Читать книгу: «Сбежавшая жена», страница 11

Глава XV

– Камо, почему у тебя такое расстроенное лицо? – поинтересовалась мама. Действительно, почему? Я стряхнула голову, будто пытаясь избавиться от плохих мыслей:

– Ничего, просто устала немного, – мама встрепенулась:

– Что-то быстро ты устала! Нам предстоит столько дел, – с этими словами она вышла в комнату к рабочим. Седа обратилась ко мне полушепотом:

– Ты так и не ответила на мой вопрос, Камо. Ты ведь не против, если я тоже буду так называть тебя? – в красивых карих глазах блеснул задор. Я отрицательно мотнула головой с теплой улыбкой на лице. Седа умеет быть милой, располагать к себе:

– А почему тебя называют Камо, если не секрет? – дабы занять вспотевшие ладони, я принялась раскладывать чистую посуду по полкам:

– Если верить истории мамы, то, когда родился Заур, он не мог выговаривать мое имя полностью. Я часто катала его на спине, была его личной лошадью, – усмехнулась, вспоминая давно минувшие дни нашего с Зауром беззаботного и счастливого детства:

– И, как-то раз, я напрочь отказалась катать его. Зауру было два года. Тогда он принялся истошно вопить «Но, Камо, но!», призывая меня таким образом к игре, – мы с Седой засмеялись: – Мое имя, вернее, подобная сокращенная форма, стало первым именем, которое он произнес. Не считая, конечно, мама, папа, дада, баба… – я снова усмехнулась, шмыгнула носом: – Папе настолько понравилось имя «Камо», что он тоже начал меня так называть. Его примеру последовала мама, Асламбек последовал, позже Амина. Ее дети, мои племянники, тоже начали меня так называть. Причем «Камо» также стало первым их именем:

– Какая милая история! А расскажи о своих племянниках, – воскликнула Седа, восторженно хлопая глазами:

– Мои племянники такие хулиганы! Ты бы видела, какие они безбашенные, особенно когда находятся в одной комнате, – добавила она. Я засмеялась:

– В этом плане все дети одинаковые. Когда они объединяются, их общее безумие черта с два остановишь.

За подобными разговорами прошло часа два. За время пребывания в Стамбуле я ни разу не удосужилась пообщаться с племянниками и только сейчас поймала себя на мысли, насколько же я по ним соскучилась. Малик и Сафия занимали в моем сердце особое место. С ними я заново превращалась в беззаботного, счастливого подростка, у которого нет никаких взрослых дел и обязанностей. Наши совместные игры становились для меня бальзамом на душу, а их объятия обладали поистине целительным свойством. Воспоминания, связанные с ними, пробудили угрызения совести. А продолжающийся разговор о племянниках почему-то заставил меня вспомнить о нерожденном малыше. Интересно, если бы не выкидыш, я оказалась бы в такой ситуации?

Очевидно, суть этого вопроса отразилась на моем лице, поскольку Седа неожиданно посерьезнела:

– Камо, тебе плохо? Ты какая-то… белая, – я ощутила резкое головокружение. Поспешно приземлилась на ближайший стул:

– Все хорошо? У тебя что-то заболело? Я сказала что-то не то? – в голосе Седы прозвучали нотки паники. Я помотала головой, погладила ее по руке:

– Нет-нет, все в порядке, не волнуйся, – она хотела было что-то предложить, как на веранду вышла мама со словами:

– Если вы тут закончили, девочки, зайдите внутрь и начинайте там уборку. Рабочие опять подняли везде пыль. Камо, можешь приступить к своей комнате, – я знала, что означает последняя просьба. Пора, значит, паковать все хранящиеся там вещи, сдирать обои и выносить мебель:

– Ты нормально себя чувствуешь? Какая-то ты слишком бледная, – мама озабоченно потрогала меня за лоб и щеки, взяла за кисть, чтобы проверить пульс:

– Да, я в порядке, – отрезала я:

– Выпей-ка крепкий сладкий чай на всякий случай. Не хочу, чтобы с тобой опять что-то приключилось, – буркнула мама. Седа подала голос:

– Я налью ей, Лейла. Возвращайтесь к рабочим. Мы минут через 10 подойдем, – мама радостно хлопнула в ладоши:

– Хорошо, что Рита согласилась оставить тебя сегодня у нас, – с этими словами она снова направилась внутрь. Седа посмотрела на меня:

– Итак, возвращаясь к тому вопросу… – я замерла. Прекрасно знала, какой вопрос она имеет в виду:

– О нет. Надеюсь, ты не собираешься сейчас в обморок падать? – полушутливым тоном произнесла Седа, с интересом разглядывая мое лицо. Я сделала большой глоток сладкого, крепкого чая, который она предварительно поставила перед моим носом. Затем сделала еще один глоток. Мои щеки начали гореть:

– Помедленнее, Камо. Не торопись так, – любопытство не сходило с ее лица:

– Сед, я не знаю, что ответить на твой вопрос. Еще не разобралась в своих чувствах. Ведь с момента развода прошло так мало времени, – наконец-то призналась я:

– Я к тому, что, если вы с Адамом поженитесь, я буду рада больше, чем если он женится на этой скользкой Заире, – Седа скорчила гримасу, я усмехнулась:

– А чем тебе Заира не угодила, если не секрет? – прежде чем ответить, она задумалась:

– Знаешь, есть такая порода людей, которые очень грамотно умеют подстраиваться под прихоти тех, в ком они нуждаются по тем или иным причинам. Меняют маски. Причем это делают настолько искусно, что теряют свое истинное лицо. Именно к этой породе Заира и относится. Мне такие люди не нравятся. И в нашей семье, где честность и прямолинейность граничат с необыкновенным чувством юмора, она не задержится, – изрекла она наконец. У меня чуть расширились глаза от удивления. Я и подумать не могла, что Седа в столь юном возрасте способна на подобные умозаключения. Мне бы ее мозги в свои 18… Заметив потрясение на моем лице, она погладила меня по руке и ребячески улыбнулась:

– А ты мне нравишься. Очень даже, – это признание меня даже смутило. Я поторопилась подняться со стула, допив остатки чая:

– Давай приступим к делам? А то мама по стенке меня размажет.

Больше мы к подобным темам не возвращались. Не представилось ни времени, ни возможности. Ремонт – это дело всегда энергозатратное. Если варишься в нем слишком долго, то уж тем более. К счастью, нанятые Адамом рабочие были шустрые, за пару дней полностью перекрасили стены на кухне, поменяли пол, плинтуса и гардины. Оставалось лишь навести в комнате порядок и собрать мебель. Первым занимались мы с мамой, позже – с Седой, а вторым – Заур с Адамом, потом к ним присоединился Асламбек. Поздно ночью в этот же день мы всей компанией устроились на новом, большом, мягком ковре с монополией и разными вкусностями, которые купили мои братья по дороге домой. Играли до самого утра, пока не приехали рабочие. Утром мы с Адамом отправились на пробежку. Я бы давно свалилась без сил, если бы не выпитые две чашки американо натощак во время завтрака. Когда я появилась на пороге коттеджа в ярко-розовом спортивном костюме, Адам бросил в мою сторону удрученный взгляд и направился к выходу. К этому моменту у Заура началось занятие, мама вместе с Ритой и Седой помогали рабочим, а Асламбек уехал на лекции. Вчерашний день выдался мучительно долгим. И сегодняшний обещал стать таким же. Мы молча спустились по тропинке вниз к набережной и медленно побежали. Мне приходилось догонять Адама, поскольку его медленная пробежка значительно отличалась от моей в виду его здорового, крепкого телосложения. Когда он оказался чуть впереди, мне посчастливилось полюбоваться твердыми мышцами широкой спины, которые просвечивались через белую хлопковую ткань его футболки. Представляю, какие они на ощупь…

Когда я чуть не врезалась в подростка на самокате, пришлось обострить бдительность, сосредоточиться на дороге. Я побежала быстрее, чтобы приравнять нашу скорость. Плевать, если придется продолжить. Так я хотя бы отвлекаться не буду. Хорошо, что Адам не обращает внимание на мои мучения. Он лишь изредка бросает на меня взгляд. И то только для того, чтобы убедиться, что я рядом, никуда не свалилась и ни в кого не врезалась. Осознание того, что он лишь в двух метрах, странно сказывалось на мне. Я боялась смотреть в его сторону, чтобы лишний раз не видеть это суровое лицо. Вместе с тем мне хотелось сделать это. Какая-то неведомая сила к нему влекла, некий магнетизм (уверена, если бы он был материальным, имел бы зелено-коричневый цвет) приковывал. Несмотря на то, что я достаточно хорошо узнала и Адама, и его историю (спасибо Рите), он оставался для меня загадкой. Суровый взгляд никогда не сходил с его лица, грубый голос звучал как-то угрожающе спокойно, а когда он сжимал кулаки, на его шее вздувалась вена – показатели его истинных эмоций, охватившей его ярости. За то время, что мы знакомы, я ни разу не видела, чтобы Адам улыбался. Даже когда мы вчера допоздна сидели и играли в монополию, он вел себя тихо и серьезно, подавал голос лишь тогда, когда доходила его очередь. Не бросил ни один комментарий, не задал ни один вопрос. И при этом умудрился обыграть всех. Из общего диалога я поняла, что Адам так себя ведет не только во время игры в монополию. В футболе он точно такой же. Молчаливый, серьезный, суровый, скрытный, и при этом его чертовски легко вывести из себя. Это я осознала уже на собственном опыте.

Когда мы добежали до соседнего района, ближе всех располагающегося к центру, Адам сбавил скорость и пошел медленным шагом. При этом он делал глубокие вдохи и выдохи для того, чтобы восстановить дыхание. Не устояв на ногах, я легла на лужайку. Запрокинув голову, начала любоваться голубым небом. Пришлось немного прищуриться, потому что солнце светило слишком ярко. Ничего удивительного, июль на дворе. Моя ярко-розовая футболка промокла, прилипла к коже. Руки и шея были полностью мокрыми. Прикрыла глаза, ноги сложила в колени, руки сложила на животе и проделала дыхательные упражнения. Ветер с Босфора дул в лицо, мягко обволакивая, унося все волнения, переживания и печали прочь, лучи нежно ласкали своим теплом, запах чужих тел, кукурузы и морской соли щекотал ноздри, а громкие голоса местных жителей вперемежку с непонятным бормотанием чаек, звуками проезжающего транспорта ласкал уши. Слабая улыбка озарила мое лицо. И я уже была готова погрузиться в царство Морфея, как свет заслонила чья-то широкая тень. Нахмурившись, я приняла сидячую позу. Щеки порозовели, мне стало неловко. Адам с двумя бутылками воды в скрещенных руках стоял передо мной и наблюдал:

– Ты в порядке? – уточнил он. Я кивнула:

– А что? Я плохо выгляжу? – в моем голосе прозвучало недовольство. Адам непринужденно пожал плечами:

– Да нет. Мы всю ночь не спали, а с утра сразу отправились на пробежку. Только поэтому я спросил, – я усмехнулась, делая несколько глотков теплой воды:

– Лучше бессонная ночь, чем увиденные мною кошмары:

– Кошмары? – в тоне Адама прозвучало изумление. Приняв турецкую позу, он сел напротив меня. Сделав еще пару глотков, я кивнула:

– С тех пор, как я сбежала от Саида, меня преследовал один и тот же сон. Ужасный сон, – вижу озабоченность на его лице. Адам молчит, в ожидании услышать продолжение. И я рассказываю содержание своего сна. Темный, трясущийся замок, полыхающий огонь за широкими, закрытыми окнами, крики, раздающиеся издалека, щемящую боль в области сердца (не стала уточнять, что испытываю ее на самом деле), безжалостный взгляд глаз цвета Босфора:

– А потом я видела лабиринт, как в четвертой части «Гарри Поттера», – увлекшись, продолжила я. Взгляд Адама значительно смягчился. Моя речь лилась плавно, уверенно, интонация оставалась ровной, словно я рассказывала сюжет популярного блокбастера. И чем больше я говорила, тем спокойнее мне становилось на душе. Тяжелый груз, препятствующий моему покою, растворялся в потоке моей речи. Адам не перебивал. Периодически попивая воду, он слушал меня так, будто наслаждался одним моим голосом. Схватывал каждое сказанное слово, прислушивался ко мне. Я не заметила на его лице ни подобие улыбки, усмешки или ухмылки. Даже когда закончила рассказывать о своих снах. Он как будто задумался:

– А тебя когда-нибудь мучили кошмары? – поинтересовалась я, прерывая тишину:

– Нет, – отрезал Адам. Резко встал со словами:

– Пора возвращаться, – схватив пустые бутылки, он выкинул их в ближайшую урну и ускорил шаги:

– Адам, подожди, – поворачивается ко мне лицом:

– Ты ни о чем не хочешь спросить? – его голос звучал как-то холодно:

– Если хотел бы, я бы спросил, – я отступила на один маленький шаг:

– Я думала, мы обсудим то нападение, конверт с мобильником… – неуверенно произнесла я, не спуская с него настороженный взгляд:

– А что тут обсуждать? – пожала плечами:

– У тебя, вроде как, были предположения о том, кто тогда в переулке мог на меня напасть:

– Это лишь мои предположения, – отрезал Адам:

– Но я хочу услышать их, – настаивала я:

– И что тебе это даст? – я задумалась. Действительно, что бы Адам ни предполагал, он может оказаться не прав:

– Я хотя бы буду знать, на сколько наши позиции совпадают, – нашлась я:

– Для чего? Чтобы совершить акт возмездия? – с сарказмом заметил Адам:

– Знаешь, оставь свое упрямство при себе! Я лишь хотела узнать, что ты думаешь о произошедшем, – взбесилась я. Нет, с этим человеком действительно невозможно и пять минут проговорить нормально:

– Может, спросишь у поставщика своих подарков? – я с недоумением воскликнула:

– Что?! О чем ты говоришь? – Адам пробурчал:

– Я про цветы, которые ты получила вчера, – и я вспомнила. Букет в голубой бумаге, который Седа решила оставить у нас во избежание скандала:

– Я же сказала тогда, что они не мои, – напомнила я. Адам развернулся:

– Ладно, пошли. Меня это не касается, – и пошел вперед:

– Вот именно. Тебя это не касается, – повторила я полушепотом. Всю оставшуюся дорогу мы хранили молчание. Бегать, хоть и умеренно, не спеша, и разговаривать одновременно было невозможно. Да и я слишком сердилась на Адама, что любой с ним разговор мог стать причиной для очередного конфликта. Рассказывать о том, что букет на самом деле принадлежал Седе мне казалось слишком подло. Она ведь доверилась мне. Имею ли я право предавать ее доверие, даже если на карту поставлено отношение Адама ко мне? Точно нет. Мы с Седой как-никак успели сблизиться за пару дней. И меньше всего на свете я хочу причинять ей боль или становиться причиной их семейного раздора. Моя совесть чиста. А что подумал Адам меня не волнует. Я не просила его меня спасать. Ни в первый, ни во второй, ни в третий раз. И все же я не хочу, чтобы он думал, будто у меня еще кто-то есть. Уж, тем более что я приняла бы букет от Саида. Учитывая, что я совсем недавно рассказала Адаму об увиденных кошмарах, он наверняка именно так и подумал. Если это правда, пусть скажет мне это в лицо. Но нет. Он молча идет на полшага вперед. Замечаю его сжатые кулаки. Он злится. Но продолжает хранить молчание. Ну что ж. Если Адама такой разлад устраивает, меня тем более. Я не собираюсь делать первый шаг. Слишком сильно на него сержусь.

К счастью, в течение дня мы с Адамом больше не пересекались. До позднего вечера мы с мамой, Седой, Ритой, Зауром и Ноем занимались ремонтом. Благодаря сводному брату Адама этот процесс стал веселее, даже увлекательнее. Он развлекал нас смешными историями, вспоминал детство Седы, рассказывал, как они с Ильясом, будучи подростками, издевались над Адамом, делился историями из своего студенчества и своих школьных будней. Ной – человек, умеющий создавать непринужденную атмосферу, истинный душа компании. Эта черта свойственна и Асламбеку, но в меньшей степени в виду того, что он самый старший из нас. Кстати, когда настало время уезжать тренироваться, я даже взгрустнула. Уж слишком хорошо я проводила вечер в компании соседей.

Если честно, я боялась, что в тире к нам присоединится Адам. Но он не приехал. Тренировка в целом проходила скучно, мне нужно было вести себя слишком сосредоточенно. Мысли об Адаме отошли назад. И следующие четыре часа пролетели незаметно. Я настолько вымоталась, что вырубилась прямо в машине. А когда приехали, будить меня пришлось обоим братьям:

– Может обольем ее холодной водой? Я могу принести, – послышался голос Заура:

– Если ты хочешь весь завтрашний день слушать ее недовольное ворчание, дерзай, – усмехнулся Асламбек:

– Да, ты прав. Она устроит мне потом темную, – согласился Заур, чуть помолчав поинтересовался:

– Как думаешь, с ней все будет хорошо? – Асламбек хмыкнул в ответ:

– Заур, я, к счастью, не оракул, чтобы делать какие-либо прогнозы. Наша Камо и так в здравом уме и твердой памяти, – младший брат как будто даже обрадовался:

– Да? Значит, ее можно возвращать Саиду? – за эти слова он получил подзатыльник от Асламбека:

– Только через мой труп, – Заур хотел было что-то возразить, как я резко открыла глаза и обратилась к нему со словами:

– Я прекрасно понимаю, что мешаю вам обоим своим присутствием. Но ты мог бы проявить большую сдержанность, – с этими словами я выпрыгнула из машины и направилась в коттедж. Услышала бормотание Заура за спиной:

– Кажется, она меня слышала.

Никому не нравится, когда женщина возвращается домой после несложившегося брака. Что бы родители ни говорили, она становится для них обузой, лишним ртом, поводом для всевозможных переживаний, главной героиней сплетен в кругах соседей, родственников, знакомых и подруг. Эта учесть неминуема. Обязательно найдется тот, кто будет злорадствовать, тот, кто проявит искреннее сочувствие, тот, кто выскажет свое возмущение прямым текстом или за спиной, тот, кто осудит и выпустит нелепый слух. Я прекрасно понимала эти нюансы. Но услышать обращенный к Асламбеку вопрос Заура было больно. Он ведь видел, как вел себя Саид, когда проник на день рождения Риты и Адама. И все равно у него хватило совести высказать подобное предположение. Конечно, можно свести подобное отношение к юношескому максимализму, переживаниям из-за переезда в Штаты, найти еще 1000 и 1 причину. Но что-то мне подсказывало: это ни при чем. Ни один из названных вариантов не побудил бы в Зауре желание от меня отделаться. Когда в голову залезло самое странное, абсурдное и безумное предположение, я поторопилась побыстрее от него отделаться, пока оно не пустило глубокие корни в подсознание.

Мама болтала по телефону с Лаурой – своей сестрой. Попросив передать от меня привет, я пошла в ванную. Приняв перед сном теплый душ, сделала намаз и легла спать. Сон долго не шел. Хотела было посмотреть в окно, а потом вспомнила размолвку с Адамом и передумала. Вдруг он опять сидит у окна со своим чертовым планшетом?

В итоге следующие минут сорок я ворочалась из одной стороны в другую. я видела странный сон. Оранжевые языки пламени окружали меня со всех сторон. Огонь подступал ближе. Я словно наяву чувствовала его жар:

– Камилла! Камилла, выходи!!! – прозвучал знакомый голос будто издалека:

– Камо! Просыпайся, черт тебя подери!

– Камо!!!

Мне потребовалось около двух минут, чтобы осознать: это не сон. Коттедж, который приютил меня в самый переломный момент, действительно объят оранжевым пламенем. И это реальность.

Глава XVI

Комната, в которой я проснулась вечером следующего дня, показалась мне абсолютно незнакомой. Голубые стены, круглая люстра с мелкими лепестками, двуспальная кровать, пестрый круглый ковер, коричневая, довольно старая, но очень аккуратная, мебель, прибитое к левой стене, напротив окна, большое зеркало. Да, я определенно здесь никогда не была. События прошлой ночи пронеслись в голове вихрем, стоило мне ощутить запах гари под носом и опустить сонный взгляд на почерневшие от пепла руки. По спине пробежала мелкая дрожь, глаза переполнились слезами.

Мама, наш коттедж, Заур, Асламбек…

Как только я попробовала встать, в глазах потемнело, и я сразу приземлилась обратно на мягкую кровать. На тумбочке стояли электронные часы, на которых красовались цифры 19:55. Ничего себе, я проспала почти целые сутки!

Однажды на просторах интернета я вычитала, что когда человек пребывает в сильном стрессе, то долго спит. Срабатывает защитный механизм, чтобы психика окончательно не пошатнулась. Видимо, то же самое случилось и со мной. Конечно, в течение дня я просыпалась. И неоднократно. Но быстро засыпала снова. Я видела горящее пламя, слышала голоса мамы, Асламбека, Заура, окликавшие меня будто издалека. А потом возникло ощущение, будто я снова падаю на дно. Именно второе и становилось причиной моих частых пробуждений сегодня.

На тумбочке помимо часов стояла литровая бутылка с водой и стеклянный прозрачный стакан. Я схватила бутылку и начала пить ее содержимое прямо с горла. Вроде, полегчало.

Голова закружилась не так сильно, когда предприняла вторую попытку подняться с кровати. Прямо из большого зеркала на меня смотрела худая девушка в розовой шелковой пижаме, состоящей из коротких шорт и широкой рубашки с короткими рукавами. И мне опять поплохело. Я даже немного разозлилась. В таком виде меня видели братья. Возможно, даже…

Нет, нет, нет. Думать об этом сейчас мне не хочется. Как и о том, что наша семья осталась без крыши над головой.

Я присела, как только всплыла эта мысль. Неужели это правда?! Так, прежде чем разводить панику, нужно привести себя в порядок и найти маму с братьями. К моему облегчению, в этот момент в дверь постучали:

– Кто там? Войдите, – раздался грубый мужской голос:

– Камилла, это я. Есть разговор, – я поспешила нырнуть под одеяло. Черт! Не тебя я хотела бы видеть. Тем более в таком виде. Хотя, учитывая, что я абсолютно ничего не помню со вчерашней ночи, возможно, Адам меня уже видел в этой чертовой пижаме. И о чем я только думаю! У нас, блин, коттедж сгорел! Коттедж, который мама с папой только-только приводили в порядок! Коттедж, приютивший меня в самый тяжелый период моей жизни! Коттедж, в котором…

Адам вошел, плотно закрыв за собой дверь. Его суровый взгляд был обращен на мое лицо:

– Как самочувствие? Выспалась? – кивнула:

– Я в вашем доме? – настала очередь Адама кивать:

– А где мама с моими братьями?

– В гостиной они. Мы вернулись с полицейского участка совсем недавно, – будничным тоном сообщил он, затем присел на край кровати. В руках он крутил какой-то железный квадратный предмет:

– Никто не пострадал? – задала я следующий вопрос:

– Кроме вашего коттеджа все целы и невредимы, – кратко ответил Адам. Он опустил голову, продолжая крутить что-то в руках:

– О чем ты хотел поговорить со мной? – нарушила я тишину. Вместо ответа Адам бросил мне под нос предмет, при виде которого у меня перехватило дыхание, внутри перевернулось абсолютно все. Это была зажигалка. Зажигалка с гравировкой огнедышащего дракона. Та самая зажигалка, с помощью которой я сожгла квартиру Саида в Москве. Нашу с ним квартиру:

– Откуда она у тебя? – я к ней не прикасаюсь, только разглядываю с опаской:

– Нашел в кустах рядом с калиткой вашего коттеджа. Полагаю, там же ты обнаружила конверт, – я не сразу догоняю смысл сказанного Адамом. А его многозначительный суровый взгляд требует от меня ответов. Но что я могу сказать, если по моему побледневшему лицу и так все очевидно? Мы придерживаемся одного и того же мнения, и это понятно без всяких слов:

– Полиция разбирается в причине пожара. Вероятно, произошло какое-то замыкание в проводах. Ведь ваш коттедж был построен давно, электрические провода устарели и… не выдержали напряжение, – продолжил Адам:

– Так думают сотрудники полиции? – в моем голосе звучит ирония. Конечно же, замыкание в проводах! Десять лет его не было и вот, наш коттедж резко загорается:

– Так думают все. И наши с тобой братья, и твоя мама, и Рита, и рабочие, – мы с Адамом заговорщически переглянулись:

– Ты хочешь рассказать им истинную причину пожара? – вопрос был задан прямо в лоб:

– А почему ты решил, что истинная причина связана с этим? – бросаю взгляд на зажигалку:

– Потому что человек, устроивший поджог, хотел, чтобы ты это знала, – отчеканивает Адам:

– Зачем Саиду так рисовать? Я ведь могу прямо сейчас показать зажигалку полиции, рассказав историю своего побега, и его арестуют, – слова Адама прозвучали тоном, не терпящим возражений:

– Он знает, что ты этого не сделаешь, – я хотела было возмутиться, но он продолжил:

– А телефоном, подкинутым ранее, воспользуешься наверняка, – я задумалась, скрестив руки на груди. Тихим голосом озвучила мучивший меня вопрос:

– Зачем он это делает? Зачем так поступает со мной? – в глазах заново начали копиться слезы, а боль в сердце усилилась. Адам сделал глубокий выдох:

– Если история о его блестящих достижениях – правда, то здесь все очевидно. Ты представляешь угрозу для него и его семьи, Камилла, – я хмыкнула. Ничего нового. Я сама это прекрасно понимаю:

– Слышала поговорку: держи друзей близко, а врагов еще ближе? – я догадывалась, что Адам хочет этим сказать, но он все равно пояснил:

– Саид хочет тебя вернуть. И устроенный поджог – это попытка вывести тебя на шантаж. Он наверняка в курсе, что у твоей семьи недостаточно денег для того, чтобы перекрыть связанные с перестройкой коттеджа расходы, – я закрыла лицо руками:

– Это какой-то кошмар. Неужели у нас правда нет денег? – я хотела завыть от отчаяния. Адам признался:

– Я не знаю, Камилла. Но делать ремонт – это одно, а перестраивать целый дом, хоть и небольшой – совсем другое:

– И если я сейчас же наберу номер Саида и соглашусь вернуться, он предоставит шикарные апартаменты для мамы и моих братьев, – заключила я:

– Скорее всего, – отрезал Адам. Голова снова опущена, пальцы на обеих руках скреплены между собой:

– Но ведь это только наши предположения, не так ли? – с надеждой в голосе спросила я. А вдруг действительно произошло замыкание? Вдруг зажигалка была подброшена вместе с конвертом, и я ее просто не заметила? Вдруг Саид здесь вообще ни при чем, а у меня, как и у Адама, разыгралось воображение? И есть ли вообще смысл делиться своими предположениями с мамой или с братьями? Нет, только не это. Второй вариант исключается сразу, а маме я рассказывать не хочу только для того, чтобы не усугублять ситуацию, не вызывать еще один повод для переживаний. Адам поднял взгляд. Смотрел на меня долго, будто что-то обдумывая. А потом резко встал и направился к двери:

– Только тебе решать, что делать с полученной информацией и нашими предположениями:

– Адам, – я указала взглядом на зажигалку. Она все еще лежала рядом со мной:

– Сохрани ее у себя вместе с конвертом, – поспешно добавила: – Пожалуйста, – он взял зажигалку. Только хотел было открыть дверь, как я проговорила:

– И еще один вопрос, – поворачивается ко мне лицом:

– Зачем ты это делаешь? Ты мог при первой же возможности рассказать папе или Асламбеку про конверт с телефоном и зажигалку. Ты осознаешь, что и себя подвергаешь риску?

– Камилла, я обещал Руслану защищать тебя, – заявил Адам: – А то, что ты рассказала мне – это был твой выбор. И я принял его, – мне нечего было ответить на эти слова. Я могла лишь поблагодарить Адама за то, что продолжает хранить мою тайну, разделяет мои предположения. Но я не успела сделать это. Дверь распахнулась. На пороге стояла Рита сначала с доброжелательной улыбкой на лице и поглаженной одеждой в руках:

– Камилла, ты уже проснулась? – ее взгляд метнулся в сторону Адама. Вместо улыбки появился оскал:

– А ты что здесь забыл? Тебе нельзя находиться с Камиллой при таких обстоятельствах! И куда подевались твои высоконравственные принципы, молодой человек?! – почему-то мне стало смешно. Впервые я наблюдала за тем, как Рита отчитывает старшего пасынка:

– Я уже ухожу, – пряча руки в карманах синих джинсов, бросил он и поспешно удалился. Рита, закрыв за собой дверь, повернулась ко мне:

– Как ты себя чувствуешь, моя дорогая? – я натянула слабую улыбку:

– Все в порядке, – Рита с пониманием кивнула:

– Мы очень сильно перепугались, когда загорелся ваш коттедж. Слава Аллаху, Лейла с Зауром успели выбраться первыми, прихватив самое необходимое. Асламбек вызвал пожарных и полез за тобой чуть ли не в самое пламя. Твой старший брат крайне бесстрашный человек, – с нотками восхищения в голосе делилась со мной Рита:

– Ваши вещи, к сожалению, спасти совсем не удалось. Я тут принесла тебе кое-что из одежды Седы. Надеюсь, подойдет, – протянула мне длинную джинсовую юбку с розовой кофтой:

– Спасибо большое, вы очень добры, – смущенно пробормотала я. Рита отмахнулась:

– Милая, перестань! За столь короткое время мы настолько сблизились, что вы для меня уже как члены семьи. К тому же мы, вайнахи, всегда должны друг другу помогать, – осмотрела меня с головы до ног и добавила:

– Прежде чем спускаться на первый этаж, тебе лучше принять душ, Камилла. И я не рекомендовала бы тебе спускаться. Пришли следователи, допрашивают о пожаре Лейлу и твоих братьев. Лучше подожди, пока они уйдут, – я уточнила:

– Мое присутствие там необязательно? – Рита отрицательно замотала головой:

– Только если ты горишь желанием беседовать с жирными, недовольными турками-мужчинами, – в коридоре показалась Седа. Она посмотрела на меня с сияющей улыбкой на лице, обняла со словами:

– Хорошо, что ты наконец проснулась. Выглядишь просто ужасно:

– Седа! – шикнула на нее Рита:

– Спасибо за честность. Я немедленно собиралась в душ, – в ответ девушка захлопала в ладоши:

– Супер! После водных процедур я на тебе протестирую свою новую косметику:

– Седа! – повторила Рита: – У Камиллы нет ни настроения, ни желания принимать участие в твоих развлечениях, – и только Седа хотела было возразить, как я мягко погладила ее по руке:

– Я с удовольствием приму участие в твоих развлечениях. Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать в знак благодарности за предоставленную одежду и комнату, – я почему-то была уверена, что спальня с голубыми стенами принадлежит именно ей. Седа отмахнулась, радостно засмеявшись:

– Пустяки! Бери все, что хочешь. Одежды у меня много:

– Настолько много, что пришлось ей выделить отдельную гардеробную, – подхватила Рита:

– Точно, Камо! Ты же не видела мою любимую комнату, – спохватилась Седа: – Заканчивай с душем поскорее. Мне столько всего тебе надо показать:

– Камилл, когда следователи уйдут, я позову вас. Посидим на кухне, чай попьем. У меня там как раз тесто стоит для орехового пирога, – обратилась ко мне Рита. Мне оставалось лишь кивнуть с благодарной улыбкой, а потом следом за Седой потопать в сторону ванной.

Уже стоя под душем, намыливая голову шампунем с запахом кокоса, я раздумывала над разговором с Адамом. Мое решение не озвучивать свои предположения о пожаре оставалось неизменным. А что мы будем делать дальше, где будем жить, зависело только от мамы и Асламбека. Наверняка какое-то время мы все вместе будем расчищать территорию, на которой раньше располагался наш коттедж. Коттедж… Сердце колыхнула резкая боль, которой спускалась все ниже и ниже, будто раскалывая меня на две части. Вина за поджог лежала на мне, я это чувствовала. Если бы я в тот проклятый день не поехала прямиком в компанию к Саиду, а вернулась бы домой, смиренно ждать его, то, возможно, сейчас бы всего этого не произошло. Мама со спокойной душой уехала бы устраивать Заура в Штаты, Асламбек спокойно посещал бы свои лекции по повышению квалификации, а Заур думал бы только о переезде и вступительных экзаменах. Хотя, с другой стороны, если бы я тогда не узнала правду, узнала бы ее позже, Саид в любом случае прокололся бы. Почему-то я в этом уверена. А еще мы не познакомились бы с Адамом и его семьей, так и не узнали бы, какие замечательные, отзывчивые люди населяют Стамбул. Впрочем, сокрушаться по поводу того, что случилось и могло бы случиться не имеет никакого смысла. Остается лишь жить настоящим, решая на ходу возникшие проблемы.