пищи. Тут он был неподражаем. Входил в образ, когда вместе с Ромео ждал возвращения Джулии с корзиной снеди. Опустившись на четвереньки, свесив язык, он жадными глазами смотрел на калитку. Появлялась Джулия с подношением, Вадим нетерпеливо, приглушенно начинал рычать, как бы поторапливая ее. После того как машина отъезжала, сцена на мгновения прерывалась: он выбегал, чтобы закрыть калитку. Возвращался на четырех конечностях. Спешил, ибо «голод подгонял». Добравшись до корма, «лапой» опрокидывал корзину, тщательно обнюхивал вываленное содержимое. Затем зубами хватал кусок мяса, отползал в сторону и далее, умело подражая собакам, с громким чавканьем расправлялся с пищей.

Перевоплощения увлекали Вадима, ограждали от вторжения опасного прошлого. Бытие наполнилось новым содержанием. Одиночество, которое пугало, открыло ему свои привлекательные стороны. Виртуальная среда, то есть зазеркалье, где «пребывал» Вадим, стало спасительным прибежищем. Тревожный внешний мир перестал существовать для него.

Между тем случались и срывы. Личина лицедея вдруг начинала теснить. Раб восставал, Вадим покидал зазеркалье. «Я не виновен! Не убийца!» – бросался под защиту крика. Но полный укора пронизывающий взгляд оставался непреклонным. Раб замолкал – невольник не властен над своей судьбой. Вадима пронзал страх. Старший друг терялся из вида. Ища спасения от преследования, Вадим снова «убегал» в зазеркалье. Там, с обнадеживающей улыбкой его дожидался уверенный наставник.

Зазеркалье надежно оберегало от недреманного ока. В то же время Вадим не ведал, когда и при каких условиях наступит окончательное избавление от стерегущего страха. Жил мыслью о том, что пока жива любовь к Валентине, жива и вера, а значит, есть надежда, что непременно придет спасение.

Валентина не ушла от него! Ее верность придавала силы для борьбы. Однако если в его собственном мирке установленные порядки удовлетворяли, то в действительной жизни отношения с Валентиной вызывали опасения. Он и она по-прежнему держались отстраненно друг от друга. Валентина подчеркнуто сторонилась его. Она общалась с ним посредством коротких записок, в которых укоряла за непотребный вид, требовала сменить пропахшее потом белье.

Их совместная жизнь напоминала вынужденное сожительство двух неблизких людей. Вадим вдруг подумал, что бездействие с его стороны чревато печальными последствиями: она отречется от него. Преданность и верность не вечны, их способно погубить равнодушие.

Внезапная мысль потрясла. Вечером того же дня он приветливо улыбнулся ее приходу. Короткими обыденными фразами начал разговор. Она отвечала нехотя. Вадим позволил себе хитрость намекнуть о вероятности строительства. Постепенно вовлек в беседу.

В постели Валентина приняла его ласки. Не скрывала, что истосковалась. Вадим после нервных стараний в итоге обнаружил свое мужское бессилие.

Во вторую ночь Вадим вновь потерпел поражение, и вновь Валентина не отстранилась от него, отнеслась с участием, нежно поглаживая по спине. Он, отвернувшись от нее, не реагировал на ласки и слова. Сидел в постели, опустив голову. После встал, прошептал «прости», ушел к себе наверх.

Произошло унизительное фиаско. Душа поиздевалась над ним. И в который раз! «Этого следовало ожидать. Что с нее взять? Одно посрамление исходит из этой души. Извергни ее из груди, вырывай клочьями. Топчи, топчи это позорище! Действуй. Она лишает тебя жизненных сил. Не пятнай себя. Не ставь меня под удар! Ты править должен, а не быть понукаемым глупцом. Действуй, действуй!» – поучал наставник.

ГЛАВА 23

Человек, как правило, радостное событие вкушает без раздумий, а жизненную неприятность сосредоточенно осмысливает. Неожиданно вскрывшаяся неспособность Вадима заставила Валентину всерьез задуматься. Риск лишиться плотских утех не волновал – об этом стыдилась и думать. Прямую причину случившегося она видела во мнительности, которая угадывалась в его характере. В одинокой жизни это чувство обрело над ним решающее влияние. Нечаянное физиологическое отклонение – от случайностей невозможно уберечься – он воспринял как непоправимое несчастье.

Она винила только себя. Винила в том, что, отдалив от себя, тем самым обрекла его на одиночество ради сомнительной цели добиться признания. Сердце ныло. Ныло и от того, что в отместку за его «безразличие» несправедливо унизила. Вдобавок вознамерилась проучить. Считала, что любит, а вышло, что предательски отвернулась от него.

Под бременем тягостных размышлений Валентина, как и в предыдущие дни, общалась с постояльцами, улыбалась, в привычном стиле решала текущие дела. Действовала словно в автоматическом режиме. Ей казалось, что не она, а запрограммированный робот исполняет ее обязанности. А в воображении постоянно присутствовал Вадим с обреченно опущенной головой.

Она решила раньше освободиться после работы, чтобы больше времени уделить Вадиму, которому нужно было участие и внимание с ее стороны. Она по телефону предупредила ночного смотрителя, после быстро покинула гостиницу.

Вера в спасительный исход всегда пребывает с человеком, независимо от степени тяжести ситуации. Тем более что проблема не казалась неразрешимой.

Валентина спешила к Вадиму. Пришло время собирать камни.

У ворот дома она остановилась, прислушалась: на той стороне царила вечерняя тишина. Осторожно толкнула калитку, переступила через порог. Огляделась. Собаки лежали на травке. Учуяв ее, подняли головы, затем лениво перевалились на другой бок. Безмолвный дом стоял с неосвещенными окнами.

«Спит», – подумала она.

Вадим не спал. Он сидел на диване, окруженный мраком. Ему полюбилась темнота. Живая реальность пугала, а немая тьма не ставила условий. Она охотно принимала его, заботливо окутывала воздушной непроницаемой пеленой забвения. Вадим погружался в сладостное небытие. Все вокруг теряло смысл. Он ощущал себя никем и ничем – становился на время умиротворенной пустотой.

Валентина, войдя внутрь дома, прошла в гостиную, включила свет – мгновенно отпрянула: Вадим ошеломленно смотрел на нее.

– Ты что тут делаешь? – испугавшись, спросила она. Он всегда ждал ее при зажженном свете.

– А что? – машинально отозвался, еще не оправившись от ее внезапного ее появления.

– Я думала, ты спишь, там, в спальне.

– С чего ты взяла?

– Было темно, поэтому подумала так. Но ты не спал! – она обеспокоенно смотрела на него.

– В принципе ты права. Я не спал. Не успел, но заснул бы, если бы ты так рано не заявилась. Я уже дремал.

– Нет, ты не дремал! Ты сидел с открытыми глазами.

Упорство Валентины рассердило Вадима.

– Пусть будет по-твоему, и что с того? Пришла рано, чтобы выяснить, сплю я или не сплю? Чего пристала ко мне?

Назревала размолвка, что не входило в намерения Валентины.

– А вот захотела подшутить над тобой. Видите ли, ему можно, а мне нельзя, – с веселой иронией отреагировала она.

Села рядом с ним, прильнула щекой к его плечу.

– А знаешь, почему я рано пришла? – ласково прошептала.

Он хмуро промолчал.

– А я тебе все равно скажу. Я пришла рано потому, что соскучилась по тебе. Нехорошо, что мало видимся. Ведь правда. Я вот думала, думала и решила положить конец такому безобразию. С завтрашнего дня будем чаще видеться, общаться. Видишь, все очень просто. А теперь похвали меня за мудрое решение.

Вадим сосредоточенно о чем-то размышлял. Не дождавшись от него отклика, Валентина не отступила.

– Я приняла и другое мудрое решение, Вадимушка. Бог с ней, с новой гостиницей. И то правда, поспешишь – людей насмешишь. Помнишь, как Этуш говорил: «Тарапиться не нада». Ты оказался прав, прости меня, – она заключила его в объятия.

Он грубо, но несильно оттолкнул ее, встал:

– Отстань! И безнадежному глупцу ясно, с какой целью ты пришла. Довожу до твоего сведения, что не нуждаюсь ни в помощи, ни в сочувствии, ибо не вижу оснований. Я весь в порядке.