На ходу Лисара скользнула взглядом по зеркалу. Ряд бледных молодых людей в однообразной форме сливался с оштукатуренной стеной. Точно так же девушка с убранными волосами и в бесформенной одежде терялась среди коллег.

Долгожданное назначение выпало на последние дни перед отпуском. Расхаживая в белоснежном халате, она изо всех сил сдерживалась, чтобы не лопнуть от гордости. Путь мойщика колб и мензурок закончен, настало время скальпеля и микроскопа.

Под морг приспособили часть катакомб, расположенных под больницей. О том, как эти залы использовались прежде, можно только гадать. Кто-то, указывая на фрески и простор, считает, что это один из скрытых храмов. Когда Империя водрузила свои флаги над всем Западом, Старых Богов объявили еретическим течением. Главный и единым Богом объявили Создателя, или Спасителя, как его называли фанатики, ждущие конца света. Старые храмы разрушили, а писания сожгли. После столетий активного уничтожения странно видеть столь хорошо сохранившийся золотой лик Асхи – матери-создательницы – и ее дочери Луны, уводящей души за серебряный туман.

Коллеги в честь назначения накрыли стол, заказали большой пирог из пекарни, и весь обед они травили байки. Сидя во главе стола, Лисара украдкой поглаживала белоснежный халат и никак не могла согнать улыбку с лица.

Не этого она хотела, когда выбирала медицинское направление, когда ночевала в библиотеке, корпя над книгами. После двух лет хирургической практики все, что смогла предоставить администрация больницы, – гинекологическое отделение. Вдвойне обиднее, что она прошла весь этот путь вместе с двоюродным братом Николасом, ни на шаг не отставая, но для него место в хирургии нашлось.

Теперь, сидя среди судмедэкспертов и работников лаборатории, она мысленно готовилась к новой битве. Не позволить этим бородатым циничным профессионалам задвинуть ее в лабораторию к теткам, обсуждать, когда она наконец выйдет замуж и начнет рожать.

День прошел спокойно, чуть омрачившись необходимостью выкрасть несколько ампул. Не самая лучшая идея сразу после назначения. Чем выше магистр карабкается по карьерной лестнице, тем строже спрос, тем больнее будет падать. Студента за такое в худшем случае отправят на кухню чистить картошку, практиканта заставят заплатить штраф, а вот магистра могут и в суд потащить.

Вечером у ворот больницы ее встретил Ник. Из-за роста и худобы вся одежда сидела на нем как-то странно, словно на швабре, несмотря на все его усилия одеваться модно и со вкусом. Светлые короткие волосы, едва отрастающие после пожара, что слизал заодно и брови, также не добавляли ему привлекательности. Кто бы мог подумать, что завидный жених всего за пару лет превратится в пугало, в пальто на два размера больше.

– С назначением!

Обняв двоюродного брата, Лисара произнесла все соответствующие моменту фразы. Назначение он получил еще полгода назад и по привычке попытался раздуть из этого события праздник мирового масштаба. Пытаясь споить всех, до кого дотянется, он растратил все премиальные деньги, еще и в долги залез.

– Пойдешь на собрание?

Вместе с новой формой, обязанностями и зарплатой Лисара получила место в большом совете магистров. Через Магистрат проходили все важные вопросы и законы. Сегодня она может не только наблюдать, но и принимать участие в общих голосованиях. Есть еще несколько Малых Советов, что заботятся о более узких государственных вопросах. Один из таких – Совет Академии. Некогда отвечавший только за подготовку будущих магистров, теперь он заведует клинической больницей и пустил корни во все отрасли человеческой жизни.

Сидеть среди коллег с ворованным морфием в кармане – идея не слишком хорошая. Стоит придумать повод сбежать и поскорее избавиться от краденого, пока праздник не закончился арестом.

– У меня вечером поезд, а нужно еще Тиш отпросить. Не знаю, сколько времени это займет.

Покачав головой, Ник вызвался проводить ее до Академии.

Прохаживаясь по живописной аллее, они кивали знакомым. Академия возвела вокруг своих строений просторные сады с множеством тропинок и укромных уголков. Над всем этим возвышалась громада замка, самого старого строения во всей Кондоме. Возведенный еще лэртами на старом фундаменте горцев, замок множество раз разрушался и перестраивался во времена, когда прежние хозяева предпочитали решать вопросы кулаками. После восстания рабов эти земли заняли асы, с тех пор замок стал стратегической точкой на карте и близко врагов к себе не подпускал.

Из-за кустов сирени бодрой походкой вышел Руд и, заметив их, вскинул руку. Из старой компании в Кондоме в данный момент жили лишь они трое. Остальных задания Магистрата и Академии разметали по Западу.

В детстве Руд был низеньким полным мальчиком с бледно-рыжими волосами, с усыпанным веснушками лицом. Отстаивать свое право не быть грушей для битья пришлось кулаками, а там и взросление подоспело. Высоким он не стал, на полголовы ниже Лисары, но крепко сбитый, широкоплечий, с пудовыми кулаками.

– С назначением! – распахнул он медвежьи объятия.

– Спасибо, – сдавленно пискнула она, прижимая ампулы в кармане, чтобы случайным звоном не привлекли к себе внимания.

Его назначение оказалось тем редким случаем, когда Руд обскакал друга, что привык всегда и во всем быть первым. В тот год это едва не поставило под угрозу их дружбу. Лисаре с трудом удалось примирить друзей, напоминая брату, что для разных служб действуют разные условия.

– Твое первое заседание!

– Я не иду, – поспешно перебила его Лисара и, как бы извиняясь, улыбнулась, – скоро поезд.

– Жаль, конечно, – провел рукой по коротким рыжим волосам Руд. – Хотя, знаешь, там скука смертная, так что не расстраивайся, ты ничего не теряешь.

Народ подтягивался в зал заседания, и в толпе они все чаще встречали знакомые лица. Мистер Мэнсон, преподаватель этики, радушно улыбнувшись, поприветствовал бывших студентов. Остановившись, Лисара приняла очередную порцию поздравлений, чувствуя краденые ампулы через ткань. Старый преподаватель пожурил молодых людей, припоминая их ученические годы, и порадовался, что племянница Лисары, Тишина, не доставляет подобных хлопот.

– Самое время поискать дом побольше, – тихо произнес Ник. – Негоже магистру вроде тебя ютиться в подвале.

Пожав плечами, Лисара не пожелала вступать в спор. Подвал и сомнительные соседи, с точки зрения Ника, ее вполне устраивали.

На ступенях замка сидела девочка в форменном платье и накидке. Едва завидев друзей, Тишина подскочила на ноги и поспешила навстречу. Говорят, она точная копия бабушки по линии отца. Русоволосая, курносая, с яркими сине-зелеными глазами, она, словно лучик солнца, врывалась в помещение, озаряя его светом.

В строгой серой форме девочка выглядела еще более маленькой, чем есть. Вместо четырнадцати ей легко давали двенадцать, а то и десять лет, что злило Тишину. В русые волосы вплетена яркая желтая лента – единственное украшение, которое могут позволить себе студентки Академии.

– Давно ждешь?

– Не слишком, – отозвалась она, хватаясь за протянутую руку.

Из-под рукава выглянули бордовые бусины. Талисман на удачу, подаренный ей отцом в первый год обучения. Они доставались из коробки в редкие моменты, когда без удачи не обойтись. Лисара видела эти бусы крайне редко, но хорошо помнила, как они выглядят. Сама раньше их носила.

Друзья поприветствовали девочку и, пожелав удачи, отправились на собрание.

Коридоры замка опустели, занятия закончились, и студенты спешили отдать должное долгожданному солнцу. Тут и там попадались научные работники или магистры, увлеченные работой настолько, что едва замечали приход весны.

Войдя в прохладный холл административного корпуса, Лисара не удержала улыбки. Во время учебы попасть сюда – значит нарваться на неприятности. Даже теперь, спустя два года после окончания Академии, будучи полноправным магистром, девушка почувствовала, как по спине бегут мурашки, а ладони потеют. Хотя никто не вправе остановить ее и проверить карманы или сумку.

Глянув в зеркало, она поправила воротник и пожалела, что не надела корсет. Потом вспомнила, что больше за это ругать никто не станет, и, поправив шляпку, ободряюще улыбнулась племяннице. Та стояла как в воду опущенная, вяло расправляя кружевной воротник.

– Выше нос, нам пока не отказали, – ободрила ее Лисара.

– Она всегда отказывает. Так к чему это?

– Я теперь магистр, отмахнуться от меня теперь не так просто.

В приемной ректора уже находились люди. Степенная дама в богато расшитом платье сидела в центре софы, окруженная отпрысками. Рядом на краю пристроились взъерошенный подросток и девочка немногим младше Тишины. На обоих форма Академии. Судя по унылому виду подростка, кому-то сегодня достанется. Девочка беспрестанно крутилась на месте, разглядывая джентльмена, сидящего у противоположной стены.

Семейство полностью занимало диван, потому пришлось подойти к джентльмену и кашлянуть. Погруженный в свои мысли, он сидел по центру софы, глядя на набалдашник трости. Услышав покашливания, он встрепенулся и, извинившись, отодвинулся.

Усадив Тишину по центру, Лисара, опустившись на подушки, оказалась перед хмурой женщиной. Та едва удостоила их вниманием, продолжая испепелять взглядом соронца, что задумчиво постукивал тростью по каменному полу.

Кондома – многонациональный город. Никого не удивишь тут ни фридами, что, пренебрегая мощеными дорогами, передвигаются по помостам меж домов, ни пиросами, что вынуждены заказывать шапки особого кроя, чтобы помещались рога. А уж смуглый мужчина и вовсе терялся на фоне других, более экзотических, жителей города. Цвет кожи даже темнее, чем у южан, глаза черны настолько, что не видно зрачков, нос с горбинкой, скулы острые – как бы не порезаться.

Повернувшись снова к женщине, Лисара улыбнулась и подмигнула ерничающей девочке. Наверное, будь у мужчины хвост или уши не на том месте, он привлек бы меньше внимания.

Соронец. Официально Кондома с Сороном не воевала. Неофициально даже торговала. Но всякий раз, когда о них заходил разговор, каждый порядочный и просвещенный человек должен был высказаться о дурных наклонностях соседей, держащих в рабстве себе подобных.

Дверь открылась, секретарь вызвал женщину с детьми. Парень, повесив нос, вошел последним.

– У кого-то неприятности, – наблюдая за ними, заметила Тишина.

– А тебя сюда неприятности еще не приводили?

– Нет, с тех пор, как вы выпустились.

Они обменялись улыбками. Тишина застала два последних года обучения их банды в Академии и непреднамеренно оказалась втянута в часть авантюр разной степени сомнительности. Что поделать, если девчонки выросли и больше не пролезают в форточку учительской.

– Но я скучаю по тем временам.

– Я тоже, – приобняв племянницу, поделилась Лисара. – Только Нику не говори, он начнет ворчать.

За стеной словно плотину прорвало. Крик и ругань прорвались через две стены и коридор. Все вздрогнули и посмотрели на дверь.

– Как вас не отчислили за все, что вы творили? – слушая, как гром и молнии сотрясают старинные стены, спросила Тишина, машинально проверяя, расправлен ли воротник, не выбились ли волосы.

– Мы никогда не попадались, а если и попадались, то вину брал на себя тот, кому точно ничего не будет.

– Помню, Зара пытались отчислить.

– Едва ли не каждый семестр, – засмеялась Лисара. – Но после того, как мы подтянули его оценки, сделать это стало сложно. Думаю, когда он наконец выпустился, они устроили праздник, а после всей толпой уехали на юг лечить нервы.

В приемную вошел долговязый подросток на год-два старше Тишины. Красно-коричневая кожа, сине-черные кучерявые волосы и черные без зрачков глаза тут же выдали его родство с джентльменом, сидевшим рядом. Они обменялись хмурыми взглядами.

– Пожар. Серьезно? – джентльмен приподнял трость и разжал пальцы, наконечник гулко ударился о мраморный пол.

Несмотря на его спокойный, ровный голос, Лисара машинально приобняла племянницу, притягивая к себе.

– Это не я! – задиристо вскинул подбородок тот.

«Мидас Арусис», – припомнила Лисара. Соронцев среди студентов Академии не так уж и много. Всего один.

– Простите. Речь идет о пожаре в демонстрационных залах? – вмешалась Лисара.

Арусис нахмурился.

– Урок вел высокий такой, светловолосый преподаватель, – чуть помедлив, добавила: – Жутко заносчивый, с непомерным эго.

Черты лица подростка смягчились. Бросив взгляд на джентльмена, он осторожно кивнул.

– О! Позвольте пожать вашу мужественную руку! – пружинисто поднявшись, она потрясла потную ладонь. – Простите, не поймите меня неправильно, мистер Фиар – мой большой друг. В свое время на его совести было целых четыре пожара. Так что не переживайте.

– И чем он сейчас занимается? – поинтересовался мужчина.

– Практикующий хирург, – живо отозвалась она, – подающий надежды, и все такое.

– И вы рады, что ваш друг едва не сгорел?

– Лишился части шевелюры и бровей. Ничего серьезного, – легко отмахнулась Лисара. – Зато впредь будет меньше задирать нос. Он отчего-то решил, что труд профессоров легок и этим можно заниматься вполсилы.

Дверь открылась, семейство, пыхтя и краснея, вышло в приемную, не переставая недовольно бурчать. Подросток шел, повесив голову и не отрывая взгляда от пола. Девочка устало окинула взглядом присутствующих. Лисара понимающе ей улыбнулась. Та вздохнула и потрусила за матерью.

– Проходите вперед, – предложил джентльмен легким кивком. – Мы никуда не торопимся.

– Благодарю, – Лисара потянула руку племяннице и подмигнула Арусису, шепнув: – Держитесь.

В кабинет ректора она входила не без трепета. За прошедшие годы помещение перестроили, расширили, сменили обои на деревянные панели, поставили больше книжных полок и шкафов. В центре комнаты разместили огромный стол с закругленными львиными лапами ножек и позолоченным узором вдоль столешницы.

«Возраст берет свое», – подумала девушка, глядя на это безобразие.

Определить возраст миссис Далтон не представлялось возможным. Хорошие тридцать с хвостиком. Вот только на этом посту она уже чуть больше тридцати лет. Как именно ректор сохраняет молодость – сказать трудно. Загадка, заслуживающая отдельного расследования.

Перед столом установили два низких кресла, раньше посетителям приходилось стоять. Сразу вспомнился пожар в ботаническом саду, которой произошел не по их вине, но из-за того, что Зар в тот день прошел мимо здания, где это случилось, виноватой объявили их компанию. Именно ректор Далтон настояла на расследовании и опросе свидетелей. Остальные профессора и слышать ничего не хотели, уже мысленно выдворив Зара за пределы Академии.

Устроившись в кресле, Лисара постаралась внушить себе немного храбрости. Предложение джентльмена пройти вперед уже не казалось ей такой уж хорошей идеей. Далтон сидела прямо, словно палку проглотив, и смотрела, зло сощурив глаза. Тонкие до костлявости пальцы с длинными ногтями сцеплены в замок.

«Это она еще не знает о краже», – подумала девушка и тут же отогнала эту мысль подальше, опасаясь, что страх проявится на лице.

– Мы не займем много времени, – быстро заговорила Лисара, напоминая себе, что она больше не студентка и бояться этой женщины не должна. – Я помню, что Тишину хотят отправить в санаторий на каникулы по состоянию здоровья. Но я считаю допустимым отпустить ее повидаться с родственниками. Под мою ответственность, конечно же. Ее моральному и физическому здоровью пойдут на пользу родительские любовь и забота.

Миссис Далтон громко выдохнула, переместилась вперед, уткнувшись острыми локтями в обитую багровым сукном столешницу. На случай, если она решит ударить по больному и скажет, что Лисара не может нести такую ответственность, так как не врач, девушка стиснула ткань юбки. К этому разговору она готовилась не один день и не растеряется, не отступит.

– Хорошо, – устало вздохнула ректор, прикрывая глаза. – У вас есть неделя, и вы будете пристально наблюдать за состоянием девочки.

– Разумеется, – настороженно откликнулась Лисара, ожидая подвоха, но миссис Далтон, откинувшись на спинку стула, махнула рукой, отпуская их.

Все еще не веря в происходящее, Лисара поднялась и вывела племянницу из кабинета.

– Поверить не могу. Она разрешила? – переспросила Тишина.

– Далтон отпустила тебя на каникулы, я выиграла спор. Может, сыграем в лотерею? Нам сегодня определенно везет!

«Теперь можно не просто купить балетные туфли, а заказать у хорошего мастера идеальные пуанты. Будет подарок Тишине на день рождения», – подумала Лисара с улыбкой, приобнимая племянницу за плечи.

В конце коридора, в приемной, расхаживал туда-сюда Арусис.

– Не хочу я сидеть здесь еще четыре года! – всплеснул руками парень.

– А что ты хочешь? – спокойно отвечал ему мужчина. – Вернуться домой и плевать в потолок, пока кто-то из старших братьев не выгонит тебя на мороз?

– В Сороне не бывает морозов.

– Зато очень сложно заработать деньги, особенно когда ничего не умеешь.

– Тебе-то откуда знать? – скрестив руки на груди, выплюнул Арусис. – Ты там уже тысячу лет не был.

В этот момент девушки вышли в приемную, и джентльмен жестом оборвал родственника.

– Она устала и не хотела ссориться. Будете осторожны – выберетесь отсюда живыми, – проходя мимо, сказала Лисара. – Удачи.

– Благодарю, – с серьезным видом кивнул мужчина, поднимаясь.

Глава 2. Лисара Кайт

Поезд уносил Лисару с племянницей на север. За несколько часов до отъезда она успела побывать в пяти домах, осмотреть и проконсультировать с десяток человек, сделать несколько перевязок, проверить швы и даже вытащить занозу. Если Магистрат узнает, чем она занимается, и даст толчок расследованию, Лисара рискует потерять работу и положение. Оказание медицинской помощи без лицензии не такой уж страшный проступок, но настоящие врачи, теряющие клиентов из-за нее, могут потребовать крови.

Ночь в поезде прошла спокойно. Низкие лиственные деревья теснили хвойные великаны, и чем дальше уходил поезд, тем больше их становилось. Лес вытягивался, разрастался, становился гуще. За окном все реже мелькали светлые пятна вокзалов.

Тишина спала на верхней полке, к Лисаре сон никак не шел. Жизнь сделала скачок вверх. Можно сменить крохотную квартиру в подвале на что-то более презентабельное, но жить там в одиночку не хотелось. Даже самый большой и шикарный дом превращается в сырую темную клетушку, когда остаешься в одиночестве.

Мысль о переезде поселилась в ее голове уже давно. Но, если она переберется в Серебряный район, будет жить на респектабельной улице в коттедже дореволюционной постройки, все те, кто зависит от ее навыков, останутся без помощи. Прачки, беспризорники, мелкие ремесленники – все, у кого нет денег на хорошего врача.

Глядя в окно, девушка представляла суд, на котором схлестнутся учение Академии и политика. Благо людей против финансового благополучия отдельных граждан. Академия оказывала бесплатную помощь всем желающим, ректор Далтон цеплялась за старые клятвы, выступая сердцем Магистрата. Если дело дойдет до суда, она поддержит Лисару. Академия не оставляет в беде своих студентов, даже бывших.

За полчаса до прибытия в купе заглянул проводник. Пока Тишина умывалась и переодевалась, Лисара убрала вещи и освежилась перед зеркалом. Светало.

Утро выдалось зябким и сырым, вокзальную площадь заволокло туманом. Народ толкался, цепляясь друг за друга сумками. Отступив в сторону и крепко держа племянницу за руку, Лисара дождалась, когда толпа поредеет. На столб с часами приземлилась ворона. Громко каркнула, вынуждая поднять голову и обратить на нее внимание. Тут же из тумана навстречу вынырнул Зар.

В черном развевающемся плаще он и сам походил на птицу. Едва Лисара успела сделать шаг навстречу, как была заключена в крепкие объятия.

Зар приходился Нику сводным братом по отцу. Едва ли есть день или хотя бы час, когда они не пытались уязвить друг друга. Любой пустяковый конфликт легко доходил до драки. Дружба с Лисарой заставила их отказаться от скрытых столкновений, перейдя к тактике холодной войны. Еще неизвестно, что хуже.

Словно из чувства противоречия он являл собой диаметральную противоположность брату. Сине-черные кучерявые волосы отросли до подбородка. Он порой забывал бриться и одевался небрежно. Как верно заметила Айналис: подлецу все к лицу. Несмотря на неопрятный внешний вид и равнодушие, с каким он подходил к работе и Магистрату, Зар оставался одним из самых обаятельных и успешных друзей Лисары.

Зар высок, но не долговяз, как брат. Широкоплеч, но не массивен, как Руд. Умен, но не заносчив и не честолюбив, в отличие от окружения. Образ дополняют открытая мальчишеская улыбка и темно-синие глаза, в глубинах которых пляшут демоны.

Зар с Тишиной стукнулись кулаками. Взяв их сумки, он втиснулся между путешественницами, предложив позавтракать.

Кафе очень хотело выглядеть милым ресторанчиком, словно его перенесли сюда из южного городка. Но фабричные трубы, сырой и пронзительный ветер с моря и менталитет местных жителей этому мешали. Позволив девочке самостоятельно выбирать место и блюдо, Лисара высказала сомнения из-за сквозняков и сомнительной вокзальной кухни. Он улыбнулся:

– Ты ее излишне опекаешь. Не укор, замечание.

– Как иначе, с ее-то слабым здоровьем? – устраиваясь на жестком стуле, откликнулась Лисара, салфеткой протирая стол.

Она предпочла бы добраться до квартиры друга и там что-нибудь приготовить. Даже учитывая свинарник, который обычно царил в комнате Зара, это все равно безопаснее, чем есть в привокзальной забегаловке.

– Пф, только не говори, что веришь в этот бред, – фыркнул он, наблюдая, как девочка покачивается с носка на пятку у прилавка, разглядывая пирожные, румяная, с сияющими глазами и по-детски круглыми щеками.

Если все вокруг твердят, что синий – это зеленый, рано или поздно начинаешь им верить. Так и Тишине все твердят, что она больна, не может долго находиться на свежем воздухе, есть все подряд и проводить время так, как хочется. «Не переутомляйтесь!» – настаивают врачи. Увы, Лисара не обладала ни нужной квалификацией, ни опытом, чтобы ее сомнения и доводы были услышаны. Хотя теперь она магистр, осталось лет за десять-двадцать заработать влияние в медицинской среде, и, быть может, тогда кто-то обратит на нее внимание.

– Ты так трепетно относишься к этому не из-за псевдоболезни Тиш, а из-за Ниобы, – расстилая салфетку на коленях, сказал он.

– Решил перещеголять Ника в занудности? – сощурила она глаза, решая, ткнуть его вилкой или словом, – выбрала последнее. – Что ж, давай поговорим. Как там Ниоба?

– Ну-ну, зачем так сразу, – откидываясь на спинку стула и выставляя открытые ладони, засмеялся он.

– Ты не жаль меня, я не буду жалить тебя.

О Ниобе старались не говорить и при этом не могли не говорить. Когда Ник на выпускном раскрыл ее секрет, это разбило пару сердец и в то же время многое объяснило в ее поведении. Приятно видеть, что Зар научился вспоминать о ней с улыбкой.

Вернулась Тишина с полной тарелкой сладостей.

– Балетмейстеру ни слова, – заговорщически подмигнул Зар.

– Тсс! – прижала палец к губам девочка.

Зар тоже получил статус магистра, но на полгода раньше Ника, что взбесило последнего. Никакого интереса к делам Магистрата Зар не проявлял. Напротив, старался держаться подальше. За все потраченные нервы Совет Академии отправил его так далеко, как только смог. Расследовать возникновение проклятых мест и по возможности устранять их. На счастье Зара, заниматься этим было довольно увлекательно.

– В восьми случаях из десяти проклятье рождается из смерти насильственного характера. Если покойный был магистром, то тут и думать не нужно, проклятье будет, – сказал он.

Лисара покосилась на племянницу: стоит ли обсуждать подобное в ее присутствии. Зар этот взгляд заметил и сгримасничал.

– Около пяти процентов приходится на большое скопление людей, когда все разом из-за чьей-то злой воли. Остаток – незаконченные дела.

– Поэтому магистров после смерти сжигают? – вмешалась Тишина и, поймав удивленный взгляд тетки, пожала плечами. – А что? Крематорий недалеко, он всегда так воняет, когда привозят магистра.

Позавтракав, они отправились за город, к большой ярмарочной поляне.

– Тиш, смотри: ярмарка, – порывшись в карманах, Зар достал несколько смятых купюр, из которых посыпались мелкие монеты. – Развлекайся.

Тишина бросила вопрошающий взгляд на тетку, та скрепя сердце кивнула.

– Ей четырнадцать, а не четыре, – проговорил Зар, уводя подругу в сторону, давая племяннице простор. – Мы в ее возрасте…

– Давай не будем, – оборвала его Лисара, вспомнив, как Руд сломал ногу, упав с башни. Ник отправился на кухню на пару дней, когда их поймали, Зара заперли в карцере и только их, девочек, пожалели. – В четырнадцать мы творили столько всякой ерунды, что разом и не вспомнишь.

Засмеявшись, Зар потащил ее к палаткам с едой.

– А если серьезно, ты не знаешь, когда Ниоба возвращается? У нее скоро начинается курс.

Подняв голову к небу, он некоторое время наблюдал за птицами, прежде чем ответить. Девушка в этот момент выбирала сладости в лотке, пытаясь найти что-то почище и посвежее.

– Они уже перешли плато, дня через два спустятся к морю. Там в деревне отмоются, отъедятся и поедут в город на поезд. Скорее всего, так же, как и ты – на ночной.

– Хотелось бы повидаться, – вздохнула девушка.

Взгромоздившись на трибуну, Лисара разложила принесенные пряники.

– У вас будет целый год, пока Ниоба читает курс, – отозвался он негромко, присаживаясь рядом.

– Думаешь, она продержится целый год? Как только врачи начнут досаждать ей, а они начнут, Ниоба сорвется с места и улетит демон знает куда с первым попутным ветром.

Смех вышел каким-то грустным, и Зар поспешил сделать вид, что увлечен выпечкой. Забравшись повыше, Лисара попыталась отыскать Тишину в толпе. Ярко-желтый бант на голове и канареечная накидка делали ее солнечным пятном даже на фоне разряженной толпы, что наводнила ярмарку. Крупная черная птица пролетела над толпой и уселась на столб, рядом с которым у лотка стояла Тиш. Взгляд зацепился за знакомый котелок. Мистер Мэнсон?

– Вы встречались? – не глядя на друга, спросила Лисара. – Когда она спускалась с гор?

Некоторое время Зар молчал. Темно-синие глаза затуманились, он неосознанно притопывал в такт навязчивому мотиву, что затянули уличные музыканты.

– Несколько раз я пытался с ней встретиться, но она ускользала. Потом, возвращаясь в город, узнавал, что она искала моего общества, но ехать за ней уже поздно, она далеко в горах, – где-то в стороне закаркали вороны, и Зар обернулся. – Твои подъезжают.

Вмиг поднявшись, Лисара обернулась и вскинула руку. Всадники помахали ей в ответ.

Кайты – большое семейство. До революции и отделения Кондомы от Империи сложно было найти семью на Севере, которая не была бы связана с ними родственными узами. После признаться в подобном родстве было подобно социальному самоубийству.

Кверги, узнав ее, издали звук, схожий с ржанием, только жуткий, как из бочки. Папа – единственный на Западе, кто приручил и начал разводить карестовских или северных квергов. Боевые единороги – как шутливо называла их Ниоба – высокие и крепкие, похожие на тяжеловозов, покрытые толстой длинной шерстью, под которой прятались костяные пластины, закрывающие грудь и бока. На носу росли от двух до трех рогов, которыми они опрокидывали врагов, чтобы позже разодрать когтями.

Все детство Лисара выхаживала жеребят, кверги плохо размножаются в неволе, часто бросая свое потомство. Каждую из этих зубастых упрямых морд она знала и без страха потянула к ним руки – погладить бархатистые носы и почесать горячие уши.

Пока Лисара обнимала родителей, старший брат влился в ярмарочную толпу. Дарий – единственный из братьев, кто унаследовал светлые квешские волосы матери. Он вмиг отыскал дочь и, счастливо пищащую, поднял на руки, обнимая.

Глава семьи Александр Кайт – статный мужчина неопределенного возраста. Слишком молод, чтобы иметь внуков, но достаточно стар, чтобы в темных волосах появилась седина. За глаза насыщенного синего цвета мама как-то подарила зажим для галстука с содалитом, посчитав, что камень подчеркнет их оттенок.

Зара приняли с распростертыми объятиями и стали уговаривать поехать в гости. Мама переживала, что он похудел и жутко оброс в последнее время, намеренно забывая, что худоба и неряшливость – его отличительные черты. Во время учебной практики Зар попал на Север, к проклятому руднику, что теперь стал озером. Беспокоясь за друга, Лисара написала домой, и папа нашел его группу в лесах. С тех пор Зар гостил у Кайтов едва ли не чаще самой Лисары. В этот раз, с сожалением сославшись на занятость, он отказался.

– Не знаю, что там будет через три-четыре дня, но, если получится, приезжайте с Ниобой в гости, – прощаясь, попросила Лисара.

– Может, мне еще заодно создать камень, который невозможно поднять, чтобы потом им жонглировать? – улыбнулся друг, когда они прощались. – Едва ли несколько часов наедине вернут нам дружбу.

– Именно они и вернут, – взбираясь в седло, откликнулась девушка. – К тому же вы мне должны.

– Я подумаю об этом.

Шумная, веселая колонна добралась от Квача до родного поселка часа за четыре, так и не растратив всех тем для разговоров и шуток. Дома их уже ждали:

Миранда – старшая сестра, прелестное создание, разбившая не одно сердце всего одним взглядом лучистых глаз.

Радим – самый непутевый из братьев. Пытался сделать карьеру во всех возможных областях – от литературы до армии, но пропивать и проигрывать деньги ему нравилось куда больше. Они с отцом вели перманентную войну за моральный облик семьи в обществе.

Кадим – хоть и приемный, но не менее значимый член семьи. Он приехал с женой и детьми, и в родительском доме стало не протолкнуться.

Лисара любила такие моменты, хоть и быстро уставала от толпы и скученности. Дети Дария и Кадима бесновались в доме и во дворе. Все хрупкое давно убрали подальше, а если не успели, дети снесли и разбили. Тишина некоторое время задирала носик, не желая играть с малышней, но быстро возглавила ватагу детей, научив новым играм.

За столом сидели до поздней ночи, все говорили и говорили.