По ту сторону

Глава 1. В которой Мора проходит отбор и пытается не задохнуться

Кому пришло в голову проводить отбор в самые жаркие дни лета? Сидя в тени развесистого дуба, Мора обмахивалась веером, чувствуя, как по спине бежит пот. Вспотевшее под тоннами пудры лицо чесалось, но она не смела его трогать. Девицам, что отрядили превратить бродяжку в княжну, и без того пришлось изрядно повозиться.

Годы нужды никого не красят. Впрочем, и княжеская дочь не славилась крепким здоровьем. Говорят, большую часть жизни она провела в своей комнате, окружённая нянечками и врачами. К ней, словно паломники, ходили местные академики, заморские врачи, в какой-то момент даже знахари и травники оказались в покоях болезненной девицы. Чем же таким страшным она больна, никто наверняка не знал.

Когда по окончании войны князья с благословения Царя решились на сделку с той стороной, княжна, само собой, оказалась в списке претенденток. Выйти замуж она могла только по политической нужде, но князь имел детей в достатке, потому воспользовался благовидным предлогом, чтобы закрыть дыру в казне – так рассуждал Ветор, брат Моры.

Сама девушка высокой политикой не интересовалась. Её в этой затее привлекала возможность вернуть статус и земли своей семьи. Вернуть благосостояние, чтобы больше никогда не питаться прошлогодней картошкой, вырытой на вытоптанном солдатами чужом поле. Не страдать от вшей и клещей, пока прячешься в лесу от патрулей. Больше не видеть, на какие жертвы идут родные, чтобы протянуть ещё хотя бы день.

Если ради этого нужно притвориться княжеской дочкой – пусть так.

Если ради этого нужно провести на той стороне триста тридцать три дня – пусть так.

Если ради этого нужно отправиться на ту сторону, к неведомым женихам – пусть так.

Пусть создания той стороны съедят её, если захотят, главное – семья будет в безопасности.

Задыхаясь от жары, чувствуя, как тяжёлые заколки впиваются в голову, и проклиная поэтов, воспевавших лёгкое, поверхностное дыхание, Мора старалась удержать осанку и улыбку. Корсет нещадно натирал даже сквозь нательную рубашку, каждый и без того неглубокий вдох хотелось морщиться, но нельзя.

Очередной слуга принес стакан с вином. Тут же рядом оказался Ветор и незаметно выплеснул вино, заменив водой.

– Ещё не поздно отказаться, – шепнул он.

В форме Мирославского полка он выглядел словно оловянный солдатик, каких когда-то давно батюшка привозил из столицы. Статной фигурой и красным мундиром он привлекал к себе взгляды. Те, кто не отправятся на ту сторону, могут попытать счастье здесь. Военные на княжеской службе хорошо зарабатывают, только это и позволяло их семье оставаться на плаву.

– Мора, – добавляя в голос властности, позвал он, когда сестра не отозвалась. – Обещаю, мы не будем тебя неволить и принуждать к браку. Ты уже всё доказала. Воротись, пока не поздно.

Мора подняла подбородок, обмахиваясь веером из пышных страусиных перьев. Немного кружилась голова, а зелёный луг то и дело пытался уплыть куда-то в сторону. Тот, кто ввёл моду на столь узкие платья, явно за что-то не любил женщин.

По лугу прогуливались другие претендентки. И как только они выдерживают подобную духоту? Издалека они напоминали медленно плывучие среди зелени пирожные. Лёгкие, воздушные, пышные, светлых оттенков розового и кремового, богато украшенные белыми лентами и цветами.

Идеалистическую картинку нарушала стая ворон, что кружила над лесом. Нашли падаль и слетелись пировать. Некоторые особо любопытные облетали луг и приземлялись на лужайку, совсем не боясь людей. Слуги, старательно изображая невозмутимость, гоняли наглых птиц.

Под навесом оркестр играл что-то лёгкое и задорное. Пирожные кружились в незамысловатом танце. Кавалеров на данное мероприятие не пригласили. Только гвардейцы Мирославского полка прохаживались вдоль границ парка.

Все нарочито изящные движения, красивые платья и наигранная весёлость посвящены неведомым гостям, укрывшимся в шатрах за ручьём. Никто в них не входил и не выходил, но всякий раз, отводя взгляд, Мора чувствовала, что за ней наблюдают. Неприятное чувство, от которого холод по коже.

Один из воронов приземлился в тени у самых ног Моры. Ветор шагнул вперёд, прогоняя птицу, и, стараясь не выдавать своего волнения, зашептал:

– Хватит, идём.

Сжатые кулаки мелко дрожали. Проследив за взглядом Ветора, Мора с удивлением обнаружила вереницу кэбов, которых ещё секунду назад на лугу не было. Кэбы не имели ни коней, ни возниц. Причудливо изогнутое дерево с навесом из тонких веток, покрытых пышной зеленью и цветами.

На подлокотник кресла опустилась маленькая синяя птичка и запела. Опешив, Мора невольно замерла. Из крохотного клюва неведомой яркой птахи звучала флейта.

Поднявшись, почувствовала, как брат коснулся её руки.

– Если они узнают… – не скрывая тревоги, прошептал он.

– Встретимся через триста тридцать три дня, – спокойно отозвалась она, мягко высвобождая запястье.

– Что, если они не отпустят?

У созданий той стороны не так уж и много положительных качеств, но невозможность нарушить заключённый однажды договор – одно из них.

Птица поднялась в воздух и кружилась вокруг, пока Мора добиралась до карет. Опираясь на локоть брата, она старалась не смотреть на его опустошённое, грустное лицо. Едва она успела устроиться на подушке из мха, кэб тронулся. Оглянувшись, Мора в последний раз взглянула на брата.

– Я вернусь. Обещаю.

Глава 2. В которой Мора спорит с братьями

– Нет. – Ветор грохнул кулаком по столу и резко поднялся. – Князь не выберется из неприятностей на горбу нашей семьи, не в этот раз.

Они сидели в гостевой комнате дешёвой гостиницы, больше похожей на ночлежку для бездомных. Мундир Ветора требовал починки, был весь в дорожной пыли, пропитан потом, а местами видны не отстиравшиеся следы крови. Война помогла ему быстро продвинуться в звании, и больше не приходилось ночевать в заброшенных домах и на лесных стоянках. Теперь их предел – убогие гостиницы и ночлежки, где Мора боялась остаться одна и выйти из комнаты без братьев.

– В прошлый раз, когда война выпила все соки из княжеской казны, он объявил отца предателем и забрал так нужное ему золото, – отозвался Милко, он сидел чуть в тени, в глубоком, продавленном кресле с потёртой, засаленной обивкой. – По его милости мы оказались на улице с ярмом предателей и долгами.

– Я помню, – упрямо отозвалась девушка. В тот год ей едва исполнилось десять, когда мачеха устраивала приём в честь прибытия короля, что обернулся резней.

– Тогда не вижу причин говорить об этом.

– Всего триста тридцать три дня, – подчёркнуто спокойным тоном произнесла Мора. – Ерунда по сравнению с годами войны.

Платье на ней старое, с чужого плеча, давит и натирает кожу, а ещё пахнет другим человеком. Прошлые годы, казалось, должны были сделать Мору непривередливой, но всякий раз, надевая наряд, её передёргивало от омерзения.

– На войне сразу ясно, кто твой враг, – произнёс из тени Милко. – А создания той стороны будут старательно изображать дружелюбие. Они прекрасны и милы, виртуозно играют словами. Ты и не заметишь, как пересечёшь опасную черту, а прийти на помощь мы не сможем.

– Вы и во время войны нам не помогли. – Изнутри кольнуло злостью. – Думаете, меня можно соблазнить заколдованным золотом?

– Думаю, ты не встречалась с ними раньше и слабо представляешь, что они такое, – отозвался Милко.

– Представляю. Я вывела на чистую воду подменыша, а не вы.

Скверная история. В какой-то момент она стала замечать следы синяков и укусов на теле матери, и далеко не сразу они поняли, что чуть странный младший брат – подменыш.

– Нас осталось мало, мы не хотим потерять тебя, – примирительно произнёс Милко, и, вздохнув, девушка поникла.

У графа от первой жены было девять детей.

Первый, самый любимый и самый разбалованный, любил лошадей. Погиб на охоте, свалившись с лошади. Осталось их восемь.

Второй, гостя в деревне у родственников, подхватил корь. Родственники, испугавшись, не стали писать об этом родителям, а когда правда вскрылась, он был настолько плох, что врачи спасти ребёнка не сумели. Осталось их семь.

Третий, поссорившись с отцом, сбежал на фронт, и долгие годы не было о нём вестей. Пока год назад не вернулся в чине капитана.

Четвёртый последовал за братом, купив перед этим офицерский патент, и умер, обороняя никому не известный холм среди лесов. Осталось их шесть.

Пятый стал врачом и последовал по тому же пути. Рассорился с отцом и ушёл на фронт, чтобы позже вернуться живым и относительно здоровым.

Шестой получил хорошее образование, остался в поместье и умер от оспы. Осталось их пять.

Седьмой погиб на дуэли из-за глупой шутки. Осталось их четыре.

Восьмая, Мора, была поздним ребёнком и в силу возраста и пола никаких неприятностей страшнее цыпок на руках не нашла.

Девятый оказался подменышем, что свёл их мать в могилу и начал присасываться к остальным родственникам. Мора это заметила. Ей не поверили. Железный гвоздь и полученный от него ожог обнажили неприятную правду. Осталось их трое.

Вздох. Шов платья натирает бок и кажется, словно по спине что-то бегает.

– Пока все ваши доходы уходят на погашение долгов короне, мы все несвободны в своих решениях и поступках, – произнесла она, избегая взглядов братьев.

Всем известно, как в высшем обществе молодые люди поправляют своё положение. Удачной женитьбой. Но пока они в опале, даже самая ветреная девица не посмотрит в их сторону.

– Если это из-за предложения капитана Тарского, – начал Ветор, – то я уверен, он станет тебе хорошим супругом. Добрым и понимающим.

Улыбка, которой Мора ответила брату, даже при самом плохом освещении не сошла бы за вежливую.

– Капитан уже свёл в могилу двух жен, и это ещё без учёта любовниц. Детей у него больше, чем он может прокормить. Если вам так не терпится избавиться от меня, то отдайте лучше той стороне, от этого хоть какая-то польза будет.

– Нет, – упрямо наклонил голову брат. – Не знаю, кто наплёл тебе эту чушь, но капитан Тарский уважаемый человек. Ты будешь жить в довольстве и радости…

– Пока не умрёшь, рожая раз в год, – неожиданно перебил его Милко. – Брось, Мори не наивная девица, чтобы поверить в это. К тому же мы видели, как благородный капитан поступает с теми, кто не способен дать ему отпор. Ты такой участи хочешь для сестры?

Лицо Ветора пошло красными пятнами.

– То другое. Эти женщины были пленницами!

– Нет, не другое! – неожиданно для себя подскочила на ноги девушка. – Я лучше брошусь на нож, чем позволю этому человеку коснуться себя!

– Мори, – строго произнёс Ветор, сдвигая брови, но та, не дрогнув, смотрела в ответ. – Я не хочу, чтобы ты терпела лишения. Вполне довольно того, что пришлось пережить.

– Если для этого придётся лечь под мерзкого…

– Мори! – грохнув кулаком о стол, оборвал её Ветор.

– Подождите! – Милко поднялся, вклиниваясь между ними. – А что, если Мора сумеет противостоять чарам той стороны? Мы к этому времени уже встанем на ноги, и больше не придётся ютиться в подвалах.

– Милко! Ты хочешь продать нашу сестру этим тварям, словно она какая-то призовая лошадь?

– А вы с капитаном поступаете как-то иначе? – сощурилась девушка.

– Нет, постой, – вновь гася зарождающийся спор, произнёс Милко. – Мы её подготовим. У нас есть целый год до отбора. Ты научишь её защищаться, а я постараюсь сделать так, чтобы чары не вскружили ей голову.

– Едва она попробует их еду, и всё пропало, – вскричал Ветор, и Море показалось, что он в панике.

– Да, но они знают, что волшебная еда не способна по-настоящему насытить человека, потому будут кормить и обычной едой.

– Это плохая идея, – нахмурился брат.

– Вне всякого сомнения.

Глава 3. В которой Мора попадает на ту сторону, стараясь не поддаваться её обаянию

Мора не заметила, как уснула. Разбудила её неожиданная тишина. Птица смолкла.

Едва бросив взгляд в сторону, девушка вмиг позабыла о неудобном платье, узких туфлях и больно впившихся в кожу заколках. Война и чума превратили некогда цветущий край в выжженную пустошь. Здесь же над коляской смыкали ветви дубы-великаны. Земли не видно за густой травой, а в лес не заглянуть из-за густо поросших кустов. Мора даже не сразу поняла, что не так. Отчего по спине бежит холодок, а глаза ищут, за что бы зацепиться. Буйная растительность подступала к самой дороге, но, вытянув руку, коснуться ветвей не удалось.

Всё это в абсолютной тишине. Колёса кэба не скрипели. Птицы не пели. Ветви не шелестели на ветру.

Неожиданная оторопь пробежала по спине. Но осознать свой страх девушка не успела. Лес расступился, яркое летнее солнце на мгновение ослепило. Кареты выехали на просторное, поросшее цветами поле, что лоскутным одеялом раскинулось на многие километры вокруг. Перед ними вырос огромный дворец, словно из сказки.

В первый момент показалось, что башни вырезаны из чистого льда, а вместо окон там голубые кристаллы. Чем дальше несли кареты, тем сильнее разрастался комплекс, оттесняя поле цветов. Стены, увитые цветущими белыми цветами, окна застеклены тончайшим хрусталём и украшены искусной мозаикой.

Проезжая мимо всего это великолепия, Мора невольно забыла о грусти и усталости, даже задыхаться перестала. В одном из садов расхаживал белоснежный единорог, что качнул рогом в поклоне, когда они проезжали мимо.

Дворец становился всё ближе, дорожки, засыпанные белым камнем, всё шире.

Их ждали. У ворот дворца стояла целая делегация. Кареты объехали фонтан и остановились точно у выстроившихся в ряд слуг, что, открыв дверцы, протянули руки гостьям, помогая спуститься. Украдкой наблюдая за другими претендентками, Мора подивилась, как синхронно шагнули на приступочку все десять ножек и как гладко склонились разом десять головок.

Навстречу им шагнула женщина невероятной красоты. Закутанная в алую струящуюся материю, она изящным жестом откинула с лица белоснежные волосы и улыбнулась. Улыбка эта наполнила душу теплом, отогнав тени страхов и огорчений.

– Здравствуйте, здравствуйте, мои дорогие! – тянула она к ним руки и старалась коснуться каждой, словно нежная мать, встречающая любимых дочерей после долгой разлуки. – Мы вас заждались! Вы, должно быть, проголодались. Проходите в зал, у нас всё готово.

Поправляя юбки и причёски, гостьи поднялись по лестнице и оказались в огромном, просторном зале. Искусно расписанный потолок создавал впечатление открытого неба. Белоснежные колонны окутывали неведомые цветы. В гигантском камине, где можно было бы зажарить целиком быка, жарко пылал огонь. Откуда-то грянула музыка, но сколько Мора ни вслушивалась, понять, на каких инструментах играют, ей не удавалось.

Едва они вошли, навстречу потянулись хозяева замка. Хозяин дворца Ксандр, его брат Агний, многочисленные гости и придворные. Последовали приветствия, знакомства, восхищённые возгласы и взгляды. В последний раз об этикете, тем более придворном этикете, Мора слышала в детстве, когда мачеха готовила её к приезду князя. Потому о том, насколько свободны местные нравы, могла только догадываться. Там, откуда она родом, совершенно точно нельзя без спроса касаться девушку руками и просить покружиться, покрасоваться, словно она кукла или праздничный торт.

Окружённая незнакомыми людьми, девушка растерялась и, втянув голову в плечи, невольно попятилась.

– Простите моих родных, – рядом словно из ниоткуда возник мужчина в расшитом золотом зелёном сюртуке. – Мы давно не встречали кого-то с той стороны и несколько отвыкли.

Не ответить на его мальчишечью, открытую улыбку было невозможно. Робко улыбнувшись в ответ, Мора присела в реверансе.

– Княжна Мориана! – тут же обратился к ней высокий мужчина, один из придворных. – Позвольте засвидетельствовать своё почтение. Я знавал вашего прапрадедушку. Несколько сезонов кряду мы вместе охотились!

Мужчина больше походил на хищную птицу, нежели на человека: горбатый тонкий нос клювом, круглые светло-карие немигающие глаза и тёмно-коричневые зачёсанные назад волосы. Наброшенный поверх костюма плащ лишь усиливал сходство.

– Зовите меня Элланом. – Наклонившись, он клюнул губами руку девушки. – Если вам что-нибудь понадобится, вы всегда можете на меня рассчитывать.

– Танцы! Танцы! – послышалось со всех сторон, и прежде чем Мора успела отказаться, её уже увлекал в центр зала Эллан. Обернувшись, она поискала спасения и встретилась взглядом с улыбчивым молодым человеком. Вмиг всё поняв, он вклинился между девушкой и придворным и, ссылаясь на усталость гостьи, отвел её к столу.

– Огромное спасибо, – шепнула она, благодарно сжимая его руку.

– Всегда пожалуйста, – с готовностью отозвался он.

Рыжие вихры качнулись в такт резкому кивку. Смешливые глаза, вздёрнутый нос и мальчишечья улыбка – на секунду Мора усомнилась, насколько добра эта улыбка. В последние годы она знавала немало таких улыбчивых, но злых людей. Чем больше страдали окружающие, тем шире и довольнее те скалились. Но её спаситель, похоже, был не из таких. От него исходило тепло осеннего костра, даже пах он, казалось, прелыми осенними листьями.

– Агний, – представился он и, чуть замешкавшись, изобразил поклон.

Невольно засмущавшись, девушка заверила нового знакомого, что не слишком щепетильно относится к дворцовому этикету.

– Я думал, люди с той стороны только и делают, что трясутся над тем, чтобы следовать правилам.

– Это создает иллюзию контроля, – не задумываясь ответила она словами Милко и только после опомнилась, что молодой княжне негоже так выражаться.

Агний засмеялся.

– Да, любите вы всё контролировать.

Мора постаралась улыбнуться в ответ, слишком занятая волнением, чтобы понять, было ли сказанное действительно смешным.

– Это правда, что родители держали тебя вдали от двора и развлечений?

Плечи против воли напряглись. Уставившись на заставленный яствами стол, она попыталась отыскать в памяти готовый ответ.

– Увы, я родилась слабой, и они сделали это, стараясь сохранить моё здоровье, – стягивая голову в плечи, отозвалась девушка, старательно пряча глаза.

«Если смыть с меня всю пудру, то я легко сольюсь с той серой стеной», – неловко пошутила она про себя, но высказать шутку вслух не решилась.

– Теперь можешь не переживать! Ты больше не останешься одна! – задорно пообещал он, и Мора осознала, что вопрос не был проверкой. – Кушай вдоволь, танцуй всласть! На нашей стороне болезней и недугов не существует!

Робко улыбнувшись, Мора позволила себе немного расслабиться. Этим вечером она ела блюда, о которых никогда не слышала, и пила напитки, о которых ничего не знала, а после танцевала всю ночь напролёт.

Глава 4. В которой Мора замечает недостачу в невестах

Мора так и не смогла вспомнить, как попала вечером в свои покои. Проснувшись под пение птиц, она потянулась и застонала. Каждая мышца в теле оказалась перегружена и отказывалась двигаться. Пожалуй, не стоило вчера столько танцевать.

В первый момент она подорвалась и начала выбираться из мягкой постели. Нужно приготовить что-нибудь, прежде чем Милко отправится к пациентам. Проверить, высохло ли за ночь бельё, Ветор в драке порвал рубашку, а смены нет. Нужно заштопать. После – скорее к бабке Глаше. Мора подрабатывала у старухи прачкой, щёлочь изъела руки, оттого приходилось на жаре сидеть в перчатках…

Спустив одну ногу с кровати, девушка замерла. Пуховое одеяло, какого она уже много лет не видела, манило к себе теплом. В комнате было высокое окно, украшенное цветным стеклом, искусно имитирующим ветви, держащие алые цветы. Ступня утопала в густом ворсе ковра, что при ближайшем рассмотрении оказался мхом.

Там, где она обычно просыпалась, было старое, колючее и вонючее одеяло, окна и вовсе не было, а пол земляной. Плюхнувшись на мягкий матрас, Мора не сдержала счастливого возгласа, что прорвался сквозь улыбку попискиванием. Забравшись под одеяло, девушка зажмурилась, желая, чтобы этот сон продолжался как можно дольше.

Чуть позже её разбудила служанка. Робко тронув за плечо, позвала именем княжны, напоминая, кто она и где находится. Сев, Мора улыбнулась солнцу, служанке и новой жизни.

– Доброе утро!

Когда не нужно заботиться о хлебе насущном, быть счастливой сразу по пробуждении, гораздо проще.

– Доброе утро, госпожа. – Служанка низко поклонилась.

Выглядела она странно и непривычно. Копну серых волос подпирали маленькие рожки. Чуть приплюснутое лицо всё же оставалось человеческим, как и серые руки, если не считать тонких изогнутых когтей. Ноги скрыты под расшитой юбкой, но звук выдавали странный. Уж не копыта у неё там?

Служанку звали Шанка. Слуг у Моры не было с десятилетнего возраста, оттого она несколько стушевалась, раздеваясь перед незнакомкой. Шанка её смущения, казалось, и не заметила. Омыла тело тёплой водой с цветами, смывая последствия вчерашнего бала.

– А теперь пудра? – обречённо вздохнула Мора, вспоминая, как её собирали на смотрины.

– Зачем? – удивилась служанка, держа в руке баночку, она поднесла её к лицу, и вздёрнутый носик по-собачьи дёрнулся, принюхиваясь. Затем взяла изборождённую шрамами руку девушки и понюхала. Мора покраснела и поспешила спрятать руки в широких рукавах халата.

– Не переживайте, сейчас всё исправим.

Перебрав несколько баночек, Шанка остановила свой выбор на розовом масле, пахнущем незнакомыми травами. Мора смотрела и не верила своим глазам. Под лёгкими пальцами служанки шрамы и изъеденная кожа пропадали. Руки по-прежнему оставались костлявыми, но светлая кожа на них перестала быть болезненно-серой и блестела! Даже сломанные и дурно сросшиеся некогда пальцы уже не казались такими кривыми, как раньше.

То же случилось и с лицом. Следы от перенесённой во время войны оспы исчезли, стоило только Шанке коснуться кожи волшебными кремами. Сухая солома тонких, ломких волос обратилась в густые, упругие локоны.

Платье, подогнанное по фигуре, надевалось на голое тело. Никакого корсета! Крутясь перед зеркалом, Мора не узнавала себя. Так могла бы выглядеть княжна, но никак не она, Мора – оборванка, что несколько лет провела в лесу, недоедала, болела и страдала от паразитов. Шанка справилась значительно лучше всех княжеских служанок.

За возможность не затягивать себя в корсет, не намазывать на лицо сто слоёв красок и пудры, Мора готова простить всё на свете. Даже если новые господа съедят её.

Время завтрака. Двери гостевых комнат как по волшебству распахнулись в один момент, и девять красавиц вышли в коридор. Светясь от улыбок, они разглядывали друг друга, едва узнавая.

Мора ещё раз пересчитала количество невест. Восемь. Вместе с ней девять. Может, для десятой не хватило комнаты, и она живет где-то в другом коридоре.

Стелющийся под ногами цветочный ковёр провёл девушек в светлую залу. Женщина, привечавшая их вчера, сидела среди подушек и, едва невесты появились в дверях, поднялась навстречу. Сердечно поприветствовала и не села за стол, пока не усадила каждую.

Низкой стол, больше похожий на невероятной ширины пень, заставлен блюдами самого экзотического вида. Глядя на обилие незнакомых ягод, соусов и мясных блюд, приготовленных из непонятных животных, Мора не решалась коснуться чего-либо, хотя и ужасно хотела есть.

Появились мужчины, проредив невест, и принялись за ними ухаживать, предлагая блюда и щедрой рукой наполняя бокалы. Рядом с Морой оказался Агний. Взлохмаченный, словно только что выбрался из постели, он напоминал неугомонного щенка, которого оторвали от игр.

– Кушай, кушай! – приговаривал он, щедрой рукой наваливая полную тарелку зеленоватых горошин и большой сочный кусок розоватого мяса. Сколько ни глядела Мора на него, так и не удалось определить, какому животному оно принадлежит.

Вновь пересчитав невест, Мора озадаченно склонила голову набок, забыв о еде.

– Что такое, милая? – наклонилась к ней хозяйка дома.

Повернувшись, она хотела было ответить и тут опомнилась, что никто так и не представил беловолосую женщину.

– Вчера нас было десять, – в смятении от своего открытия произнесла она.

– Нет, девять, – покачала головой та.

– Мы всегда приглашаем девять, – поддержал её Агний, ловко разделывая мясо.

– Но я точно помню, вчера было десять карет, – упрямо качнула головой сбитая с толку девушка.

– Похоже, кто-то вчера перебрал цветочного вина, – беззлобно пожурил её мужчина и, отставив в сторону высокий бокал, налил воды из хрустального графина.

Мора не решилась продолжать спор. Сконфузившись, опустила взгляд в тарелку, радуясь, что собеседники уже сменили тему разговора.

После завтрака все отправились в сад. Казавшийся бесконечным, он раскинулся на холмах, перемешав в себе цветы, плодовые деревья и ягоды. На дорожки то и дело выскакивали белки, что без страха принимали угощения с рук. Среди ветвей метались цветастые пичуги с необычными голосами.

Идиллию нарушал темнеющий на границе сада лес.

– Не ходите туда! – вдруг окликнула одну из девушек беловолосая.

Тут же рядом с невестой оказался кто-то из придворных и, мягко подхватив под локоть, вернул в толпу.

– Почему нельзя ходить в лес? – удивилась Мора.

Столько лет лес служил для неё пристанищем и укрытием. Если и есть где-то безопасное место, то в лесу. Машинально коснувшись мочки уха, она замерла.

– Там живет чудовище.

Серёжки, покрытые защитными знаками, пропали. С трудом заставив себя дышать спокойно, постаралась незаметно ощупать вторую мочку. Так же пусто.

– Чудовище?

Только сейчас она сообразила, что пропали защитные кольца.

– Да, – лицо придворного омрачилось печалью, – оно много лет бродит по нашим лесам, появляясь в неожиданных местах. Не стоит думать, что от него можно убежать или спрятаться. Оно не щадит никого: ни женщину, ни ребёнка. Там, где оно проходит, остаётся только смерть.

«Куда делось платье, в котором я приехала? – думала Мора, едва слыша собеседника. – Может, убрали в шкаф?» Там в хитро сшитых карманах хранилась соль и рябиновые ягоды. Защита, которой снабдил её Милко, исчезла в один миг, а она и не заметила.

Глава 5. В которой Мора получает небольшой урок истории

Дворец готовился к празднику полнолуния. Съедутся все соседи, и для невест это возможность проявить себя. Когда сообщили о готовящемся событии, девушки изъявили горячее желание помочь с приготовлениями, но оказалось, что здесь их помощь не нужна. По мановению изящной руки беловолосой на увитых плющом колоннах распустились незаметные до этого цветы.

Освобождённая от дел Мора обыскала свою комнату и не нашла даже ниточки или ленты от старого платья. Всё, в чём она приехала, вплоть до нательной сорочки, пропало. Самое обидное: пропала тетрадь с карандашом, что купил на свои деньги Милко, чтобы она могла отмечать дни. Надеясь, что хозяева не слишком на неё осерчают, она сделала две засечки на стене за кроватью.

– Не уверена, что я хотела бы вернуться, – поделилась Маришка, – Что меня там ждёт? У папеньки нет денег на приданое, хорошей партии на той стороне мне не сделать.

Они проходили мимо куста с красными листьями, такими яркими, словно кто-то совсем недавно сбрызнул их кровью. Маришка сорвала листок и тут же бросила его на землю, запачкав руки в пыльце.

– Посмотри на меня!

Мора посмотрела. Маришка, девица лет семнадцати, из тех, о ком говорят: кровь с молоком. Ясноглазая, румяная, с толстой косой до пояса, в лёгких местных нарядах выглядела странно. Возможно, из-за непривычных одежд и причёски казалось, что ей чего-то не хватает.

– В первое же утро служанка украла мои веснушки, – указала девица на курносый нос. – И волосы раньше сильнее вились, а сейчас лежат идеальными локонами. Здесь я красавица, что выйдет замуж за принца, а там мне придётся стать приживалкой в доме брата. Нет, лучше я останусь здесь.

Не желая спорить, Мора улыбнулась.

Через кусты с алыми розами к ним спешила Зорина. Тёмно-синее платье бесстыже облегало каждый изгиб юного тела, блестя капельками росы из алмазов на подоле. Несмотря на откровенный покрой, оно шло ей не в пример больше, чем то розовое безобразие с бантиками, в которое нарядили девушку на смотринах. Чёрные густые волосы подобраны ободком из тонких прутьев, в центре которого сиял сапфир в цвет глаз. Совершенно не сочетаясь ни с платьем, ни с другими украшениями, выделялись золотые серьги – подарок родителей. После войны она, не будучи замужем, разродилась мёртвым ребёнком. Родители сочли за благо отдать её на эту сторону.

– Девочки! – протянула она к ним белоснежные тонкие руки. – Пойдёмте скорее, я кое-что нашла!

Схватив их за руки, Зорина утянула подруг в тень замка. Поросшая диким виноградом стена ничем не отличалась от десятка таких же, пока девушка не раздвинула стебли. Вместо белоснежного, словно горные вершины, кирпича, там оказался кусок мозаики.

– Как думаете, можно попросить очистить стену? – спросила она, убирая волосы за ухо.

На солнце блеснули золотые серьги. Мора завистливо ущипнула себя за мочку уха.

– Не знаю, они и так многое нам позволяют, – Маришка раздвинула ветви и, не рассчитав сил, сломала несколько стеблей.

– Вы ведь гостьи, – раздался бархатный голос за спиной. – Разве мы можем в чём-то вам отказать?

Из-за высокой клумбы к ним шёл Ксандр. Высокий, статный мужчина в зелёном камзоле с золотым шитьем. Отпущенные до плеч волосы цвета липового мёда подхвачены обручем.

Девушки поспешили поклониться. Он вышел к ним так просто и легко, словно местный садовник, а не хозяин замка. Лёгкий взмах руки, и дикий виноград расползся в стороны, открывая часть стены.

– Позвольте провести небольшой урок истории. – В уголках глаз его затаились искры веселья. – Прошлая наша правительница – или царица, по-вашему – правила так долго, что никто уже и не помнит, кто был до неё, или же ей очень хорошо удалось уничтожить даже саму память о прошлых правителях.

В центре фрески возвышалась угловатая фигура женщины с алыми, словно закат, волосами. Неизвестный мастер приложил немало стараний, чтобы передать отблески заходящего солнца в этих невероятных локонах. Голову женщины венчала корона – камень, из которого её выложили, настолько белый, что смотреть на него трудно, хочется прикрыть глаза.

– Звали её Лилит. Она желала зваться первой и единственной правительницей этой стороны и жёстко подавляла любое инакомыслие. Видите кристаллы в её руках? – В разведённые в стороны ладони вставлены розетки драгоценных камней. – Лилит предрекла, что мир умрёт вслед за ней от холода и тьмы.

Под пучком камней, в котором смешались дымчато-серые, фиолетовые и чёрные камни, стоял черноволосый мужчина. От него волнами исходила тьма, в которой художник изобразил умирающие растения. Под пучком белых, голубых и синих камней – женщина. Под её ногами замёрзшие животные.

Подойдя ближе, Мора смогла рассмотреть надпись под ногами Лилит. Похожие буквы нашлись и под ногами черноволосого мужчины, но сохранились только частично, символы под ногами третьей барышни оказались затёрты полностью.